| Введение. Общее учение о Боге Освятителе. Учение о Боге Освятителе есть учение о Богооткровении в деле усвоения каждому человеку совершенного Господом нашим И. Христом спасения всего рода человеческого. Хотя Богооткровение и здесь, так же, как и в творении и промышлении и искуплении, является откровением миру действия всех Лиц Пр. Троицы, но в другом порядке и с некоторыми особенностями в действии и проявлении Божественных Лиц, а потому учение о Боге Освятителе справедливо выделяется в особый, третий отдел иди часть науки догматического богословия. Этот отдел, слагающийся из учения о благодати Божьей, о церкви и таинствах церковных, не был развит в древнеотеческий период. Трактуемые в нем учения излагались тогда совместно с другими истинами христианской веры, преимущественно с учением о Лице Христа Спасителя и, в особенности о Духе Св. Освятителе, отчасти же и с учением о человеке. Означенные учения обособились и постепенно образовали особый отдел науки – в западном богословии. Сначала развились отдельно его части: прежде всего, учение о благодати и таинствах – еще у средневековых западных схоластиков 1 , позднее, уже в после схоластическое время, – учение о церкви 2 . Но эти части отдела, занимая в догматической системе (во второй ее половине) разные места 3 , весьма долго, можно сказать до последнего времени, не объединялись в одном отделе и не обобщались под рубрикою учения – «О Боге Освятителе». Такое объединение и такая рубрика есть явление в науке недавнее 4 и, по нашему мнению, представляет благоприятный признак в смысле возвращения науки в основных чертах ее плана, от искусственных начал деления, к безыскусственному и глубокому древ неотеческому представлению, так как у древних св. отцов и учителей церкви вышеозначенные предметы (благодать Божья, церковь и таинства) хотя и не обособлялись в отдельные о них трактаты, но объединялись в мысли и сосредоточивались в одном общем представлении о действии Бога Освятителя, – преимущественно Духа Св., – в усвоении человеку спасения во Христе. Наконец такая постановка означенных учений наиболее соответствует характеру, задаче и цели догматического богословия, как излагающего учение о Боге в самом себе и в явлении Его миру. |
| Любители духовной литературы знакомы сегодня со многими переводами псалмов и на русский, и на украинский языки. Каждый новый такой опыт, когда он исходит от знатока своего дела и искренне верующего человека, открывает нам новые грани неисчерпаемого богатства этой чудо-книги. Вот почему я особенно рад представить уважаемому читателю этот новый перевод псалмов. Более удачного сочетания двух названных качеств, чем в Сергее Сергеевиче Аверинцеве , трудно себе вообразить. Перед нами работа всемирно известного ученого – филолога, библеиста, историка культуры, мастера поэтического слова (что, конечно же, совсем немаловажно для перевода высокой поэзии псалмов – см. «Стихи духовные» Аверинцева в издании «Духа и литеры»), но одновременно – очень простого, смиренного и глубоко церковного человека. В эпоху, когда общество доверяет только мнению специалистов, свидетельство академика-христианина приобретает особую ценность. В комментариях Аверинцева к псалмам читатель найдет удивительно простой путь решения очередного «конфликта» науки и веры, связанного с христианской интерпретацией мессианских псалмов. Такая гениальная простота может быть свойственна только тому, кто одинаково глубоко проник в сокровищницу знания и в тайники веры, кто чувствует себя дома и в мире науки, и в Божием храме. Хочется отметить еще одну замечательную черту, которая особенно роднит автора перевода псалмов с авторами самих псалмов: парадоксальное сочетание смирения и дерзания. Предельно кратко и емко выражают это, как пишет Сергей Сергеевич Аверинцев в статье «Слово Божие и слово человеческое», начальные слова 62-го псалма: «Боже, Ты – Бог мой» (к сожалению, замечает автор, в полном объеме своего смысла непереводимые). Здесь сказано нечто безумное для всего языческого мира: запредельный и непостижимый Абсолют назван «моим»! (см. «София-Логос. Словарь», Киев, «Дух и литера», 2001, с. 391). На эту величайшую «нескромность», продолжает далее маститый ученый, которая мудрости мира сего представляется непростительной дерзостью, мы, верующие, идем – «и дай нам Бог хоть отчасти понимать, на что мы идем!» (там же, с. 396). Сочетание смирения и дерзновения кажется столь же невозможным делом, как согласие науки и веры. Но удивительно, что, соединяясь в своей глубинной основе, смиренная вера и дерзновенная наука взаимно обогащают друг друга: вера оказывается дерзновенной, а наука – смиренной. Поэтому, когда мы встречаем столь гармоничное сочетание того и другого, какое даровано нам в лице Сергея Сергеевича Аверинцева, мы вправе радоваться за нашу Церковь , за наш народ, за нашу культуру, вознося сугубое благодарение Источнику всех благ. |
| Любознательность Карла побуждала его всю жизнь стремиться к приобретению знаний в самых разных областях науки: Любознательность Карла побуждала его всю жизнь стремиться к приобретению знаний в самых разных областях науки «Грамматике он обучался у диакона Петра Пизанского, который был тогда уже стар, в других науках его наставником был Альбин, прозванный Алкуином, тоже диакон, сакс из Британии, муж во всем мире ученейший. Под его началом Карл много времени уделил изучению риторики, диалектики, а особенно астрономии. Он изучал искусство вычислений [computandi] и с усердием мудреца пытливо выведывал пути звезд» . При такой своей образованности, по тем временам удивительной для лица, не принадлежащего к клиру, он не до конца овладел навыками письма: «Пытался он писать и для этого имел обыкновение держать на ложе, у изголовья [in lecto sub cervicalibus] дощечки или таблички для письма, чтобы, как только выпадало свободное время, приучить руку выводить буквы, но труд его, начатый слишком поздно и несвоевременно, имел малый успех» . Карл Великий был убежден в пользе образования и науки для государства и всячески способствовал культурному росту своих подданных. Но при тотальном невежестве общества, в котором грамотность считалась профессиональным качеством духовенства и канцелярских служащих, кадры которых в значительной части черпались из среды клириков, просветительские импульсы, исходившие от воли и инициативы монарха, не могли распространяться широко, реально влияли лишь на атмосферу ближайшего окружения Императора. И все же при Карле достигнуты были результаты в области книжной культуры, которые не исчезли бесследно в последовавшую эпоху, когда, ввиду непрерывной агрессии против христианского Запада с разных сторон – с севера, с юга, с востока, – имел место своего рода реванш варварства и одичания. «Карл, – по словам Ж. Ле Гоффа, – считал, что ученость и образование являются неотъемлемыми признаками власти и ее необходимым инструментом. Приумножать знание и покровительствовать ему, по мнению Карла, есть одна из первых обязанностей государя» . |
| Период третий Введение. Возникновение Богословской науки Общий взгляд на условия происхождения Церковной литературы этого периода. Второй век с его особенностями в положении Христианской Церкви отразился в древне-церковной литературе энергичною борьбой с внешними и внутренними врагами. В это время язычество обнаруживает уже явное сознание непримиримой противоположности новой религии ко всему религиозно-политическому строю Греко-Римской Империи. С другой стороны еще более опасный враг проникает и в самую Церковь : великий процесс эллинизации религий, начавшийся с Александра Македонского, со всею силою направляется и на Христианскую Церковь , чтобы и Христианскую религию, в различных сочетаниях ее основных истин с излюбленными положениями современных религиозных и философских систем, сделать элементом всеобщего синкретизма религий. В борьбе с этими врагами возникла апологетическая и анти-еретическая Церковная литература, которая уже по вниманию к опровергаемому противнику должна была войти в рассмотрение широких проблем Греческого мировоззрения и не пренебрегать средствами и результатами античной науки. Таким образом, противопоставив враждебным усилиям твердую преграду в древнехристианском Апостольском предании, Церковные деятели в то же время постепенно углубляли свое Христианское миросозерцание, расширяли горизонт. К концу II века положение Церкви значительно усложняется. Правда, из предшествующей борьбы она вышла внутренне сплоченною, и вера продолжала делать свои завоевания в языческих областях, но и античный мир с своей стороны начал собирать все свои силы. Союз религии и философии, как он проявился в том замечательном движении, на почве которого в скором времени развился неоплатонизм, создавал новые условия: духовной силе Христианства противопоставлялась духовная же сила, и если Христианство хотело прочно укрепиться в этих новых обстоятельствах, то оно должно было твердою рукою взять оружие науки и щит философии. На место популярной философии апологетов должны были выступить научные системы, научные исследования о сущности религии. |
| Предисловие. – Отношение древних христианских писателей к природе вообще. – Символика природы и аллегоризм этих писателей. – Начатки литературы «ключей» и «физиологов». – Пропедевтическая натуртеология и теология древних христианских писателей. – Цельс и Ориген . – Космология и космография древних христианских писателей по светлой и темной сторонам. " Мы просим еллинских мудрецев не смеяться над нами, пока они не кончат между собою своих споров». Вас. в. Шестод. III. Изображая отношения между христианским богословием и естественными науками, многие из североамериканских и английских историков боклевской школы представляли в своих сочинениях историю одних неприязненных столкновений между богословием и естественными науками. Таков напр. Уайт, издавший в 1876-м году свой «военный поход науки» (The Warfare of Science by Andrew Dickinson White). Сюда же должно отнести известного северо-американского учёного, Джона Вильяма Дрэпера, сочинение которого «История столкновений между религией и наукой» (History of the Conflict between Religion and Science) вышло в 1874 г. Тенденциозно-односторонним взглядом на христианство и церковь отличается и сочинение Георга Генри Леве, известного под заглавием «История философии от Фалеса до Конта (1873–1876 г.). Из французских учёных к этой категории принадлежат известный своею плодовитостью в литературном отношении Фигье, из сочинений которого многие касаются отношений между наукою и богословием (таковы напр. Vies des savants illustres du XVII Siècle, Les savants de la Renaissance, L’alchimie et les alchimistes). И в Германии даже подобная односторонняя и поверхностная обработка истории стала находить себе сторонников между учёными, преимущественно Геккелианцами. Сюда можно отнести напр. издателей нового журнала «Kosmos» – Каспари, Jerepa и Штерне. В первой тетради этого журнала (апрель 1874 стр. 54) говорится напр.; «Что находит занимающейся историей науки? Постоянное господство догмы и успех науки, всегда соединявшийся с падением догмы». |
| протоиерей Василий Мезенцев РАЗДЕЛ ПЕРВЫЙ ПЕРИОД ВТОРОЙ (с 251–320гг.) ВВЕДЕНИЕ. ИСТОРИЯ ЗАРОЖДЕНИЯ ПРАВОСЛАВНОГО МОНАШЕСТВА НА ВОСТОКЕ Во втором веке защитники христианства – апологеты в борьбе с ересями и нападками язычников обратились к философии и пользовались данными современной им языческой науки, но опыты защиты христианского вероучения не имели характера строгой систематичности, а использование данных философии и науки носило случайный характер. Многие обстоятельства не благоприятствовали развитию богословской науки в первые два века. Главнейшими из них являлись гонения на Церковь и напряженная борьба с полу языческим гносисом. К третьему веку положение изменилось в благоприятную сторону. Гонения стали более редкими, а гнозису был нанесен сокрушительный удар. В более продолжительные периоды спокойствия у деятелей Церкви накопился достаточный запас сил, чтобы заняться научным оформлением христианской истины, что отвечало и запросам философски образованных язычников, вступавших в Церковь . Естественно, что наиболее остро эти вопросы встали перед христианским сознанием в том месте, которое для данной эпохи являлось центром эллинской культуры. А таковым являлся город Александрия. Здесь со времени Птоломея и устроен был музей с обширной библиотекой, в которой были собраны творения но всем отраслям знаний и искусства. Сюда сходились люди со всех стран известного тогда мира в поисках знаний, и шли оживленные беседы между философами, риторами, грамматиками, математиками, астрономами и другими специалистами. Здесь же философия и наука сталкивались с мистическими культами востока. В этой атмосфере повышенного интереса к запросам мысли возникла и первая христианская научная богословская школа. 1. ПРЕПОДОБНЫЙ АНТОНИЙ ВЕЛИКИЙ (251–356гг.) Преп. Антоний Великий , после преп. Павла Фивейского, является начальником отшельнической – монашеской жизни в Египте по свидетельству архиеп. Афанасия Александрийского . 1.1. Биография Антония Великого После смерти богатых родителей своих, он по гласу евангельскому, раздал имение нищим и на 19 году поселился в уединенной пещере недалеко от места прежней жизни. |
| Скачать epub pdf «Все знают, что инквизиция сжигала ученых» – откуда? Интересным явлением массовой психологии являются «мифы эпохи» – то, во что люди верят без исследования, что составляет их культурный и психологический багаж, то, что в голову не приходит проверять. Кажется, что на такую проверку не стоит тратить усилий – «это все знают», никто не оспаривает, так что лучше занять свое время чем-нибудь другим. Это понятно – если мы станем проверять все наши «фоновые знания» (то, что мы привыкли считать по умолчанию верным), это поглотит нас целиком. Однако иногда стоит задаваться вопросом: а откуда это «все знают»? Из каких источников? Какие у нас основания считать эти знания достоверными? Потому что при ближайшем рассмотрении некоторые из хорошо известных и «само собой разумеющихся» вещей оказываются просто ложными. Один из самых устойчивых мифов нашей эпохи – тезис, что наука развивалась в конфликте с религией (у него даже есть устоявшееся название – «тезис конфликта»). Как сравнительно недавно я прочитал в одной статье, «вклад религии в культуру часто выражался в гонениях на ученых, в сожжении книг и самих ученых, в запрете целых учений и отраслей знания». Автор – между прочим, доктор философских наук – не привел никаких конкретных примеров. Очевидно потому, что не видел в них никакой нужды. Зачем тратить время на обоснование тезиса, который и так всем известен как истинный? Автор реферата под названием «Конфликт науки и религии», хотя и занимает умеренно-примирительную позицию, пишет, как о чем-то всем известном, что «в Мировой истории были факты гонения науки религией (типичный пример – средневековая инквизиция), хотя даже в то время наука делала большие успехи» По сети ходят демотиваторы с надписями типа: «Когда средневековым ученым становилось холодно, один из них говорил, что земля круглая, а остальные грелись у костра». Советские учебники (многие из нас ещё их застали) рисовали именно такую картину. Например, в учебнике астрономии 1966 года говорилось: «Христианская церковь запрещала изучение природы, как греховное занятие. В эту пору в Европе существовали еще более наивные и грубые представления о Вселенной, чем у египтян и греков. Даже шарообразность Земли отвергалась. Землю изображали плоским кругом или даже четырехугольником. Звезды же считались золотыми гвоздями, вбитыми в небесный свод, или лампадами, которые зажигают ангелы». |
| Термин «богословие» представляет собою буквальный перевод греческого слова ϑεολογα. Под словом ϑεολογα у греков разумелось исследование или учение о богах и их отношениях к миру. Поэты, раскрывавшие учение о богах, назывались теологами. В научном смысле термин «богословие» впервые употреблён Аристотелем. – В христианстве название богослова было приложено к лицам, раскрывавшим учение о Божестве Сына Божия и Его единосущии с Богом Отцом, а также и о троичности Лиц в Боге. Таковы евангелист Иоанн и св. Григорий Назианзин. Знаменитый схоластический писатель Абеляр (1142 г.) своим двум главным сочинениям о Святой Троице дал названия: Introductio in Theologiam и Theologia Christiana. Но уже в тот же схоластический период значительно расширяется смысл разбираемого термина. Он начинает употребляться в более общем значении учения о предметах божественных. Целые системы богословских учений Фомы Аквината и Альберта Великого были названы «суммами теологии». Но здесь ещё сохранен точный смысл «богословия», как науки, основанной на Откровении. Theologia, как говорил Фома Аквинат, а Deo docetur, Deum docet, ad Deum ducit. Со времени реформации ещё более расширилось значение термина «богословие» в смысле учения о религии вообще. А в новейшее время стали часто употребляться выражения: «естественное богословие», в приложении к религии магометанской и каждой из языческих, и «откровенное богословие» в приложении к религиям еврейской и христианской, рассматриваемым с различных сторон: библейской, исторической, теоретической, практической. В виду такого разнообразия для наших целей удобнее употреблять этот термин в самом широком значении «науки о религии» вообще, ограничивая ближе смысл его, по мере надобности, присоединением к нему определительных слов. Так, выражения: «естественное богословие», «христианское богословие», «догматическое богословие», «пастырское богословие» будут означать содержание науки об языческой и христианской религии или одной из сторон последней. § 2. Наука ли богословие? |
| ЦВ 24 (277) декабрь 2003 / 24 декабря 2003 г. Путь ревнителя церковной науки Всякий, кому известно имя Николая Никаноровича Глубоковского, с благоговением может говорить о его величественном и необходимом для православного российского люда служении, совершенном им с трепетом, присущим, пожалуй, только предстоящим алтарю Господню. Наверно, именно благодаря этому трепету сердечному, сопряженному с необычайным усердием, смог он особым образом обогатить сокровищницу богословской науки и шире — религиозной жизни российского, да и других христианских народов. В далеком селе на Вологодчине в зимнюю ночь 1863 года на память Святителя Николая в семье сельского священника родился мальчик, которому было уготовано Богом совершить долгий и тяжелый путь. Ему было всего два года от роду, когда умер его отец. Седьмой ребенок в семье, он был обречен на нищету и, как впоследствии писал сам Николай Никанорович, мог бы стать обыкновенным сельским пастухом. Но этого не произошло, потому что нашлись добрые люди. Один из них, священник Василий Попов, женатый на старшей сестре Николая Никаноровича, приютил сироту. В первые годы своей жизни он прошел вполне традиционный для выходца из духовного сословия путь. Сначала — духовное училище в уездном Никольске, затем — Вологодская духовная семинария. Первая его юношеская публикация вышла в свет на страницах «Вологодских губернских ведомостей» в 1883 году. Уже тогда, в годы семинарского учения, он обратил на себя внимание многих не только потому, что был необычайно талантлив к изучению древних и новых языков, церковно-исторических и догматических дисциплин, довольно умело владел пером, но и потому, что был необыкновенно отзывчив и добр по отношению к своим однокашникам. Многие из них сохранили на всю свою жизнь память о юношеской дружбе с Н.Н. Глубоковским. После блестящего окончания Вологодской семинарии в 1884 году он оказывается в числе студентов Московской духовной академии, учебу в которой завершает не через четыре года, как подобало, а через пять лет. Причина тому — конфликт на 4-м курсе с академической администрацией, случившийся не по его вине, но, несомненно, в силу свойств его характера. Через год после отчисления Н.Н. Глубоковскому все же удалось восстановиться, и в 1889 году он оканчивает Московскую духовную академию, написав великолепное кандидатское сочинение и получив в 1891 году степень магистра богословия. |
| Церковное право как наука Протоиерей Владислав Цыпин. Церковное право Название дисциплины: каноническое и церковное право. Систематическое изложение права, которым регламентируется жизнь Церкви, составляет предмет науки, которая так и называется: «Церковное право.» Существует, однако, и другое название нашей дисциплины - каноническое право. Слово «канон» (κανων)) в буквальном, вещественном смысле означает инструмент для проведения прямых линий. Но это слово получило также обозначение «образца, правила.» На новозаветном языке оно употребляется в смысле «правила» христианской жизни: «Тем, которые поступают по сему правилу (κανων)), мир им и милость, и Израилю Божию» (Гал. 6:16); «Впрочем, до чего мы достигли, так и должны мыслить и по тому правилу (κανων) жить» (Флп. 3:16), В церковном лексиконе слово «канон» стало одним из самых многозначных. Оно обозначает и перечень Священных Книг, и список клириков, и особый литургический жанр. Предметом нашей науки являются каноны в смысле дисциплинарных постановлений - правил апостольских, соборных, и святоотеческих. Во 2-м правиле Трулльского Собора сказано: «Прекрасным и крайняго тщания достойным признал сей Святый Собор и то, чтобы отныне, ко исцелению душ и ко уврачеванию страстей, тверды и ненарушимы пребывали приятыя и утвержденныя бывшими прежде нас Святыми и Блаженными Отцами, а также и нам преданныя, именем святых и славных апостолов, 85 правил Gcaviovee)... Согласием нашим запечатлеваем и все прочия священныя правила, изложенныя от Святых и Блаженных Отец наших...» Каноны (κανωνες) следует отличать как от оросов (ορος) - догматических определений Соборов, так и от законов (νομοι), изданных гражданской властью. В западной юридической литературе церковное и каноническое право рассматриваются как две различные дисциплины. Под канонической подразумевается наука, изучающая каноны Древней Церкви и папские декреталы, вошедшие в «Корпус канонического права» (Corpus juris canonici) - свод, окончательно сложившийся на исходе средневековья. Правовые нормы этого свода касаются не только церковных, но и светских правовых отношений, которые в средние века входили в юрисдикцию церкви. Таким образом, каноническое право на языке западной юридической науки - это право, церковное по происхождению, однако не исключительно церковное по содержанию. Церковным же правом называют науку, предмет которой правовые акты, регулирующие церковную жизнь, независимо от их происхождения: будь то древние каноны, церковные постановления позднейшей эпохи или законы, изданные светской властью. |
|
|
