| «В связи с контрреволюционной агитацией, ведущейся около храма Христа Спасителя в Москве и в самом храме, постановлено: а) считать причт храма виновным в допущении агитации и неприятия мер к недопущению таковой; б) протоиереев: настоятеля храма Арсеньева, Хотовицкого и Зотикова перевести в Семиреченский край в распоряжение местного духовного начальства; в) просить наркомат юстиции произвести следствие о контрреволюционной деятельности при храме Христа Спасителя». На место настоятеля храма Христа Спасителя был назначен все тот же Красницкий. Опорой его во время богослужений были не столько прихожане, сколько милиционеры. Ибо для встречи «протопресвитера», как он сам себя именовал, старушки приносили на паперть горшки с мочой, метали ему в голову гнилые яблоки. Но Красницкий терпел все; этот лысоватый курносый батюшка, до революции принадлежавший к правой партии «Русское собрание», а после «перековавшийся» в социалиста, захватив храм, где был избран на патриарший престол владыка Тихон, решил, что настала пора расправиться с самим патриархом, и принялся беспрестанно клеветать на Святейшего как в печати, так и во время встреч с советскими властями. Моральная нечистоплотность, доносы и даже шпионаж были неотделимы от обновленцев. И благодаря подобным грязным делам они пополняли свои ряды. Ведь как только епископ заявлял о своем непризнании ВЦУ, так тотчас же попадал в ГПУ. Ну а какие же реформы предлагали обновленцы, карабкаясь на капитанский мостик тысячелетнего корабля Русского Православия? Конечно, такие, которые позволили бы им подняться на высшую ступеньку иерархической лестницы. Они требовали уничтожить главное препятствие, мешающее им стать епископами, – обет девства, который давало черное духовенство. И вот съезд «Живой церкви» в августе 1922 года провозглашает: отныне монахи вправе снять с себя монашеские обеты и жениться (значит, будут, как мы!), российские монастыри повсеместно необходимо закрыть, как «орудия контрреволюционных организаций», а епископом может стать не только монах, но и женатый священник. |
| За обедом прочитаны были и полученные юбиляром поздравительные письма и телеграммы. Некоторые из них в высшей степени трогательны, а все вообще прекрасно свидетельствуют о широкой популярности о. Хотовицкого и глубоких уважении и любви, какими он пользуется. Все их присутствовавшие встречали одушевленными рукоплесканиями и за все глубоко благодарны авторам, так славно почтившим юбиляра и так широко и сильно поддержавшим их самих в торжественном чествовании его. За многочисленностью их не представляется возможности привести их здесь полностию и приходится посему ограничиться одним перечнем их. Именно, поздравительные сердечные письма получены были юбиляром от Протоиерея А. Товта, Священника В. Александрова – от него и его Аллегенской паствы 871 , чешского коммерсанта в Нью-Йорке И. Пульпита, прихожанина из Нью-Джерзи Я. Даньковского, Юнкерского прихожанина (прежде Нью-Йоркского) Ф. Бабея, бывшего секретаря редакции «Правды» Ф. Гузеля и др.; телеграммы: от Российского Императорского Посла в Вашингтоне Барона P. P. Розена, от членов Посольства Гансена, Зиберта и Кудашева, Протоиерея И. Недзельницкого, Свято-Васильевского Братства в Вест Трой, Н.И., за подписью Ф. Гиры, братчиков в Ридинг 872 , Па.: Качура, Фалата, Козяра и Котулы, Священника К. Селецкого 873 с супругой, священника и прихожан в Пассайке, иером. Иоанникия Краснова, матушки А. Кочуровой и диакона И. Кедровского из Чикаго, православного прихода в Катасакве, Па., редакции «Света», за подписью редактора о. А. Немоловского и наборщиков Г. Доброва, Э. Ульриха и И. Сивца, священника Л. Владышевского с супругой, священника А. Кашеварова 874 с Ситхи (с радостным известием о благополучном прибытии Владыки Иннокентия в Кодьяк), свящ. П. Коханика, свящ. В.Кальнева, г-жи М. Мороз из Катасаквы, почтмейстера в Майфильд, Па., русского патриота г. А. Шлянты, Филадельфийского Братства Св. Ап. Андрея Первозванного, Чикагского прихожанина г. Гейслера, сербского священника в Вильмердинг, Па., редактора «Вера и Знание» Ф. Средановича 875 , редактора юмористического приложения к газете «Свет» “Соняшника”, Юнкерского прихода, Филадельфийских братчиков Пушкина и Шматюка, Нью-Британских прихожан за подписью И. Хамила и др. |
| В отличие от большинства подсудимых Громогласов произнес весьма большую речь, которая интересна и тем, что в ней он коснулся некоторых моментов своей жизни и деятельности, неизвестных нам. Мы уже цитировали из нее фрагмент о его происхождении из бедного духовенства. К сожалению, эта речь была либо записана малоквалифицированным стенографистом, либо перепечатана крайне небрежно, т.к. она содержит много искажений, пропусков и орфографических ошибок 204 . Приводим ее наиболее интересные фрагменты, для согласования в скобках вставляя свои слова или ремарки и делая необходимые замечания. «...В то время (когда началась реакция против освободительного движения – 1907–1908 гг. – С.Г.) в Синоде был тот Антоний Храповицкий , который является нынешним представителем зарубежного Карловицкого Собора, членом коего сопричисляет и меня Государствен- —148— ный обвинитель. Что же у меня может быть общего с такими людьми? ...В Синоде начал обсуждаться вопрос о моем еретичестве, о неправославии, и этот вопрос повел в особенности Антоний Храповицкий , ссылаясь на мое сотрудничество с Н.Д.Кузнецовым , который был в то время удален, а я кое-как продержался еще два года 205 . В то время мне хотелось занять кафедру церковного права в Академии, и вот в связи с этим был издан указ о том, (что) можно меня будет допустить, т.к. я буду обсуждать живые (животрепещущие – С.Г), вопросы, и они решили, что это недопустимо, и в результате был издан указ об удалении (меня) из Академии, как врага Церкви... Я решил окончить юридический факультет Московского университета. В 1914 г. я получил на это (? – об этом) диплом, который дал мне возможность стать приват-доцентом... по государственному праву. Далее я зачислился в корпорацию присяжных поверенных и как помощник (присяжного поверенного) стал выступать в процессах сектантов. Процесс трезвенников вынесен на моих плечах, которых обвиняли в хлыстовщине (стиль явно не профессорский!). В 1916 г. я участвовал в Рязанском процессе скопцов. Участвовал (и) в процессе 42 толстовцев (выступавших) за антимилитаристические идеи и за отказ от военной службы, и может, благодаря меня (! мне) не (! ни) одна голова уцелела у них на плечах. Весь 17-й год я продолжаю работать, читая лекции в университете, и, в конце концов, исполнилось мое желание – ради чего я работал всю жизнь, это допущение гражданского брака... Мне ничего не было известно о (якобы) 206 преступной организации, во главе которой стоял Хотовицкий. Действительно, я был на квартире Хотовицкого дважды. Меня приглашали разрешить вопрос о допустимости или недопустимости с юридической и канонической точек зрения изъятия церковных ценностей. Я не член Совета Храма Христа Спасителя и не член Братства (этого храма). У Хотовицкого сидел и молчал священник Гумилевский, сидел, но не молчал Кузнецов, но их нет на скамье подсуди- |
| Этот спешный и несостоятельный по своей очевидной непрактичности и оторванности от жизни проэкт Собор немедленно отверг и, не считая возможным вполне вдумчиво и детально разработать решение финансовой проблемы нашего миссийного хозяйства в немногие часы, предоставленные для Собора Конвенцией Общества, во избежание повторения ошибок постановил: немедленно же избрать Комитет в составе трех священников – по одному от приходов казенного, полуказенного и своекоштного, одного псаломщика и трех мирян от подобных же приходов. Избраны: Протоиерей А. Хотовицкий, Свящ. И. Капанадзе, Свящ. И. Григорьев, псал. К. Букетов, миряне: А. Шлянта, И. Шмайда и Ф. Бабей. В обязанность Комитету вменено полномочие: собраться в ближайшем времени в городе Нью-Йорке и путем сверки в архиве Духовного Правления приходских и благочиннических отчетностей, журналов, приходорасходных книг, приходских обязательств пред Епархиального Властию придти к точным заключениям о материальном положении того или иного прихода, о количестве прихожан, о размерах требоисправлений, о долгах церковных, о насущных его потребностях, о его будущности и т.д. Сообразуясь с точными, на основании такого исследования данными, – при засвидетельствованном сейчас на Соборе согласии духовенства и мирян принести жертвы на пользу общего дела, посколько это потребно для блага Миссии, – Комитет, под председательством Архипастыря, должен выработать систему наиболее экономичного и равномерного распределения сумм наличных Миссии, изыскать новые источники, разделить приходы на необходимые разряды, назначить периоды и условия законного пользования Синодальной субсидией тем или иным приходом, пока он не станет на ноги, перечислить, буде приспело время, приходы субсидированные в самосостоятельные, определить способы и условия организации новых приходов и помощи приходам и причтам бедным и пр. Вместе с тем, этот же Комитет имеет составить начерк «Уложения» статутов жизни и деятельности Миссии, определить распорядок внутренних отношений в жизни миссийной и приходской, подыскать наиболее отвечающую местным условиям систему посредствующих между Епархиальною Властию, пастырями и паствою органов и пр. Ответственная работа Комитета облегчается возможностью поправок и дополнений в краткие промежутки времени, благодаря принятому Собором решению возможно чаще созывать в Миссии Соборы, которые и возьмут на себя наиболее трудную работу в деле строительства и управления Американской Церковью . |
| 22 марта 1922 г. Епископ Иларион был арестован на квартире, где проживал (ул. Сретенка д.9. кв.1), и до отправки в ссылку в Архангельский край содержался во Внутренней тюрьме ГПУ на Лубянке. В протоколе допроса, произведенного на Лубянке 24 марта, начальник 6 отделения Секретного отдела ГПУ А. Рутковский , передавая содержание сказанного епископом Иларионом, записал: «Членом Синода я не состою и деловых (церковных) отношений с ним не имею. Отдельных поручений от Синода и патриарха Тихона не получаю. Получил одно поручение, помню, как-то в 20-м году по поводу конфликта епископа Никанора с остатками Варнавинского братства . Я числюсь т.н. епископом Верейским, но, в сущности, не имею в своем распоряжении определенно очерченного викариатства. С Громогласовым И.М. и Хотовицким А.А. знаком, но почти никогда у них не бываю. Обязанности моей службы здесь в Москве разнообразны, из них более существенные - присутствование в Троицком подворье по поручению высших иерархов, служба церковная и т.п. На диспутах приходилось выступать часто. Относительно изъятия церковных ценностей у меня существуют мировоззрения такого рода: юридически я их считаю изъятыми с 18-го года, практически же полагаю, что в деле изъятия их, необходимо считаться с массами религиозно настроенными т.к. они в религиозном вопросе разбираются не так и понимают его не так, как более развитые люди. По поводу изъятия ценностей я в проповедях своих ничего не говорил. С 6-го марта в Москве почти не бывал, был в Верее, Верейском уезде, Наро-Фоминском и Сергиеве. Кто редактировал воззвания Белавина т.н. патриарха Тихона относительно изъятия ценностей – сказать не могу. Это дело высших иерархов церкви. Относительно Антония Храповицкого, т.н. митрополита Евлогия и др. священнослужителей я знал из газет (Атеист и др.). О съезде в Карловцах узнал только из газет» . Следует указать на то, что эти слова вписаны в текст протокола допроса следователем, а положенная подпись обвиняемого (епископа Илариона) отсутствует, поэтому их принадлежность владыке не может быть полностью установлена. Одной из особенностей судебно-следственных дел 1920-х-1930-х гг. является то, что, в случае, если показания записывал следователь, то он употреблял «советские» формулировки, передавая лишь смысл сказанного, а часто и искажая этот смысл. |
| А когда наступил Новый год и мы по благовесту поняли, что начали поздравлять, раздались тихие шаги. Удивленные, мы обернулись (Патриарх никогда не приходил ночью), увидели его. В шелковой рясе, с большим золотым крестом на груди, с тщательно расчесанными серебристыми волосами. Он держал в руках деревянный поднос, полный пряников, пастилы, орехов, яблок. Поставил на стол, низко поклонился и поздравил нас с Новым годом. Мы встали и тоже поздравили его, пожелав здоровья и удачи. А потом вскипятили чай, вызвали часового и великолепно втроем отметили Новый год. Как только Надя ушла, передав мне дежурство, вошел Патриарх. Он преобразился. Бодрый, помолодевший. В ладонях перед собой на папиросной бумаге он держал салфетку. Беленькая, с тонкой вышивкой, она казалась живой – вспорхнет и улетит. Патриарх сказал. – Мария Александровна, вам известно, что сегодня вы последний раз у меня? Я, улыбаясь, поздравила – арест снят. Протягивая мне салфетку, он сказал: – За заботу и внимание. Я вспыхнула, поблагодарила и отказалась. Подарок от заключенного? Не положено. А он, как бы прочтя мои мысли и покачивая салфетку, сказал: – Это же не предмет. Материальной ценности он не имеет. Это символ, память о днях в Донском. Разве против этого я могла устоять? Я завернула ее в папиросную бумагу и спрятала в сумку. Михаил Макаров У благодарственной службы Когда мы пришли, в алтаре готовились к встрече Патриарха. Сослужащих Патриарху архиереев облачали в мантии. Особенно красивы были светло-голубые мантии митрополитов, переливавшиеся серебром. Иподиаконы складывали ризы Патриарха для облачения его по патриаршему чину. Готовили облачения архиереев. Протоиерей Александр Хотовицкий показывал пришедшим сослужащим священникам их облачения. Протодиакон К. В. Розов, облаченный в стихарь с двойным орарем в древнем стиле, стоял с трикирием. Он был нездоров: у него был насморк, и было перевязано ухо. Тем не менее в продолжение всей службы голос его звучал хорошо, только несколько в нос. Рядом с Розовым стоял с дикирием протодиакон Храма Христа Спасителя Архангельский. Два протодиакона – Шаховцев и Ризоположенский – были с кадилами. |
| 10/23 марта 1902 г. «В арабской церкви сослужили Преосвященному архимандрит Рафаил и архимандрит Мелетий 451 . Присутствовал за богослужением и Управляющий Российским Генеральным Консульством К. А. Карасев. Верные своим обычаям, сиро-арабские прихожане после литургии чествовали Архипастыря и других гостей трапезой из национальных блюд. Потоки арабского красноречия лились в течение всего обеда. Каждый из присутствовавших счел своим долгом сказать приветствие или тост. Под аккомпанемент национальных инструментов исполнено было несколько родных песен. Нашлись и поэты, которыми так богат восток. Один прочел стихотворение в честь Русского Государя, другой посвятил свои стихи Преосвященному Архипастырю...» 452 . Вечером в русской церкви Нью-Йорка епископ отслужил пассию. 15/28 марта 1902 г. Пятничным вечером Тихон (Беллавин), Рафаил (Ававини), Хотовицкий А.А., Зотиков И.И. прибыли в Филадельфию, где их препроводили на броненосец «Ретвизан». «В адмиральском помещении Владыке были представлены гг. офицеры броненосца, и затем Преосвященный сделал визит Командиру и Кают-компании. В кают-компании был сервирован обед, после коего командир пригласил Владыку к себе на чай. Электрический самовар в несколько минут вскипятил воду, и мы с любопытством осмотрели эту машинку – приспособление, сделанное по указаниям и по идее самих русских моряков. Остроумное изобретение это само по себе очень просто и несложно, но по удобству и по готовности служить в любую минуту незаменимо. За чаем Э. Н. Щенснович знакомил Преосвященного по чертежам и цифрам с особенностями Ретвизана, с его качествами и вспоминал некоторые подробности из истории этой постройки. Здесь же, между прочим, мы видели и прекрасный сервиз из серебра, эмалированный, прекрасной работы Овчинникова, предназначенный в подарок строителю Крампу от некоторых офицеров. Сервиз состоит из роскошной пуншевой стопы в русском стиле и нескольких чашечек, расположенных на такой же работы блюде, в центре коего выгравированы факсимиле подписи подносителей. |
| На фризе арки перед алтарной стеной, обращенном к молящимся в храме, красивой разборчивой вязью по золотому фону был написан весь этот кондак. Меня и раньше, когда я бывал в храме Христа Спасителя, всегда поражала эта картина, насколько ее можно было видеть со стороны молящихся, а теперь я увидел ее всю, полную духовного вдохновения и величия. Сердце мое радостно билось… Когда мы пришли, в алтаре готовились к встрече Патриарха. Сослужащих Патриарху архиере» ев облачали в мантии. Особенно красивы были светло-голубые мантии митрополитов, переливавшиеся серебром. Иподиаконы складывали ризы Патриарха для облачения его по патриаршему чину. Готовили облачения архиереев. Протоиерей Александр Хотовицкий показывал пришедшим сослужащим священникам их облачения. Протодиакон Константин Розов, облаченный в стихарь с двойным орарем в древнем стиле, стоял е трикирием. Он был нездоров: у него был насморк, и завязано ухо. Тем не менее, в продолжение всей службы голос его звучал хорошо, только несколько в нос. Рядом с Розовым стоял с дикирием протодиакон храма Христа Спасителя Архангельский. Два протодиакона — Шаховцев и Ризпо-ложенский были с кадилами. Начался благовест большого колокола, наполнивший храм торжественным гулом. Встречавшие Патриарха двинулись из алтаря к западным воротам храма. Отец Феофил на встречу не выходил, хотя сослужил в совершении Литургии. Я заметил, что в алтаре было много священнослужителей и среди них архиереев, не участвовавших в службе. Они прибыли помолиться за Патриарха и поздравить его со скорым выздоровлением. Место о. Феофила во время Литургии было примерно посередине алтаря, т.е. далеко за престольной сенью-храмом. Я стоял сзади о. Феофила, принимая от него по ходу службы митру и опять возвращая ее ему. Мне не видно было ни Патриарха, ни сослужащих ему архиереев, ничего, что совершалось в сени храма. Лишь дважды я вскользь увидел Патриарха, чуть сутулившегося, шедшего величаво-спокойной походкой к Горнему месту при пении «Трисвятого» и от жертвенника к Царским вратам во время Великого входа. |
| А жить тут очень трудно: ревматизм в спине по утрам все усиливается и усиливается, так, что еле-еле поднимаешься с постели; лекарства почти не помогают, вследствие страшной сырости в камере (по стенам течет), хотя М.П.Чельцов каждый вечер и натирает меня усиленно втиранием так, что кожа трещит. 4/17 декабря 1922 г. С 30, в ночь на 1-ое, исполнилось уже четыре месяца с тех пор, как Владыку митрополита и «иже с ним» взяли со Шпалерной... В течение четырех месяцев о них ни слуху, ни духу. Много было разговоров о переводе их в Москву, о высылке в Соловки, в Суздаль. И, наоборот, из сфер Трибунала слух – определенные сведения об их расстреле. Амнистия 2 ноября (13 ноября) говорит о пересмотре дел в тех случаях, если приговор не приведен в исполнение. Следовательно, если бы они были живы, о них обязательно должна была бы быть речь в Трибунале в смысле или подтверждения приговора, или замене этой меры наказания другой – низшей. Ничего этого не было, хотя дело наше рассмотрено. На этом основании, подумав, решили 1 числа отслужить по нашим страдальцам панихиду и перенести их из заздравного синодика в заупокойный. Так и сделали. Парийский, однако, все время уклоняется на молитве от ектении заупокойной по Владыке. Сегодня газетное сообщение о Хотовицком (сщмч. прот. Александр, товарищ по СПб Академии 1895 г. выпуска. – Л.А.) – расстрела нет, приговорены «по совокупности преступлений» к десяти годам. Слава Богу, что нет крови... В поминовении опять перемена: Лев Николаевич (Парийский. – Л.А.) просил выделить Владыку митрополита и «иже с ним» в особое прошение – «о милости и спасении» в виду неизвестности их смерти. 8/21 декабря 1922 г. Один из сидящих здесь – инженер Всеволожский рассказывал Преосв. Венедикту вчера и сегодня на прогулке о смерти владыки митрополита. Как будто верны слухи о переодевании его, об обмороке с ним, продолжавшемся четверть часа, причем во время обморока не было приказано стрелять в него, а тогда, когда он очнулся, стреляли в висок, смерть наступила не сразу – потекла кровь по лицу на бороду, и митрополит не раз правой рукой провел по бороде, смахивая кровь. |
| После возвращения святого Патриарха Тихона к управлению церковному и ряда его заявлений о лояльности государственной власти многие из архипастырей, пастырей, церковных деятелей и рядовых мирян, осужденных трибуналами по обвинению в сопротивлении изъятию церковных ценностей, были амнистированы. В октябре 1923 года освободили из-под стражи и отца Александра. После освобождения он не имел штатного места ни в одном из приходов и служил по приглашению в разных московских церквах. Но на свободе он оставался не долго. Уже 4 сентября 1924 года Е. Тучков, начальник 6 отдела ОПТУ, составил список из 13 священнослужителей и церковных деятелей Москвы, которых он рекомендовал подвергнуть административной ссылке. Новомученику Александру, включенному в список, дается в этом документе такая характеристика; " Поп-проповедник с высшим образованием, очень активный, резок и пользуется влиянием на тихоновцев. Настроен антисоветски " . 9 сентября 1924 года новомученик Александр был подвергнут допросу. " По своим религиозным убеждениям, - сказал он на допросе, - я причисляю себя к тихоновцам. С Патриархом кроме служебных отношений я связан более близко, но в последнее время в связи с осуждением по делу изъятия ценностей я встречаться с Патриархом избегал, полагая, что это может быть неудобным. По поводу реставрации власти я никогда нигде не высказывался и подобной мысли у меня не было " . Особым совещанием при коллегии ОГПУ новомучених Александр был сослан на поселение в Туруханский край сроком на 3 года. Его и без того болезненное здоровье было подорвано пребыванием на Крайнем Севере. Удостоенный сана протопресвитера, отец Александр по возвращении из ссылки стал одним из ближайших помощников Заместителя Местоблюстителя Патриаршего Престола митрополита Сергия (впоследствии Патриарха), который хорошо знал его со времени его служения в Финляндии. В 1930-е годы протопресвитер Александр служил настоятелем храма Ризоположения на Донской улице. Один из прихожан этого храма вспоминает о нем: " В 1936 году отец Александр проповедей не произносил, очевидно, они были ему запрещены. Я присутствовал в 1936 - 37 годах много раз на служении отца Александра. Высокий седой священник, тонкие черты лица, чрезвычайно интеллигентная внешность. Седые подстриженные волосы, небольшая бородка, очень добрые серые глаза, высокий громкий тенор... четкие вдохновенные возгласы. Своим обликом он напоминал целый ряд священников-беженцев из западного края. У отца Александра было много прихожан, очень чтивших его... И сегодня помню глаза отца Александра. Казалось, что его взгляд проникает в твое сердце и ласкает тебя. Это же ощущение было у меня, когда я видел святого Патриарха Тихона... Так же и глаза отца Александра; светящийся в них свет говорит о его святости " . |
|
|
