| Фотия 264 ). Кажется, этим и удовольствовались, не потребовав от упрямцев подписи пресловутой формулы. После этого Ваанис произнес коротенькую речь, в которой говорилось: видите, как открывается истина в свет начинает блистать во тьме (Хороша истина! Хорош свет! скажем мы). Затем по требованию легатов прочтено было одно правило латеранского собора в Риме, бывшего при папе св. Мартине I; оно направлялось, по намерению легатов, против Фотия, как допустившего фальшивых местоблюстителей на соборе 867 года или же подделавшего подписи небывалых местоблюстителей в актах этого собора, будто бы сочиненных самим Фотием. В этом правиле говорилось, что если кто, по подобию еретиков и раскольников, повинен будет в подделке документов, сочинений, соборных актов и в принятии фальшивых местоблюстителей, тот в случае нераскаянности подлежит осуждению на веки. В заключение по делу об актах собора 867 года, предложен был всем митрополитам, заседавшим на соборе, такой вопрос: подписывались ли они под вышеуказанными актами, – и митрополиты, немедля ни минуты отвечали: нет, они никогда не подписывали здесь своих имен. Прямой ответ митрополитов, членов собора, который они имели притязание считать вселенским собором, мог бы быть истолковываем во вред Фотию, но этого делать не следует. Весьма справедливо по поводу этого допроса митрополитов говорят, что если в самом деле хотели удостовериться в том: подлинны, или не подлинны были подписи митрополитов, то это нужно быть сделать несколькими часами пораньше, когда акты еще не сгорели в огне 265 ; тогда можно было предъявить самые подписи митрополитам и при виде этих подписей задать им вопрос: это их рука или нет? И ответ на вопрос, весьма вероятно, получился бы другой, примерно такой: «все мы согрешили и все просим прощения» ... Деятельность восьмого заседания собора делится на два отдела: один, как мы видели, посвящен всецело делу Фотия и Фотиан, а другой – вопросу, не имевшему отношения к главным задачам собора. Происходит суд или точнее увещание последних иконоборцев (а такие еще встречались в Константинополе) обратиться к православной вере. |
| Один из спутников Иеремии, Арсений Елассонский, говорит только весьма кратко, что после аудиенции у государя они возвратились с большою честию на свое подворье и здесь пребывали и обращались со многими благородными людьми, царскими приставниками, что так проходили дни за днями, недели за неделями, пока патриарх не заявил, что он хочет уезжать из России и возвратиться на свою Константинопольскую кафедру, тогда только Годунов начал с ним переговоры от имени государя о Русском патриаршестве . Но Арсений остался жить в России, и потому неудивительно, если не сказал в своем сочинении всего, что знал. Зато другой спутник Иеремии, Иерофей Монемвасийский, возвратившийся с ним в Грецию, рассказал о происходившем тогда хотя и весьма кратко, но с полною откровенностию. Он, во-первых, подтверждает известие нашего Статейного списка, что Иеремия с своею свитою на подворье в Москве находился как бы в заключении, что «никому из местных жителей не дозволяли ходить к нему и видеть его, ни ему выходить вон с подворья, и когда даже монахи патриаршие ходили на базар, то их сопровождали царские люди и стерегли их, пока те не возвращались домой», и что приставы, находившиеся при патриархе, были «люди недобрые и нечестные и все, что слышали, передавали драгоманам, а те доносили самому царю» . Вместе с тем Иерофей передает, как эти русские, окружавшие Иеремию, исподволь выпытывали его мысли относительно патриаршества в России и как он менял свои решения. «Говорили патриарху Иеремии,— повествует Иерофей,— как бы он поставил им патриарха. И Иеремия сначала сказал: «Этому нельзя быть, поставим вам, пожалуй, архиепископа, какой в Ахриде», т. е. автокефального. Таково было первое решение Иеремии. Русским, разумеется, оно не могло понравиться, не понравилось оно и другу Иеремии Иерофею Монемвасийскому, и он, оставшись наедине с патриархом, говорил ему: «Владыко мой, того сделать невозможно; Константин Великий учредил патриаршества со Вселенским Собором, и Великий Юстиниан учредил Ахридскую архиепископию с Пятым Вселенским Собором... |
| Посмотрите же теперь, с той ли целью и с той ли мыслью у вас употребляют оное восьмое правило, с какой оно положено вселенским собором. Оно у вас не служит руководством для церкви, согласно определению Божию, существующей со всею полнотой священства, но составляет основание церкви лишившейся полноты священства: им вы хотите заменить от Бога положенную в церкви для существования в ней священства священную тайну хиротонии. Ибо у вас кроме прнятия священных лиц от ереси не было бы и священников и епископов, а также и всех ими священнодействуемых таинств. И так у вас изменены цель, и значение восьмого правила, с какими оно установлено первым вселенским собором. Правило сие поставлено не как основание непрерывному существованию священства в церкви: а вы приняли его именно в таком значении, и потому священство вашей церкви стоит не на том основании, в котором от Создателя церкви определено ему существовать в истинной церкви Христовой, то есть не на благодатном сошествии таинства хиротонии. Правило сие дано в руководство соборной и апостольской церкви относительно приходящих от ереси и могло быть употребляемо только при полноте церковной власти, при полноте священных чинов: а вы руководитесь им, таковой полноты чинов и власти церковной не имея. Посему вы хотя и думаете утверждаться в принятии ваших священников и митрополита Амвросия на восьмом правиле первого вселенского собора, но совершали сие принятие не по силе этого правила, а по своему своеволию, восхитив не дарованная вам. И не потому только приятие указанных лиц незаконно, что вы, приемлющие, недарованная восхитили, но и потому, что со стороны приходивших к вам священников и митрополита Амвросия, чрез подчинение сему приятию, сделано было великое нарушение восьмого правила, и прочих правил апостольских и соборных. Поповец сказал: Приходившие к нам священники и митрополит Амвросий оставили ересь, и пришли к истине: а принявшие их священники имели право совершить чин присоединения над всяким приходящим от ереси, хотя бы стоял он и в великом духовном сане. |
| Центром соединения между собой отдельных африканских епархий был примас карфагенский, кафедра которого была старейшей из всех африканских и находилась в главном городе диоцеза. Он пользовался сравнительно с другими африканскими примасами некоторыми преимуществами. Эти преимущества состояли в том, что он являлся председателем на общих соборах 764 , признавался представителем всей африканской церкви в её сношениях с другими церквами, в силу чего был полномочен отправлять грамоты от лица африканских соборов 765 ; он же, нужно думать, созывал, общие соборы, по крайней мере, после того, как решено было составлять их не ежегодно и не в определённое время, а когда явится в том нужда. III. Установление патриаршей власти и сущность её в отношении к соборному принципу Причины установления патриаршеств. Время установления. Разные мнения по этому вопросу и разбор их. Учреждение патриаршей формы IV вселенским собором. Сущность патриаршей формы и отношение её к соборному принципу. Церковная жизнь и законодательство не могли остановиться на том сравнительно неполном соединении между собой отдельных митрополий в более обширные поместные церкви, которое представляет экзаршеская форма церковного управления. Отдельные митрополии, по местам, всё теснее объединялись около своих центров и стремились вступить между собой в столь же тесные отношения, какие существовали внутри каждой из них. Равным образом и права экзархов на практике постепенно расширялись, переходя из преимуществ чести в права власти. И всё это рано или поздно должно было получить для себя санкцию со стороны вселенского церковного законодательства, которое обыкновенно шло за практикой жизни. Когда установлена патриаршая власть в Церкви? В церковно-исторической, точнее в историко-канонической литературе по этому вопросу существует большое разногласие. Многие известные историки и канонисты (Valesius, Du-Pin, Maassen, Hefele и др). стараются доказать, что патриаршая власть установлена была ещё никейским, I вселенским собором, именно 6 его каноном. |
| Таким образом, процесс, приведший к собору в Ферраре-Флоренции поставил папский престол перед проблемой двух разных оспариваний его власти, и особенно это касалось отношения папы к Вселенскому собору. Западная соборная теория требовала своими посылками превосходства папы над авторитетом Вселенского собора, а каноническая соборная традиция Востока выдвигала исключительную каноническую роль папского престола в определении состава и функционировании Вселенского собора, поэтому и отвергала любое диалектическое противостояние папы Вселенскому собору. Характерные слова митрополита Никейского Виссариона по поводу отношений между папой и Вселенским собором: Мы желаем вам сказать, что дополнение отнимаем от всей Церкви и собора, даже самого Вселенского, и не только от Римской Церкви. Ибо не может иметь место только в Римской Церкви, а не на Вселенском соборе или во всей Церкви, мы же это отнимаем от всей Церкви, тем более отнимем от Римской Церкви. Отнимем же не по своей прихоти, но потому что считаем, что оно создает препятствия для осуществления условий отцов 81 . Представители Запада обычно выставляли право папы добавлять новые элементы в Символ веры , если они не противоречат истине веры, что соответствовало канонической теории Запада, но отвергалось канонической традицией Востока. Тем не менее, в соборном сознании Востока не умаляется исключительная каноническая роль первого престола в функционировании института Вселенского собора, так как осуществление этой роли понимается только в рамках функционирования соборной системы Церкви. Этот тезис канонической традиции и практики, хотя и имел много общего с западной теорией об отношении папы к Вселенскому собору, не совпадал полностью с ней. Восток толковал отношение между папской властью и Вселенским собором в канонических рамках отношения Пятиглавия (Пентархии) патриархов к Вселенскому собору; с другой стороны, западная соборная теория толковала данное отношение в экклезиологических рамках отношения папы к телу епископов во функционировании института Вселенского собора. |
| И я не могу считать случайным то обстоятельство, что Господь судил первым возглавить нашу Комиссию именно мне, бывшему членом Священного Собора 1918 года, принимавшему деятельное участие в работах Богослужебного отдела Собора. Эта некоторая связь нашей Комиссии с Собором 1918 года, я считаю, возлагает на нас обязанность в предстоящей нам работе по вопросам, касающимся богослужения, руководствоваться теми пожеланиями, которые по этим вопросам высказывались на Соборе, и которые, в частности, были зафиксированы в докладе «Об упорядочении богослужения». При этом я обязываюсь доложить, что хотя доклад «Об упорядочении богослужения» не был рассмотрен в пленарном заседании Собора ввиду преждевременного окончания его работы, но на последнем своем заседании Собор постановил все доклады, разработанные Отделами и оставшиеся не рассмотренными всем составом Собора, передать на распоряжение Святейшего патриарха и Священного Синода. Таким образом, все такие доклады, в том числе и доклад «Об упорядочении богослужения», были принципиально одобрены Священным Собором. Вопрос об упорядочении богослужения как особливо острый и неотложный одним из первых был поставлен и во вновь образованном Священном Синоде и по обсуждении в Синоде и по благословению Святейшего патриарха Тихона доклад Соборного отдела по этому предмету был разослан всем преосвященным к руководству. Ввиду этого должно считать, что означенный доклад получил силу закона и что наша Комиссия в предстоящей ей работе в соответствующих случаях обязана руководствоваться этим докладом» (Приложение 13). Таким образом, на первом же заседании Комиссии была декларирована преемственность по отношению к работе Поместного Собора 1917–1918 гг. И на последующих заседаниях члены Комиссии неоднократно возвращалась к проблемам, которые ранее обсуждались на Соборе. Среди них был вопрос о соединении служб русским святым со службами святым вселенским. 415 В упоминавшемся выше проекте «Об упорядочении богослужения» содержалось пожелание «при исправлении богослужебных книг в ближайшую очередь (...) пересмотреть текст нашего Типика, так как последнее его исправление было произведено еще в конце XVII в.; при этом пересмотре необходимо предписания о службе русским святым изложить совместно со службами святым вселенским». |
| Наконец, и не потому только стояли эти учителя церкви за неприкосновенность никейского символа, что этот символ составлен исповедниками и мучениками (как об этом говорится у г. Лебедева на 63 странице). Это соображение могло у них быть в виду при защищении авторитета никейского символа: но главное основание их приверженности к этому символу заключалось не в том, кем он был составлен, а в том, что он содержал в себе. Никейский символ был дорог учителям церкви прежде всего потому, что они видели в нем твердое и точное наилучшее выражение истины православия, исконного христианского верования, преимущественно потому вопросу, который тогда подвергался стольким недоумениям и перетолкованиям. Твердые формулы никейского символа и в особенности слово δμоо σо ς устраняли возможность неправильных перетолкований более чем всякие другие выражения того же понятия об отношениях Сына Божия к Богу Отцу. Затем в глазах учителей церкви имело значение и то, что никейский символ составлен Вселенским собором, первым Вселенским собором, собравшимся из представителей различных частей христианского мира ради уяснения истины, а не происками какой-либо отдельной партии из епископов известной лишь местности. Им действительно тогда уже представлялось, что этот символ, составленный представителями различных частей христианского мира, людьми высокого разума и святой жизни и, представляющий в себе наилучшее по общему признанию собравшихся (за исключениями весьма незначительными) выражение христианской истины, может на будущие времена заменить все прежние, не совсем полные и определенные, и вообще всякие другие частные и местные символы, и дать, таким образом, твердое руководство и строгое согласие в самом внешнем исповедании веры всему христианскому миру. Наконец, и в том самом для учителей церкви открывалась необходимость твердо стоять за неприкосновенность никейского символа веры, что на этот символ были в то время постоянно сильные и хитрые нападения. Истина, твердо выраженная в этом символе, еще не вошла у многих в ясное разумение; формулы символа казались сомнительными людям с невыясненными колеблющимися понятиями. |
| Латинянин : Удивляюсь, почему вы нас обвиняете за прибавление в Символе, когда, вот, и Второй Вселенский Собор переделал Символ Веры , совершенно изменив Символ Первого Собора, прибавлениями увеличив, а остальное пояснив для большей ясности. Итак, если сохраняется ненарушенность догмата, ничего не нарушается изменением в словах. Грек : С этим мы соглашаемся и нам не неизвестно, что в отношении слов Символ Веры Второго Вселенского Собора в сравнении с Символом Первого Вселенского Собора, явился измененным. Но то, что допускалось изменять тем Отцам, не значит тем самым, мы говорим, что и тебе это разрешается. Латинянин : Почему же нет? Грек : Прежде всего потому, что те Отцы – это был Вселенский Собор, тебе же это – не присуще, как бы ты ни гордился папой и его приматом. Затем, тогда это было дозволено, ибо до тех пор не было запрещено (вносить изменения в Символ Веры ). К тебе же, дерзнувшему после запрещения сделать прибавление, это никак не относится, разве лишь – подлежать тем проклятиям, которые изрекли Отцы (на тех, которые дерзнут вносить изменения в Символ Веры ). Латинянин : Но когда же это было запрещено и по какой причине? Грек : Я тебе все точно разскажу. После того, как Символ Веры был изложен Первым Вселенским Собором, многия и различные изложения веры (т. е. Символы Веры ) были составлены различными Соборами с целью выделить Единосущие. Но они не были санкционированы. Второй Собор, который также был Вселенским Собором, и мысль Первого Собора сохранил и сделал свое собственное изложение, именно – то, которое мы употребляем без прибавления, а вы – с прибавлением; однако, ни тот, ни другой из этих двух Соборов не внес решения о каком-либо запрещении изменения Символа. Поэтому-то на Третьем Вселенском Соборе был принесен Символ Веры, составленный единомышленниками Нестория и заключавший в себе еретическое учение, при посредстве которого (Символа) они и крестить дерзали некоторых в Лидии. Прослушав его и судив, что более недопустимо, чтобы всякий желающий изменял Символ, Отцы немедленно вынесли постановление, чтобы с тех пор никто не дерзал изменять веру, изложенную Отцами, то есть Символ Веры. |
| Как скоро Бог призвал Афанасия к епископству, они, возобновив в себе издавна питаемую на Афанасия злобу, страшась его православия и твердости в борьбе с нечестием всеми мерами стали злоумышлять против него и строить козни 1372 . «Сначала Евсевий писал ко мне», – пишет св. Афанасий 1373 , – «убеждая меня принять ариан и не на письме угрожал, а в письме просил. Поскольку же я возражал ему, что не надлежит принимать изобретших ересь вопреки истине и преданных анафеме вселенским собором: то Евсевий делает, что и царь, блаженной памяти Константин пишет ко мне с угрозами, что, если я не приму ариан, то он немедленно пошлет, кто бы, по его повелению, низложил и удалил Афанасия с места». – Из этих слов св. Афанасия видно, что 1) Евсевий с братией не только сами приняли в общение Ария, анафематствованного I Вселенским собором и римским епископом без предварительного сношения с этим последним, но и других вынуждали сделать то же, и странно – начинали в этом случае с конца, а не с головы. Если бы они имели понятие о римском главенстве: им стоило бы только убедить римского епископа изречь верховную свою волю о принятии Ария в общение, и дело было бы кончено, никто не посмел бы противиться. Между тем, они начинают убеждать и вынуждать к этому епископов азийских и египетских, Афанасия, а до римского епископа им пока мало дела. – Видно, что 2) св. Константин не только сам, вопреки торжественно выраженной воле римского епископа, без всякого сношения с ним признает Ария и последователей его состоящими в церковном общении, но и другим епископам Церкви положительно повелевает признать ариан в том же качестве, и грозит, по поводу этого дела существенно церковного, собственной властью низложить и изгнать св. Афанасия. «Поскольку же убеждал я», – продолжает св. Афанасий, – «царя письмом» (вот первая апелляция св. Афанасия в борьбе его с арианством, апелляция к императору, а не к римскому епископу) «в том, что у христоборной ереси не может быть никакого общения с Церковью: то Евсевий с мелетианами слагают и выдумывают первое обвинение о льняных стихарях, будто бы я дал постановление египтянам и с них первых стал сего требовать». |
| В Патриарших и Синодальных Томосах, издаваемых Вселенским Престолом при провозглашении автокефалии этих поместных Церквей, записаны канонические условия, которые необходимы не только для подлинного внутреннего функционирования новой автокефальной Церкви, но и для правильного развития ее церковных взаимоотношений с другими Православными Церквами и с Вселенским Престолом. Благодаря этой канонической процедуре была провозглашена Вселенским Престолом автокефалия Церквей Греции (1850 г.), Сербии (1879 г.), Румынии (1885 г.), Польши (1924 г.) и Албании (1937 г.), а также автономия поместных Церквей Финляндии, Чехословакии, Эстонии и Латвии (1923 г.). Восстановление Московской Патриархии (1917 г.), а также предоставление патриаршего статуса Церквам Сербии (1920 г.) и Румынии (1925 г.), равно как окончательное признание патриаршего чина Болгарской Церкви после снятия схизмы (1945 г.) и недавнее предоставление патриаршего чина Церкви Грузии, определили современную организацию Православной Церкви. Эти важные изменения в административной организации Православной Церкви завершились дарованием автономии или автокефалии почти всем поместным Церквам молодых государств, так как по причине государственной действительности тоталитарного этатизма оставалось невозможным беспрепятственное функционирование традиционных канонических отношений поместных Церквей с Матерью-Церковью. Таким образом, сознание миссии Вселенского Престола в Православной Церкви требовало объективной переоценки стремительных политических, социальных и духовных перемен для того, чтобы применить способ ее реализации в рамках новой реальности. В самом деле, новые рамки организации Православной Церкви полнее выявили ее экуменический авторитет (т.е. Вселенской Патриархии), несмотря на значительное сокращение ее административной юрисдикции. Тем не менее, самосознание Константинопольского Престола не связывало исключительное первенство чести и служение единству Церкви с экспансией его административной юрисдикции, от которой он мог отказаться, не нанося ущерб своему вселенскому авторитету. Так или иначе, при даровании исключительного первенства чести II Вселенским Собором (381 г.) Константинопольский Престол, как известно, не имел в своей канонической административной юрисдикции других митрополий или епархий вплоть до принятия 28-го правила IV Вселенского Собора (451 г.) II. Административная юрисдикция |
|
|
