| Поэтому к сведениям и суждениям святителя Епифания относительно Оригена следует относиться с превеликой осторожностью. Александрийский период жизни Оригена Точную дату его рождения определить трудно, ибо, по мнению исследователей, она колеблется между 183 и 186 гг., но обычно предполагается 185 г. Имя Ωριγνης («отпрыск, потомок Ора или Гора» – египетского бога) было весьма распространенным в Египте, и иногда предполагается, что Ориген родился вдень чествования этого божества. Впоследствии он получил еще прозвище «Адамантий», то есть «Стальной, Твердый» 599 . Отец его – александрийский грамматик Леонид – вскоре после рождения Оригена , вероятно, обратился в христианство и крестился. Таким образом, будущий богослов рос в христианской семье, получая христианское воспитание и образование. Первым его учителем был отец, положивший в основу обучения сына Священное Писание. По словам Евсевия, Леонид не считал занятия Писанием «простой добавкой к обычному школьному обучению 600 . Прежде, чем мальчик брался за эллинские науки, он вводил его в святую науку, заставляя ежедневно что-то заучивать и рассказывать. Мальчик занимался этим охотно, с большим усердием, но ему мало было простого, легкого чтения; уже с этого времени искал он большего и делал выводы более глубокие. Отцу он доставлял немало хлопот своим вопросом: в чем цель богодухновенной Книги? Видимости ради он бранил сына, советуя ему не умничать не по возрасту и удовлетворяться прямым смыслом Писания, но в душе ликовал, горячо благодаря Бога, Подателя всего доброго, за то, что Он удостоил его стать отцом такого сына. Рассказывают, что он часто подходил к спящему мальчику, открывал ему грудь и благоговейно целовал ее, как освященную пребыванием Духа Божия; счастье свое полагал он в сыне» (Церк. ист. VI, 2, 7–11). В этих словах Евсевия уже вполне отчетливо проступают черты будущего светила раннехристианской библейской науки. Вероятно, уже несколько возмужав, Ориген посещал лекции Пантена и Климента в Александрийской школе (Церк. ист. VI, 6; 14, 8–9) 601 . В 202 г. произошло событие, круто изменившее всю жизнь семьи Оригена : император Септимий Север, дотоле достаточно благорасположенный к христианам, издал эдикт, запрещающий христианский и иудейский прозелитизм. Жертвами этого указа стали в первую очередь неофиты, перед которыми была поставлена дилемма: либо вернуться в лоно прежней, «отеческой (языческой) религии», либо погибнуть 602 . В Александрии одним из первых был схвачен Леонид, которого после |
| 72 Так думает преосв. Макарий (Истор. русск. церкви, I, 101–102). С. М. Соловьев делает догадку, что слово Илариона есть послание митрополита к самому великому князю Ярославу. В слове есть выражение: «не к неведущим бо пишем, но преизлиха насыщшемся сладости книжныя», эти слова всего приличнее относить к Ярославу (Ист. России, т. I, 261). Но «пишем» могло явиться после произнесения, когда слово записанное было, так ск., выпущено в свет, в обращение. – Проф. Голубинский утверждает, что это не церковное слово, а торжественная речь, произнесенная перед избранными людьми. В Греции с древнего и до позднейшего времени был обычай, что в особенных и нарочитых случаях были устрояемы торжественные собрания во дворце императорском, на которых, между прочим, ораторы произносили свои речи. – При подобных же обстоятельствах, по его мнению, было произнесено и слово Илариона, может быть по случаю торжества по окончании одной из церковных построек Ярослава. Аналогичный этому случай он указывает под 1200 г. в Ипатской лет. (Ист. рус. церк. I, 2, стр. 693). – С высказанными мнениями вообще трудно согласиться. Слово имеет совершенно церковный характер, есть слово проповедническое, заканчивающееся притом молитвой к Богу. 73 «В древнем чиноположении молебствия на новолетие, 1-го сентября, есть молитва , почти во всем сходная с сею, только с некоторыми переменами и сокращениями. Она надписывается: «молитва к Господу нашему И. Христу за царя и за вся христианы». (Рукописный требник архимандр. Дионисия, XVII века, в б-ке Московской дух. академии 183). – В 1555 году, при отправлении в новопокоренную Казань первого архиепископа Гурия, повелено было ему в Москве и в других городах, через которые он будет проезжать, читать молитву «творение митрополита Илариона русского за царя и за все православие». Акты Арх. Эксп. I, 258 (Приб. к Твор. свв. оо., 1844, ч. II, стр. 214). 74 Соображение о том, что будто бы «рассуждение Илариона о превосходстве евангелия перед законом могло быть вызвано современными отношениями русской церкви к иудейству» (Порфирьев, Ист. рус. слов., изд. 5, ч. 1, стр. 367 со ссылкой на Шевырева. Преосв. Филарет. Обзор рус. дух. литературы, 1884 г. изд. 3, стр. 9), – едва ли заслуживает вероятия. Этот мотив был общераспространенным в Греции и через письменные памятники привился надолго и к русским писателям, и его можно встречать в последующее время в нашей литературе без всякого повода и фактической подкладки. Притом, ничего неизвестно о влиянии или только попытках к нему на русских XII века со стороны еврейства. |
| 40 О подобных исключительных случаях была речь еще во времена блаж. Августина. И тогда ставили вопрос: может ли быть признано таинством, когда бы кто, напр, совершил крещение без намерения священнодействовать, но воспроизводил обряды церкви в шутку, ради забавы, в подражание, или даже в насмешку? Сам блаж. Августин не дал на этот вопрос определенного ответа, но предпочитал ожидать особенных божественных указаний (De baptismo contra donatistos, lib. VII, cap. 53). У Руфина находится рассказ, повторяемый Созоменон и отчасти Сократом, такого содержания. Св. Афанасий алекс, будучи еще отроком, играл однажды с своими сверстниками на берегу моря. В игре своей они воспроизводили некоторый священнодействия, при чем отрок Афанасий изображал из себя епископа, а некоторые из его товарищей – пресвитеров. Александрийский епископ того времени, св. Александр, случайно увидел детскую игру и обратил на нее особенное внимание. Приказав привести к себе игравших детей, он, вместе с своими пресвитерами, стал расспрашивать их, и, между прочим, узнал, что они совершили крещение над несколькими из своих сотоварищей, в действительности доселе еще не крещенными. Епископ в точности исследовал, как действовали и что именно произносили дети, изображая обряд крещения, и убедился, что их игра правильно воспроизводила то, что действительно совершается в церкви. Тогда епископ, по совещании с клиром своим, будто-бы постановил, что совершенное детьми крещение следует признать действительным, и таким образом повторять его снова в церкви не должно. (Руфина, «Церк. истор.» I, 15, См. Сократа: «Истор. церк.» I, 15 и Созомена : «Церк. ист.» II, 17). Но рассказ Руфина по существу своему невероятен и авторитетные исследователи признают его баснею. 41 В «Учительном известии», в речи о т. евхаристии, встречаются такие наставления: «к тайне сей святей, еже совершити тело и кровь Господа нашего И. Христа, первее нуждные вещи потребны суть сия: хиротописанный иерей от архиерея, намерение и волю священнику имети крепко к совершению тайны тела и крове Господни»... и далее: «о сем известно да ведят иереи, яко... аще намерения не имеет о том... и аще служити дерзнете кто тако... тайна тела и крове Христа Бога нашего никакоже совершится». Но «Учительное известие» («Воумление от архиерея»), составленное монахом Евфимием, по поручению патр. Иоакима, по собственному признанию составителя, собрано им «от книг киевских, белорусских и иных», в которые в XVII в. вошли и некоторые латинские мнения. В частности, латинское мнение об intentio заимствовано составителем «Воумления» из требника П. Могилы (пп. 229–230). См. Мирковича Гр. О времени пресуществления св. даров. Спор, бывший в Москве в XVII в. Вильна. 1888 г. 253–254 стр. |
| Предметами рассмотрения являются следующие вопросы: внешнее состояние («благоденствие») и распространение влияния Церкви в обществе, обряды и богослужения, церковная иерархия, достопамятные лица, ереси и расколы. Такая структура изложения имела определенные неудобства, что впосл. дало повод историкам, в частности А. В. Карташёву , упрекать И. в схематизме и отсутствии живого и целостного воспроизведения истории. Среди недостатков сочинения И. назывались также отсутствие должной критичности при использовании источников, «сжатый, темный и тяжелый язык» и неполное освещение внутренней жизни Церкви ( Карташев А. В. Краткий ист.-критический очерк систематической обработки рус. церк. истории//ХЧ. 1903. Июнь. С. 77-93). А. П. Лебедев , писавший о зависимости работы И. от трудов протестант. ученых Ф. Шпангейма (1632-1701) и в особенности К. Э. Вейссмана (1677-1747), вместе с тем признавал, что «Начертание...» «для своего времени было настолько хорошо, что больше того едва ли и вправе было бы требовать от автора» ( Лебедев А. П. Два пионера церк.-ист. науки у нас и немногие сведения о жребиях их преемников//БВ. 1907. Май. С. 143). Жестче охарактеризовал труд И. прот. Г. Флоровский: «Книга эта писана была наспех, и не автор был виновен, если и после его смерти ее насильственно оставляли учебником в школах, кое-где даже в 60-х годах, когда она была уже явно отсталой, устарелой, непригодной (для посмертных изданий она была обработана прот. Кочетовым). Составлена она была, преимущественно, по Вейссману и Шпангейму, по Баронию и Магдебургским центуриям,- план слишком сух и дробен, изложение слишком формально» ( Флоровский. Пути рус. богословия. 1991. С. 192). Однако нельзя забывать, что «Начертание...» было подготовлено в очень короткий срок по заданию Комиссии духовных уч-щ, к-рая в связи с отсутствием учебников на рус. языке в мае 1814 г. поручила академическому правлению опубликовать имеющиеся лекции по данному предмету. 8 авг. 1817 г. была издана 1-я ч. церковной истории И., к-рая заканчивалась IX в., в следующем году вышла 2-я ч. |
| Деятели подготовительной ступени в истории антиохийской школы . Св. Феофил Антиохийский 12 . Язычник по происхождению, человек образованный и начитанный, хорошо знакомый с греческой литературой и наукой, св.Феофил пришел к христианству путем самостоятельного разумного убеждения в его превосходстве над всеми другими религиями – того убеждения, которое он вынес из чтения священных книг Ветхого Завета, преимущественно книг пророческих (К Автол. I, 14). Широкое научное образование Феофила и его искренняя преданность христианству послужили для антиохийских христиан главным основанием к тому, чтобы сделать его заместителем антиохийской кафедры, когда эта последняя, за смертью епископа Эроса, сделалась свободной (см.: Евсевий Кесарийский , Церк. ист. IV, 20; блаж. Иероним, О знам. мужах, 25). Как епископ, св. Феофил укреплял свою паству «наставлениями и увещаниями”, против же еретиков боролся «то устными состязаниями и опровержениями, то чрез сочинения, обличая мнения их точнейшими доводами” (Евсевий, Церк. ист. IV, 24). По свидетельству Евсевия и Иеронима, св. Феофил написал книгу «Против Маркиона”, сочинение «Против ереси Гермогена”, несколько «Огласительных сочинений” – «кратких, но прекрасных трактатов, относящихся к назиданию Церкви”. По словам самого Феофила, он написал произведение, первая книга которого имела надписание «О исторических повествованиях” (Περ στωριν) и говорила о раннейшей истории человечества (К Автол. II, 30). Иероним упоминает о комментариях Феофила на Евангелие и Притчи Соломона, но в подлинности их сам сомневается 13 . Приписываемый Феофилу комментарий на четыре Евангелия в латинском переводе, подлинность которого пытался обосновать Т. Цан, представляет собой компиляцию из сочинений Оригена , Иеронима, Августина и др., составленную во второй половине V в. В двух рукописях, оставшихся неизвестными Цану, комментарию предшествует пролог, в котором неизвестный составитель сам обозначает свой труд как флорилегий из произведений раннейших толковников (tractatoribus defloratis opusculum spiritale composui). Из всех произведений Феофила, число которых свидетельствует о его довольно обширной литературной деятельности, до нашего времени сохранилось только одно его сочинение под заглавием: «Послание к Автолику о христианской вере”, состоящее из трех отдельных книг. По единству содержания и по внутренней связи между собой они составляют одно стройное целое. В первой книге Феофил говорит о монотеизме, познании Бога и воскресении мертвых и почти исключительно занимается защитой христианского учения; в двух же остальных он главным образом опровергает язычество с религиозной, нравственной и философской точек зрения и в то же время, в контраст [с этим язычеством], указывает на христианство как на единственную истинную религию 14 . |
| Наиболее древними из греч. раннехристианских апологетов считаются Кодрат и Аристид, которые обратились с апологиями в защиту христ. веры к имп. Адриану (117–138) (Евсевий. Церк. Ист. IV 3). Ок. 140 г. был записан «Диспут Иасона с Паписком о Христе», автором которого считают Аристона из Пеллы. Это произведение, фрагменты которого сохранились в апологии Оригена «Против Цельса», является наиболее ранним из дошедших до наст. времени сочинений, целиком посвященных антииудейской полемике. Самый известный из греч. раннехристианских апологетов II b. — мч. Иустин Философ († 165-166). Родившись в Палестине в языческой семье, он обратился в христианство после долгих поисков истины. Мч. Иустин, после обращения продолжавший «носить плащ философа», открыл в Риме одну из первых частных христианско-философских школ. Евсевий Кесарийский приписывает ему 8 сочинений (Церк. Ист. IV 18), из которых сохранились и достоверно принадлежат ему только 3: 1-я и 2-я «Апологии» (ок. 150 и 161) и «Диалог с Трифоном Иудеем» (ок. 135). 1-ю «Апологию» св. Иустин адресовал императорам Антонину Пию (138–161) и Марку Аврелию (161–180, соправитель с 147), 2-ю – рим. сенату. Основной целью обоих произведений является защита христиан от преследования «за одно лишь имя» (nomen ipsum), а также попытка представить христианство достойным более внимательного и объективного взгляда со стороны просвещенных рим. самодержцев. 1-я «Апология», кроме того, содержит изложение христ. вероучения и первое описание таинств Крещения и Евхаристии в древней Церкви. «Диалог с Трифоном Иудеем» представляет собой запись диспута мч. Иустина с ученым раввином Трифоном. В этой первой обширной апологии против иудаизма выражены 3 основные идеи: временное значение Ветхого Завета в отличие от вечного и непреходящего смысла заповедей Нового Завета; оправдание поклонения Христу как Богу; богоизбранность христ. народов, составивших Новый Израиль. Апологетический характер носит также речь мч. Иустина, сохранившаяся в составе его Мученичества. |
| Валла (Бурхардт, по 8-му немец. изд. I, 110; Корелин, 152, 441, 800, 987; Виллари), соединявшие свою полемику с нападками на нравственность духовенства (также Фойгт, I, 430–432). О спорах относительно церк. имуществ на Западе в средние века (Оп. рус. историогр. II, с. 111, пр. 3), о значении Константинова дара (В. Евр. 1898 , 8 и Ж. М. Н. Пр. 10, с. 351). § VI Вследствие указанных условий в России мы также видим громадное развитие монастырской собственности. Не считая нисколько преувеличенным известие одного иностранца, можно судить о ее обширности уже в XVI в. Климент Адам, писавший о России в 1553 году, говорит, что монастырские имения в это время составляли третью часть всего государства («Nam tertiam fundorum partem totius imperii tenent monachi» 1531 . Подобное же соотношение указано нами в Опыте о влиянии Византии (гл. VI) и теперь оно не оспаривается ( А.С.Павлов , Истор. очерк секуляризации, 23, прим. – «может оказаться близким к истине»); Горчаков (Монастыр. приказ, 145). В Новгор. области 1/3 земель приходилась на монастырское землевладение (Архим. Сергий, Вотская пятина. Чт. в Общ. ист. 1899, IV). Карамзин замечает: «Новгородские святители употребляли софийскую казну в пользу государственную; но митрополиты наши не следовали сему достохвальному примеру. Народ жаловался на скудость, иноки богатели. Они занимались и торговлей, увольняемые от купеческих пошлин» (V, 223; ср. VI, 10). Из ист. секулярир. монастыр. вотчин на Руси в XVI в. С.Рождественского (Ж. М. Н. Пр. 1895, 5); Н.Серебренников, Псковское церк. землевлад. в XVI и XVII веках (ibid., 1905, 12); В.Сторожев, О монастыр. землевлад. в Вологде XVII в. (Сборник Ключевского). Ср. общие замечания Бокля (II, 40, 42) и Бастиа (Sophismes Economiques). Вместе с тем монастыри, как и в других государствах, получали обширные привилегии на свои владения: так, они и их крестьяне освобождались от податей и пошлин (всех или некоторых); они пользовались правом сбора податей и пошлин с других, не подведомственных им лиц; они избавлялись от подсудимости местным властям, светским и духовным (впрочем не все); монастыри получали право суда и расправы над людьми, живущими на их землях (иногда не только в делах гражданских, но и уголовных), право – призывать виновных в их обиде во всякий срок, между тем как крестьяне их могли призываться только в определенный; монастыри избавлялись от законной ответственности за смертные случаи, происшедшие в их селах. |
| Замечательно далее мнение Евсевия о том, что первое упоминание о будущей загробной жизни сделано у иудеев Давидом и что Моисей не сказал об этом ни слова ( Μωσως μηδν τοιοτον παραθεθωκοτς). 775 Евсевий думает, что в числе тех, которые воссстали из гробов вместе со Спасителем, был и Давид, предвидевший это событие 776 . Тела мертвых грешников, по мнению Евсевия, истлевают и никогда не воскреснут, как тела святых 777 . Вопреки общераспространенному мнению, что в 1-ме стихе 1-й главы книги Бытия у Моисея находится указание на духовный мир – ангелов, Евсевий утверждает, что Моисей даже и намеком не говорит ничего о высших и невидимых силах 778 . Из сказанного нами об Евсевие как учителе веры видно, что он в этом отношении не был замечательным человеком. Эта скудость оригинальных взглядов в рассмотрении христианского вероучения объясняется у Евсевия его не глубоким умом и его консерватизмом, который часто мешает и сильному уму отличиться на поприще мысли. Он не создал и не мог создать своей собственной догматической системы, как сделал Ориген , и вообще догматические его сочинения можно признать самыми слабыми из всех произведений его ума. Этим мы и заканчиваем свое исследование об Евсевие. Правда, мы не рассматривали его апологетических творений, которые занимают довольно много места в издании его сочинений; но это, как мы думаем, было бы и совершенно лишним, после того как апологетическая деятельность Евсевия обстоятельно изображена в сочинений г. Цветкова «Обзор апологетических трудов восточных отцев и учителей церкви в IV и V веках» (Творения св. отцев 1873, кн. 2), к которому мы и отсылаем желающих познакомиться с апологетическими сочинениями Евсевия. 4 Некоторые (напр. Dahne в Encyclopedie von Ersch und Gruber Section I Band 39 S. 179) говорят против этого, что в таком случае смерть Евсевия нужно отнести на десятый десяток его жизни. Но нам кажется, что это возражение не имеет силы: разве люди не доживают иногда до ста лет? 5 Арий в своем письме к Евсевию Никомидийскому называет Евсевия Кесарийскаго братом перваго (Феодорита церк. ист. I, 5) и притом называет так только его одного, хотя в этом же месте перечисляет и других епископов. Видет в этом наименовании указание на родство обоих Евсеев не препятствует и то обстоятельство, что Никомидийский называет Кесарийскаго (ibid. гл. 6) «своим владыкою, потому что δεσπστης был обычный титул епископов. 11 Сократа Церк. ист. III, 7. Некоторые из древних писателей в этом прозвания Евсевия видели указание на то, что Евсевий был его сыном, так как такая форма выражения употребляется для означения сыновства. Но не говоря уже о том, что эта форма в Св. Писании и у классиков указывает также на братския и дружеския отношения (напр. Ιοδας το Ιακβου, Pylas Orestis.), сам Евсевий нигде и намека не дает на свое родство с Памфилом. |
| Церковная история. M., 1993. С. 32). 935 Согласно Житцю, Лукиан пал жертвой предательства: «Один священник, живший в Антиохии, по имени Панкратий, – последователь ереси Савеллия – сказал посланным от царя, где пребывает Лукиан. Панкратий уже давно завидовал доброй славе Лукиана и, как Иуда, предал на смерть невинного». 936 В Житии передается такая интересная деталь: «Так как Максимиан слышал, что у Лукиана такое приятное лицо и он так увлекательно беседует, что всякий, смотрящий на него и слушающий его, непременно делается христианином, то царь боялся, чтобы и ему не сделаться христианином, если он будет сам лично беседовать с Лукианом. Посему когда Лукиана привели к царю, то он стал беседовать с ним в некотором отдалении, чрез завесу. Сначала он обещал Лукиану многие дары и почести; когда же святой засмеялся на его льстивые и лукавые слова, Максимиан начал угрожать ему новыми мучениями». 937 См.: «Из мучеников Антиохии мы почитаем тамошнего пресвитера Лукиана, который в присутствии императора проповедовал о Небесном Христовом Царстве сначала словесно, в апологии, а затем и своими поступками» (Церк. ист. VIII, 13, 2). Ниже (Церк. ист. IX, 6, 3) этот историк повторяет: «Пресвитер Антиохийской церкви Лукиан, человек прекрасной, строгой жизни, погруженный в священную науку, был приведен в Никомидию, где тогда находился царь. Он выступил перед магистратом с апологией учения, за которое был схвачен; его увели в тюрьму и убили». 939 По словам Златоустого отца, «увидев ясно, что мученик посмевался всякому наказанию и мучению внешнему и что, и печь разжегши, и яму ископав, и колесо приготовив, и подняв на дерево, и свергнув в пропасть, и бросив на зубы зверей, не смог он преодолеть любомудрия святого, [диавол] придумал другой, жесточайший способ и постарался изыскать такое мучение, которое было бы и самым резким, и вместе самым продолжительным. Так как из наказаний невыносимые доставляют весьма скорое избавление, а более продолжительные причиняют меньшую боль, то он постарался найти наказание, совмещающее то и другое: и продолжительность, и чрезвычайную, невыносимую боль, чтобы и силою, и продолжительностью времени сокрушить твердость души мученика. |
| Он чрезвычайно любил заниматься божественными науками и изучил язык евреев, так что с понятием читал еврейские книги, был знаком со свободными науками и не чужд греческого образования, только с другой стороны, был скопцом по природе, от самого рождения; поэтому и царь приблизил его к себе, будто какую редкость, и почтил его должностью смотрителя над тирскою пурпуровою фабрикою” (Церк. ист. VII, 32). В двух местах восьмой книги своей «Церковной истории” (VIII, 1 и 6) Евсевий упоминает о Дорофее, который занимал высокое место при дворе Диоклетиана и мученически скончался. Он говорит: «Таков был тот Дорофей, за свою глубочайшую преданность и верность отличенный предпочтительно пред лицами, занимавшими самые высокие правительственные должности”; также: «Упомянем только, что Дорофей и Горгоний, вместе со многими другими из царских придворных, после многоразличных подвигов, окончили свою жизнь на виселице и таким-то образом достигли награды за божественную победу”. Тождествен ли этот Дорофей с прежде названным (Церк. ист. VII, 32) или их должно различать, для ответа на этот вопрос мы не располагаем данными. На основании сообщения Евсевия исследователи патрологической литературы причисляют Дорофея Антиохийского к учителям Антиохийской школы и полагают, что он трудился вместе с Лукианом. О литературной деятельности Дорофея Евсевий ничего не говорит. Каталог писателей блаж. Иеронима не знает никакого Дорофея. Только в гораздо позднейшее время появились сочинения относительно пророков, апостолов и 70 учеников [Господа] под именем Дорофея, епископа Тирского, который должен был мученически скончаться при Юлиане Отступнике. Сочинения эти приписывались также Ипполиту и Епифанию. Дорофей, епископ Тирский, составляет, по замечанию Гельцера, изобретение византийцев, которые «смотрителя над тирской пурпуровой фабрикой” превратили в епископа Тирского и время его жизни отодвинули на целое полстолетие. Если же имя Дорофея, епископа Тирского,– историческое имя, то есть если действительно существовал такой Дорофей, который написал трактаты относительно пророков, апостолов и 70 учеников [Господа], то этот Дорофей во всяком случае на много столетий моложе Дорофея Антиохийского 49 . |
|
|
