| Не важно, сколь сильно ты грешишь, но важно, с какой страстью. Еще важнее другое: ведь человек тем преступнее, чем легче отвращается от честного. Я теперь говорю не о тех, которым простой народ восхищается, будто они не люди, но ангелы. Однако не следует, чтобы их ранила моя речь, которая порицает пороки. А не людей. Если они хорошие люди, то радовались бы, что кто-то напоминает о том, что имеет отношение к спасению. Для меня не секрет, что среди них много таких, которые с помощью наук и дарования приобщились к таинствам духа. Но, как сказал Ливий, иногда случается, что большая часть побеждает лучшую. Впрочем, если говорить правду, то разве мы не видим, что даже самый строгий монашеский орден считает целью благочестия обряды, определенный порядок молитвословия или труд телесный? Если кто-нибудь проверит их и порасспросит о духовном, то едва ли найдет нескольких, которые живут не по плоти. И отсюда такая немощь душ, трепещущих от того, в чем нет страха, и зевающих при том, в чем высшая опасность. Отсюда это постоянное младенчество во Христе, чтобы не сказать хуже, потому что мы переоцениваем вещи, высоко ставим то, в чем одном нет ничего хорошего, и пренебрегаем тем, чего одного и достаточно; Мы всегда руководствуемся детоводителем, всегда под игом, никогда не стремимся к свободе духа, никогда не дорастаем до вершины любви. Как кричит Павел галатам: «Стойте и не подвергайтесь опять игу рабства», а в другом месте: «Итак, закон был для нас детоводителем ко Христу, дабы нам оправдаться верой. А когда пришла вера, мы уже не под детоводителем, потому что все мы – сыны Божьи по вере во Иисуса Христа». И немного ниже: «так и мы, когда были маленькими, были порабощены началами мира. Но когда пришла полнота времени, Бог послал Сына Своего, Который родился от женщины, подчинился закону, чтобы искупить тех, которые были под законом, дабы нам получить усыновление. Так как вы – сыны Божьи, то послал Бог в сердца наши Духа Сына Своего, вопиющего: «Авва, Отче!» Поэтому уже не раб, но сын». |
| Но я уже давно слышу, что мне хотели бы ответить люди немного более умные. «Чтобы не скатиться понемногу к более крупным порокам, надо быть бдительным по отношению к самому малому». Я слушаю это и одобряю. Но тебе не меньше надо следить не за тем, чтобы не погрязнуть в самых малых, а за тем, чтобы полностью избавиться от крупных. Там опасность виднее, а здесь она значительнее. Поэтому избегай Сциллы, но не попадай к Харибде. Делать те вещи – спасительно, но ограничивать себя ими – пагубно. Павел не запрещает пользоваться началами, но он не хочет, чтобы началами служил тот, кто свободен во Христе. Он не осуждает закон дел, но при условии, что им пользуются по закону. Без них ты, может быть не станешь благочестивым, но они не делают тебя благочестивым. Они приведут тебя к благочестию, если ты их для этого и употребишь. Если же ты начнешь наслаждаться ими, они тут же погасят всякое благочестие. Апостол пренебрегает делами Авраама, о которых все знают, что они чрезвычайно велики, а ты доверяешь своим делам? Бог отвергает жертвоприношения, субботу и праздники новолуний у народа своего, а все это Он сам и сотворил. Посмеешь ли ты сравнивать свои несчастные правила с заповедями закона божьего? Послушай, однако, что говорит об этом Бог в отвращении и негодовании: «К чему Мне множество жертв ваших? Я пресыщен. Всесожжения овнов и тучности скота, крови тельцов и агнцев и козлов не хочу. Когда вы приходите пред лицо Мое, кто просил от рук ваших, чтобы ходили вы во дворах Моих? Не носите больше даров тщетных, курение отвратительно для Меня. Новомесячий, суббот и других празднований Я не могу терпеть. Беззаконны собрания ваши. Новомесячия ваши и торжества ваши возненавидела душа Моя. Они сделались тяжелы Мне, Мне трудно нести их. И когда вы простираете руки ваши, Я отвращаю очи Свои от вас, и когда вы умножаете моления ваши, Я не хочу слушать вас». Когда Он упоминает соблюдения и правила священнодействий, умножение молений, разве не указывает Он, словно пальцем, на тех, которые измеряют набожность числом псалмов или молитв? Обрати внимание и на то. |
| Говорят, что силу следует отражать силой. Я не имею ничего против того, что разрешают императорские законы, меня только удивляет, откуда эти изречения попали в христианские нравы. Я нанес ущерб, но меня вынудили. Я предпочел совершить зло, чем допустить его по отношению к себе. Будь так! Человеческие законы не наказывают за то, что они разрешили. Но как поступит Христос, твой Повелитель, если ты нарушишь его закон, который находится у Матфея? «А я говорю вам: не противься злу, но если кто ударит тебя в правую щеку, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобой и взять у тебя рубашку, отдай ему и паллий. И кто принудит тебя идти одну милю; иди с ним и другие две. Любите врагов ваших, благотворите тем, кто ненавидит вас, и молитесь за гонителей ваших и тех, кто порочит вас, чтобы стать вам сынами Отца вашего, Который на небесах, Который делает, чтобы солнце Его поднималось над добрыми и злыми, и посылает дождь на праведных и неправедных». Ты отвечаешь: «Он это не мне сказал. Он сказал апостолам, сказал совершенным». Разве ты не слышал, что вы – сыны Отца вашего? И если ты не желаешь быть сыном Божьим, то закон не имеет к тебе никакого отношения; однако не хорош тот, кто не хочет стать совершенным. Обрати внимание и вот на что: если ты не требуешь награды, закон тебя не касается. Ведь дальше следует: «Если вы любите тех, кто вас любит, какая вам награда?» Как будто бы говорит: «Никакая». Делать это – не добродетель, но не делать – преступление. Никто никому не должен там, где воздают тем же. Послушай Павла – великого знатока и толкователя христианских законов: «Благословляйте гонителей ваших. Благословляйте, а не проклинайте. Никому не воздавайте злом за зло. Если возможно с вашей стороны, будьте в мире со всеми людьми. Не защищайте самих себя, возлюбленные, но дайте место гневу (Божьему). Ибо написано: «Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь». Но если враг твой голоден, накорми его. Если жаждет, дай ему пить. Ибо, делая это, ты соберешь горячие уголья на его голову. Не будь побежден злом, но побеждай зло добром». Ты говоришь: «Что же будет, если мягкостью своей я вскормлю чужое бесстыдство и, снося старую обиду, вызову новую?» если ты можешь избежать зла или отразить его без своего зла, никто не запрещает тебе это делать. Но если ты не можешь, то остерегись говорить: «Лучше делать, чем терпеть». Если можешь, исправляй, заваливая благодеяниями или покоряя кротостью. Если же не может быть по-иному, то пусть лучше погибнет один, чем оба; лучше, чтобы ты стал богаче, извлекши пользу из терпения, чем чтобы оба стали злыми, воздавая друг другу за зло. Да будет правилом для христиан состязаться со всеми в любви, кротости, благодеяниях; охотно уступать даже самым низким людям в спорах, ненависти, недоброжелательности, поношениях и обидах. Но недостоин тот, кому оказывают благодеяние, кому уступают. Для тебя же достойно то, что ты делаешь, достоин Христос, ради Которого это происходит. |
| Если по учению Христову дух так важен, что один только он животворит, то нам надлежит стремиться к тому, чтобы во всех сочинения, во всех делах обращать внимание на дух, а не на плоть. Если кто будет соблюдать это, то заметит, что это единственное, к чему нас зовет среди пророков особенно Исайя, а среди апостолов – Павел, у которого почти нет ни одного послания, где бы он не делал этого, не вдалбливал бы, что не следует нисколько доверять плоти, что в духе – жизнь, свобода, свет, сыновство и те желанные плоды, которые он перечисляет. Плоть он везде презирает, проклинает. Разубеждает в ней. Посмотри, и ты поймешь, что это же повсюду делает Учитель наш Иисус: когда Он говорит об осле, которого надо вытащить из колодца, о слепом, которого надо сделать зрячим, о колосьях, которые надо растирать, о немытых руках, о пирах грешников, в притче о фарисее и мытаре, когда говорит о постах, о братьях по плоти, о славе иудеев, потому что они – дети Авраама, о приношении даров, о молитвах, о расширении филактерий – во многих подобных местах он презирает плоть Закона и суеверие тех людей, которые предпочли быть иудеями явно, а не тайно. И когда он говорит самаритянке: «Женщина, поверь Мне, потому что приходит час, когда вы будете поклоняться Отцу не на этой горе и не в Иерусалиме. Но приходит час, и пришел уже, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине. Ибо и отец таких ищет, которые поклоняются Ему. Дух есть бог, и те, которые поклоняются Ему, должны поклоняться в духе и в истине». Это же Он подтвердил делом, когда на свадьбе воду холодной и безвкусной буквы обратил в вино духа, напитав духовные души презрением к жизни. Не следует дорожить ими, потому что Христос презирал то, что мы только что напомнили. Да, Он презирал также вкушение Своей плоти и питье крови, если пили и ели недуховно. Кому, думаешь ты, Он сказал вот это: «Плоть не приносит никакой пользы, дух животворит»? Конечно, не тем, которые, повесив на шею Евангелие или медный крест, думают, что они защищены от всякого зла, и видят в этом совершенное благочестие, но тем, кому он открыл высшую тайну приятия Своего тела. |
| Все это – одно: Бог, Христос, тело и члены. У христиан нет места выражениям «равные с равным» и «несходство – мать ненависти». Зачем слова о расхождении там, где такое единство? Христианство не знает того, что говорит обычно придворный провинциалу, деревенский – горожанину, патриций – плебею, знаменитый – неизвестному, сильный – слабому, итальянец – германцу, галл – британцу, британец – шотландцу, грамматик – теологу, грамматику – диалектик, юристу – медик, ученый – дураку, красноречивый – неречистому, холостой – женатому, молодой – старику, клирик – мирянину, священник – монаху, колетанин – минориту, кармелит – иаковиту, и, дабы не перечислять здесь все различия, несходному вовсе не подобает выслушивать несходное. Почему мы не оставляем этот ребяческий вздор, и то. Что имеет к нему отношение, почему не привыкаем смотреть на то, что вдалбливает нам Павел во многих местах: что все мы – члены одного тела во главе с Христом, воодушевленные одним и тем же духом: если мы действительно в нем живем, то надо не завидовать более счастливым членам и охотно приходить на помощь более слабым. Мы должны понять, что, оказывая благодеяние ближнему, мы сами облагодетельствованы, что мы нанесли ущерб себе, навредив брату. Пусть никто не старается только для себя, но пусть каждый посильно направит на всех то, что получил от Бога, чтобы все потекло туда, откуда проистекло, т.е. от Главы. Разумеется, это и есть то, что пишет Павел коринфянам: «Ибо как тело одно, но имеет многие члены, и все члены одного тела, хотя их много, составляют одно тело, так и Христос. Ибо все мы одним Духом крестились в одно тело – иудеи или язычники, рабы или свободные – и все напоены одним Духом. Ибо и тело – это не один член, а многие. Если нога скажет: «Я не принадлежу телу, потому что я не рука», то неужели она не принадлежит телу? И если ухо скажет: «Я не принадлежу к телу, потому что я не глаз», то неужели оно поэтому не принадлежит телу? Если все тело – глаз. То где слух? Если все оно – слух, то где обоняние? Ныне же Бог расположил члены, каждый из них в теле, как Он пожелал. А если бы все были один член, то где было бы тело? Ныне же членов много, а тело одно. Не может глаз сказать руке: «Я не нуждаюсь в делах твоих», или также голова ногам: «Вы мне не нужны». Но те члены тела, которые кажутся слабейшими, гораздо нужнее. И о членах тела, которые мы считаем менее благородными, прилагаем более попечения. И неблагообразные, прилагаем более попечения. И неблагообразные наши имеют больше попечения, а благообразные наши ни в чем не нуждаются. Но Бог соразмерил тело, внушив о менее совершенном больше попечение, дабы не было разделения в теле, а все члены одинаково заботились друг о друге. Но вы – тело Христово и члены от члена». |
| Пусть не вредит заслужившим и помогает тем, у кого нет заслуг. Пусть радуется удачам всех людей, как своим собственным. Пусть скорбит о неудачах всех людей, как о своих собственных. Несомненно, это то, что велит апостол: «плакать с плачущими, радоваться с радующимися». Более того, пусть чужую беду сносит тяжелее, чем свою. От счастья брата пусть будет веселее, чем от своего. Не по-христиански думать: «Какое мне до этого дело? Не знаю, черен ли ты или бел». Он мне чужой, неизвестный, ничем ничего от меня не заслужил; когда-то причинил вред, никогда не помого. Ничего не значит! Вспомни только, за какую твою заслугу одарил тебя Христос, который пожелал, чтобы за его благодеяние, по отношению к тебе не Ему, а ближнему. Смотри только, в чем человек нуждается и что там можешь. Думай только об одном: Он – брат во Господе, сонаследник во Христе, член того же тела, искуплен той же кровью, сотоварищ общей веры, призванный к той же благодати и счастью будущей жизни. Подобно тому как сказал апостол: «Одно тело и один дух. Как вы и призваны в одной надежде вашего призвания; один Господь и одна вера, одно крещение, один Бог и Отец всех, который надо всеми, и через всех, и во всех нас».Как может быть чужим тебе тот, с кем ты так много связан воедино? У язычников немалое значение имеют обстоятельства, которые побуждают оратора к благоволению или не благоволению. Он – согражданин, свойственник, родственник или наоборот; он – приятель, отцовский друг, заслуживший добро, любимый, почетного происхождения, богатый или наоборот. Во Христе это ничего не значит или, следуя Павлу, все одно и то же. Пусть одно стоит у тебя перед глазами, и этого достаточно: он – плоть моя, брат во Христе. То, что относится к члену, разве не распространяется на все тело и потом на главу? Все мы, в свою очередь, члены. Члены, связанные друг с другом, составляют тело; глава тела – Иисус Христос ; глава Христа – Бог. Все доброе или злое, что происходит с каким-либо членом, происходит с тобой, происходит с каждым в отдельности, происходит с Христом, происходит с Богом. |
| Я полагаю, что к этому же относится то, что он пишет коринфянам: «Первый человек стал душой живущей, последний Адам есть дух животворящий. Но не духовное прежде, а душевное, потом духовное. Первый человек из земли; второй – человек с неба – небесный». Но дабы яснее было, что это относится не только к Христу и Адаму, но и ко всем нам, он добавляет: «Каков земной, таковы и земные; и каков небесный, таковы и небесные. Поэтому если мы носим образ земного, то будем носить и образ небесного. Но я говорю, братья, что плоть и кровь не будут владеть царством Божьим и тление не будет владеть нетлением». Ты ясно видишь: то, что он в другом месте назвал плотью и внешним человеком, который гибнет, здесь он называет земным Адамом . Несомненно, то же самое значит и то тело смерти, удрученный которым Павел восклицал: «Несчастный я человек, кто меня освободит от этого смертного тела?» С другой стороны, он же, объясняя, в ином месте пишет, как сильно различаются плод тела и плод духа: «Кто сеет, – говорит он, – в плоть свою, от плоти пожнет тление. Кто же сеет в духе, от духа пожнет жизнь вечную». Это и есть, значит, старый раздор близнецов Иакова и Исава; они враждовали еще до того, как явились на свет, уже в темнице материнского чрева Исав захватил первенство, но Иаков урвал благословение. Ведь прежде – плотское, однако духовное предпочтительнее. Один был рыжий, заросший волосами, другой мягкий. Один был беспокойный и охотник, другой радовался домашнему досугу. И тот, голодный, продал право первородства, прельщенный дешевой ценой наслаждения, утратил врожденную свободу, попал в рабство греха. Другой же благодатью стяжал себе то, что по праву ему не причиталось. Среди этих двух братьев, хотя и родных, хотя и близнецов, никогда не было полного согласия, ведь Исав ненавидел Иакова. Иаков, напротив, хотя и не отвечал взаимной ненавистью, однако избегает Исава, всегда подозревает его и не верит ему. Ко всему, что станет внушать тебе страсть, тоже лучше относиться с подозрением из-за сомнительности его происхождения. |
| Как красноречиво усиливает пророк это божественное отвращение, когда говорит, что уже ни уши, ни глаза Его не могут вынести. Но почему, скажи, пожалуйста! Разумеется, он сам говорил. Что этого надо придерживаться с большим благочестием, с большим уважением, что в течение стольких веков это соблюдали святые цари и пророки. Он проклинает то, что до сих пор пребывает в законе плотском, а ты в законе духовном доверяешь своим несчастным правилам, появившимся у тебя дома? Поэтому в другом месте Он повелевает, чтобы этот пророк постоянно кричал и возвышал голос наподобие трубы; конечно, в серьезном деле, достойном сурового порицания, и таком, которого можно достигнуть только при большом напряжении. Он говорит: «Каждый день они ищут Меня и хотят знать пути Мои, как народ, который поступает праведно и который не оставляет законов Бога своего. Они вопрошают меня о судах праведности и хотят приблизиться к Богу. «Почему мы постились, а ты не видел. Смиряли души свои, а ты не знал?» Вот в день поста вашего исполнится воля ваша, и требуете от всех должников ваших. Вот вы поститесь для ссор и распрей и нечестиво бьете кулаком. Не поститесь так до тех пор, пока не услышат ваш крик в высоте. Таков ли пост, который Я избрал, день, в который человек сокрушает свою душу? Когда склоняет свою голову, как тростник, и подстилает рубище и пепел? Разве это назовешь постом и днем, угодным Господу?» Но что на это сказать? Бог осуждает то, что Он сам заповедал? Нисколько. Что же? Однако оставаться во плоти закона и верить в вещь ничтожную – это Он, действительно, осуждает. Поэтому и в том и в другом месте Он показывает, что Он хочет, чтобы произошло. Он говорит: «Будьте чистыми, удалите зло помышлений ваших от очей Моих». Когда ты слышишь о зле помышлений ваших, разве Он не обозначает так дух и внутреннего человека? Очи Господа видят не в явном, а в сокрытом, и Он судит не по тому, что видят очи, и порицает не за то, что слышат уши. Он не замечает глупых девиц, снаружи красивых, а внутри пустых. |
| И не знает Он тех, которые устами говорят: «Господи! Господи!» Затем Он напоминает, что опыт жизни духовной заключается не столько в обрядах, сколько в любви к ближнему. «Ищите правды, приходите на помощь угнетенному, защищайте сироту, вступайтесь за вдову». Подобное добавляет Он в другом месте о постах. «Разве это не больше пост , чем который Я избрал? Развяжи оковы неправды, распусти узлы сжимающие, отпусти тех, которые сокрушены, освободись от всякого груза. Раздели с голодным хлеб твой и скитающихся бедных введи в дом твой. Когда увидишь нагого, одень его, и от плоти твоей не укрывайся». Что же должен делать Христианин? Будет он пренебрегать церковными заповедями? Станет презирать благородные традиции предков? Осуждать благочестивые обычаи? Тем более если он немощен, то сохранит их как необходимые, если силен и совершенен, тогда тем более станет следить, чтобы своим знанием не повредить брату немощному, не сразить того, за которого умер Христос. Этого не следует упускать из внимания, это необходимо делать. Дела телесные не осуждаются, но предпочитаются невидимые. Видимое служение не осуждается, но Бог умилостивляется только невидимым благочестием. Бог есть Дух, и смягчается жертвами духовными. Пусть будет стыдно христианам не знать того, что было известно языческому поэту. Он учил благочестию: Если бог это дух, как нам говорят поэты, С чистым сердцем тебе надо чтить его. Нам не надо относиться с пренебрежением ни к языческому, ни к малозначительному автору. Изречение достойно великого теолога, и – как я понял – некоторые его почитают, но никто не читает. Так же как это: «подобное познается подобными». Ты веришь, что Бога можно более всего тронуть заколотым быком или пламенем воскурений, как если бы Он был телом. Он – дух (mens), и притом наичистейший, наипростейший. Поэтому почитать его надлежит более всего чистым духом. Ты полагаешь, что зажженная свеча – это жертва. А Давид говорил: «Жертва Богу – дух сокрушенный». И если Он отвергает кровь козлов и телят, то Он не отвергнет сокрушенное и смиренное сердце. |
| Поэтому покой – это высшее благо; ревнители мира сего направляют к нему все свои старания, однако покой этот, как было сказано, ложный. Философы ложно обещали его последователям своих учений. Ведь только один Христос дарует его, а мир сей не может дать покоя. Для того чтобы прийти к нему, существует один способ, а именно вести войну с нами самими, жестоко сражаться со своими пороками. Ведь против этих врагов с неумолимой ненавистью выступает Бог – наш покой, по своей природе Он – сама добродетель, отец и творец всех добродетелей. Но стоики, наихрабрейшие утвердители добродетели, именуют глупостью скопище всякого рода пороков; в наших сочинениях это называется злобой (malitia). Полную честность во всем они и мы именуем мудростью. Но разве мудрость в соответствии с изречением побеждает злобу? Отец и князь злобы – властитель тьмы Белиал; всякий, кто следует за ним, блуждая в ночи, поспешает в ночь вечную. Иисус Христос, наоборот, творец мудрости и сама мудрость, свет истинный, который один рассеивает ночь мирской глупости, Он, сияние отчей славы, по свидетельству Павла, возродив нас в себе, стал для нас искуплением, оправданием и мудростью. Павел сказал: «Мы проповедуем Христа распятого, для иудеев – соблазн, для язычников – безумие; для самих же призванных иудеев и греков – Христа, Божью силу и Божью премудрость». По Его примеру и мы сможем одержать победу над вражеской злобой, если только станем мудрее из-за Того, в Ком будет наша победа. Согласись с этим, презрев мудрость мира сего, которая под наилживейшим именем нахваливает себя глупцам, – ведь по словам Павла, у Бога нет большей глупости, чем земная мудрость, которую должен забыть тот, кто действительно желает быть мудрым. Он говорит: «Если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, пусть станет глупым, чтобы оказаться мудрым». Ведь мудрость этого мира – это глупость у Бога. И немного выше: «Ибо написано там: «Погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну». Где мудрец? Где книжник? Где совопросник мира сего? Не сделал ли Бог мудрость мира сего глупостью?». |
|
|
