| Синоде, – что немало нас удивляло и затрудняло. Теперь все это разъяснено, и наши пожертвования, как денежные так и вещественные, по мере получения, немедленно отсылаются по назначению». 17-го числа состоялись именные Высочайшие указы Св. Синоду: 1. о перемещении Московского Митрополита Иоанникия на Киевскую митрополичью кафедру и 2. о назначении на его место Холмско-Варшавского архиепископа Леонтия, с возведением в сан митрополита. Высочайшие при сем тому и другому рескрипты напечатаны в Церковных Ведомостей 1891 года. Предлогом к перемещению первого с Московской кафедры на Киевскую в рескрипте указано то, что преосвященный Иоанникий в Киеве совершал духовное образование; там восприял иноческий чин и там же, проходя служение в звании Ректора духовной семинарии и академии, без сомнения, узнал близко и принял к сердцу духовные нужды южного края. Перемещение, по-видимому, почетное, но оно принято перемещенным с чувством не особенной радости, как это выражено в его прощальном слове к оставляемой им Московской пастве. В рескрипте Преосвященному Леонтию сказано, что к нему препровождается белый клобук (но без креста). Это возбудило в публике некоторые толки. А.В. Гаврилов, получив мое письмо от 18-го числа, в тот же день, т. е. 19-го числа, пишет мне: «Московского Владыку перевели в Киев, а в Москву – Леонтия. Говорят, что Московский сам желал Киева. Так ли? Мне кажется, что это перемещение есть следствие несговорчивости Московского и в свою очередь усилит несговорчивость. В субботу будут напечатаны Указы и рескрипты. Они написаны не особенно стройно. Леонтию дают белый клобук, но без «креста». 23-го числа мною посланы были митрополитам Киевскому Иоанникию и Московскому (в Варшаву) Леонтию приветственные телеграммы в таких выражениях. 1) Киевскому: «Усерднейше приветствую Ваше Высокопреосвященство с возведением на первосвятительскую кафедру старейшей русской митрополии.» 2) Московскому: «Приношу Вашему Высокопреосвященству усерднейшее поздравление с возведением на высшую степень иерархического служения». |
| Но прежде тех похваляет в Козмографии веру нашу паче всех царств и земель, сице: нигде несть таковые правые веры, якоже в Московском государстве; аще Быша еоть и во нных землях вера христианская, но много с ересьми смесишася; а таковые веры чистые несть, какова в Российской земли. Писано в Козмографии о землях, и о нравах, и обычаях, и что в коей земли родится, и чем богата и какова в коей земли вера. Писано во Истории о белом клобуке, гоже сотвори царь Константин, святому Селивестру папе римскому в почесть. И по отпадеиии римлян принесли его в Царьград. И ту явишася святейшему патриарху Филофею царь Константин и Селивестр папа римский, и глаголали: первый Рим паде аполинариевою ересию, а зде, во втором Риме, в Царе-граде, вера иссякнет агарянским насилием, в третием же Риме, в Москве, там благочестие просияет паче первых царств, и то наречется светлая Россия от Бога: тамо пошли белый клобук, да похвалятся сынове рустии. Посем невидими Быша. И сего белого клобука носиша архиепископи новогородстии, посем и пять патриархов московских и четыре митрополита, до Никона отступника. А Никон и то превратил по своему, и на подклейке своей носил, яко женка на кичке свою сороку, гордости образ показал, а смирения образ возненавиде, и преди его бывшим святителем руским не последова, а потом и до конца отверже святый белый клобук, и омерзе ему благодать, якоже и древним отстудником и еретиком. И никтоже да дивится о сем, яко изсяче у грек благочестие от насилия иноверных, по пророчеству царя Константина и святого Селивестра папы римского: о сем пишет во Истории. А ныне, по нужди заблудившеся, живуще посреде тмочисленных волков, да и нас ко своей погибели неволею призывают; да и не призывали бы, но и сами владущии во тме шататися восхотели, оставя правый путь свой, заблудивше, последующе неведящим пастырем и блудящим в вере, и любодействуют со всенародною блудницею римскою, по писанию Богословлю, приемлюще тех скверных еретическое учение, и уклонишася от истины во лжу, латынская оправдающе и похваляюще, а истинну истребляюще; сами утонувше во всяко нечестие, да и всех тянут к прелести своей в пропасть, юж зле прияша без искуса от нихже всякия гнилости плод родися и вселенная вся возмутися. |
| Решительно выступал преосвящ. Павел против раскольников . Он воскрешал, по возможности, " Питиримовские времена " , тем более, что светские власти ввиду выгоды преследовали раскольников, всегда были к услугам Нижегородского преосвященного. В бытность свою на Нижегородской кафедре преосвящ. Павел сделался известен имп. Павлу , который во время поездки в Казань дважды был в Нижнем. Для встречи императора преосвященный приказал с необыкновенной быстротой если не исправлять, то хотя бы замазать ветхости в кафедральном соборе, построенном в 1632 г. и угрожавшем падением. Всем священникам были сшиты новые ризы, в певчим форменные платья. С 26 октября 1798 г. - епископ Тверской и Кашинский . 15 мая 1799 г. возведен в сан архиепископа . Жил в Санкт-Петербурге, присутствовал в Синоде. С 26 декабря 1799 года - архиепископ Ярославский и Ростовский . Как член Св. Синода, преосвящ. Павел жил в Петербурге, Первоприсутствующим тогда в Синоде был митр. Амвросий (Подобедов) . Сравнивая Амвросия с Павлом, обер-прокурор Яковлев в своих записках замечает, что Амвросий отличался мягкосердечием и откровенностью до болтливости, тогда как Павел - мстителен, корыстолюбив, зол, скрытен, упрям, многосведущ. И в Нижнем, и в Ярославле о нем сохранились предания, как о человеке суровом. Он был очень дружен с первоприсутствующим в Синоде митр. Амвросием. Но по своей плохой натуре Павел был плохой товарищ. В своих записках обер-прокурор Яковлев рассказал следующий случай. Павел, будучи как-то в размолвке с Амвросием, предложил Яковлеву действовать заодно против Амвросия, высказав при этом и программу действий и главную цель - Амвросия отправить в Новгород, а ему (Павлу) надеть белый клобук и занять место первоприсутствующего. Яковлев решительно отказался от союза с ним. Увидев себя в крайне неловком положении и опасаясь, что обер-прокурор передаст Амвросию их разговор, Павел поспешил к митрополиту и прямо от прокурора поскакал в Невскую Лавру. Притворяясь оскорбленным и вместе с тем, вполне преданным митрополиту, сказал, что обер-прокурор сейчас предлагал ему действовать с ним заодно в деле удаления его (Амвросия), за что обещал выхлопотать ему белый клобук. Амвросий поверил и помирился с ним. |
| Что было делать? Конечно высокопр. Филарет мог делать и по своей воле, как ему хотелось. Он мог брать всё на свою ответственность. Но нужно было сообразоваться и с настроением братии, чтобы не внести повода к неудовольствам, соблазнам и положительным нестроениям. И вот здесь-то являлась истина, что искушённый может и искушаемым помощи, и именно помощи во имя любви снисходящей и сострадающей к немощам и недостаткам братий и вообще ближних о Господе. «Если, – говаривал Владыка для ведома недовольных, – не принимать приходящих в Лавру братии, не с вполне одобрительными рекомендациями, – то нужно изгнать меня первого, по одному слуху и преданию о том, как я бывал рекомендован, бывши уже Архимандритом»... «Я знаю, что все смотрят на белый клобук и судят по нему; а я взираю на черный. Первый-то надели на меня и без моего спроса, а последний я сам просил. Белый не спасет, а только обличит и обвинит на суде, если первый не представишь непорушно, в чем и как должно. А кто знает, у кого черный-то клобук окажется чище, – у Митрополита ли или у того, кого мы не захотели бы принять по неодобрительной аттестации... «Ах! благодарю Тя Господи, яко Твоим всеблагим и неисповедимым Промыслом вчинил еси мя грешного и недостойного в лику иноческий святыни Чудотворные Киево-Печерские Лавры, её же Настоятельница есть Сама Пречистая, преблагословенная пресвятая Владычица наша Богородица и Приснодева Мария. (Эти последние слова буквально выражены им в духовном завещании)... Так вот кто Настоятельница Лавры, – а если она нас недостойных не отринула принять, то как же мы, непотребные служки Ее, будем вольничать, – одних принимать, других нет». «Наша св. Лавра недаром именуется Чудотворною, она чудодейственным образом и худых может сотворить хорошими. Горе, если приходящие к нам хорошие сделаются худыми от нас же самих»... Такими и другими подобными рассуждениями и беседами высокопр. Филарет. естественно, мог умирять и успокаивать смущавшихся и недовольных принятием новопоступавших братий. Такие успокоения тем более были естественны для Лаврской братии, что поступавшие из других монастырей монашествующие и с неодобрительными рекомендациями от прежних их настоятелей скоро оправдывали себя в глазах всех своим добрым иноческим житием. |
| Ср. существенные замечания А. Е. Tachiaos, «Byzantium after Byzantium» II Meyendorff J. et al., The Legacy of St. Vladimir. Crestwood, NY, 1989. 252 Об этом периоде см. Meyendorff J. Byzantium and the Rise of Russia. Cambridge University Press, 1981. 253 См. репродукции у Банк А. В. Византийское искусство в собраниях Советского Союза. Л.-М., 1965. С. 287 (перевод И. Сорокиной, Л., 1977. С. 329, табл. 300–304). 254 Miklosich-Müller, eds. Acta patriarchatus Constantinoplitani (Vienna, 1862), II 188–192; соответствующие места переведены J. Barker, Manuel II Palaeologus (1391–1425): A Study in Late Byzantine Statesmanship. New Brunswick, NJ, 1962. P. 106–109. 256 РИБ, кол. 583–586. Недавно были высказаны Я. С. Лурье сомнения в подлинности писем великого князя патриарху и императору (см. выше, гл. 6). Тем не менее тексты эти все же отражают выжидательную позицию москвичей, предварявшую назначение Ионы в 1448 г. 257 Слово избрано//Попов А. Я. Историко-литературный обзор древнерусских полемических сочинений против латинян. М„ 1875. С. 372–373. 258 Этот аргумент появляется в письмах митрополита Ионы в 1451 г. (РИБ, VI, кол. 559–560) и в других документах; см. обзор текстов у Chemiavsky М. The Reception of the Council of Florence in Moscow 11 Church History 24 (1955), 1. P. 347–359. 259 Инок Фома. Похвала благочестивому великому князю Борису Тверскому, изд. Н. Лихачев//Памятники древней письменности, 168. М., 1908. С. 1–15. 260 Об этом сказании см. Розов Я. Я. Повесть о новгородском белом клобуке//Труды Отдела древнерусской литературы, 9 (Л., 1953). С. 178–219; выдержки переведены у Zenkovsky S. A. Medieval Russian Epics, Chronicles and Tales. Пересмотренное и расширенное издание Е. Р. Dutton Paperback. New York, 1974. P. 326–332. После аннексии Новгорода Москвой белый клобук стал отличительным знаком митрополитов (позже – патриархов) Москвы. Петр Великий, упразднивший патриаршество, даровал право носить белый клобук всем митрополитам Русской Церкви: совершенное обесценивание некогда папского отличия! |
| Наконец обвинители смолкли, точно утомились лгать. Тогда митрополит поднял голову и обратился к царю. – Государь, – заговорил он ровным голосом, – не думай, что я боюсь тебя, что я боюсь смерти за правое дело. Мне уже шестьдесят лет. Я жил от юности честно и беспорочно, не знав в пустынной жизни ни мятежных страстей, ни мирских козней. Так хочу и душу мою предать Богу, судье твоему и моему. Лучше мне принять венец невинного мученика, чем быть митрополитом, безмолвно смотря на мучительство и беззаконие. Я творю тебе угодное: вот мой жезл, вот мой белый клобук, вот моя мантия… Он начал неторопливо слагать с себя эти знаки своего сана. – Я более не митрополит, – сказал он наконец. И, обращаясь к духовенству, он прибавил: – А вам, святители, архиепископы, епископы, архимандриты, игумены, иереи и все духовные отцы, оставляю повеление: пасите стадо ваше, памятуя, что за него вы ответчики перед Богом. Бойтесь убивающих душу больше, чем убивающих тело. Предаю себя и душу свою в руки Господа! Спокойный и невозмутимый, он повернулся к дверям, намереваясь уйти из собора. Царь повелительно крикнул ему: – Остановись! Хитро ты придумал, чернец, от суда уйти! Не тебе судить самого себя, дожидайся суда других и осуждения! Он указал Филиппу на сложенные им знаки митрополичьего сана. – Надевай снова одежду свою да служи обедню в Михайлов день! Митрополит, не возражая, не колеблясь, надел снова клобук и мантию и взял свой жезл. Его спокойствие приводило царя в еще большую ярость, чем могли бы сделать это всякие возражения. Окружающие перешептывались и доказывали царю, что именно это невозможное спокойствие митрополита и есть явный признак его мятежного духа. Царь зловеще молчал и не говорил ни духовным лицам, ни боярам, что он думает предпринять далее. Вернувшись во дворец, он призвал к себе своих любимых опричников и начал с ними таинственную беседу. Он делал распоряжение относительно участи митрополита. Среди этих бесед он неожиданно спросил: – А что на Москве? Тихо? – С чего ей не быть тихой? – ответил Малюта Скуратов. – Забились все в норы, словно кроты. |
| Драгоман переводил его речь на греческий слово в слово. Затем он облобызался с нашим владыкой и повел его во внутрь своих палат, весь пол которых был устлан большими коврами. Оба они подошли, по обычаю, к иконостасу, который всегда ставится над головой патриарха. Свечи горели. Они пропели „Достойно есть“, сделали земной поклон и поклонились друг другу. Затем патриарх Никон снял свой клобук и просил нашего владыку патриарха благословить его. С трудом, после многих отказов, он благословил его на чело, грудь и плечи, по их обычаю, и они сели беседовать чрез драгомана. Потом он встал и пошел во внутренние покои, где снял свою зеленую мантию и надел другую, всегдашнюю, из рытого узорчатого бархата фиолетового цвета и белый, также всегдашний, клобук с одним вышитым из золота херувимом на челе, снял зеленое бархатное одеяние и надел красное бархатное, по их обычаю, и вышел. В это время подходили все бывшие у него настоятели монастырей, протопопы, священники и дьяконы большие и маленькие (анагпосты) и все его бояре и кланялись нашему владыке патриарху, а он их благословлял. Все стояли, по своему обычаю, с непокрытою головой, как стоят постоянно бояре и народ пред священниками, а священники перед патриархом и архиереем, равно и в церкви. Глава VI. Москва. – Архиепископ сербский. Угощение патриарха Макария за царским столом. По выходе нашего владыки патриарха от царя, был приглашен архиепископ сербский, который называл себя также патриархом и о котором мы упоминали в рассказе о Путивле, что он прибыл из Валахии с большим триумфом и путивльский воевода отправил его внутрь страны. Главная его цель была застать царя раньше отъезда его в поход, но застать ему не удалось. Когда он проехал Калугу, министры, наместники царские, послали вернуть его назад на расстоянии трехдневного пути, к большому позору его, говоря; „издревле мы не слыхивали, чтобы во вселенной был патриарх кроме четырех на Востоке и нашего, поставленного с их дозволения: это первая причина, вторая – та, что царь в отсутствии, а потому возвращайся назад; когда же он прибудет, приезжай“. |
| Вел. Новгород, 1996. Вып. 10. С. 147-155; Макарий. История РЦ. Кн. 2. С. 103, 297, 299, 317, 318, 322, 325, 329-330, 333, 340, 388, 395, 399-400, 451, 498-500, 505, 518-520; Кн. 3. С. 159; Подскальски Г. Христианство и богословская лит-ра в Киевской Руси (988-1237 гг.). СПб., 19962. С. 162, 307-311, 510, 518; Где св. София, там и Новгород. СПб., 1998. С. 71-74; Успенский Б. А. Царь и патриарх: Харизма власти в России: (Визант. модель и ее рус. переосмысление). М., 1998. С. 279, 281-283, 294, 434, 436; Флоря Б. Н. К изучению Церк. устава Всеволода//Россия в Средние века и Новое время: Сб. ст. к 70-летию чл.-кор. РАН Л. В. Милова. М., 1999. С. 83-96; Lehfeldt W. Die altrussischen Inschriften des Hildesheimer Enkolpions//Nachrichten der Akademie der Wissenschaft in Goettingen. I. Philologisch-Historische Klasse. 1999. N 1. S. 1-54; Гордиенко Э. А. Новгород в XVI в. и его духовная жизнь. СПб., 2001. С. 86, 87, 116-117, 131, 144, 190, 229; Макарий (Миролюбов). Археол. описание церк. древностей в Новгороде и его окрестностях. СПб., 2003р. Ч. 1. С. 71-72, 106, 178, 184, 286, 301-302; Письменные памятники истории Др. Руси: Летописи. Повести. Хождения. Поучения. Жития. Послания: Аннот. кат.-справ./Ред.: Я. Н. Щапов. СПб., 2003. С. 142-143, 203; Святые Новгородской земли, X-XVIII вв. Вел. Новгород, 2006. Т. 1. С. 106-129; Филарет (Гумилевский). РСв. 2008. С. 490-495. М. В. Печников Иконография В иконописных подлинниках кон. XVI - нач. XX в. под 7 сент. содержатся следующие описания облика И.: «Сед, брада Сергиева, исподь вохра» (Иконописный подлинник новгородской редакции по Софийскому списку кон. XVI в.//СбОДИ на 1873 г. Мат-лы. С. 7; Гусев. 1903. С. 3); «подобием стар, сед, брада аки Сергиева, на главе клобук белый, риза преподобническая, то есть мантия со источники, исподь дичь, рука благословенна, а в другой свиток» (Сводный иконописный подлинник XVIII в.//ВОДИ. 1876. Мат-лы. С. 53; см. также: Филимонов. Иконописный подлинник. С. 147); «сед, брада Сергиева, на главе клобук белой, риза преподобническая, а по ней полосы бели в трех местех, испод дичь, рукою благословляет, а в другой свиток» (ИРЛИ (ПД). |
| «В результате его «реформ», а его нововведения и ограничились перекройкой и унификацией обряда, так как все остальное, а именно единогласие и проповеди, введение которых часто приписывается ему, были введены боголюбцами, русский обряд был совершенно переделан на новогреческий лад, – писал С. А. Зеньковский . – Еще более по-гречески, казалось, выглядел сам патриарх, о чем он особенно старался. В Русской Церкви была введена греческая одежда, а русский монашеский клобук, в том числе и знаменитый белый клобук русского патриарха, были заменены греческими. Грекомания патриарха зашла так далеко и была так наивна, что он даже завел в патриаршей кухне греческую еду. Теперь он мог думать, что выглядит и действует так же, как и патриархи восточные и что в случае освобождения православного Востока Россией он сможет возглавить весь православный мир без того, чтобы греки косились на его, как ему казалось, смешные русские провинциальные замашки и обряды. Комплекс неполноценности и провинциальности, желание стать «как все патриархи», выглядеть и служить как служили блестящие и столь соблазнительные византийцы, несомненно, играли очень значительную роль в развитии обрядовой политики патриарха из простых крестьян, пробывшего почти всю свою жизнь в глубокой провинции. Весь его «эллинизм» вытекал не из преклонения перед греческой культурой или греческим богословием, а из мелкого тщеславия и легковесных надежд на вселенскую роль» 552 . Действительно, увлечение всем греческим у Никона доходило до абсурда. В результате он даже стал с гордостью говорить: «Я русский, но моя вера греческая». 1. Двоеперстие, древняя, унаследованная от апостольских времен, форма перстосложения при крестном знамении, было названо «арменскою ересью» и заменено на троеперстие. В качестве священнического перстосложения для благословения была введена так называемая малакса, или именословное перстосложение. В толковании двоеперстного крестного знамения два протянутых перста означают две природы Христа (Божественную и человеческую), а три (пятый, четвертый и первый), сложенных у ладони, – Троицу. |
| Отец Кирилл его очень любил. За скромность любил, за непритворное смирение и монашеский настрой. Как-то владыка приезжал к батюшке на исповедь, только-только став митрополитом, получив белый клобук. Клобук, само собою, был надежно спрятан в машине, и владыка зашел в келью к старцу в одном подряснике – как обычно, даже без панагии. Стоя на коленях, поисповедовался. Батюшка потом рассказывал, что он уже знал тогда, что владыка – митрополит, но ожидал, что тот сам объявит ему об этом. Ничего подобного не произошло – не сказал ни слова. Когда же отец Кирилл начал произносить разрешительную молитву и назвал-таки его митрополитом сам – в ответ не последовало никаких возражений. Только и всего. Батюшку это умилило тогда: надо же! Ничего так и не сказал. Какой скромный. А сегодня, когда митрополит Онуфрий уже Блаженнейший всея Украины, когда на плечи его легла небывалая тяжесть и ответственность – он по-прежнему продолжает регулярно навещать парализованного отца Кирилла, дорогого своего духовника и наставника. Архимандрит Кирилл (Павлов) на одре болезни Казалось бы, что ему с этих поездок через московские пробки к нам, в Переделкино? Если несколько лет назад старец мог еще его узнать и даже еле слышно поприветствовать, то теперь эти встречи проходят в молчании. Но несколько раз в году Блаженнейший отодвигает плотный график своих дел и едет навестить тяжелобольного. Чтобы несколько минут постоять у его кроватки, помолчать. И как знать, может, и поговорить на том таинственном языке, который ведом только людям духовно близким. Отец Кирилл при виде владыки Онуфрия повторял неизменное: «Наш родной приехал» Он уважительно и кротко выслушивает наши скромные, подчас бессвязные рассказы о батюшкином здоровье. И здесь ему важна любая деталь, любая мелочь: как часто батюшку причащают, не повышалась ли у него температура, не нужна ли нам какая-нибудь помощь. Когда отец Кирилл еще немножечко мог говорить, он при виде владыки Онуфрия повторял неизменное: «Наш родной приехал». А мы – сложили это в сердце своем. |
|
|
