| В Великую пятницу я успел увидеться с Юрой, спросил, как он себя чувствует. Он был сильно слаб и поэтому не мог долго присутствовать в храме. В это время в Оптиной жил еще один мой друг по Абрамцевскому училищу, Вадим, который в художественной резческой мастерской в скиту вырезал из дерева герб России – большого двуглавого орла, заказанного для Государственной Думы, где он теперь и находится. К нему-то [к Вадиму] и пошел Юра в гости. После выноса плащаницы вся братия вышла из Введенского собора и пошла на трапезу. Помолившись и сев за столы, мы услышали чей-то крик и поняли, что в скиту что-то случилось. Мне сказали, что там Юра. Я побежал со всех ног. Подбежав, увидел Юру уже с закатившимися глазами, распростертого крестом на траве у огромной сосны. Он задыхался от страшной боли, ничего не говорил, он умирал безмолвно. Подбежали еще несколько человек. Какой-то мужчина стал делать Юре искусственное дыхание и массаж сердца, не зная, что в него воткнута 12-сантиметровая игла от шприца и каждый нажим еще раз пронзает сердце Юры. Только когда задрали рубашку, увидели черную точку и в ней широкую часть иглы. Крови не было. Достали иглу и удивились ее размерам. Я смотрел на Юру, ломая себе руки, потому что был не в силах чем-нибудь помочь. Подошедший игумен Мелхиседек (который дал мне читать «Старца Силуана», а я передал эту книгу Юре на крыше дома в Тольятти) стал петь отходные молитвы и литию. Под молитву братии и нескольких паломников Юра перестал дышать. Душа его отошла ко Господу. Уже потом женщины, проходившие этой дорогой, рассказывали, что видели благочестивого паломника, стоящего на коленях с поднятыми в мольбе к монастырю руками. Они подумали: «Вот какой молитвенник!» – и не решились подойти к нему. На самом деле это был Юра, который от боли не мог даже произнести и звука. Это сатанисты взяли у живого молодого христианина кровь шприцем в своих ритуальных целях и оставили иглу Вызвали милицию, «скорую помощь». Милиция вела себя дерзко, ничего не стала искать. «Скорая помощь» увезла Юру. А так как место было то самое, где видели людей в белых балахонах (только с другой стороны дороги), то первой в голову пришла мысль, что это сатанисты взяли у живого молодого христианина кровь шприцем в своих ритуальных целях и оставили иглу. Тем более что в это же время опять видели «неизвестных» людей, выходящих примерно в том же месте из леса в направлении к белой машине. Причем четверо заставляли идти одного, а тот сопротивлялся и присаживался на пень. Лицо у этого человека было страшно расстроенным. Его взяли под руки, затащили в машину и уехали. |
| Что касается чехословацкого корпуса, то его выступление сыграло очень важную роль в поддержке белых на востоке России. Но не стоит забывать, что чехи выступили не потому, что онихотели помочь Белому движению, а лишь потому, что им грозила реальная опасность быть разоруженными и выданными на расправу своим вчерашних соотечественникам в Австро-Венгрию и Германию. Поэтому они поднимают восстание после заключения Брестского мира. Аналогичная ситуация с помощью на белом Севере. Да, здесь действительно высаживались очень активные военные контингенты, и английские, и американские, и французские, но опять же не для того, чтобы поддержать власть белых, а для того чтобы обеспечить вывоз вооружения с тех складов, которые находились на белом Севере еще со времен Первой мировой войны. Вот такая прагматичная политика. Де-юре белые правительства были признаны только дважды. Первый раз де-юре правительство Колчака признала Югославия, и здесь действительно был акт, как тогда говорили, славянской солидарности. Сербия как страна, ставшая стержнем Югославии, признает правительство Колчака в благодарность за ту помощь, которую Россия оказывала Сербии во время Первой мировой войны. Другой акт юридического признания – это признание правительства генерала Врангеля Францией, но опять же с тем расчетом, что крымское правительство генерала Врангеля вместе с Румынией, Польшей, прибалтийскими республиками станет неким буфером по отношению к Советской России. Буфер – малая Антанта, как его еще называли, которая будет изолировать Советскую Россию от остальной части Западной Европы. И последний момент, который тоже очень важно отметить. Министр иностранных дел Сергей Дмитриевич Сазонов, человек, бывший аз тем самым министром, который объявил о начале Первой мировой войны, являлся министром иностранных дел в правительстве адмирала Колчака и, будучи в Париже, очень активно стремился выступать на Версальской конференции с защитой российских интересов. Сазоновым была разработана программа внешнеполитического курса России на период после окончания Гражданской войны. В этой программе мы в частности видим заявление о приоритете российских интересов на те земли, из-за которых, собственно, начиналась Первая мировая война, – это прежде всего территории Галиции, Буковины. Это претензии России на особый режим черноморских проливов. Претензии Российского государства на особый статус Армении, который ни в коем случае не должен приводить к тем фактам геноцида, которые действительно имели место после окончания Первой мировой войны. И, конечно, это ни в коем случае не какие-то территориальные уступки иностранным государствам. «За помощь ни пяти русской земли» – эта фраза Деникина очень точно характеризует его позицию по отношению к союзникам. |
| Осень делает меня меланхоликом. Вершина Юры покрылась снегом; дерева желтеют, в трава сохнет. Брожу sur la Treille, с унынием смотрю на развалины лета; слушаю, как шумит ветер, – и горесть мешается в сердце моем с каким-то сладким удовольствием. Ах! Никогда еще не чувствовал я столь живо, что течение натуры есть образ нашего жизненного течения!.. Где ты, весна жизни моей? Скоро, скоро проходит лето – и в сию минуту сердце мое чувствует холод осенний. Простите, друзья мои! Гора Юра, 8 ноября 1789 Тавернье, который объездил большую часть света, – Тавернье говорил, что он, кроме одного места в Армении, нигде не находил такого прекрасного вида, как в Обоне. Сей городок лежит на скате высокой Юры, недалеко от Моржа, верстах в тридцати от Женевы; итак, взяв в руки диогенский посох, отправился я в путь, чтобы собственными глазами видеть ту картину, которою восхищался славный французский путешественник. Теперь, любезные друзья мои, сижу я на голубой Юре, повыше городка Обоня, – смотрю, и взор мой теряется в бесчисленных красотах видимой мною страны, освещаемой вечерним солнцем. Все Женевское светлое озеро, как зеркало, представляется глазам моим – по сю сторону множество городов, деревень, сельских домиков, лугов, лесочков и дорог, которые одна другую пересекают, расходятся и опять соединяются и на которых движутся люди, как деятельные муравьи, – а по ту сторону, на савойском берегу, страшные скалы, несколько хижин и, наконец, гордая Белая гора в снежной своей мантии, в алоцветной короне, красимой солнечными лучами, – как царица среди прочих окружающих ее гор, высоких и гордых, но перед нею низких и смиренных... Вознося к небесам главу свою, она вопрошает Европу: «Что выше меня?», и Европа ответствует ей почтительным молчанием. Насыщайся, мое зрение! Я должен оставить сию землю... Для чего же, когда она столь прекрасна? Построю хижину на голубой Юре, и жизнь моя протечет, как восхитительный сон!.. Но ах! Здесь нет друзей моих! Величественный рельеф натуры! Впечатлейся в моей: памяти! Увижу ли тебя еще раз в жизни моей, не знаю; но если огнедышащие вулканы не превратят в пепел красот твоих – если земля не расступится под тобою, не осушит сего светлого озера и не поглотит берегов его – ты будешь всегда удивлением смертных! Может быть, дети друзей моих придут на сие место, да чувствуют они, что я теперь чувствую, и Юра будет для них незабвенна! – |
| Вырезал отец Юре из дерева коня. Резвого, горячего. Бьет конь копытами, огненная грива развевается. Назвал Юра коня Огнегривый. Не может расстаться с ним. Поставит на столе, сядет в сторонке. И чудится Юре: вот-вот поскачет Огнегривый. Лег Юра спать, а коня поставил на полу, у кровати. Спит — не спит Юра и вдруг видит: поднял Огнегривый голову, встрепенулся и поскакал, поскакал. Вскочил Юра, хотел бежать вдогонку за Огнегривым, но он уже снова стоял у кроватки. Наклонился Юра к коню, погладил по голове. Огнегривый успокоился. Только ноги дрожали да огненная грива была еще теплой. Он только живой красивый Огромная красивая бабочка Махаон села на красный цветок канны. Села и шевелит крыльями. К Махаону подкрался мальчик, поймал его. Трепещет Махаон, но вырваться не может. Мальчик пришпилил его большой булавкой к бумажному листу. Крыльца бабочки поникли. — Почему ты перестал трепетать крыльями, Махаон?— спрашивает мальчик. Махаон молчит. Мальчик положил листок с мертвым Махаоном на подоконник. Через несколько дней смотрит — крыльца иссохли и рассыпались, по брюшку ползают муравьи. — Нет, он только живой красивый,— сказал удрученный мальчик.— Когда крыльца его трепещут на цветке канны, а не на листке бумаги. Горячий цветок В тот год была ранняя весна. В середине апреля зацвели сады. Наступил май: Одним ясным весенним утром маленькая девочка Оля пошла в сад и увидела большой красный цветок розы. Она побежала к маме и радостно сказала: — Мама, красная роза зацвела! Мама пришла в сад, посмотрела на красный цветок, улыбнулась. Потом взглянула на небо, и лицо ее стало тревожным. С севера надвигалась черная туча. Подул ветер, туча закрыла солнце, похолодало. Мама с Олей сидели в комнате и с тревогой смотрели в окно. Будто белые бабочки, полетел снег. Все вокруг побелело. Ветер затих. Снежинки мягко падали на землю, а потом перестали. Мама с Олей пошла в сад. На зеленых листьях белели снежные шапки. Земля покрылась снежно-белым ковром. Только роза краснела, будто большой уголек. На ней блестели капельки росы. |
| Юре хорошо было с дядей. Он был похож на маму. Подобно ей, он был человеком свободным, лишенным предубеждения против чего бы то ни было непривычного. Как у нее, у него было дворянское чувство равенства со всем живущим. Он так же, как она, понимал все с первого взгляда и умел выражать мысли в той форме, в какой они приходят в голову в первую минуту, пока они живы и не обессмыслятся. Юра был рад, что дядя взял его в Дуплянку. Там было очень красиво, и живописность места тоже напоминала маму, которая любила природу и часто брала Юру с собой на прогулки. Кроме того, Юре было приятно, что он опять встретится с Никой Дудоровым, гимназистом, жившим у Воскобойникова, который, наверное, презирал его, потому что был года на два старше его, и который, здороваясь, с силой дергал руку книзу и так низко наклонял голову, что волосы падали ему на лоб, закрывая лицо до половины. – Жизненным нервом проблемы пауперизма, – читал Николай Николаевич по исправленной рукописи. – Я думаю, лучше сказать – существом, – говорил Иван Иванович и вносил в корректуру требующееся исправление. Они занимались в полутьме стеклянной террасы. Глаз различал валявшиеся в беспорядке лейки и садовые инструменты. На спинку поломанного стула был наброшен дождевой плащ. В углу стояли болотные сапоги с присохшей грязью и отвисающими до полу голенищами. – Между тем статистика смертей и рождений показывает, – диктовал Николай Николаевич. – Надо вставить: за отчетный год, – говорил Иван Иванович и записывал. Террасу слегка проскваживало. На листах брошюры лежали куски гранита, чтобы они не разлетелись. Когда они кончили, Николай Николаевич заторопился домой. – Гроза надвигается. Надо собираться. – И не думайте. Не пущу. Сейчас будем чай пить. – Мне к вечеру надо обязательно в город. – Ничего не поможет. Слышать не хочу. Из палисадника тянуло самоварной гарью, заглушавшей запах табака и гелиотропа. Туда проносили из флигеля каймак, ягоды и ватрушки. Вдруг пришло сведенье, что Павел отправился купаться и повел купать на реку лошадей. Николаю Николаевичу пришлось покориться. |
| Юра тихо вышел из комнаты и сказал Егоровне, чтобы она послала в спальню сиделку. «Черт знает что, – думал он, – я становлюсь каким-то шарлатаном. Заговариваю, лечу наложением рук». На другой день Анне Ивановне стало лучше. Анне Ивановне становилось все легче и легче. В середине декабря она попробовала встать, но была еще очень слаба. Ей советовали хорошенько вылежаться. Она часто посылала за Юрой и Тонею и часами рассказывала им о своем детстве, проведенном в дедушкином имении Варыкине, на уральской реке Рыньве. Юра и Тоня никогда там не бывали, но Юра легко со слов Анны Ивановны представлял себе эти пять тысяч десятин векового, непроходимого леса, черного как ночь, в который в двух-трех местах вонзается, как бы пырнув его ножом своих изгибов, быстрая река с каменистым дном и высокими кручами по Крюгеровскому берегу. Юре и Тоне в эти дни шили первые в их жизни выходные платья. Юре – черную сюртучную пару, а Тоне – вечерний туалет из светлого атласа с чуть-чуть открытой шеей. Они собирались обновить эти наряды двадцать седьмого, на традиционной ежегодной елке у Свентицких. Заказ из мужской мастерской и от портнихи принесли в один день. Юра и Тоня примерили, остались довольны и не успели снять обнов, как пришла Егоровна от Анны Ивановны и сказала, что она зовет их. Как были в новых платьях, Юра и Тоня прошли к Анне Ивановне. При их появлении она поднялась на локте, посмотрела на них сбоку, велела повернуться и сказала: – Очень хорошо. Просто восхитительно. Я совсем не знала, что уже готово. А ну-ка, Тоня, еще раз. Нет, ничего. Мне показалось, что мысок немного морщит. Знаете, зачем я вас звала? Но сначала несколько слов о тебе, Юра. – Я знаю, Анна Ивановна. Я сам велел показать вам это письмо. Вы, как Николай Николаевич, считаете, что мне не надо было отказываться. Минуту терпения. Вам вредно разговаривать. Сейчас я вам все объясню. Хотя ведь и вам все это хорошо известно. Итак, во-первых. Есть дело о живаговском наследстве для прокормления адвокатов и взимания судебных издержек, но никакого наследства в действительности не существует, одни долги и путаница, да еще грязь, которая при этом всплывает. Если бы что-нибудь можно было обратить в деньги, неужто же я подарил бы их суду и ими не воспользовался? Но в том-то и дело, что тяжба – дутая, и чем во всем этом копаться, лучше было отступиться от своих прав на несуществующее имущество и уступить его нескольким подставным соперникам и завистливым самозванцам. О посягательствах некой Madame Alice, проживающей с детьми под фамилией Живаго в Париже, я слышал давно. Но прибавились новые притязания, и не знаю, как вы, но мне все это открыли совсем недавно. |
| Цена вопроса 14.01.2013 23:55:01 Алексей Рогожин В преддверии окончания Великого Поста и празднования Пасхи особенно оживленно стали обсуждаться темы возвращения Церкви собственности, когда-то отобранной атеистическим государством, и преподавания в российских школах основ религиозной культуры. Первое — в связи с законопроектом о передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, а второе потому, что с 1 апреля в 19 регионах начинается эксперимент — 4-классникам будут преподавать новый предмет «Основы религиозных культур и светской этики». По первому вопросу последовала не только дискуссия, но и обмен письмами. Группы известных деятелей науки и искусства (среди них, правду сказать, что-то много было представителей администрации музейной…) обращались к Святейшему Патриарху и к Президенту с просьбой остановить процесс подготовки закона о передаче имущества религиозного назначения. Потому, мол, что в Церкви ничего хранить толком не умеют и все святыни изведут под корень посредством плесени и прочего грибка. А которые случайно не изведутся, те станут недоступны для народа, потому что мусульманин же не пойдет в православный храм, и, стало быть, не увидит Троицу Рублева. А этого никак нельзя допустить. Ибо. В Церкви разъясняли, что вообще-то в пререкаемом законопроекте и речи нет об иконах и прочих музейных экспонатах. Речь лишь о зданиях. «Я хотел бы акцентировать внимание на том, что вызывающий озабоченность многих деятелей культуры и искусства проект закона не касается музейных и архивных фондов», — напоминал общественности председатель Синодального информационного отдела Владимир Легойда. Документ затрагивает в первую очередь те храмы и монастыри, которые уже используются для церковных нужд, — в них проходят службы, налаживается монашеская жизнь, развивается социальное служение. «И речь идет о том, чтобы право бессрочного пользования в отношении этого «имущества» сменить на право собственности, то есть де-факто перевести в де-юре», — пояснил В.Р. Легойда. Что касается ценностей религиозного назначения, которые находятся в фондах и о состоянии которых переживают авторы письма, то их судьба находится вне рамок этого закона, добавил он. Но, безусловно, вопрос об иконах и других святынях, пребывающих в музеях, может и должен быть обсуждаем. Верующие, напомнил представитель Церкви, обеспокоены будущим православных святынь не меньше, чем те представители интеллигенции, которые заявляют о своей озабоченности их дальнейшей судьбой. |
| Закрыть Шнурок Гагарина Юрий Гагарин был простым и великим человеком одновременно 12.04.2023 734 Время на чтение 3 минуты Фото: предоставлено автором Per aspera ad astra! 14 апреля 1961 года во время торжественной встречи первого в мире космонавта Юрия Алексеевича Гагарина в аэропорту Внуково случился забавный и в тоже время трогательный эпизод. Без преувеличения можно сказать, что весь мир с замиранием сердца следил за тем, как первый человек, побывавший в космосе, шагает по почетной красной ковровой дорожке аэропорта для доклада руководству страны о завершении полета. И надо же так случиться, что именно в этот момент у Юры… развязался шнурок ботинка. Как он поступит в такой щекотливой ситуации? Идти строевым шагом с болтающимся шнурком неудобно, а главное, опасно: легко можно споткнуться и упасть на глазах всего мира. Но и останавливаться нет никакой возможности. Как быть?! Юра принял единственно верное решение: он ни на секунду не замешкался, улыбка по-прежнему светилась на его лице. Он, как ни в чем не бывало, продолжил свое триумфальное движение по ковровой дорожке. Мне кажется, именно в этот момент весь мир сразу и безоговорочно полюбил его. Много добрых слов будет впоследствии сказано о светлой гагаринской улыбке, которая всех очаровывала. Любой человек сразу же проникался доверием и любовью к Юре. Это верно. Но и этот эпизод со шнурком нельзя забывать. Он тоже сыграл свою роль. Ведь тогда многие подумали приблизительно так: «Смотри-ка, какой парень! Первым побывал в космосе, а нос не задирает. Он весь наш, земной, у него даже шнурок развязался, как у меня порой бывает…». Юрий Гагарин был простым и великим человеком одновременно. И этот, на первый взгляд, незначительный эпизод со шнурком очень ярко это подчеркнул. Недаром скульптор Равиль Юсупов, автор одного из памятников Юрию Гагарину, не упустил из виду эту важную деталь. Первоначально его памятник планировалось установить в московском аэропорту Внуково. Что было бы, на мой взгляд, совершенно верным решением. Однако, по каким-то причинам, решение было изменено. Памятник первому космонавту «с развязаным шнурком» был установлен в Брянске на бульваре имени Гагарина 12 апреля 2014 года. |
| Федор Дмитриевич Горбов В 1966 году и как раз в день моего рождения в Москве открывался Международный конгресс психологов. В ту пору я училась в аспирантуре по специальности социология и социальная психология. И так велика была жажда знаний, что ради возможности попасть на конгресс я договорилась с «Литературной газетой», что буду их обозревателем на этом форуме ученых. К открытию конгресса надо было написать статью на обязательную в таких случаях тему: «Россия – родина слонов». То есть о том, что мы первыми полетели в космос, а успехи советской космической психологии намного превосходят достижения других стран. Кстати, это действительно так, и мы в ту пору опережали многих. Неделю я пыталась взять интервью у известных ученых, но один в отъезде, другой недоступен. Короче, к утру надо сдать материал в редакцию, а у меня полный провал. И вдруг звонит корреспондент ТАСС Александр Мидлер и говорит: – Хочешь подарок ко дню рождения? Сейчас мы с одним зарубежным спецкором едем брать интервью у профессора Федора Дмитриевича Горбова и можем взять тебя с собой. Ты хоть знаешь, кто такой Горбов? Как не знать? Человек-легенда. В годы Великой Отечественной войны студент Горбов ушел из мединститута добровольцем на фронт и был потом военврачом авиационного полка. Три ордена Мужества и свыше 100 патентов за научные открытия. Именно Горбов лично отбирал кандидатов для первого отряда космонавтов, и он же вычислил космонавта 1 – Юрия Гагарина. И вот мы уже в «хрущобе» Горбова с весьма попорченными изрисованными обоями. Это дети после смерти мамы стали рисовать на обоях, а папа-вдовец не только не препятствовал, но был убежден: хорошо, когда дети радуются и рисуют. Сам Горбов мало похож на профессора: старый свитер грубой вязки и уже вытертые джинсы. Правда, на лекциях он появлялся в безукоризненно элегантном костюме и был, говорят, из дворян. «А какой была психологическая подготовка Юрия Гагарина в предстартовые минуты?» – спрашивает зарубежный спецкор. – «Я анекдоты Юре рассказывал – он так смеялся». |
| «На наркотики сын подсел еще в школе». Три истории матерей Тюрьма, смерть или выздоровление? 26 июня, 2022 Тюрьма, смерть или выздоровление? «Кирилл стал принимать героин еще в школе». «Юра выжил во Второй чеченской, но начал принимать наркотики». «Егор бегал по улице раздетым, у него были галлюцинации». Накануне Международного дня борьбы с наркозависимостью матери рассказывают об аде, через который они прошли вместе со своими детьми. Имена героев изменены. «Юра умер на моих руках» Светлана Николаевна, 71 год: — Два года назад я похоронила сына. Юре был 41 год. Последние 20 лет я только и помню, что уговаривала лечиться, отдавала его долги и плакала. Я прошла через ад. Умер он не от передозировки, нет. Просто его организм был настолько истощен, что Юра не мог дышать и шевелиться. Когда я его незадолго до смерти водила в больницу, он еле передвигался. К терапевту нужно было идти на второй этаж, он поднимется на одну ступень, сядет на нее, отдышится, снова поднимется с моей помощью, а потом тихонько дальше шагает. Последние два дня жизни это был просто живой труп. Дважды вызывали скорую. Второй раз Юра просит: «Мамочка, мне так плохо, вызови, пожалуйста, я задыхаюсь». Медсестре той я очень благодарна. Несмотря на то, что она уже смену сдала свою, все равно приехала, обеспечила кислородной подушкой, пыталась меня утешить, но тихо так сказала: «Готовьтесь, он уже не жилец». Через несколько минут Юры не стало. В морге после вскрытия сказали, что и крови-то в его теле почти не было. «Вернулся из пекла целым» Полегчало ли мне, что он ушел? Нет. Вот стоит его фото на столе. Каждый день с ним разговариваю, что-то рассказываю. На фото он красивый, в военной форме. Юра был участником Парада Победы на Красной площади в 99-м. Пусть таким и останется в моей памяти. Похоронили мы его красиво, совместно с военкоматом сделали памятник как участнику боевых действий в Чечне. Там он тоже прошел через ад. Когда я приезжала навестить его в армию, видела в госпитале 18-летних пареньков, которые остались без рук и ног. Юра вернулся из того пекла целым. |
|
|
