| Судя по всему, он проявил гораздо больше политического чутья, чем князья. Протестанты еще не были готовы к вооруженной борьбе, следовательно, сотрудничество пока было им выгодно. Протестантски настроенные князья, однако, продолжали упорствовать, так что избрание Фердинанда, состоявшееся в Кельне 5 января 1531 года, произошло вопреки их воле. Эта акция ярко продемонстрировала политическое могущество католической партии, но в то же время послужила одной из причин раскола, наметившегося в ее рядах. Герцоги Баварские (Вильгельм и Людвиг) с нескрываемой неприязнью наблюдали за растущей гегемонией Габсбургов. Тем временем в протестантских землях решили, что пришла пора объединяться. 29 марта в укрепленном городе Шмалькальдене, расположенном в Гессене, в непосредственной близости от курфюршества Саксонского, сторонники Аугсбургского символа веры подписали договор об образовании оборонительного союза сроком на шесть лет. По условиям этого договора, каждый из его участников, ставший жертвой агрессии, мог рассчитывать на помощь остальных. Документ подписали курфюрст Саксонский, ландграф Гессенский, герцоги Брауншвейг-Люнебургский и Брауншвейг-Грубенхагенский, графы Мансфельдские, князь Ангальтский, три северных города (Любек, Бремен, Магдебург) и восемь южных (Страсбург, Ульм, Констанц, Линдау, Биберах, Мемминген, Рейтлинген, Изни). Главой союза избрали Филиппа Гессенского. Еще ряд городов, выразивших желание присоединиться к союзу, так и не удостоился этой чести из-за того, что их представители не могли принять кое-каких уложений Аугсбургского символа веры . Зато союз заключил альянс с Баварией и сделал попытку заручиться поддержкой королей Франции и Англии. Ситуация стала по-настоящему взрывоопасной, когда в игру, смешав карты остальным участникам, вмешался турецкий султан. Его войско заняло Штирию, и внутренние распри немцев отступили на задний план перед внешней угрозой. Карл V, уже созревший для выступления единым католическим фронтом против Саксонии и Гессена, дал задний ход и 23 июля 1532 года подписал Нюрнбергский мир, аннулировавший требования Аугсбургского эдикта. |
| Прав ли был Иов в своих опасениях, благовременна ли была мысль Бориса, поручить иностранцам наше воспитание и сколько могло быть полезно её осуществление при тогдашних обстоятельствах, на все эти вопросы отвечает история последующего времени. Что опасения Иова не были внушаемы излишней и ложной недоверчивостью, что они имели действительные основания в современной ему жизни, на это можно привести несколько фактов из иностранных даже свидетельств. От близкого общения с иноверцами между некоторыми из Русских тогда уже замечалось равнодушие к истинной вере и вольнодумство. Маржерет так говорит о некоторых Русских времён Бориса: «Я знаю многих Россиян, поступавших также (т.е. подобно Лжедимитрию), между прочим, пострижа Димитрия, который, быв в Дании, и узнав там отчасти истинную религию (!), по возвращении в отечество шутил явно над невежеством москвитян». Как мало успехов могло иметь тогда намерение Бориса основать университет, это показывают следующие обстоятельства: вынужденный оставить своё намерение Борис, однако же послал в чужие земли для образования 18 молодых дворян, 6 в Любек, 6 во Францию и 6 в Англию. Но только «один возвратился в Россию. Как успевали они за границей – это отчасти можно видеть из донесения Любских бургомистров царю Василию: «… а они не послушали, и поученья не слушали, и ныне двое робять от нас побежали неведомо за что». Ист. Карамз. Т. XI, примеч. 120. Так мало сочувствия встретила мысль Бориса в молодых людях. Как мало нравилась нашим предкам мысль – поручить народное воспитание иностранцам, это видно из отзывов о ней потомства. Оно видело в намерении Бориса богопротивное потворство ересям и еретикам. Палицын так отзывался о Борисе за его сближение с иностранцами: «Ереси же армекстей и латинстей последствующим добр потаковник бысть, и зело от него таковии любими быша, и старии мужи брады своя постригаху, во юноши пременяхуся». Что касается судьбы, какая ожидала впоследствии предполагаемый Борисом университет то, кажется, она была бы самая незавидная. |
| д. – все это положения, которые не покоятся на серьезном знании 128 и имеют против себя все то, что мы знаем об универсально церковной природе апостольской должности 129 . Впрочем на этом мы останавливаться не будем. После разбора Гарнаком воззрения Феодора Мопсуетского о создании церковного провинциального устройства апостолами и деятельности последних в качестве митрополитов вопрос этот надо считать решенным в отрицательном смысле 130 и возвращаться к нему в настоящее время, по нашему мнению, нет никакой надобности 131 . Иначе обстоит дело с воззрением Любека о полном соответствии церковного деления с административным делением Римской Империи, как при апостолах, так и в последующее время. По данному вопросу Любек вполне согласен с господствующим мнением, которое, как мы знаем, высказывается за полную аналогию церковного и гражданского деления в первые века христианства. Тем не менее мы не можем согласиться с этим положением По нашему крайнему разумению взгляд этот не соответствует современному состоянию исторической науки. II. История и характеристика римского провинциального управления на востоке империи Римское управление на Востоке, говорит Моммсен 132 , никогда не было организовано систематически, а по мере того, как отдельные области поступали в состав Империи из них образовывались римские административные округи без всякого существенного изменения их прежних границ. В 133 году пред Р. X. умер последний царь Пергама Аттал III, завещав свое царство Риму. В 129 году оно было организовано в римскую провинцию под именем Азии 133 . Провинция эта заключала в себе Мизию с Эолидой, Лидию, ионийские города, Карию и дорийские города, кроме Родоса и страны Регаеа, бывших независимыми. Что касается других частей Пергамского царства, то их постигла различная судьба. Херсонес Фракийский был присоединен к Македонии. Великая Фригия была сначала отдана Митридату V, царю Понтийскому, а затем после его смерти объявлена свободной. Ликаония и часть Киликии к северу от Тавра с городами Кастабала, Цибистра и Дербия были отданы сыновьям Ариарафа Каппадокийского. |
| Объединению нескольких стран в одну провинцию немало препятствовало также частое изменение границ римских провинций и неоднократное перечисление некоторых стран (напр. Исаврия, Ликаония и др.) из одной провинции в другую. В виду этого каждая страна, входившая в состав римской провинции, жила особою, самостоятельною жизнью. Вследствие слабости провинциальной связи брали верх этнические, исторические, географические и другие особенности. Отсюда центр тяжести лежал не в провинциальной, а именно в этой связи по отдельным странам. Из перечисления многих стран из одной провинции в другую можно заключить, что каждая страна являлась как бы чем-то целым. Она жила особо и не сливалась с другими частями провинции. Каждая из них имела свою историю, свою национальность, свой язык, свое право, своих богов. Единственно, что объединяло их, это была власть римского наместника. Но мы предоставляем судить читателю, сколь крепко могла объединять отдельные страны власть, принципом которой являлось полное невмешательство во внутреннюю жизнь страны 173 . Тяготение всей провинции в первые три века в метрополю, как центру административной жизни провинции, по нашему мнению, вовсе не было так сильно, как думает Любек 174 . При крайней простоте общественных и экономических отношений все потребности удовлетворялись на месте. Значит, единственное, что могло привлекать жителей провинции в метрополь, была власть наместника. Но в чем фактичести проявлялась эта власть для отдельных жителей. Главным образом, конечно, в судебном разбирательстве дел 175 . Но для этого не было надобности жителям провинции путешествовать в главный город провинции, так как для отправления правосудия и других должностных функций сам наместник, как известно это было еще Биккелю 176 , время от времени объезжал провинцию, останавливаясь на более или менее продолжительное время в определенных пунктах, куда должны были стекаться все жители ближайшего округа, имевшие к нему дела. Следствием этого явилось разделение провинции на особые округа, получившие наименование διοικσεις, dioeceses, conventus, или по главной своей цели – γορα δκων, fora, juridici. |
| Между тем, наступила осень, высадка в Шонию отложилась до будущего лета и государю нечего было делать в Копенгагене. После великолепного маскарада, устроенного королем, Петр оставил датскую столицу, где, в силу политических обстоятельств, Лесток ни скучно ни весело прожил более трех месяцев. Перед отъездом из Копенгагена, не было никаких слухов о царевиче, хотя давным-давно уже миновал назначенный ему восьмидневный срок; но зато в царской свите поговаривали о появлении в Гамбурге племянника Мазепы, Войнаровского в замышляемой поимке этого прославленного искателя приключений, возбуждавшего, по этому самому, особенное любопытство Лестока. Направясь снова в Мекленбургию, их величества прожили неделю во Фридрихштадте, проехали Любек и прибыли в Шверин, откуда Петр должен был отправиться один в Габельсберг, для свидания с прусским королем. Проводы его царского величества не обошлись без блистательной охоты, устроенной герцогом мекленбургским в окрестностях Нейштадта. По окончании габельсбергского свидания, на котором король принимал царя «с крайним оказательством высокопочитания» 195 , Петр и Екатерина съехались в Гамбурге, где любопытство Лестока удовлетворилось: Петру действительно был представлен схваченный Войнаровский. В Штаде, куда их величества прибыли из Гамбурга водой, государь и государыня снова расстались и довольно надолго: Петр, в сопровождении Головкина, Шафирова, Толстого, князя Василия Владимировича Долгорукого и других, поскакал по ганноверской почте на Бремен в Голландию, и 6-го декабря прибыл в Амстердам; а Екатерина, тогда беременная, не могла ехать скоро и следовала туда же на Оснабрюк и Мюнстер. При ней состоял и Лесток, разлученный на этот раз с другом своим Шепелевым, находившимся в свите государя. Доехав до города Везеля, в клевском округе Пруссии, государыня не могла продолжать путешествия, и остановилась. Здесь встретил Лесток новый 1717 год, и здесь же, 2-го января, ее величество разрешилась от бремени сыном, царевичем Павлом, который жиль всего одни сутки. |
| Анатолий Холодюк (далее – А.Х.): Немецкий ученый, доктор Иоганн Фридрих Генкель (1679–1754) пользовался большой известностью в России. Он был химиком и металлургом, главным медиком (1721–1730) во Фрейберге и горным советником. Построенная им во Фрейберге Химическая Лаборатория славилась когда-то как одна из лучших в Европе. Генкель сам предложил барону Иоганну Альбрехту Корфу, выполнявшему с 1734-го по 1740-й годы функции главного командира (в ранге президента) Императорской Академии Наук, прислать к нему на обучение нескольких молодых людей. Фактически именно И. А. Корф был инициатором отправки и длительной командировки русских студентов для продолжения их образования в Германии. По его ходатайству Сенат выделил 1200 рублей на годичное содержание и обучение трех студентов из России: Густав Ульрих Рейзер (17 лет) – " сын советника Берг-Коллегии " ; Дмитрий Виноградов (16 лет) – " попович из Суздаля " ; Михайло Ломоносов (22 года) – " крестьянский сын из Архангельской губернии " . В архивах сохранился текст " Распоряжения " И. А. Корфа от 7 августа 1736 года о выдаче паспорта студентам для поездки за границу с 3 ноября 1736 года, где говорится, что они будут добираться в Германию, в Любек, «водным путем на корабле, именуемом " Ферботот " ». И вот 18 августа 1736 года студенты получили письменный Инструктаж, где, подчеркивается, что " они должны во всех местах своего пребывания показывать пристойные нравы и поступки, также и о продолжении своих наук лучше стараться " ; " присылать по прошествии полугода в Академию Наук известия, каким наукам и языкам они обучаются; также и нечто из своих трудов в свидетельство прилежания и притом счет с расписками о своих расходах... " (Здесь и далее ссылки на письма даются по изданию: Михаил Васильевич Ломоносов. Из наследия Ломоносова. Изд. подготовлено Е. Бронникова. - М.: Русский мip. Жизнь и мысль, 2004. – Прим. авт.). К вопросу о счетах студентов с расходами мы еще вернемся... И вот 23 сентября 1736 года студенты отправились из Кронштадта в Германию. Добирались они до Марбурга больше месяца: только 3 ноября они появились в Марбургском университете, а 17 числа того же месяца зачислены в число студентов. |
| Петр, однако, умел рассеять сомнения датского короля; им было положено на Генеральном совете (20 сентября) войску русскому не отдаляться. Пехоте и одному драгунскому полку стать на зиму в Мекленбургии и в Стрелицком княжестве; драгунам — в Польше на границах; артиллерии — там, где останется флот, транспортным судам оставаться в Ростоке, галерам — там же; корабельному флоту идти в Ревель. Транспорт оставался в Копенгагене по причине бурной погоды. Бернсдорф хотел силою оружия принудить войско русское отправиться не в Мекленбургию, а в Россию. Норрис опять на то не согласился. Бернсдорф обратился к приморским германским властителям, стараясь вооружить их на Петра. По наущению ганноверцев Англия и просьбой и угрозой думала принудить Петра вывести войска свои из Германии. Но он остался тверд и старался только не ссориться с Данией. Он повелел транспортным судам идти с войском в Мекленбургию, а флоту под командой Шелтинга — в Ревель. Между тем русские недоросли, присланные Апраксиным, прибыли в Копенгаген. Петр их осмотрел и распределил, кого куда послать (V — 218, примеч.). Указ о том князю Долгорукому от 12 октября. 16 октября Петр отправился в Мекленбургию. 21-го прибыл он во Фридерихсштадт, где пробыл 6 дней, до 27-го. В Любек въехал 30-го, откуда отправился в Ниренберг, где велел одному живописцу снять с себя портрет в профиль и отослал оный в Петербург с повелением вырезать его на рублях, кои и появились на следующий год (Штелин). В Шверине встретили его герцог и герцогиня мекленбургские. Петр пробыл тут 5 дней, распоряжая квартиры для войск etc. Между тем начиналась страшная политическая интрига. Барон Герц, новый любимец Карла XII, вздумал переменить все сношения, дотоле существовавшие между европейскими государями, склонив короля своего к миру с Россиею. Возведение на польский престол Станислава, а на английский Якова III было целию этой интриги, еще довольно темной и коей агенты были весьма мелкие и незначащие люди (см. Lemontey) . Карл XII прислал на Бруншвейгский конгресс декларацию, в коей изъявил он свою склонность на мир с тем, чтобы отъятые земли были ему возвращены. Разумеется, что никто из союзников на то не согласился. |
| Разделы портала «Азбука веры» ( 2 голоса: 5.0 из 5) Чужие края В мае 1838 года Варвара Петровна провожала сына Ивана из Петербурга за границу. В детстве она его собственноручно секла. Теперь рыдала, сидя в Казанском Соборе на скамеечке, во время напутственного молебна. (Но если бы можно было, то отрыдав сколько полагается, при случае вновь бы его высекла.) Сын уезжал в Германию на пароходе, шедшем прямо в Любек. Оттуда сухим путем должен был добраться до Берлина, продолжать учение. Прощались горячо – среди суматохи последних минут на пристани. Варвару Петровну под руки отвели к карете. Пароход удалялся, неловко лопоча колесами, дымя темным дымом. С Варварой Петровной сделался на обратном пути обморок, ей давали нюхать соли и натирали виски одеколоном. Сын ее стоял в этом время у борта и глядел, как удаляются берега. Ем> было двадцать лет, он был красив, богат, впереди, за хмурыми волнами новый мир, новые встречи, наука, быть может – любовь… Вряд ли он думал о матери. И мало огорчался, расставаясь с ней. Пароход «Николай I» по тем временам мог считаться большим, теперешнему взору показался бы игрушкой. На нем ехало много русских. Отцы семейств, мамаши, нянюшки и дети, детские колясочки и настоящие экипажи для путешествия по чужим странам – все это сгрудилось тут. Молодой Тургенев, тщательно выбритый, в модной «листовской» прическе, с галстухом, завязанным в виде шарфа вокруг шеи, очень скоро почувствовал себя на свободе, и эту свободу сколь мог использовал: пристрастился к карточной игре в общей каюте. Это было тем увлекательней, что мать взяла с него слово именно не притрагиваться к картам. Но соблазнил ехавший из Петербурга картежник. Как и полагается, новичку повезло, он выигрывал, сидел красный от волнения, перед ним лежали кучки золота. Хорошо, что Варвара Петровна не видала его за этим занятием! Туго бы ему пришлось. Впрочем, и без вмешательства матери игра кончилась очень печально: недалеко уже от Любека, в самый разгар ее в каюту вбежала запыхавшаяся дама и с криком: «Пожар!» – упала в обморок на диван. Все повскакивали с мест, деньги, выигрыши, проигрыши, все позабылось. Бросились на палубу. Из-под нее, близ трубы, выбивалось пламя, валил темный дым. Суматоха поднялась невообразимая. Тургенев пал духом. Он бессмысленно сидел на наружной лестнице, брызги обдавали ему лицо. Сзади гудело и бушевало пламя, выгибаясь сводом. С ним рядом оказалась богобоязненная старушка, кухарка одного из русских семейств. Она крестилась, шептала молитвы и удерживала юношу – он пытался (или делал вид, что пытается) броситься в воду. Тургенев и сам признавался, что отчасти он тут играл перед нею… как бы то ни было, минуты страшные. Обоих их извлек оттуда матрос. Прыгая по верхам экипажей, стоявших на палубе и уже загоравшихся снизу, они добрались до носа корабля. Там столпились пассажиры. Спускали шлюпку. |
| Школы протестантские, устроенные за границей и на Руси, также служили рассадниками протестантизма. Мы имеем на это свидетельства немногочисленные, но ясные и неопровержимые, хотя, к сожалению, не относящиеся к чести русских. В 1603 году Годунов отправил несколько юношей в Любек и Лондон, «для науки разных языков и грамотам» 150 . Из Лондона возвратились молодые люди (в 1613 г.) с сильно «помутившимися обычаями и верованиями», а из Любека никто не возвращался, все изменили своей вере и обычаям. Из посланных Петром за границу 50 юношей (в 1696 г.) многие научались там вольномыслию 151 . На Москве протестантская школа появилась в первый раз одновременно с открытием лютеранской общины в 1565 г. Вероятно, то было первоначальное приходское училище 152 . При постройке второй лютеранской кирки в 1601 г. устроена была при ней вторая школа, с тех пор никогда уже не закрывавшаяся (24 ученика ее с их учителем участвовали в печально-торжественной процессии погребения герцога Ганса и пели при его отпевании). При открытии второй лютеранской общины в 1626 г. учреждена была при ней новая (3-я) школа. Этим и ограничиваются известия о протестантских школах в Москве, за столетие с лишком. Сравнительно больше известий сохранилось от 1670 г., и то лишь о 3-й школе. Благодаря щедрым пожертвованиям герцога Эрнста Благочестивого, в ней бесплатно обучались богатые и бедные, юноши, служанки, пленные или крещеные турки, татары, казаки, поляки, невольники и невольницы, изучая религию, латинский и немецкий языки, музыку, упражняясь в счете и письме. В короткое время школа переполнилась учениками, так что надобно было подумать о расширении ее 153 . Но лишь только она начала расширяться и улучшаться, как возымела уже тайные, враждебные замыслы против православных и едва ли не привела свои замыслы в исполнение. Сентября 12-го 1670 г. герцог Эрнст писал начальнику школы: «не только обратившихся уже чад следует утверждать в блаженном познании Триединого Бога и Его откровенного и св. слова, но то же спасительное и таинственное познание должно внушать и другим, которые еще не обратились, и в тех и других вкоренять его с детства». |
| Замыслы, еще более надменные, появились с того времени в его душе. К ненасытному честолюбию, теперь полностью удовлетворенному, прибавилось желание отомстить за оскорбление, нанесенное ему Русским двором, и мысль о всемирной империи начала все сильнее занимать его, особенно с тех пор, как счастье, всегда баловавшее его, даровало ему и сына — наследника, которому он мог передать созданный им величественный трон. В марте 1811 года появился наследник, еще до рождения названный Римским королем, который с первых минут своей жизни был окружен таким блеском, на какой только был способен его восхищенный и могущественный отец. С полной уверенностью в своей счастливой судьбе, которая ранее не казалась ему столь благосклонной, как сейчас, Наполеон решил приступить к исполнению своих честолюбивых замыслов. Разрыв с Россией должен был стать первым шагом к всемирному владычеству, потому что только Россия представляла собой препятствие для могущественного завоевателя. Но Александр, дорожа спокойствием Европы, столь часто и столь гибельно нарушаемым на протяжении многих лет, не начинал спора, хотя нарушение Тильзитского мира в отношении Варшавского герцогства и давало ему повод к этому. Наполеон нашел новый случай сделать вызов великодушному монарху России. В 1810 году — вскоре после знаменитого бракосочетания императора Французов — к его империи были присоединены новые владения: Голландия, половина Вестфалии , часть Тироля, страна между Северным и Балтийским морями и вольные города Бремен, Гамбург и Любек. В числе земель, беззаконно присвоенных Наполеоном, были и владения герцога Голштейн-Ольденбургского , состоявшего в ближайшем родстве с императором Александром (ведь великая княжна Екатерина Павловна была замужем за принцем Голштейн-Ольденбургским, а тот, в свое время, был военным губернатором Ярославля, Твери и Нижнего Новгорода). Сначала из уважения к этому родству герцогу был предложен размен его владений на какую-нибудь другую область, принадлежавшую Франции, но когда герцог не дал согласия расстаться с подданными, с которыми его дом был связан в течение десяти веков, Наполеон предложил ему взамен его владений княжество Эрфурт и отправил в Ольденбург Французских комиссаров для опечатывания всех казенных сумм и для формирования внутреннего управления герцогства. |
|
|
