| Основные исследователи послания согласны во мнении, что этот документ надо рассматривать как трансляцию новокрещенному народу представлений о византийской цивилизационной модели. Как настоящий ромей святитель Фотий являлся сторонником гегемонии Византии в мире, так как ее миссия имела для него религиозное значение в исполнении замысла Божия о человечестве. Для его мировоззрения характерно соединение религиозных и политических воззрений в неразделимое целое. Однако господство Византии в мире представлялось патриарху Фотию как результат исполнения ею религиозной миссии по утверждению христианских начал прежде всего в своей общественной жизни, но также и среди окружающих народов. Поэтому на первом месте в послании стоит задача передачи христианского наследия новокрещенному народу, в том числе в той части, которая касается устройства общества. Первое представление об основных элементах византийской цивилизационной модели, описанной в послании патриарха Фотия, дает его структура. Самим автором выделяются введение, две части и заключение. Во введении сообщается о цели послания. Первая более краткая часть посвящена изложению православного учения, а вторая, более пространная, – организации государственной жизни на его основании. В начале послания дается краткое описание двух частей. Так о первой части патриарх пишет: «мы радушно приветствуем тебя этим многоценным подарком: в нем мы, разъясняя священное и полное Божественной мудрости учение нашей непорочной и чистой веры, ясно и кратко расскажем о семи святых Вселенских Соборах, которые представляются нам некими стенами и ограждением этого божественного православного учения» 7 (2). После этого следует описание второй части: «Мы, безусловно, не обойдем молчанием и все то, что способствует исправлению жизни и свидетельствует о правильности веры» (2). В заключении послания патриарх еще раз кратко суммирует преподанные советы. Таким образом, патриарх составил логически стройное произведение, раскрывающее взаимосвязь веры и государственной жизни. |
| Видя, что митрополит Сергий объединяться с обновленцами не желает, и понимая, что это грозит сорвать затеваемый «Просинод», Константинопольский Патриарх, очевидно, с подачи Димопуло пошел на обращение за содействием напрямую к большевистской власти. Архимандриту Василию было поручено «просить Советскую Власть о разрешении прибыть в Москву Представителям четырех Патриарших Престолов Востока для совещания с Русскими церковными кругами по вопросу о восстановлении административного единства Русской Церкви и об участии братской Русской Церкви в имеющем собраться 19-го июня 1932 года Всеправославном Просиноде». В ответ на это поручение Димопуло объяснил Фотию, в чем причина возникших проблем. «Из сообщения Вашего Высокопреподобия, - писал Патриарх Фотий архимандриту Василию 1 августа 1931 г., - нам сделалось известным, что Советская Власть, совершенно неожиданно истолковавши неправильно распоряжения Святейшего Патриаршего Вселенского Престола по вопросу о Русских Православных приходах в Европе и о Митрополите Евлогии, - усмотрело в них дух с нашей стороны недружелюбия в отношении к благосостоянию всей Русской Церкви и даже к Государственной Власти, - до такой степени, что заподозрило даже наступившую перемену в до самого последнего момента искреннем отношении Вселенской Патриархии к заграничным церковным делам» . Пересылая перевод письма Фотия Смидовичу, Димопуло добавлял от себя: «Вселенский Патриарх с полною решительностию отвергает предположение о возможности изменения к худшему отношения Вселенской Патриархии к Советской Власти. В действительности это отношение всегда было, есть и будет неизменно не только лояльным, но и определенно благожелательным и сочувственным, с постоянной готовностью выявлять такое именно настроение и в соответствующих действиях и распоряжениях. В частности, распоряжения Патриархии по вопросу о временной церковной юрисдикции Вселенской Патриархии в отношении Русских беженских приходов в Западной Европе имело в виду исключительно умиротворение и успокоение Русских православных беженцев, в предотвращение возможности подчинения их влиянию и юрисдикции Римского Папы, стремящегося достигнуть унии не только с Русскими беженцами заграницей (приблизительно до 6 миллионов), но и с православными, находящимися в пределах СССР, - чем, конечно, преследуются не столько религиозные, сколько политические цели, в явный вред Советскому Союзу» . Как видно, осознавая, что сообщения про «страшных и страшных» карловчан на советскую власть особого впечатления не производят, фанариоты решили сместить акценты на происки более глобального врага СССР - Папы Римского. |
| И причину этого следует искать не в том, что византийские богословы не читали работ античных скептиков. Идеи Пиррона и Секста были известны и свт. Григорию Богослову , и свт. Фотию Константинопольскому , и Николаю Мефонскому , и Феодору Метохиту, и свт. Григорию Паламе , читавших к тому же книги античных скептиков не в переложениях, а в подлиннике 80 . И, тем не менее, такие бурные диспуты по вопросам отношения религии и скептицизма в Византии и России не проходили. Православное богословие не видит в этом серьезной проблемы, в отличие от католицизма, распространившегося на западе. В подтверждение этому отметим, что до официального разделения церквей в XI в. на Западе, во времена господства августинианства, более близкого православию, чем томизм, и в отличие от последнего основанного на методе плотиновского самопознания, а не аристотелевского учения о важности роли чувственного познания, скептические идеи также практически не появлялись. Скептицизм стал распространяться лишь тогда, когда официальная католическая теология стала большее внимание уделять вопросам познания; субъективизм, психологизм и рационализм, совершенно чуждые православию, католицизму оказались более характерными. Православие меньше противопоставляет Бога и человека, понимаемого онтологически, чем католицизм с его упором на индивидуализм и связанными с этим проблемами соотношения божественного предопределения и человеческой свободы, рационального доказательства бытия Бога и т. д. Повышенное внимание к психологизму в понимании человеческой личности и ее способностей всегда в истории философии, в конце концов, приводило к скептицизму в теории познания, будь то эллинистическая Греция, Европа эпохи Реформации или индивидуалистический современный западный мир. Поэтому, как нам представляется, стремление реформаторов довести индивидуализацию, психологизацию и рационализацию до логического конца проявилось наиболее последовательно именно в странах католической и протестантской Европы, что, как мы видели, логично закончилось атеистической критикой христианства, тогда как в Восточной Европе идеи Реформации не проводились последовательно даже самими реформаторами (как, например, Л. |
| Так как митрополичья кафедра Корицы сделалась вакантной (после возведения ( προαγωγ) митрополита Гервасия на Кесарийский престол), то священный синод в заседании 16 мая обсуждал ( σκψατο) вопрос о ее замещении. В качестве кандидатов были предложены епископы – Крины Феоклит и Памфила Мелиссин и архимандрит Фотий, первый секретарь священного Константинопольского синода. Затем в патриаршем храме состоялся священный чин голосования ( ερ τν ψφων τελετ), и митрополитом Корицы был объявлен ( νεδεχθη) архиграмматевс синода, архимандрит Фотий, который немедленно предстал пред священным синодом и выслушал обычное малое извещение ( τ εθισμνον μνυμα). По окончании синодального заседания, преосвященный нареченный ( θεοφιλστατος ψτηφιαμνος) совершил установленное благодарение ( τ ν νενо μισμνην εχαρισταν) 114 . Хиротония нового Корицкого митрополита Фотия была совершена 20 августа в патриаршем храме самим патриархом Иоакимом при участии всего священного синода и находившегося в столице Дидимотихского митрополита Филарета. Во время чина хиротонии патриарх Иоаким обратился к кир Фотию с речью, на которую хиротонисаемый также ответил красноречивым словом. Для ознакомления с типом греческих ораторских произведений, относящихся к чину архиерейской хиротоний, представляется уместным привести здесь в переводе речь митрополита Фотия. В мае 1902 года произошло несколько и других избраний на митрополичьи кафедры, вызванных настроениями в некоторых епархиях. Патриарший журнал «Церковная Истина», обозревая деятельность священного синода в конце мая, считает необходимым отметить благополучное разрешение давних митрополичьих вопросов в Ираклии, Драме и на острове Имвросе. Эти вопросы, особенно ираклийские, доставляли немало затруднений священному синоду, который, под председательством патриарха Иоакима, заботился, главным образом, о том, чтобы сохранить за каждым участником епархиальных конфликтов принадлежащее ему право, а с другой стороны – водворить в епархиях церковный мир, без которого невозможны духовная жизнь и нравственное совершенствование. |
| 810 – после 886 г.), свидетелю и участнику этого события. Выдающийся деятель византийской образованности, литератор, знаток античности, полемист и канонист, Фотий оставил две гомилии (речи-беседы), в заглавиях которых говорится о нашествии росов (правда, заглавия не обязательно принадлежат автору). Семью годами позже, в 867 г., Фотий направляет «Окружное послание» «восточным патриархам», где снова говорится о нападении в 860 г. на Константинополь «народа, ставшего у многих предметом частых толков, превосходящего всех жестокостью и склонностью к убийствам, – так называемого [народа] рос...». 71 Это первое актовое упоминание Руси. Однако теперь, в 867 г., народ рос, по Фотию, стал «подданным и дружественным» Византии. 72 В дальнейшем Фотий неоднократно упоминает имя рос: в сочинении, называемом «Амфилохии», 73 и в письме 103 то же имя упоминается в качестве антропонима. 74 Близким по содержанию и по форме к свидетельствам патриарха Фотия является небольшой текст о нашествии росов в близком по времени агиографическом памятнике. Никита Пафлагон, родившийся ок. 885 г., в «Житии патриарха Игнатия» так описывает известный поход Руси на византийскую столицу: «В это время запятнанный убийством более, чем кто-либо из скифов, народ, называемый Рос, по Эвксинскому понту придя к Стенону и разорив все селения, все монастыри, теперь уж совершал набеги на находящиеся вблизи Византия (т.е. Константинополя. – Авт.) острова, грабя все [драгоценные] сосуды и сокровища, а захватив людей, всех их убивал. Кроме того, в варварском порыве учинив набеги на патриаршие монастыри, они в гневе захватывали все, что ни находили, и, схватив там двадцать два благороднейших жителя, на одной корме корабля всех перерубили секирами». 75 С росами, обитавшими в южной Таврике, связывается обычно упоминание «скифов», ведущих торговлю в византийской Амастриде. Так, тот же Никита Пафлагон восклицает: «О Амастрида, око Пафлагонии, а лучше сказать – почти всей вселенной! В нее стекаются, как на общий рынок, скифы, как населяющие северные берега Эвксина, так и живущие южнее. |
| 7 . Древнейшие каноны сохраняют свою силу и при позднейших, точно также, как и прежние деяния (πρξεις=протоколы) и распоряжения распространяются и на позднейшие и удерживают свою силу, при подобных, само собой разумеется, лицах и предметах“. Выпустив из подлинного закона эти статьи Μ. Властарь лишил патриарха весьма важных исключительных полномочий. Но за то наоборот поступил он с последнею 11-ю статьёй сократив её для необыкновенного усиления т. н. вязательной власти патриарха. Вот для сравнения тексты подлинника и властарева сокращения: Эпаногога Μ. Властарь Патриарху надлежит попечение о всех духовнических требах; но он может возлагать оное и на других, кому заблагорассудит поручить, так что и относительно покаяния и разрешения от грехов и ересей сам и один поставлен определителем и судьёй и кого он определит (на это); и в митрополиях и в епископиях митрополитами и епископами соблюдается тот же порядок и власть. и относительно покаяния и разрешения от грехов и ересей один только он поставлен определителем и судьёй. Разность получилась громадная и не требующая объяснения. Эпаногога издана приблизительно около 883 года. Её титул о патриархе в позднейших византийских юридических компиляциях не без основания приписывался патриарху Фотию. 2373 Какое же значение может иметь в настоящее время этот источник права канонического в вопросе о восстановлении патриаршества в русской церкви? Признать ли —630— его целиком в качестве закона и для нашего русского патриарха, или же воспользоваться им только в качестве вспомогательного руководства и материала для собственного творчества, или же наконец совсем оставить его, как только археологическую ценность? По нашему мнению, при решении этого вопроса нужно иметь в виду следующие соображения. 1 . Всматриваясь в содержание 11-ти статей памятника, не трудно заметить дов. значительное разнообразие их принципиального и канонического достоинства. Некоторые из них таковы, что не утратили своей ценности и в настоящее время, другие не имеют решительно никакого практического для нас значения как специально относящиеся к Константинопольскому патриарху и приспособленные к государственному строю Византии IX-ro века; есть наконец и такие, которые нуждаются в исправлениях, пояснениях и дополнениях. |
| По поводу этих рекомендаций Димопуло на Фанаре произошла дискуссия, некоторые члены Синода не соглашались с его предложением пойти на «дружественные шаги» к большевикам. Но Патриарх Фотий поддержал идею архимандрита Василия. Он вспомнил ситуацию 1924 г. (эти его слова уже цитировались в соответствующем месте), когда «Советское Правительство через своих представителей не только просило, но просто принуждало Вселенскую Патриархию путем деятельного вмешательства выполнить свои обязанности, происходящие из особого ее положения, как Первенствующей Церкви и Всеправославного Центра, с целью умиротворения Святой Православной Церкви в России». «Если вы посмотрите протоколы тех заседаний, – продолжал Фотий, – то увидите, что названные выше (представители Советского правительства. – свящ. А.М.) не только признавали право вмешательства со стороны нашей Церкви, но и призывали нас, как Всеправославный Центр, принять на себя необходимое попечение об умиротворении Российской Церкви. Поэтому полагаем, что мы можем опереться на договоренности и события того времени и, обращаясь в дружественном тоне к названным выше лицам, сказать им, что много говорят и пишут о давлении, оказываемом на религию и Церкви в России, но мы не верим тому, поскольку не можем поверить в то, что правительство исключительно народной власти и свободы могло бы оказывать давление на основополагающие элементы народной свободы, каковыми являются религиозное сознание и выполнение религиозных обязанностей. И хотя мы в это не верим, тем не менее мы убеждены, что если и случится так, что органы на местах допустят различные нарушающие закон действия против религии и Церквей в России, то Государство примет всевозможные меры для прекращения таковых нарушений и защиты религиозной свободы благочестивого русского народа» 566 . В итоге стамбульский Синод решил подготовить соответствующее обращение к советскому правительству. Благодарность обновленцев Патриарху Фотию свидетельствовала о том, что Фанар с задачей ублажить «правительство исключительно народной власти и свободы» в тот момент справился. |
| Радуйся, терпения столпе непоколебимый. Радуйся, благочестивых пение немолчное. Радуйся, солнце многосветлое озаряющее всю землю. Радуйся, мечу обоюду острый посецающий папскую гордыню. Радуйся, яко подъял еси гонения и озлобления. Радуйся, яко обличаеши гонителей лики. Радуйся, пастырю всех пастырей предъизбранный. Радуйся, верных всех защитниче. Радуйся, Христов божественный таинниче. Радуйся, наш заступниче и избавителю. Радуйся, всемудре Фотие! Кондак 6 Глашатай сый благочестия, православно проповедуеши яко Дух Всесвятый, отче, исходит от Отца, и латинское злословие обличил еси, верных научил еси, Фотие, пети Троице: Аллилуиа. Икос 6 Возсияв на востоце яко светлая денница, озаряеши всю поднебесную и западный мрак, торжествуеши же светоносными догматы, иерарше всечудне, слыша от нас таковая: Радуйся, востока великое светило. Радуйся, всех верных почитание. Радуйся, западного омрачения обличителю. Радуйся, Божественного светозарения причастниче. Радуйся, угле, попаляяй всякую латинскую лесть. Радуйся, светильниче просвещаяй всех Благодатию Троическою. Радуйся, яко Троицу Святую проповедуеши. Радуйся, яко латинян заблуждение отсецаеши. Радуйся, света невещественнаго исполненный. Радуйся, многими благодатьми изобилующий. Радуйся, Божиих дарований изъявителю. Радуйся, мудрый и славный богоявителю. Радуйся, всемудре Фотие! Кондак 7 Таиннописец догматов православных сый, обличаеши манихеев заблуждение и иконоборцев крепость, возгремев словесы твоими, Фотие священноявленник божественный церкве явился еси вопия: Аллилуиа. Икос 7 За законы церкве и уставы святых мудре поборствуя, богоглаголиве, латинян нашествие претерпел еси крепчайше, Фотие. Сего ради кротости твоей дивящеся, взываем: Радуйся, латинян поразителю. Радуйся, прелести низложителю. Радуйся, апостолов ревности подражаяй. Радуйся, злославных дерзость превращаяй. Радуйся, органе богодухновенный Божия мудрости. Радуйся, мечу огнеобразный на прелесть вражию. Радуйся, мироположнице добродетелей небесных. Радуйся, столпописание борений святых. |
| Без них истина христианская едва ли сохранилась бы в своей первоначальной чистоте; по крайней мере история свидетельствует ту несомненную истину, что лица, приноравливающиеся к временным течениям правящих сфер, легко поступались своими религиозными убеждениями и не дорожили точностию догматов веры. Но, при этой достохвальной и подлинно христианской черте в партии строгих ревнителей веры, обнаруживались во многих ее членах и непохвальные черты: стремление к наружному лишь благочестию, лицемерие, фарисейство. Настаивая на строгом и точном соблюдении всех правил Церкви, они часто из-за мелочи просматривали существенные стороны дела и успокаивались на соблюдении одной формы. Последнее именно и случилось с партией Игнатия: негодуя на неправду, совершенную по отношению к Игнатию при его низложении, они, ради восстановления справедливости относительно его, пренебрегли миром и благом всей Церкви и сами совершили ряд несправедливостей по отношению к другому лицу, Фотию. Но, как бы то ни было, и при указанных ненормальных и непохвальных чертах своих, партия византийских зилотов никак не может быть названа папистическою или уже достаточно пропитавшеюся папистическими стремлениями. Напротив, она носила в себе все зародыши, чтобы быть самою ревностною противопапистическою партией на Востоке, как это действительно и случилось с нею после окончательного отпадения западной церкви от единства с церковию вселенскою. И при патриархе Фотии, на Константинопольском соборе 879–80 гг., она, так сказать, отделилась от папы, отказалась подчиниться его велению – вступить в общение с Фотием. 12 Но в писаниях некоторых лиц из этой партии, защищавших дело Игнатия, находятся выражения, носящие в себе явные следы папистических тенденций? На этом основании о. прот. А. М. Иванцов-Платонов даже самого Игнатия причисляет к разряду папистов на Востоке (Прилож. стр. 7). Но с таким приговором о св. Игнатие не соглашаются сами паписты. Так Pitzipios в своей L’église Orientale (Rome, 1855), одобренной римскою пропагандою, как полной папистических тенденций и полезной в этом отношении, говорит о св. |
| Поэтому закон, с свойственной ему правомерностью, и не обращает недовольного состоявшимся решением к суду местного патриарха, а направляет его к престолу царствующего города» (стр. 194 – 196). Прекрасно: а что если местным патриархом был сам константинопольский? По толкованию г. Барсова выходит, что и в таком случае следовало апеллировать к другому патриарху, «не заинтересованному в деле»; иначе бы закон утрачивал «свойственную ему правомерность». Так наш канонист путается в сетях своей собственной аргументации! Между тем смысл закона, ясный и сам по себе и по изложению в Фотиевом номоканоне, ставится вне всякого спора и сомнения позднейшей (123-й) новеллой Юстиниана, которая точно также знает только две инстанции церковного суда по делам епископов: митрополита и (местного) патриарха 26 . Конечно, и после халкидонского собора повторялись случаи решения при константинопольской кафедре спорных и других дел, уже бывших на рассмотрении областных соборов другого патриархата, – благодаря именно этому обстоятельству, что в столице всегда находилось достаточное число митрополитов из разных диоцезов, чтобы для каждого дела мог составиться σνοδος νδημοσα. Естественно было стремление взвести эту практику к какому-либо законному или каноническому началу. А для этой цели всего ближе было воспользоваться: во-первых, вышеприведенным законом Гонория и Феодосия (421 г.), которым восточный Иллирик (тогда еще принадлежавший к округу римского епископа) в известном отношении подчинялся юрисдикции константинопольского иерарха 27 ; во-вторых, 9 и 17-м канонами, халкидонского собора, которые, оставшись в своей первоначальной редакции и по издании 28-го канона и сопоставленные с этим последним, естественно получали такой смысл, что константинопольский патриарх в праве принимать апелляции из других патриарших округов. Первое сделано в Эпанагоге Василия Македонянина (в составлении которой, как выше указано, следует допустить участие патриарха Фотия 28 ; последнее – в анонимной (и г. Барсову неизвестной) схолии к 9-му канону халкидонского собора, которая впервые встречается в каноническом сборнике Симеона Магистра , но едва ли не принадлежит тому же Фотию, современнику Симеона 29 . |
|
|
