| Это то, о чём вы сомневаетесь (44, 47–49). Дерево Заккум закипит во внутренностях, грешников, как расплавленная медь; она будет во чреве, как кипит вода кипящая (44, 48–46). Кипящая вода, которую они будут пить с жадностью, как верблюды, изорвёт им внутренности” (47, 17, 56, 54–55)... Если такой язык способен холодить кровь, а описание райских наслаждений – кружить голову восточному жителю: то можно себе представить, как подобные рассказы должны были действовать на чувства тех, которые дозволяли говорить с собой подобным, образом. Неудивительно, если после, описания рая араб начинал мечтать о том счастливом небе, своего пророка, где жар никогда не бывает палящим, а холод никогда не обращается в мороз, где источники всегда полны не только воды, но самых вкусных напитков, где плоды всегда зрелые. К этому восторженный проповедник прибавил ещё, что райские хурии всегда молоды и девственны 320 . В этой последней черте, в особенности сказалась личная слабость мохаммеданского пророка. Девственную жизнь Мохаммед не признавал добродетелью и считал брачное состояние самым нормальным; монашество, аскетизм он положительно отверг в своей религии и считал собственно выдумкой христиан, а не божественным предписанием (57, 27) и потому, как печать пророков, резко противопоставил единожёнству многожёнство, которое разрешал всем своим последователям в этой жизни в количестве, четырёх жён, а себе, как особенному избраннику Божию, и в этом отношении присвоил особые преимущества (Коран 33, 49–51). Заключение Изложенный очерк вероучения Корана даёт читателю полную возможность видеть, что Мохаммед оставил своим последователям обдуманную в главных основах и приведенную в систему догматическую теорию монотеистического ислама. Семитическая идея о Едином Боге-Творце, Владыке всего сущего и Праведном Мздовоздателе в загробной жизни людей изложена в Коране ясно, просто и убедительно для понимания современных Мохаммеду политеистов-арабов, таких же непросвещённых, каким он был сам. В монотеизме состоит главная культурно-историческая заслуга арабского реформатора VII века, которую признаёт за ним всемирная история. С этой точки зрения нет надобности говорить о том, что монотеизм Корана односторонне фанатичен 321 и что в истории всемирной религиозной эволюции он не представляется после еврейства и христианства новым явлением; для Аравии он был, очевидно, более сроден и более удобоприемлем, нежели иудейство и христианство, которые успеха не имели в Аравии и были потом поглощены, или вытеснены из Аравии исламом. Важен тот несомненный факт, что язычествующие многобожники арабы через упрощённое вероучение Корана приобщились к культурным монотеистическим народам и имели значительное влияние на судьбу всемирной истории в разных отношениях, не исключая чисто-просветительного. |
| Когда набожный мухаммеданин хочет читал свой Коран, то обыкновенно сначала приложит его ко лбу, потом поцелует и, произнесши слова; „я прибегаю под покровительство Божие от прогнанного камнями диавола», – открывает книгу и начинает чтение, по общему азиатскому обычаю, на распев. Мухаммедане верят, что, при чтении ими Корана, не только удаляются от них диаволы, в силу этой мольбы к Богу о покровительстве, но думают даже, что бесчисленные сонмы духов облегают их со всех сторон и смиренно внимают тому, что читается. В Коране Мухаммед говорит о себе: „мне открыто, что сонмы духов внимали мне, когда я читал Коран и говорили: подлинно, мы слышали удивительное чтение, которое ведет на путь истины, и мы веруем этому» 88 . Что было с Мухаммедом, тоже самое бывает и со всеми последователями его, говорят мухаммедане. – При чтении Корана мухаммедане стараются забыть все окружающее их, отрешиться от мира, от людей, от собственных посторонних мыслей и совершенно погрузиться в смысл читаемого, если только читающий владеет счастием понимать читаемое; однако не все мухаммедане знают арабский язык в такой степени, чтобы быть в состоянии понимать чтение Корана; многие осуждены довольствоваться одними только звуками его; а переводить Коран с арабского языка на другие языки мухаммеданам строго запрещено. Величайшая осторожность наблюдается мухаммеданами при чтении Корана, чтобы каким-нибудь образом не произнести известного слова ошибочно, чтобы не пропустить какого-нибудь знака, чтобы не сделать голосом остановки там, где не положено, или забыть сделать ее там, где она положена и т. п. В противном случае все бесполезно: Бог не услышит читающего. На этом основании мухаммедане всегда с усмешкою смотрят на того кяфира, который читает Коран: сколько он не читай, говорят они, он будет читать его неправильно и, стало быть, Бог не услышит его. Звуки Корана имеют для мухаммеданина высокое значение: он меньше заботится о том, чтобы понимать читаемое, нежели о том, чтобы как-нибудь не исказить слов божественной книги в произношении. |
| Мир муаллакат поражает и восхищает. Большая часть лексики непонятна обывателю и нуждается в переводе на литературный язык наших дней, тогда как Коран сравнительно легко читается нашими современниками. В отличие от Корана, который возник в той же эпохе и среде, муаллакат характеризуются присутствием связного сюжета, букетом изящных сравнений и высоким стилем. Именно эта заслуга и была отмечена современниками и потомками этих текстов – по легенде, они были вывешены на почетное место в тогдашнем языческом капище – на стенах Каабы, а средневековые филологи выделяли их в особую нишу среди всего наследия доисламского периода. Муаллакат не содержат лингвистических ошибок и доныне являются классическим примером для орфографических, синтаксических и стилистических разборов в арабском языкознании 120 . Сравнивая строчку любой из семи муаллакат, написанных в разное время и разными поэтами с кораническим аятом, то сразу выявляется богатство языка муаллакат: зачастую в строфе-описании из 11-и слов можно встретить как минимум пять неиспользуемых в тексте Корана слов, способствующих богатому и колоритному литературному сравнению, а, следовательно, несущих более насыщенную смысловую нагрузку. Эта непревзойденность муаллакат признается и современными поэтами и исследователями 121 . 3. Итог Несмотря на немалый выполненный объем работы, мы коснулись лишь вершины айсберга. Голос ислама неустанно повторяет пусть сомнительные, но желанные сердцу мусульман всего мира тезисы о подобных «чудесах». Тем не менее, эти «научные чудеса» глубоко антинаучны и возникли по неведению (возможно, и по причине прямого подлога) исламских проповедников, пожелавших найти новые доказательства истинности своей веры. Только почему вера во внеземное в исламе так нуждается в земном подкреплении?.. Конечно, сложно защищать учение, исходя из самого учения. И под градом вопросов, легче сказать «наука подтверждает», чем «подтверждаю я сам» и обосновать это. Однако наука строга, и сделать вывод о соответствии истин Корана аксиомам академической науки возможно лишь с огромной натяжкой, сводящей на нет всю доказательную базу подобного утверждения. Вернемся к изначальной, неискаженной вере и спросим, что именно, с чисто религиозной точки зрения, может подтвердить для христианина истинность Корана, о чем забывают «искатели чудес» в рамках седьмого века? Глава третья. Исламские мифы о христианском вероучении |
| Но здесь мы уже вступаем в другое проблемное поле относительно того, возможно ли считать эти аяты истолкованными по Сунне или же мы имеем здесь дело с толкованием (арабск.), т. е. согласно мнению авторитетов. Определение джихада и виды джихада Асфагани в «Лексике Корана» определяет слово «джихад» как «истощение усилий в борьбе с врагом». При этом врагов, с которыми необходимо вести борьбу, он подразделяет натри категории, соответственно выделяя три вида джихада: «борьба с врагом очевидным», «борьба с дьяволом » и «борьба с собой». Затем он приводит хадисы, возводимые к Мухаммаду, в которых он говорит о джихаде против своих дурных наклонностей, – «боритесь со своими страстями, как вы боретесь со своими врагами» (арабск.) и o невоенном джихаде – «ведите джихад с многобожниками вашими руками и языками» 571 . Ахмад Аль Кадари в своей книге «Джихад на пути Аллаха: его истинная суть и цели» со ссылкой на целый ряд фундаментальных работ, посвященных арабской лингвистике, говорит о том, что исследователь может найти более двадцати значений корня (арабск.), однако «значения, соотносимые со словом (арабск.), следующие: энергия, труд, сила, сражение... По этой причине в книгах по тафсиру, хадисам и фикху и т. д., когда ученые дают определение слова «джихад» в его языковом смысле, они говорят, что «джихад» – это приложение усилий и энергии, труд» 572 . В словаре X. К. Баранова слово «джихад» (арабск.) переводится на русский язык как «борьба», а сам корень от которого образованно слово «джихад», как «сила, способность, напряжение, усилие, труд» 573 . В кораническом смысле (в смысле законодательства от Всевышнего) джихад представляет собой всеобщий закон поклонения Аллаху: «Джихад – это суть поклонения Аллаху (арабск.), с ним не сравнятся ни ночные бдения, ни пост, ни набожность, ни смирение, ни отрешенность от мира» 574 . Ибн Манзур определял джихад таким образом: «Джихад – это борьба с врагом до истощения всех сил посредством как слова, так и дела. Джихад – это приложение всех сил до их полного исчерпания в войне, или в слове, или в ином, что только позволяют возможности» 575 . |
| И скажет ему слово правды святой: – Прочь!.. у меня нет союза с тобой!». О, как обилен дождь твоего красноречия! Воскликнул я. «Но да будет силен наш уговор!» говорил певец. Я подал ему второй динар и сказал: огради их святыми стихами (стихами Корана). Он бросил его в уста и соединил с близнецом; потом произнес благословение утру, хвалу собеседникам и беседе. Говорит Харис сын Хаммама: ручалось сердце мое, что это Абу-Зейд притворился хромым. Я воротил его и сказал: сладкие песни открыли тебя –перестань хромать. Он отвечал «если ты сын Хаммама – здравствуй и будь почтен и да продлится твое благоденствие между почтенными мужами». Как идут твои дела и приключения? спросил я. И он сказал: «я вертелся между двумя краями: злом и добром, – между двумя ветрами, бурей и тихим дуновением». Но я спросил его: как же дерзнул ты притвориться хромым? И кто так шутит? Исчез с лица его блеск веселости: но уходя, он пропел: «Я невольно хромал – Я отрады искал, Я стучался у двери желанья… И отбросив узду, Речь веду и иду Я притворной походкой качанья. Дурен я? – мой ответ Не прогневайтесь: нет Для калеки вины, порицанья!» 370 . На таком языке изложен Коран, и это составляет особое преимущество главной вероучительной книги мусульман. В главе 2, ст. 21–22 от лица Божия сказано: «Если вы сомневаетесь в том, что Мы (Бог) ниспослали рабу нашему, то представьте хотя одну главу, подобную тому, и призовите помощников своих, кроме Бога, если вы справедливы. Но если этого вы не сделали, – да вам никогда и не сделать этого; то бойтесь огня, которому растопкой будут люди и камни, он приготовлен для неверных». Арабский язык сохранил в Коране все лучшие свои качества: богатство лексическое, изобразительность, блестящие метафоры, изысканность отдельных выражений и игривую звучность их, художественные описания картин природы, возвышенно-поэтический тон религиозного увещания и резко поражающее чувство угрозы, и, наконец, рифмованный склад речи. Коран изложен на главном самом чистом наречии Корейшитов, но в языке Корана как бы соединены все семь наречий арабского языка. |
| Абу Хатим в своем тафсире приводит два имевшихся в традиции толкования этого аята. Первое – содержащееся в хадисе, возводимом к Ибн Аббасу: «Иудеи добавляли в Писание Аллаха то, что не было ниспослано Аллахом», и в хадисе, восходящем к ибн Ансу: «Враги Аллаха иудеи исказили Писание Аллаха. Внесли в него свои измышления (арабск.) и сказали: это – от Аллаха». Второе толкование содержится в хадисе от Уахба ибн Мунаббиха, который говорил: «В Торе и Евангелии, как ниспослал их Аллах, не было изменено ни единой буквы, однако они (иудеи) вводят в заблуждение посредством искажения и толкования книг, которые они написали сами от себя, а Книги Аллаха – оберегаемы (Аллахом), и в них нет изменения» 134 . Сложно заключить, что конкретно имеется здесь в виду под «книгами, написанными ими самими», через которые «они вводят в заблуждение». Имеется ли здесь в виду введение в заблуждение посредством толкования при помощи книг, являющихся иудейскими толкованиями Торы, или же фальсификация посредством каких-то книг, которые иудеи пытались выдать за Писание Аллаха, как то утверждал ибн Аббас, – неясно. Согласно Замахшари, речь в данном аяте о группе иудеев: аб ибн Ашраф, Малик ибн аль-Сайф, Хаййа ибн Ахгаб и другие». Они скручивали (арабск.) свои языки от правильного чтения к искаженному. Однако как возможно скривить язык так, чтобы получилось не написанное, а нечто другое? Если мы посмотрим на объяснение Ибн Манзуром глагола «искривлять», который употребляется в данном аяте (арабск.), то увидим, что он рассматривается как синоним глагола «(арабск.)», употребляемого Замахшари в комментарии к данному аяту, и глагола «(арабск.)», означающего «скручивать», «сплетать» и не имеющего никакого добавочного значения 135 . Однако Асфагани в отношении этого глагола пишет в своей «Лексике Корана» следующее: «Искривлять свой язык» означает намек на ложь и измышление/выдумывание (арабск.) в рассказе» 136 . Замахшари пытается прояснить, как можно скрутить язык при чтении так, чтобы получилось нечто, чего нет в тексте: |
| Трудно сказать, сколь глубоко проникло иудействующее христианство на севере Аравии, но там были христиане 303 . Возможно, что пример некоторых арабских племен на границе Месопотамии, которые, несомненно, исповедовали христианство, имел влияние и на другие племена Гиджаса. Очень вероятно далее, что из западной Сирии, из Бостры, на границах Палестины, христианство распространялось в Каменистую Аравию 304 . Но немногочисленные христиане севера не могли дать новое направление арабской религии, и фанатизм арабов положил конец христианству в Аравии водворением ислама 305 . VIII. Арабский язык – язык Корана Язык каждого народа служит выразителем его духовной жизни, это художественный образ, вызванный жизнью народа и окружающей его природы и служащий для выражения и сохранения в памяти мыслей и чувствований народа, его верований, поэзии и проч. Наш отечественный поэт, князь Вяземский, высказал это в следующем прекрасном стихе: «Язык есть исповедь народа: в нем слышится его природа, его душа и быт родной». По словам покойного арабиста Холмогорова, в языке народа всего более отражаются его мысль, его дух и его своеобразный взгляд на окружающую природу; в языке мы найдем более прямое доказательство умственных сокровищ народа и его способности к самосовершенствованию. Если сам народ беден понятиями, то скуден и язык его, как орган для выражения этих понятий, тогда необходимость заставляет прибегать к заимствованию чуждых слов, чтобы вознаградить недостаток, заметный в собственном языке, и много лет требуется для того, чтобы в замену пришлого явилось и выработалось самородное слово. Всего этого успел избежать арабский язык, уже с древнейших времен являющийся как бы во всеоружии, чуждый всякого постороннего влияния, и до того обильный, что при переводе, например, с греческого языка, он, за немногими исключениями, мало принял в себя научных терминов, довольствуясь собственными средствами. Прошли целые ряды столетий, пока сильная воля одного человека, в связи с историческими обстоятельствами, успела выдвинуть арабов – мусульман за пределы их прежде малоизвестной родины, доставила им преобладание в значительной части древнего мира, как в политическом, так и в религиозном смысле, особенно в последнем; настало новое время и с ним поднялись новые жизненные вопросы, иные деятели, иные стремления, но язык арабский остался цел и невредим в устах народа, им говорящего, невредим, как живой родник, который выделяет из себя мелкие, разбросанные ручьи, мало отдалившиеся от своего первообраза 306 . |
| Следовало бы прибавить: и приказы по войскам. Приведенный отзыв французского ученого страдает преувеличением. Не только многие европейские, но и некоторые арабские писатели утверждали, в свою очередь, что Коран не есть неподражаемое, в отношении стиля, произведение. Доктор Лей говорит: «Кто может читать «Макаматы» Хамадани и «Макаматы» Харири, тот не станет сомневаться, что Коран можно превзойти. Аль-Кинди замечает даже, что в Коране нет стиля и изящества и что сочинения Аль-Кайса и других поэтов Аравии ясны, красноречивы, изящны и возвышеннее Корана. Их речь глубже и глаже, и с ними спорил Мухаммед, когда они спрашивали его о его правах и отвергали его притязания.... Тоже говорят: Измайл-бен-Али, Аль-Нудзам и другие» 91 . С другой стороны, мы должны указать здесь и на то, что язык христианских священных книг имеет гораздо более достоинств, чем язык Корана. Не говоря уже о том, что в Библии и Евангелии нигде язык не занимает первого места, сравнительно с содержанием, как это, на оборот, заметно во многих местах Корана; в пророческих книгах, в псалмах Давида, в Песни Песней, книге Иова и др. слог гораздо возвышеннее, изящнее и солиднее слога Корана. Укажем для образца на 40-ю главу книги пророка Исайи, на псалом 109-й, на 30-ю главу книги Притчей, на 9-ю главу книги Иова и на 12 главу книги Бытия. По нашему мнению, подобные места и сравнивать нельзя с Кораном, – так они возвышены и глубоки по мысли и изящны по слогу! Такое мнение наше подтверждается следующим авторитетным отзывом Вейса: «Во всем течении своем история мира не представляет нам другого образца, не говорю такой, но даже хоть сколько-нибудь подходящей стилистической отчеканки изустных и притом всегда мгновенно импровизированных кратчайших речей, – по крайней мере на столько прочной отчеканки, которая имела бы силу сохранить свою особенность даже в письменном предании, прошедшем сквозь целый ряд свидетельств, и сохраниться в такой полноте, что даже и на позднейших читателей она производит ни мало не ослабленное еще впечатление первобытной своеобразности. |
| Судя по времени происхождения тех глав Корана, в которых упоминается об этих свитках, нужно заключить, что Мухаммед ссылался на эти свитки, когда жил в Мекке и, следовательно, в начале свосй проповеднической деятельности. Шпренгер говорит определенно, что Мухаммед ссылался на эти свитки в первые четыре года своей деятельности и что после 616 г., когда люди писания доказали ему, что упоминаемые им свитки ие имеют канонического достоинства, он перестал упоминать о них 184 . Шпренгер же говорит, что вопрос о свитках, упоминаемых в Коране, интересовал и мухаммеданских ученых и был решен ими во 2-м столетии мухам. эры. Ахмад-бен-Абдаллах-бен-Салям, переведший на арабский язык свящ. книги иудеев, христиан и сабийцев-авраамитов, утверждает, что упоминаемые в Коране свитки Авраама и Моисея суть те самые свитки, какие он перевел на арабский язык и которые служили сабийцам-авраамитам вместо Библии . Другой мухаммеданский ученый, хорошо знакомый с иудейской и христианской литературами, Ибн-Мунаджим перечисляет все канонические книги Ветхого и Нового завета и говорит, что у иудеев были и другие книги, них на первые. Мысль о влиянии Талмуда на Коран высказываема была давно знатоками иудейской и мухаммеданской литературы. Известный противомухаммеданский полемик, глубокий знаток как арабско-мухаммеданской, так и еврейско-талмудической литературы, Аббат Людовик Марракчи, в одном месте своего знаменитого «Refutatio Alcorani» говорит: Alcoranus Thalmuden fere semper in suis fabulis, veluti canis canem subodoratur» 185 . Это резко выраженное положение писателя конца 17-го столетия было подтверждено и в 19-м веке двумя знатоками талмудической литературы – Авраамом Гейгером и Эм Дейтшем. Первый в своем вышеупомянутом сочинении: «Was hat Mohammed aus dem Judenthume auf-genoinmen?» сопоставляет разные стихи и отдельные выражения Корана с подобными же местами и выражениями иудейской литературы и, таким образом, определяет степень влияния иудейства на Коран. Последний в статье своей: «What is the Talmud?» не делает сравнения отдельных мест Корана и других мухаммеданских книг с Талмудом, так как это не входило в задачу его статьи, а говорит вообще о влиянии Талмуда на мухаммеданские религиозные сказания следующим образом: «весь мир благочестивых библейских легенд, которые рассказываются и поются мухаммеданскими народами уже целые двенадцать столетий и услаждают слух, как мудрецов, так и женщин и детей…, весь этот мир иногда в зачатках, иногда уже в полном развитии находится в Гагаде» 186 . |
| Что касается рождения Христа, Коран учит, что Дева Мария родила его под тенью пальмового дерева, а не в вертепе (см. 19:23). Коран игнорирует все документальные исторические свидетельства доступные людям на протяжении веков и делает для нас новые «открытия»! В Коране заявляется (2:125–127), что Авраам и Измаил, его сын, были теми кто построил Каабу в Мекке (Саудовская Аравия). Позже Др. Таха Хуссейн (известнейший профессор арабской литературы в Египте) признал, что информация содержащаяся в Коране относит строительство Каабы к делам Авраама и Измаила, что исторически не засвидетельствовано. Он писал: «Что касается этого эпизода, совершенно очевидно, что он имеет недавнее происхождение, эта история стала широкоупотребительной как раз незадолго до возникновения ислама. Ислам использовал ее по религиозным причинам» (цит. по Анвар ал-Джунди, Мизан ал-Ислам, стр. 170). Это заявление спровоцировало шквал негодования и ненависти исламских богословов в отношении этого человека. Бывший президент Туниса встретился с тем же самым, когда заявил, что Коран содержит мифические истории. Исламские богословы восстали против него и пригрозили убить его, потому что Мухаммед приказал – убей всякого, кто выскажет оскорбления в адрес Корана. Таким образом, что же мог сделать Таха Хуссейн или Абу Рукайба (больше известный на Западе под именем Баурджиба) или что же можем сделать мы, если Коран отвергает большинство исторических фактов? Следует ли нам замолчать и стараться об этом не думать, чтобы не быть убитыми? Коранический язык и грамматически ошибки Наши мусульманские братья говорят, что красноречивость Корана, его превосходный язык и прекрасное изложение – ясное доказательство того, что Коран является Словом Бога, потому что неподражаемость Корана лежит в прекрасном арабском языке который мы находим в нем. Мы признаем, что Коран (в некоторых частях и главах) действительно написан с красноречием и выразительностью. Этот факт несомнен и всякий кто пытается отрицать его не понимает прелести арабского языка. Хотя, с другой стороны, мы можем сказать, что в Коране много языковых ошибок в некоторых из его частей, которые имеют отношение к стилю изложения языка, литературным выражениям и общепринятым грамматическим правилам арабского языка и языковым выражениям. |
|
|
