| Немолчно прославляют Господа только св. ангелы. Мы же грешные чувствуем, что нечисто наше сердце, нечисты и уста наши. Посему к славословию присоединяем мы и усердные моления к Господу, которые приспособляем ко времени суток – к ночи: Господи! – взываем мы – Ты прибежище наше на все времена... Помилуй меня и исцели душу мою грешную. К Тебе я прибегаю: научи меня творить волю Твою; Ты – Бог мой и у Тебя источник жизни. В Твоем свете мы узрим свет; продолжи Свои милости людям, Тебя знающим. На праздничных утренях, когда славословие поется, здесь оно и кончается трисвятою песнью. Но на утрени постовой, как и вообще на будничной, славословие не поётся г а читается и продолжено бывает еще следующими молениями: „Сподоби, Господи, в ночь эту сохраниться нам без греха... Научи меня, вразуми и просвети Своими Божественными заповедями, ведущими к оправданию пред судом Божьим. Господи! милость Твоя во век, не презри дела рук Твоих; Тебе подобает хвала, Тебе подобает пение, Тебе слава подобает”... По прочтении славословия поется особое песнопение, называемое каноном. 1 В каноне прославляются Матерь Господа и Святые угодники Божии, которые в жизни земной искали Бога, и теперь возрадовались и возвеселились о Господе, которых оживил Господь и правдою Своею извел от печали. За каноном поется ,,велегласно и косно” (медленно) тропарь: Господи сил с нами буди… и псалом 150-ый: Хвалите Бога во святых Его.., тот самый псалом, который поется и на утрени перед великим славословием. Тропарь: „Господи сил с нами буди” поется на великом повечерии пред стихами этого псалма и служит к ним припевом. ,,Господи сил! – молимся мы в тропаре, – будь с нами; иного, кроме Тебя, помощника в скорбях своих мы не имеем; Господи сил помилуй нас”. Это моление продолжаем мы затем в ряде других тропарей, обращаясь к Господу и Его Пречистой Матери: „Господи! если бы мы не имели святых Твоих молитвенников и Твою, милующую нас благость, как мы осмелились бы, Спасе, воспевать Тебя, Которого непрестанно славословят ангелы? Сердцеведец, пощади наши души!” „Многое множество у меня, Богородице, прегрешений; к Тебе, чистая, я прибегаю, ища спасения; посети мою душу немощствующую и моли Сына Своего и Бога нашего дать мне оставление лютых моих беззаконий, Едина Благословенная!”. |
| Сверх того он был жестоким гонителем ревнителей истинной веры: по его повелению, пророк Исаия, обличитель его нечестия, был перепилен деревянною пилою. Господь не оставил без наказания нечестивого царя. Ассирияне захватили его в плен, оковали двумя цепями, и в этом позорном виде, словно зверя, отвели в Вавилон и. здесь бросили в темницу. Плен и неволя смирили Манассию. Он раскаялся в своем нечестии. Памятником его раскаяния осталась молитва, которая, подобно молитве Давида: помилуй мя Боже, доселе служит для всех руководством к излиянию пред Богом покаянных чувств. Она читается на великом повечерии и начинается словами: Господи вседержителю, Боже отец наших, Авраамов, Исааков и Иаковлев и семене их праведного. В сей молитве Манассия, исповедуя пред Богом свои грехи, говорит между прочим: согрешил я паче числа песка морского, (осквернив себя множеством всякого рода грехопадений и повторением их нескончаемое число раз). Умножишася беззакония моя и несмь достоин воззрети и видети высоту небесную от множества неправд моих, то есть воспоминание о неправдах моих повергает меня в стыд пред Тобою, и я невольно опускаю мои очи, как безответный пред Тобою грешник. Подобный стыд и чувство безответности и мы должны испытывать подобно Манассии и мытарю евангельской притчи, помышляя о грехах забвения о Боге и служения страстям, равных греху идолопоклонства Манассиина, также о грехах неправд и обид в отношении к ближнему, свойственных корыстолюбивым и бесчеловечным мытарям. Далее в евангельской притче говорится о мытаре: бияше перси своя. Этим внешним знаком выражалось внутреннее сердечное сокрушение и скорбь о грехах. Ударяя себе в грудь, под покровом которой находится сердце, орган греховных чувствований и желаний, мытарь ударял как бы в самое сердце. От сильного внутреннего волнения у мытаря сильно билось сердце. Вместо того, чтобы успокоить это волнение, мытарь только усиливал его ударами в грудь, сила которых не могла не отзываться в сердце. Сердечное сокрушение должно быть свойственно каждому истинно-кающемуся грешнику, как необходимое условие истинного покаяния. |
| Страшное искушение постигло меня сегодня за невоздержание мое, за лакомство мое, за мясоядение и сливочное бланманже: во время обедни я чувствовал себя мертвым на душе, бессильным, малодушным, боязливым, и только слезною молитвою испросил себе у Бога исцеление души и силу, мужество, дерзновение, пространство, мир, особенно после умерщвления Велиаром на великом входе. Причастился животворно, хотя, по грехам моим, не чувствовал себя так хорошо, как прежде после причащения. Проповедь сказал с силою и убеждением. Но после обедни я не вразумился наказанием и, не чувствуя голода, пообедал очень сытно, с алчностью и очень полакомился сливочным бланманже, так что стало тяжело от пресыщения. Потом гулял для променажа, затем спал с час, пил чай, опять с избытком, и когда стал служить вечерню, я почувствовал, что благодать оставила меня, и я оказался беспомощным при искушениях врагов бесплотных и плотских. Долго я боролся, изнемогал, не мог выговаривать слов, снова начинал, снова изнемогал и едва-едва кончил службу, недоговорив отпуста и ектении на повечерии. Вчера под конец вечерни я быстро и сильно смутился от присутствия дьячка Каменоградского, недоброжелателя моего, заподозрив его в лазутничестве и подсматривании за стопами моими. А этого не надо было думать, а просто смотреть на него, с христианской точки зрения. 11 февраля И люди будут те же, и дары Божии сладостные будут те же, и угощения будут те же, и искушения для плоти и чрева будут те же, но я, чревоугодник, ради Бога и преспеяния в жизни по Богу должен взять над собою силу – не раболепствовать чреву и от иных угощений отказываться, ведь бесконечно дороже Бог и душа, которые требуют моего воздержания. По делом моим вчера за вечерней напал на меня, опрокинул и посрамил меня сатана за животное, безумное, свинское пресыщение мое за ранним обедом: я съел две тарелки щей с алчностью, бифштекс и много сливочного желе, что всё было лишнее, ибо без всего этого я чувствовал сытость еще от вчерашнего вечернего ядения. После утрени. Благодарю Господа, избавившего меня во время утрени и после утрени и молебна (в кадре 101 ) от злолютых искушений врагов бесплотных, от скорби и тесноты по молитве моей. |
| Светилен: «Апостолы от конец земля». Напев в две правильно повторяющиеся строки, без обозначения гласа и распева. То же в ирм. Головни (л. 358 об.), знаменного распева, и у г. Малашкина (стр. 99) на подобен: «Небо звездами». Надгробное пение. Того же знаменного распева, которым распето и надгробное пение в Великую Субботу: «Блажим тя вси роди, Богородице». «Достойно есть блажити тя». «Роди вси». То же в ирм. Головни л. 358) и у г. Малашкина (стр. 90). На стиховне, гл. 4: «Егда изшла еси, Богородице», знаменного распева, но иной редакции, чем в «Праздниках» (л. 164). Только в ирмологе Головни и у г. Малашкина (стр. 86). На хвалитех, Слава и ныне, гл. 6: «На бессмертное успение, Богородице». Обычный большой знаменный распев южно-русской редакциии, без фитных украшений, а не распространенный, который изложен в Син. «Праздниках» (л. 168). Редакция мелодии в разных ирмологах также не одинакова. То же у г. Малашкина (стр. 101) с присовокуплением еще стихиры во гл. 4: «В славном успении твоем» на подобен «Яко добля» (стр. 100). Все перечисленные здесь песнопения на Успение имеются в ирмологах 1652, 1674 и 1709 г., кроме стихиры на стиховне, и только в ирм. 1652 г. упущен светилен. В ирмологе же 1700 г. распеты только два песнопения, именно, стихира «О дивное чудо» и славник «Богоначальным мановением». У г. Малашкина (стр. 88–103), сверх того, на праздник Успения изложены: Тропарь «В рождестве девство» – напевом «Богородице дево радуйся» на великом повечерии; по 1-й кафизме седален, гл. 1: «Всечестный лик» на подобен «Гроб твой» – болгарского распева; по 2-й кафизме: «В рождестве твоем» на подобен «Красоте девства» – болгарского распева, седален на полиелее: «Возопий Давиде», гл. 4-й, на подобен «Удивися Иосиф» – болгарского распева. Ирмосы. Глас 1: «Преукрашенная» – краткого малоизвестного распева, и «Отверзу уста» гл. 4 – обычного напева, особой редакции (п. 9 сокращ. Знамен. распева); кондаки на акафисте: «Избранен от всех родов» и «В молитвах неусыпающую Богородицу» – знаменного распева. |
| Я вникаю в слова дяди Осипа, и мне представляется пустыня, почему-то в виде неба без облаков. — Васька! И ты исповедаться? — раздается сиплый голос Витьки. На него я смотрю сердито. Вчера я проиграл ему три копейки, данные матерью, чтобы купить мыла для стирки, за что и влетело мне по загривку. — Пойдем, сыгранем в орла и решку, а? — упрашивает меня Витька, показывая пятак. — С тобой играть не буду! Ты всегда жулишь! — И вот пошли три старца в един град к мужу праведному, — продолжает дядя Осип. Я смотрю на его седую длинную бороду и думаю: «Если бы дядя Осип не пьянствовал, то он обязательно был бы святым!..» Великое повечерие. Исповедь. Густой душистый сумрак. В душу глядят строгие глаза батюшки в темных очках. — Ну, сахар-то, поди, таскал без спросу? — ласково спрашивает меня. Боясь поднять глаза на священника, я дрожащим голосом отвечаю: — Не… у нас полка высокая!.. И когда спросил он меня: «Какие же у тебя грехи?» — я после долгого молчания вдруг вспомнил тяжкий грех. При одной мысли о нем бросило меня в жар и холод. «Вот, вот, — встревожился я, — сейчас этот грех узнает батюшка, прогонит с исповеди и не даст завтра святого причастия…» И чудится, кто-то темноризый шепчет мне на ухо: кайся! Я переминаюсь с ноги на ногу. У меня кривится рот, и хочется заплакать горькими покаянными слезами. — Батюшка… — произношу сквозь всхлипы, — я… я… в Великом посту… колбасу трескал! Меня Витька угостил… Я не хотел… но съел!.. Священник улыбнулся, осенил меня темной ризой, обвеянной фимиамными дымками, и произнес важные, светлые слова. Уходя от аналоя, я вдруг вспомнил слова дворника Давыда, и мне опять стало горько. Выждав, пока батюшка происповедал кого-то, я подошел к нему вторично. — Ты что? — Батюшка! У меня еще один грех. Забыл сказать его… Нашего дворника Давыда я называл «подметалой мучеником»… Когда и этот грех был прощен, я шел по церкви с сердцем ясным и легким и чему-то улыбался. Дома лежу в постели покрытый бараньей шубой и сквозь прозрачный тонкий сон слышу, как отец тачает сапог и тихо, с переливами, по-старинному напевает: «Волною морскою, скрывшаго древле». А за окном шумит радостный весенний дождь… |
| — Ва-а-сь-ка! Сыпь сюда! Я как будто бы не слышу, а самому очень хочется подняться по старой скрипучей лестнице на колокольню, позвонить в колокол, с замиранием сердца поглядеть на разбросанный город и следить, как тонкие бирюзовые сумерки окутывают вечернюю землю, и слушать, как замирают и гаснут вечерние шумы. — Одежду и сапоги измызгаешь, — вздыхаю я, — нехорошо, когда ты во всем новом! — И вот, светы мои, в пустыне-то этой подвизались три святолепных старца, — рассказывает исповедникам дядя Осип, кладбищенский сторож. — Молились, постились и трудились. да. трудились. А кругом одна пустыня. Я вникаю в слова дяди Осипа, и мне представляется пустыня, почему-то в виде неба без облаков. — Васька! И ты исповедаться? — раздается сиплый голос Витьки. На него я смотрю сердито. Вчера я проиграл ему три копейки, данные матерью, чтобы купить мыла для стирки, за что и влетело мне по загривку. — Пойдем сыгранем в орла и решку, а? — упрашивает меня Витька, показывая пятак. — С тобой играть не буду! Ты всегда жулишь! — И вот пошли три старца в един град к мужу праведному, — продолжает дядя Осип. Я смотрю на его седую длинную бороду и думаю: «Если бы дядя Осип не пьянствовал, то он обязательно был бы святым!..» Великое повечерие. Исповедь. Густой душистый сумрак. В душу глядят строгие глаза батюшки в темных очках. — Ну, сахар-то, поди, таскал без спросу? — ласково спрашивает меня. Боясь поднять глаза на священника, я дрожащим голосом отвечаю: — Не... у нас полка высокая!.. И когда спросил он меня «какие же у тебя грехи?», я после долгого молчания вдруг вспомнил тяжкий грех. При одной мысли о нем бросило меня в жар и холод. «Вот, вот, — встревожился я, — сейчас этот грех узнает батюшка, прогонит с исповеди и не даст завтра Святого Причастия...» И чудится, кто-то темноризый шепчет мне на ухо: кайся! Я переминаюсь с ноги на ногу. У меня кривится рот, и хочется заплакать горькими покаянными слезами. — Батюшка.— произношу сквозь всхлипы, — я. я. в Великом посту. колбасу трескал! Меня Витька угостил. Я не хотел. но съел!.. |
| Как говорит церковное предание и богослужебные тексты, Адам плакал день и ночь, взирая на утерянный рай. Он был великим пророком: согрешив однажды, он всю жизнь каялся и передал память об утерянном рае своим потомкам. Через многие поколения она дошла до праведного Авраама, затем до Моисея и была записана в книгах Священного Писания. Не будем осуждать нашего прародителя за то, что якобы по его вине мы страдаем. Будем подражать его покаянию и вернем себе благодать, утерянную нами за бесчисленные грехи, за нерадение. Будем каяться, чтобы в будущей жизни, неминуемо надвигающейся на нас, приобрести присносущное Царство, уготованное нам от сложения мира Господом Иисусом Христом. Аминь. О том, что и мы причастны греху Адама Второй день мы читаем Великий канон Андрея Критского . Ради того, чтобы нам можно было внимательнее вникнуть в него, канон разделен на четыре части, и мы читаем его в первые четыре дня Великого поста на великом повечерии. Как я уже говорил, сам этот канон без всяких рассуждений и толкований является самой сильной и проникновенной проповедью, какую только можно себе представить. Но по причине того, что в духовном отношении мы, быть может, недостаточно образованы и не обладаем необходимой для совершенного понимания этого канона глубиной мысли, мы внимательнее рассмотрим и разъясним хотя бы некоторые его слова, чтобы покаянное чувство сильнее отпечатлелось в нашей душе и настроило нас с самых первых дней Великого поста стяжать сокрушенное и смиренное сердце, которое сожалеет о своих грехах и которое Господь не уничижит. Тогда пост действительно принесет нам пользу. Во второй песне Великого канона есть такие слова: Сшиваше кожныя ризы грех мне, обнаживый мя первыя боготканныя одежды. Автор канона отсылает нас к повествованию книги Бытия о грехопадении Адама и в немногих лаконичных словах, как он это часто делает, на основе библейского повествования и святоотеческого толкования на него изображает обширную картину: Сшиваше кожныя ризы грех мне, обнаживый мя первыя боготканныя одежды. |
| Сподоби же нас, прочее скончати житие в покаянии, и умилении, и соблюдении святых Твоих повелений. Аще убо сладостию прельстившеся, многообразне согрешихом, или мipckuмu похотьми неполезными и вредными обольстившеся препроводихом: аще гневом и яростию подвигшеся безсловесною, кого брата нашего оскорбихом, аще языком неизбежных и стропотных и крепких сетей объяхомся: аще коим чувств наших, или всеми, волею или неволею, ведуще или не ведуще, от восхищения, или поучения безумно поползохомся: аще же лукавыми помыслы и суетными совесть осквернихом: аще ли коим другим образом прегрешихом, от предприятия и обычая томими злаго: прости нам, и остави вся Всещедре, Преблаже и Многомилостиве: и даруй нам прочее бодрость и силу, во еже творити волю Твою благу, и благоугодну и совершену: да нощнаго и мрачнаго зла, световидным покаянием пременшеся, и яко во дни благообразно ходяще, и очищени объявимся человеколюбию Твоему недостойнии, воспевающе Тя и величающе во веки, аминь. Слава, И ныне: Господи помилуй, трижды, Господи благослови. Воскресый из мертвых, Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, молитв ради Пречистыя Твоея Матере, и преподобных и богоносных отец наших, и всех святых, помилуй и спаси нас, яко Благ и Человеколюбец. Аминь. И вместо прощения, и ектении, чтем молитвы Ослаби, остави: и Ненавидящих и обидящих: якоже предписася в повечерии. Последование утрени Аще есть бдение, по чтении великом глаголет Старший, Аминь, и абие: Слава в вышних Богу. Аще же не бысть бдения, Старший: Молитвами святых отец наших: Чтец: Аминь. Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе. Царю Небесный: Трисвятое по Отче наш: Старший глаголет молитву Иисусову. Господи, помилуй, 12 раз. Слава, И ныне: Приидите, поклонимся, трижды. 20 И поклона три. И псалмы, 21 в нихже кадит Старший: Псалом 19 : Услышит тя Господь в день печали, защитит тя имя Бога Иаковля. Послет ти помощь от Святаго и от Сиона заступит тя. Помянет всяку жертву твою, и всесожжение твое тучно буди. Даст ти Господь по сердцу твоему, и весь совет твой исполнит. |
| Если бденный святой не имеет храма, то прокимен, Евангелие и всё до канона воскресное. Молитва, «Спаси, Боже, люди Твоя». Целование Евангелия, иконы храма и елеопомазание. Каноны: воскресен с ирмосом – на 4, ирмосы по одному разу, Триоди – на 4 и храму – на 6; катавасия «Отверзу уста моя». По 3-й песни кондак Триоди и седален храму (дважды); по 6-й – кондак и икос храму; по 9-й – «Свят Господь». Светилен воскресен и храму. На «Хвалите» стихиры воскресные – 4, храму со славою – 4, затем припев «Воскресни, Господи Боже» самогласна стихира Триоди; «Слава» – та же, «И ныне» – «Преблагословена еси». По великом славословии тропарь воскресен. Ектении и отпуст. На часах тропари воскресен и храму; кондаки Триоди и храму переменяются. На литургии Блаженны гласа – на 6 и храму, песнь 3-я – на 4. По входе тропарь воскресен и храму, «Слава» – кондак храму, «И ныне» – Триоди. Прокимен, Апостол, Евангелие, причастен дню и храму. Так же можно править службу святому с бдением и в Недели 4-ю и 5-ю. ПЯТАЯ СЕДМИЦА ВЕЛИКОГО ПОСТА Служение в субботу 5-й седмицы с бдением храмовому святому В пяток вечера кафизма обычная. На «Господи, воззвах» стихира – на 10: самогласен Триоди дню (дважды), Богородице – 4 и храму – 4, «Слава» – храму, «И ныне» – акафиста. Вход. Прокимен и паримии дню и храму – 3. «Да исправится молитва моя». Литургия Преждеосвященных Даров. Четверопеснец субботы поется в другой день на повечерии. На всенощном бдении поется великое повечерие с каждением всего храма и народа и с пением «С нами Бог». По 1-м Трисвятом тропарь храму, «Слава, и ныне» – «Повеленное тайно»; по 2-м Трисвятом кондак храму, «Слава, и ныне» – Богородице «Взбранной Воеводе». На литии стихиры и «Слава» – храму, «И ныне» – Богородичен в тот же глас. На стиховне стихиры и «Слава» – храму, «И ныне» – Богородичен воскресный в тот же глас. На благословении хлебов тропарь храму (дважды), Богородице (один раз). На утрене на «Бог Господь» тропарь акафиста (дважды), «Слава» – храму, «И ныне» – акафиста. По 1-й кафизме обычное чтение кондаков и икосов; по 2-й кафизме также чтение акафиста. Полиелей и величание храму. Степенна – 1-й антифон 4 гласа. Прокимен, Евангелие и стихира храму. «Спаси, Боже, люди Твоя», целование иконы и елеопомазание. |
| По псалме чтец: «Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа. Слава Тебе, Боже» (трижды); «Господи, воззвах» читается до стиха «От стражи утренния» и затем поют стихиры на 4 воскресные наряду, «Слава, и ныне» – Богородичен особый – малой вечерни. «Свете тихий». Прокимен «Господь воцарися» на 4 глас, стих только один «Облечеся Господь в силу и препоясася» и опять: «Господь воцарися». «Сподоби, Господи». Ектения. Затем стихиры на стиховне рядовые. Если есть полиелей святому, то стихиры на стиховне поются так: одна – первая воскресная, а прочие – святому стиховные вечерни со своими стихами. «Слава» – святому, «И ныне» – Богородичен в тот же глас. «Ныне отпущаеши», тропарь воскресный, «Слава, и ныне» – Богородичен его. Затем иерей произносит пред царскими вратами ектению «Помилуй нас, Боже» – краткую (см. службу вседневную на утрене). По возгласе «Яко милостив» иерей творит отпуст малый: «Слава Тебе, Христе». Лик: «Слава, и ныне», «Господи, помилуй» (трижды), и «Благослови». Иерей: «Воскресый из мертвых». Прощение от иерея с ектенией «Помолимся о Великом Господине». Повечерия малого не бывает, так как предстоит бдение во всю ночь и молитва о грядущих на сон неуместна. в) Порядок служения воскресного бдения со службой рядовому святому малому Всенощное бдение воскресное в храме совершается так. По входе в алтарь иерей и диакон, если он есть, облачаются: иерей – в епитрахиль и фелонь, диакон – в стихарь с орарем. Отверзаются завеса царских врат и врата. Иерей берет приготовленное кадило и сам влагает ладан с молитвой «Кадило Тебе приносим», а диакон берет зажженную свечу, и оба кадят святой престол крестообразно с четырех сторон его и весь алтарь; по каждении алтаря диакон выходит пред царские врата и возглашает для народа: «Востаните! Господи, благослови!» Священник же, стоя пред святым престолом и творя кадилом крест, возглашает: «Слава Святей, Единосущной». Лик: «Аминь». Священнослужители в алтаре поют стихи: «Приидите, поклонимся (трижды), в последний же, 4-й раз: «Приидите, поклонимся и припадем Ему». |
|
|
