| Хотя данная книга не посвящена исключительно христологическим вопросам, она представляет очень полезное введение в богословско-философский контекст сирийского христианства, породивший особую христологию сирийской (особенно восточносирийской) традиции. Нисибинская школа – крупнейшая сирийская богословская школа, созданная под влиянием антиохийского богословия и существовавшая с середины IV по начало VII века. После захвата Нисибина персами в 363 году оказалась за границами Римской империи и вскоре стала центром восточносирийской церковной науки и местом взаимодействия очень разных христианских культур. С точки зрения Бекера, именно эти условия «плавильного котла» послужили основой жизнеспособности Нисибинской школы в иноверном, часто враждебном окружении безо всякой поддержки извне. Начало книги посвящено взаимодействию Нисибинской школы с другим знаменитым богословским центром, Эдесской школой. Главы с пятой по седьмую посвящены собственно рассказу о богословских особенностях Нисибина. Основным источником для автора служит хроника Нисибинской школы, известная как «Причина основания школ», автором которой иногда называют несторианского епископа Халванского Бар-Хадбшаббу (VI-VII вв.). Бекер доказывает, что в жанровом отношении этот текст не уникален и связан с такими литературными формами, как греческие протрептики, ученые рассуждения о причинах и следствиях и групповые жизнеописания. «Причина» излагает историю мира как цепочку передачи знания от школы к школе, начиная с того момента, когда еще до создания вселенной Бог наставляет в премудрости ангелов. Бекер отмечает тесную связь Нисибинской школы с позднеантичной неоплатонической традицией. Эта связь была основана на авторитете в Нисибине переведенных на сирийский трудов Феодора Мопсуетского. Однако такая развитая интеллектуальная среда, как Нисибин, просто не могла не предложить собственной интерпретации этой традиции, что и произошло. Последняя часть книги рассказывает о связи нисибинской научно-богословской традиции с восточносирийским монашеством. Несмотря на сухой слог автора, книга Бекера – это практически не заменимое на данный момент пособие, в котором анализируются механизмы синтеза греко-римской и сирийской (или, шире, ориентальной) интеллектуальной среды, без знания которой сложно понять христологические споры V столетия. |
| Богословские школы на Востоке в 4 и 5 веках Духовное просвещение, развившееся в значительной степени еще в 3 веке, с признанием христианства господствующей в греко-римской империи религией, в 4 в. достигло своего высшего процветания. Обстоятельства, содействовавшие возвышению духовного просвещения, были внешние и внутренние. С одной стороны, более спокойные времена, наступившие вслед за гонениями, дали возможность многим из даровитых христиан посвящать себя занятиям богословскими науками, с другой — само состояние христианского вероучения вызывало усиленную деятельность на поприще духовного просвещения. Св. Писание было еще не вполне истолковано и изъяснено; многие догматы, рассуждения о которых начаты были в предшествовавшие времена, не были уяснены и не получили общецерковного определения. Христианским богословам предстояло, таким образом, обширное поприще для исследований. И действительно, в 4 и 5 вв. мы видим целый ряд замечательных богословов, посвятивших себя исследованию всех сторон христианского вероучения. Отличительные черты их — это разнообразие предметов, входивших в круг их миросозерцания, самостоятельность, оригинальность, ширина и глубина воззрений. Христианские школы, основанные в прежние времена, служили и теперь рассадниками духовного просвещения. Многие из великих отцов и учителей Церкви 4 и 5 веков обязаны им своим богословским образованием, хотя некоторые из них достигали обширных богословских познаний и самостоятельным трудом. С 6 века, вследствие разных неблагоприятных обстоятельств, богословские школы, а с ними и духовное просвещение, начинают приходить в упадок. Самостоятельных и оригинальных трудов по разным отраслям богословия больше уже не видно. Только в середине 9 в. на греческом востоке пробуждается опять любовь к просвещению и начинается усиленная умственная деятельность, направленная главным образом на изучение древне-классической литературы. Эта деятельность отразилась и на духовном просвещении " . Школа ново-Александрийская В 4 и 5 вв. особенно замечательными богословскими школами на востоке были: ново-Александрийская, Антиохийская и Восточно-Сирийская (Эдесско-Низибийская). По своему направлению последняя примыкала к школе Антиохийской. Школа ново-Александрийская |
| «Я очень хорошо живу благодаря Богу. Я очень рада вернуться в свою страну и почувствовать вместе с моим народом страдания, которые он испытал во время войны, и последствия этой войны сегодня», – эти слова, с которых сестра Тереза начала общение, могут показаться неожиданными – как можно радоваться такому! Но она разделяет с соотечественниками не только последствия войны, но и ту радость восстановления мирной жизни, которая так ощутима сейчас. По ее словам, последнее Рождество Христово было «исключительным»: после семи лет войны люди в Дамаске не побоялись выйти на улицы, наряжали елки, участвовали в праздничных богослужениях, причем в церкви заходили мусульмане, которые «пришли посмотреть на ясли, зажечь свечу и помолиться на свой лад», а девушки мусульманки захотели вместе с католическими монахинями поздравить с Рождеством Патриарха Антиохийского и всего Востока. Сестра Тереза родилась в Дамаске, в верующей христианской семье. Она рассказала, что рано почувствовала призвание к монашеству и в юном возрасте, будучи студенткой, приняла постриг и стала членом конгрегации Сестер Францисканок Марии. «Францисканки стараются жить в духе святого Франциска Ассизского – духе радости, мира, простоты и бедности. Мы миссионерки в том смысле, что хотим провозгласить Иисуса Христа всему миру, и нас отправляют в места, где Христос является наименее известным. Наша конгрегация созерцательная и апостольская», – говорит она о своей общине. Сегодня в разных странах мира примерно 6500 сестер этого ордена, они несут служение в социальной, медицинской, образовательной, пастырской областях. Сестры Францисканки Марии появились в Сирии в 1911 году, они занимались помощью бедным, лечением и образованием. К 1967 году в Дамаске трудилось около пятидесяти монахинь, они создали сиротский приют и диспансер, а созданная ими школа разрослась до 1500 учеников. Но ее пришлось закрыть – частные школы были национализированы по решению правительства. Конечно, это был удар, но монахини восприняли его как «шанс, чтобы начать распознавать знаки времени и искать новый способ миссии, который бы соответствовал новым реалиям в стране». Тогда в Дамаске были открыты две общины: для пастырской работы с молодежью и для благотворительной деятельности вместе с «Каритас» (школа для инвалидов и медицинский центр для беременных женщин). Были открыты и другие дома в центральной и северной Сирии: Хомс, Ракка, Хассаке. |
| 215 Анализ стихотворного метра см. в статье: West М. L· The Metre of Anus’ «Thalia»//The Journal of Theological Studies. 33, 1982. Pp. 98–105. 216 Обзор полемики российских дореволюционных ученых относительно происхождения арианства см. в работах: Лебедев АА. Вопрос о происхождении ариансгва//Отгиск из Богословского вестника. Сергиев Посад, 1916. Сс. 4–7; Сидоров А. И. Арианство в свете современных исследований//Вестник древней истории. 2, 1982. Сс. 87–88. 218 Спасский А. История догматических учений в эпоху Вселенских соборов (в связи с философскими учениями того времени). Сергиев Посад, 1914. С. 150. По мнению А. Спасского, в лице Ария Антиохийская школа впервые столкнулась с противоположной ей Александрийской (Там же, с. 152). 221 Дмитриевский В., свяи/. Александрийская школа. Очерк из истории духовного просвещения от I до начала V в. Казань, 1984. С. 153. 223 Лебедев ЛА. Евсевий Никомедийский и Лукиан (К вопросу о происхождении арианства). Сергиев Посад, 1912. С. 26. [Оттиск из Богословского вестника 4,1912.]. 225 Обзор некоторых работ можно найти в том же исследовании А. И. Сидорова (Арианство в свете современных исследований… Сс. 88–92), а также в работах: Simonetti М. Le origini dell’arianismo//Rivista di Storia e Leteratura Religiosa. 7, 1971. Pp. 317–330; Grilltneier A. Christ in Christian Tradition. Vol. I. From the Apostolic Age to Chalcedon (451). Second edition. London, Oxford, 1975. Pp. 220–222; Stead C. Arms in Modern Research//The Journal of Theological Studies. 45, 1994. Pp. 24–36 (переизд. в книге: Idem., Doctrine and Philosophy in Early Christianity: Arius, Athanasius, Augustine. Aldershot, 2000). 227 Sellers S. V. Eustatdus of Antioch and His Place in the Early History of Christian Doctrine. Cambridge, 1928. Pp. 15–16. 228 Lonergan B. The Way to Nicea. The Dialectical Development of Trinitarian Theology. London, 1976. P. 69. 229 См. его работы: Pollard Т. E. Logos and Son in Origen, Arius and Athanasius//Studia Patristica. 2. 1957. Pp. 282–287; Idem., The Origins of Arianism//The Journal of Theological Studies. 9, 1958. Pp. 103–111; Idem. Johannine Christology and the Early Church. Cambridge, 1970. Pp. 141–145. |
| Школа Александрийская высказывалась на этот счёт слишком осторожно; она опасалась исследований в области религии. Религиозную область она ставила неизмеримо выше тех условий, при которых способен действовать разум человеческий. Иначе смотрела на дело школа Антиохийская. Она не устранялась от исследований и изысканий, пытливости в вопросах веры. Разуму она доверяла великую миссию изъяснять истины веры для мышления человеческого. В этих стремлениях, как мы знаем, она заходила подчас слишком далеко. Это различие в воззрениях на отношения разума к вере находило себе отголоски в участниках предыдущих Вселенских соборов IV и V веков. В деятельности их, в определениях их слышится или веяние школы Александрийской, или школы Антиохийской. Спорный вопрос решён был с полной определённостью лишь нашим Собором, собором Халкидонским. На какой точке зрения стояли представители собора Халкидонского при рассмотрении этого вопроса ясно видно из следующего заявления известного Евсевия Дорилейского, которое сделано было им на первом заседании Собора. Когда перечитывалось здесь евтихиево исповедание веры, представленное этим еретиком собору «Разбойничьему», и когда при этом чтении дошла очередь до того места в исповедании, где говорилось: «Св. Кирилл постановил определение: тех, кто вопреки вере (Никейскому символу) что-либо прибавит, или изменит, или будет учить, – подвергать наказаниям», – Евсевий, епископ Дорилейский, вслух перед всем Собором сказал: «Он (Евтихий) солгал, нет такого определения, нет правила, повелевающего это» (οκ στιν ρος τοιοτος οκ στι κανν τοτο διαγορεων). Слова Евсевия не встретили противодействия в отцах Собора; против него говорил лишь один Диоскор 893 . Слова Евсевия заключают в себе ту мысль, что объяснения и истолкования истин веры могут быть ограничиваемы, но не могут быть запрещены и отвергаемы 894 . Вообще из деяний Халкидонского собора видно, что сторона его, к которой принадлежал Евсевий, ратовала за позволительность исследований в области веры в противоположность Диоскору и прочим александрийцам, которые несочувственно относились к подобному требованию 895 . |
| Нам поможет сказать истинную правду никто другой, как сам Макарий, доверять свидетельству которого мы имеем все основания. До нас сохранилось одно письмо основателя Патмосской школы к высшему антиохийскому иерарху. A в этом письме вот что говорится: «да будет известно, что бесплодный этот остров не произрастил и не произрастит (οτε βλαστσει) дидаскалов (т.е. людей вполне сведущих в науках), по немощи (πορ) учащего (так здесь Макарий аттестует самого себя), а только едва лишь переписчиков науки " … Затем, сказав на известного уже нам ученика своего Иакова, как на лучшего и надежнейшего из питомцев Патмосской школы, скромный учитель этой последней пишет далее: «есть (у меня) и другие… переписчики наук, которые имеют некоторые познания из наук первоначальных (μκρν τν γκυκλων) и немножко из философии». 515 Вот чуждый всякого тщеславия аттестат, выданный Макарием самому себе, школе и ее ученикам для засвидетельствования истины в истории. —371— Таким образом, хотя наш соотечественник Григорович-Барский, по чувству благодарного ученика Патмосской школы и величает эту школу, поскольку она выросла и зацвела во дни Макария, своего рода Афинами, говоря: «оное училище Греком бедним вместо оних древних Афин есть» 516 , но совокупность известий, выше нами указанных, но доказывают, чтобы Патмос, хоть мало мог соперничать с действительными Афинами древности, да и пишет Барский эту витийственную фразу с чужих слов, со слов Греков, очень хорошо умеющих, как известно, делать из мухи слона. Патмосская школа Макария давала скорее домашнее образование своим ученикам, чем строго-определенное школьное Макарий без всяких претензий учил тому, что сам знал, нашлись любители уединения и науки, которые охотно стали слушать его, и вот создалась «академия». Если за что в особенности мы должны быть благодарны нашему Барскому, как историку Патмосской школы, в которой он ушился, так это за описание им личности основателя школы и ее первого наставника – Макария. Пусть Барский пишет не столько на основании своих наблюдений, сколько на основании показаний лиц, знавших Макария, тем не менее ценность сведений описателя от этого не убавляется. |
| Ориген и выразившаяся через него Александрийская богословская школа неповинны в прямом порождении арианства в той мере, как Лукиан и Антиохийская школа. Но, однако, и Ориген не мог еще преодолеть в своих великих триадологических построениях ядов эллинизма в форме субординатизма (см.: Болотов. Учение Оригена ο Св. Троице. СПб, 1879). Богословская традиция до Оригена ставила ему два препятствия для преодоления первобытного субординатизма, отчетливо звучавшего в проповеди апологетов. Логос евангелиста апологеты, естественно, понимали и толковали в смысле эллинской философии. Второе препятствие состояло в прикованности Иоанновского Логоса, как орудия творения («Все через него начало быть,» Ин. 1:3), к несовершенному ветхозаветному олицетворению Премудрости (Господь создал меня, Притч. 8:22). Эти два препятствия тяготели над ранней христианской греческой мыслью. Мысль апологетов клонилась к умалению богоравенства Второго Лица. Иустин называет Его πρτον γννημα, προβληθν προ πντων των ποιημτων. Для пояснения способа происхождения Второго Лица используются, по примеру Филона, стоические термины, «λγος νδιθετος» и «λγος προφορικς.» Отсюда Иустиновы выражения: Логос — θες τερος στν του τα πντα ποισαντος θεο, αριθμφ, αλλ ου γνμη. Лишь нравственным единством (а не сущностью) соединяется с Отцом этот « по числу второй Бог .» Ориген значительно возвысился над апологетами. Β одном месте (In Hebr. hom. V., 299-300) он даже производит Логос ех ipsa Substantia Dei. Или слабее (De Princ., Hom. 21 и 82): εк του θελματος του Πατρς γεννηθες. И так как для Оригена только один γννητος — это Отец, то этим он и объясняет название Сына — Премудрость (в книге Притчи 8:22) — κτσμα. И все-таки Ориген подчеркивает высоту и превосходство Логоса над всем «происшедшим»: μεταξ της του γενντου κα της των γεννητν πντων φσεως (Cont. Cels., 3.34). Ho как Ориген ни возвышает Сына над тварями, он не может не унизить Его субординатически перед Отцом: Отец — γννητος, a Сын — γννημα и даже (один раз!) — κτσμα. Отец — Ατθεος, αληθινς θες, Сын — δεντερος θες. Отец — θες, Сын — просто θες. Отец — απαραλλκτως αγαθς, Сын — лишь εκων αγαθτητος του θεο, λλ’ουк ατογαθος. |
| Он иногда усиливается даже доказать, что самое это выражение учить о двойстве природ во Христе. Так он говорит в «Contra Monophys.: «начало выражения указывает на Божество, а конец ( σεσαρκωμνη) на человечество» 554 . Но не только своим согласием с доктриной св. Кирилла и ревностной защитой ее тезисов Леонтий обнаружил свою принадлежность к александрийскому направлению, но и вообще он доказал это неуклонным проведением принципов этой школы на всем пространстве своих литературных трудов. Леонтий – это горячий апологет, чтобы не сказать – фанатик, идеи единения. Он охотно и подолгу останавливается над этим словом, разбирает разлиичные его наименования и старается отстоять как единственно приемлемое в рассуждении о соединении природ во Хриисте единение ипостасное: « νωσις καθ’ πστασιν». Но он не берет на себя смелости считать в этом термине все понятным для человеческого разума, все подлежащим его анализу. Как истинный александриец, он всегда стоит за веру, как высший фактор в деле религиозного познания и ею именно призывает главным образом пользоваться в деле уяснения неизреченного таинства воплощения Бога Слова 555 . Вчитываясь в эти сочинения Леонтия, нельзя не заметить, что в них (с внешней стороны) многое напоминает нам Диодра Тарсского, этого столпа антиохийской школы. Вот как характеризуем последнего А. Гарнак: «Диодор Тарсский обнаруживается, как строгий школьный логист и диалектик, и при том та школа, чрез которую он прошел, есть школа Аристотеля. Посредством определений и силлогизмов разрешаются им все трудные проблемы. Особые обороты речи, фигуры и пр. следуют друг за другом. B этой формалистике Диодор антиципирует средневековую схоластику» 556 . Леонтий знал и читал сочинения Диодора 557 , следовательно мог заимствовать у него терминологию и приемы аргументации, встать в вербальную и формальную зависимость от него, или не от него собственно, а от антиохийского богословия вообще, началам которого, как открывавшим широкий простор для разумных исследований, Леонтий всегда симпатизировал. |
| Второе, это города Украины и Белоруссии, в том числе Вильнюс, в основном поддерживают православие. Складываются в 16–17 веке братства, которые объединяют православный народ. Первое братство, Львовское, организуется в 1586 году и благословляется антиохийским патриархом Иоакимом. Это братство объединяет мирян и может следить за поведением священников и даже епископов, и если епископы или священники уклоняются в унию, то оно может их отстранять от служения. Миряне приобретают огромное значение в церкви. Они же занимаются церковным образованием, печатанием книг, знаменитая Острожская Библия первопечатника Ивана Федорова, напечатанная в 1580 году именно в Остроге, во владениях князя Острожского. У князя Острожского создается и школа, туда бежит от Ивана Грозного Андрей Курбский, к этому центру православия в Западном крае. Туда же едет и Иван Федоров, выгнанный митрополитом Макарием из восточной Руси. После Львовского братства, братства создаются в Вильнюсе, в Могилеве, в Полоцке, в Бресте и во многих других городах западной Руси. Наконец, в 1615 году создается Киевское братство, и создается известная братская школа. Мирянство становится центром организации жизни. Откуда это? Это происходит оттого, что города западной Руси уже в 15 веке, когда Литва соединяется в тесную унию с Польшей, получают Магдебургское право, то есть получают самоуправление. Да, конечно, неравное, богатые имеют больше возможностей, бедные почти не имеют возможности влиять на политику города, это такие купеческие аристократические города как, скажем, Венеция. Тем не менее, народ привыкает, что он сам отвечает за свои дела и свои потребности. И естественно, когда заходит вопрос о религиозной проблеме, и не на кого опереться, епископ ушел в унию, именно народ соединяется и организует свою церковную жизнь. Поэтому церковная жизнь западной части Руси, Украины и Белоруссии, идет по линии все большего и большего культурного сближения с западом, сохранения культурных связей с православным востоком, все большего самоуправления граждан делами своей церкви. Вот эти три тенденции доминируют на западе, хотя постоянно растет сопротивление и давление на них католического мира, потом, в 17 веке начинается урезание в правах, особенно в 17 веке, но этому сопротивляются православный народ западной Руси и достаточно успешно. |
| Школу Кесарийскую по смерти Оригена реставрирует почитатель его пресвитер Памфил и обогащает ее прекрасной библиотекой, часть манускриптов которой написана была собственной рукой Памфила (Евсевий, VII, 32). По мнению немецкого церковного историка Неандера, не без влияния Оригена основывается в конце III века и очень известная впоследствии школа Антиохийская. В том же III веке Климент Александрийский, предшественник Оригена по учительству в александрийской школе, во время гонения Септимия Севера, принятый в качестве гостя в Иерусалиме, основывает здесь школу христианской науки. Утверждают, что, быть может, еще во II веке возникла и школа Эдесская, впоследствии славная именем св. Ефрема Сирина. Из числа вышеуказанных школ с подробностью остановимся лишь на школе Александрийской (и, по связи с ней, на Кесарии-Палестинской). В сущности, только о ней мы и имеем сколько-нибудь достаточные и достоверные сведения. Да она и была славнее и знаменитее всех других школ не только этого, но и позднейших времен древней церкви. Кто был основателем александрийского училища? Самое обычное мнение касательно этого вопроса то, что основателем его был евангелист Марк, но мнение это решительно без всякого доказательства. Основанием, на котором строят свою догадку о происхождении этой школы от евангелиста Марка, служит прежде всего предание о проповеди Марка в Египте, в Александрии. Но проповедь Марка в Александрии не есть строго исторический факт: правда, о проповеди Марка упоминает Евсевий (II, 16), но упоминает не совсем решительно. В своей Церковной Истории он выражается так: «Говорят, Марк первый был послан в Египет и проповедывал там Евангелие». Отсюда видно, что во времена Евсевия не было уже достоверных памятников, свидетельствующих о проповеди Марка в Египте, то есть, конечно, главным образом в Александрии, а были лишь слухи об этом: «говорят». Да если бы и достоверно было известно, что Марк проповедывал здесь:« что же отсюда следует? Неужели то, что Марк основал александрийское училище? Кроме этого в доказательство мысли, что Марк — основатель александрийского училища, указывают на слова Евсевия, в которых выражается свидетельство о раннем появлении христианской школы в Александрии. |
|
|
