| Свойственная митрополиту-священномученику жертвенная решимость позволила преодолеть разруху церковной жизни и в родной для него Олонии. В конце 1919 года состоялось долгожданное замещение Олонецкой и Петрозаводской кафедры – на нее был назначен первый викарий Владимирской епархии епископ Юрьевский Евгений (Мерцалов). Ранее он преподавал в Олонецкой духовной семинарии, а в 1902–1903 годах был ее ректором в сане архимандрита. Однако владыка Евгений управлял епархией всего около полугода: 7 мая 1920 года от кровоизлияния в мозг он скончался 960 . В тот же день общее собрание членов приходских советов городских церквей Петрозаводска постановило пригласить митрополита Вениамина или его викария (т.е. епископа Лужского Артемия) для погребения почившего 961 . Летом 1920 года святителя Вениамина вновь ожидали в Петрозаводске. 7 июля 1920 года общее собрание приходского совета петрозаводского кафедрального собора постановило: «Предложить всем приходским советам гор. Петрозаводска принять участие в приеме Митрополита» 962 . Однако состоялись ли эти поездки, сведений пока нет. С ноября 1918 года митрополит Вениамин принимал участие и в работе Священного Синода, но материалы об этой стороне его деятельности крайне скудны. Известно, что 25 сентября 1918 Высшее Церковное Управление постановило освободить митрополита Херсонского Платона (Рождественского) от присутствия в Св. Синоде и вызвать для присутствия в порядке очереди вместо него митрополита Вениамина 963 . Во исполнение указа Святейшего Патриарха Тихона от 13 октября (30 сентября) ему следовало прибыть в Москву на синодальные заседания в середине ноября н. ст. В связи с этим из канцелярии митрополита в Комиссариат внутренних дел С.К.С.О. было направлено заявление, составленное по всем правилам дореволюционного делопроизводства: «Удостоверяя прописанное, канцелярия Его Высокопреосвященства митрополита Петроградского считает долгом покорнейше просить Комиссариат внутренних дел сделать распоряжение о разрешении Высокопреосвященному митрополиту/.../выезда из Петрограда в Москву и обратного проезда в Петроград с правом получения проездных билетов от Петрограда до Москвы по Николаевской железной дороге 1–14 или 2–15 ноября и на обратный проезд от Москвы до Петрограда, предположенный для Высокопреосвященного митрополита 21 сего же ноября – 4 декабря нынешнего 1918 года» 964 . |
| Диплом Мария Вениаминовна получала в 1921 году уже не в Петербургской, а в Петроградской консерватории. По окончании она осталась в должности преподавателя, а с 1923 года — профессора. Скромный минимум Юдина вела себя для того времени очень странно, вызывающе, иначе, чем абсолютное большинство ее сограждан — она была слишком прямолинейна и религиозна. С какой-то невероятной безбоязненностью, открытостью читала с консерваторской кафедры лекции рабочей молодежи о том, что любая культура, любая вообще сфера деятельности человека пуста без религиозных смыслов. Увольнение за «моральное растление» студентов, по сути, оставалось делом времени… В 1929 году состоялся ее первый сольный концерт в Москве, а в 1930-м Мария Юдина была уволена из Ленинградской консерватории. Поговаривали, что это крайне мягкое наказание за «излишнюю религиозность» и лишь счастливое стечение обстоятельств спасло пианистку от ареста. «Я сподобилась скромного минимума, — писала Мария Вениаминовна, — меня не арестовали, но довольно шумно изгнали из профессуры Ленинградской консерватории, также из прочих видов работ, долго я была без куска хлеба и прочее». Позже все временно наладилось: через пару лет Марии Вениаминовне удалось устроиться в Тбилисскую консерваторию — там она вела аспирантуру для пианистов, а позже ее приняли в штат Радиокомитета и в Московскую консерваторию, в которой она проработала до 1951 года. Долгое время Юдина преподавала и в Институте имени Гнесиных, но в 1960 году была оттуда уволена из-за нескрываемых православных убеждений. Громкий, одиозный 1939 год запомнился Юдиной огромной личной трагедией: покоряя горные вершины, погиб ее жених — альпинист Кирилл Георгиевич Салтыков. Она приняла его мать как свою, ухаживала за ней долгие годы. Никаких личных отношений у нее больше не было — в ее жизнь, в ее искусство как-то естественно вошел иноческий образ бытия. Мария Юдина с женихом Кириллом Салтыковым Мысли о монашестве посещали ее с юности, но окончательно решиться на этот путь Мария Вениаминовна не могла: ее останавливала убежденность в особой ответственности, которую она несет перед своим призванием и служением в мире. |
| «Тема процесса 1922 года особенно близка церковным людям Санкт-Петербурга, — сказала хранитель музея Ольга Ходаковская. — Любимейший архиерей верующих, митрополит Петроградский и Гдовский Вениамин, здесь был привлечен к суду и приговорен к расстрелу. Появились новые данные, что казнен он был в Москве и претерпел еще муки в ожидании расстрела во внутренней тюрьме на Лубянке. Вместе с ним были приговорены к расстрелу десять человек, для шестерых удалось добиться помилования. Но четверых спасти не удалось: вместе с владыкой были расстреляны архимандрит Сергий (Шеин), миряне Иван Ковшаров и Юрий Новицкий, активнейшие деятелями Общества объединенных приходов Петрограда и губернии». Это общество было с 1920 года единственным официально разрешенным центром, объединяющим приходы. Действовало в каноническом единении с правящим архиереем, но при этом было чисто общественной организацией. При нем наряду с прочими действовала церковная комиссия помощи голодающим. Все члены правления стали подсудимыми на процессе 1922 года. Согласно новым данным, митрополит Вениамин был казнен не в Петрограде: в ночь с 12 на 13 августа его вывезли в Москву. На выставке приведен отрывок из публикации эмигрантской газеты «Свет», издававшейся в Харбине, от 19 июля 1923 года: «Расстрелы важнейших политических происходят в старой мертвецкой [внутренней тюрьмы Лубянки], там же был расстрелян митрополит Вениамин, доставленный из Петрограда. Митрополита на расстрел вынесли больным из лазарета. Расстреливают красноармейцы дежурных взводов из иностранной роты госполитуправления. Медицинский персонал при расстреле не присутствует. Трупы расстрелянных увозятся на Ходынку, где закапываются в различных местах». Экспозиция рассказывает и о возвращении из небытия имен пострадавших на Петроградском процессе. В конце 1940-х — начале 1950-х по благословению митрополита Ленинградского Григория (Чукова) в Николо-Богоявленском кафедральном соборе при совершении чина Торжества Православия возобновилось перечисление имен всех архипастырей с возглашением «вечной памяти» — в их числе поминали митрополита Вениамина. Сам владыка Григорий, будучи белым священником, был в числе основных обвиняемых на процессе 1922 года. |
| 22 июня (5 июля) был оглашен приговор трибунала: «...Виновность Казанского (Вениамина), Новицкого, Ковшарова, Богоявленского, Чукова, Елачича, Чельцова, Огнева, Шеина (архимандрита Сергия), Плотникова (епископа Венедикта), Бычкова, Петровского установлена в том, что первый, являясь представителем Православной Русской Церкви Петроградской епархии, а последние - членами правления приходов в период проведения Советской властью Декрета об изъятии церковных ценностей от 23 февраля 1922 года... вошли в соглашение с Патриархом Тихоном для проведения одинаковой линии в вопросе изъятия церковных ценностей, в духе того нелегального воззвания Патриарха Тихона, распространенного им в феврале месяце сего года, призывавшего население Республики к возмущениям, с каковой целью... придали организации характер деятельности, поставившей себе целью борьбу с Советской властью...» Трибунал приговорил митрополита Вениамина (Казанского), епископа Венедикта (Плотникова), архимандрита Сергия (Шеина), протоиерея Н.К.Чукова, протоиерея Л.К.Новицкого, И.М.Ковшарова, профессора Н.Ф.Огнева, И.А.Елачича к расстрелу. Других обвиняемых, среди них - Бычкова, Парийского, Петровского, Толстопятова - к разным срокам лишения свободы, 22 человека, в том числе известный канонист профессор Бенешевич, были оправданы. Сразу после вынесения приговора петроградским трибуналом, обновленческое Высшее Церковное Управление оглашает свой «приговор» по тому же делу - документ изумительной низости и бесстыдства: «Бывшего петроградского митрополита Вениамина (Казанского), изобличенного в измене своему архипастырскому долгу..., лишить священного сана и монашества. Председателя и членов правления приходов Петроградской епархии Новицкого, Ковшарова, Елачича и Огнева... отлучить от Православной Церкви. Членов того же правления священнослужителей епископа Венедикта (Плотникова), протоиерея Богоявленского, Чукова, Чельцова, архимандрита Сергия (Шеина) уволить от должности и лишить священного сана...» Других осужденных священнослужителей Высшее Церковное Управление «запретило» в священнослужении, мирян, проходивших по делу, «отлучило» от причастия на разные сроки. |
| Почти в каждом номере газеты появлялись карикатуры на митрополита. Митрополит Вениамин сидит на сундуке с золотом и смотрит, как умирают от голода дети. А вот митрополит Вениамин и сам разрывает детей на куски... – Поп? – с наглой развязностью спрашивает со страниц «Петроградской правды» Георгий Устинов. – Чего же ты хочешь, поп? Во вторник, 21 марта, «Петроградская правда» опубликовала Постановление Петросовета об изъятии церковных ценностей: «Те самые служители церкви, которые во время грабительской империалистической войны предлагали отдать Николаю Кровавому церковные ценности на войну, теперь не хотят отдать их на кусок хлеба для голодающих миллионов крестьян. В частности митрополит, Петроградский Вениамин стал на этот путь. Комиссия помощи голодающим обратилась к митрополиту Вениамину с лояльным предложением сотрудничества и готовностью пойти навстречу религиозным чувствам верующих. На это приверженцы митрополита Вениамина ответили тем, что пытались мобилизовать против голодающих часть купцов и спекулянтов Сенного рынка. Петроградский Совет заявляет: “Советская власть уважает религиозные чувства верующих, она ни в коем случае не мешает каждому исповедовать какую ему угодно религию. Но она не позволит кучке высших представителей руководства, привыкших служить царям и помещикам, срывать помощь голодающим. Смерть новых десятков тысяч крестьян, которых можно еще спасти, падет на голову тех, кто не хочет отдать золота и бриллиантов. Даже часть заграничной буржуазии помогает хлебом голодающим нашего Поволжья, а русские служители церкви отказываются от этого, покрывая себя вечным позором. Петроградский Совет требует выполнения декрета. Петроградский Совет поручает всем своим членам разъяснить смысл и назначение декрета. Петроградский Совет предупреждает всех и каждого, что попытки сорвать помощь голодающим будут пресечены суровой рукой». Не трудно заметить, что в Постановлении использован весьма незамысловатый прием, которым испокон веков пользовались в воровской среде. Грабитель изображает из себя пострадавшего, обиженного. И чем больше блатного надрыва, тем убедительней самая чудовищная ложь... |
| Разоблачение многовекового обмана при помощи мощей для местных служителей культа, видимо, прошло без всякого следа. Петроградские церковники настолько наивны, что грезят о каких-то новых канонизациях. Опубликованным в петроградского „Церковного вестника“ распоряжением митрополита духовенству вменяется в обязанность устраивать торжественные богослужения, посвященные новым „чудотворцам“ Мартирию Зеленецкому, Илариону Гдовскому, Феофилу и Иакову Лужским и Киприану Сторожевскому. „Об этих наших местных праведниках, – пишет митрополит, – особенно благовременно вспомнить ныне, в год сильной разрухи в нашей жизни, страданий, плача и религиозного возбуждения“. „Они... помогут нам в государственной и общественной жизни возродиться к былому, славному и доброму“». Пытаясь воспрепятствовать проведению местными властями кощунственных мероприятий, митрополит Вениамин обратился с письмом к председателю Петроградского исполкома Зиновьеву. «В первых числах текущего сентября на лекции „О коммунизме и религии“, – писал он, – была поставлена на голосование резолюция, предлагающая все мощи изъять из церквей и сконцентрировать в особом музее, в частности так поступить и с находящимися в Петрограде мощами св[ятого] Александра Невского. Слухи об этом весьма взволновали православное население Петрограда. Гробница Александра Невского одна из главных святынь нашего города, сотни лет она стоит совершенно закрытой, и богомольцы прикладываются к сделанному на ней изображению св[ятого] князя. Декретом об отделении Церкви от государства возвещена свобода совести, и каждому гражданину предоставлено право веровать или не веровать. Поэтому кажется удивительным и непонятным, почему хотят тревожить великую святыню Петрограда . Встревоженные слухами верующие постоянно тревожно спрашивают меня: правда ли, что назначено вскрытие и изъятие св[ятых] мощей, и просят принять меры для предотвращения великого огорчения религиозного чувства. Желая успокоить верующих и выяснить положение вопроса о вскрытии раки благоверного князя, обращаюсь к Вам, гражданин Зиновьев, как [к] стоящему во главе петроградского правительства, с просьбой от лица многих тысяч верующих, в числе которых немало рабочих и крестьян, приведенной в начале резолюции не придавать значения и не приводить ее в исполнение и этим дать мне возможность успокоить многие тысячи взволнованных людей. |
| На следующий день митрополит служил и обратился к народу с проповедью, указывая в ней на полученное в Смольном разрешение и призывая народ жертвовать 1053 . В считанные дни удалось воспользоваться и возможностью открыть «питательный пункт». Правда, петроградские газеты умолчали об этом, зато московская пресса поместила заметку: «Петроградское духовенство устраивает в Смольнинском районе, в центре беженцев Поволжья, столовую на 1 тысячу чел. при одном из монастырей» 1054 . Речь шла об Александро-Невской лавре, наместник которой архимандрит Николай (Ярушевич) рапортом от 11 марта просил у митрополита Вениамина благословения «на открытие при Лавре питательного пункта для голодающих на средства богомольцев Св. Духовской и Крестовой церквей и при участии представителей тех и других. Добровольные пожертвования на это дело уже начались». Резолюция святителя последовала на другой день: «Господь да благословит добрым успехом святое начинание. Заведующим питательным пунктом назначается иеромонах Лев [Егоров – авт.] " 1055 . К тому времени, когда митрополит был приглашен в Смольный, в Петрограде уже существовала комиссия по изъятию церковных ценностей, но к полномасштабной работе она еще не приступала, «ожидая инструкций из Москвы» 1056 . Первоначально руководителем комиссии был назван председатель губчека С.А. Мессинг 1057 . Затем это опровергли: формально комиссия имела «мирный» характер, но суть от этого не менялась. Изъятие у народа церковных ценностей планировалась в Кремле как общевойсковая операция. Недаром ее «главнокомандующим» был назначен сам председатель Реввоенсовета Республики Л.Д. Троцкий. К 10 марта необходимые и по-военному четкие инструкции уже были спущены в Смольный, и «Петроградская правда» известила: «Комиссия по изъятию церковных ценностей приступает к своей деятельности и в ближайшие дни состоится совещание комиссии с представителями петроградского духовенства. Митрополит Вениамин дал уже свое согласие на изъятие церковных ценностей, осталось только официально это оформить и затем уже приступить к самому акту передачи церковного имущества Губфинотделу» 1058 . |
| Перестаньте волноваться. Успокойтесь. Предадите себя в волю Божию...» Параграф соглашения с гражданской властью о возможности замены изымаемых святынь «металлом в соответствующем эквиваленте» в воззвании митрополита сформулирован так: «Желая сохранить возможно больше благолепия в наших храмах, соберем, что возможно, в наших домах драгоценностей и пожертвуем их для сохранения церковного благолепия». То, что берется из храмов без архипастырского благословения, может быть выкуплено... Само слово «выкуп», в применении к действиям советской власти, ставит эту власть в один ряд с захватчиками, которые, не раз приходя на Русь, оставляли после себя пепелище: «...разграбили все монастыри и иконы ободрали/.../, а некоторые взяли себе вместе с честными крестами и сосудами священными...» 1077 . Верность Богу, забота о клире и верующих и отстраненная лояльность режиму – все выверено в этом воззвании, и оно может быть названо «памятником православно-правовой мысли двадцатого столетия» в не меньшей мере, чем инструкция митрополита духовенству от 13 марта (28 февраля) 1922 года. 14 апреля, в Великую пятницу, митрополичье воззвание было опубликовано в «Петроградской правде» 1078 – той самой газете, которая совсем недавно бросала митрополиту Вениамину обвинение в том, что он «молчаливо потворствует черносотенным бандам, избивающим людей», и, более того, «своим поведением проповедует голод, людоедство, смерть и ужас» 1079 . Через несколько дней послание Петроградского святителя перепечатала газета «Звезда», орган Новгородского Губкома РКП(б) 1080 , после чего митрополит Новгородский и Старорусский Арсений (Стадницкий) подписал свое «Воззвание к новгородской пастве», в значительной мере повторяющее Вениаминовское 1081 . Итак, митрополит Вениамин вынес на своих плечах весь крест переговоров с советской властью относительно условий осуществления декрета ВЦИК от 23 февраля. И «Представители Власти» какое-то время положительно оценивали его усилия – об этом свидетельствует сам факт публикации воззвания митрополита от 10 апреля в большевистских газетах. Фактически же Петроградский архипастырь взял на себя труд, который выходит далеко за рамки отдельной епархии и, следовательно, относится к компетенции Высшей Церковной Власти. Но последняя в марте – апреле 1922 года, похоже, была озабочена лишь составлением наградных списков... 1082 |
| Но митрополиту Вениамину и монастырской братии удалось отстоять не только огород, но и всю территорию Лавры от кощунственного строительства. Работы были перенесены на Васильевский остров, где 14 декабря 1920 г. торжественно открыли первый в Советской России крематорий в здании бывшего сахарного завода Рожкова на Камской ул. О том, что это сооружение использовалось не только в утилитарных целях говорится в дневнике К.И. Чуковского. В январе 1921 г. писатель оказался в одной компании с Каплуном, который «бренчал на пьянино, скучал и жаждал развлечений. – «Не поехать ли в крематорий?» – сказал он, как прежде говорили – не поехать ли к «Кюба» или в «Виллу Родэ»? «А покойники есть? – спросил кто-то. – Сейчас узнаю». Созвонились с крематорием, и оказалось, что на наше счастье есть девять покойников. «Едем!» – крикнул Каплун. Поехал один я да Спесивцева, остальные отказались… Каплун ехал туда, как в театр, и с аппетитом стал водить нас по этим исковерканным залам». О другом посещении крематория для наблюдения за сожжением трупов вместе с Каплуном пишет в воспоминаниях Ю.П. Анненков, ошибочно отнеся это событие к 1919 г. [xxiv] Оставление огорода за обителью стало возможным в результате того, что большевистский декрет о земле, как и закон о социализации земли, давали возможность сохранения монастырского хозяйства путем перехода на положение сельскохозяйственных трудовых артелей, коммун и т.п. Подобные артели стали создаваться в монастырях Петроградской епархии еще в 1919 г. и получили полное одобрение церковного руководства. С целью получения в пользование участка земли под огород осенью 1919 г. было образовано трудовое братство при Александро-Невской Лавре. Членами его являлись все монашествующие, получившие трудовые книжки установленного образца, председателем насельники избрали эконома обители иеромонаха Серафима (Васильева). 20 января 1920 г. наместник поручил о. Серафиму принять меры к регистрации огорода и получению семян, и 21 февраля Совет коммунального хозяйства Петроградской трудовой коммуны заключил с трудовым братством Лавры договор о передаче в аренду «участка городской земли в границах речки Монастырки, Митрополичьего сада и построек бывшего завода Куранова, мерою в одну десятину с погребом и навесами» на 1 год за арендную плату 2400 руб. [xxv] |
| 16 мая Патриарх остановил свой выбор на митрополите Агафангеле, направив ему надлежащую грамоту с просьбой «прибыть в Москву без промедления». «Обработку» митрополита Агафангела поручили священнику В. Красницкому, который срочно выехал в Ярославль, а Введенский, Белков и московский священник С. Калиновский выманили у Патриарха благословение принять синодские дела и временно привлечь к работе Патриаршей канцелярии «находящихся на свободе в Москве святителей». Резолюция Патриарха Тихона на их прошении и была выдана церковными заговорщиками за указ о включении «поименованных лиц» в состав Высшего Церковного Управления [ВЦУ]. В те дни «на свободе в Москве» предусмотрительно оказалось всего два святителя – отлучившийся на 3 тысячи верст от своей кафедры епископ Верненский Леонид (Скобеев) и уволенный еще в январе 1917 года на покой епископ Антонин (Грановский). Оба они и вошли в обновленческое ВЦУ, которое 19 мая возглавил епископ Антонин. Церковный переворот стал совершившимся фактом. В Петрограде в это время должна была начаться серия судебных процессов против священников и мирян, обвиняемых в сопротивлении власти при изъятии церковных ценностей. О первом подобном суде, назначенном на 12 мая, уже объявили в газетах: к нему привлекались настоятель и староста Консерваторской церкви, арестованные еще 25 февраля. Председателем суда был утвержден Н.И. Яковченко, общественными обвинителями – СИ. Канатчиков и И.А. Крастин 1093 . Однако в последний момент этот суд отложили, очевидно, в ожидании развития московских событий. Упоминание Патриархом Тихоном имени митрополита Вениамина в качестве одного из своих заместителей вновь привлекло к Петроградскому архипастырю внимание «вождей революции». Последовала команда объединить и систематизировать разрозненные делопроизводства, что и было исполнено между 13 и 18 мая 1094 . Как легко догадаться, следователи Петрограда, которые вели «под руководством начальника следчасти тов. Крастина лихорадочную работу по ускорению слушания церковных дел», очень скоро «напали на следы прямого участия в организации сопротивления изъятию ценностей митрополита Вениамина» 1095 . |
|
|
