| Бл. Августин имел огромное влияние в течение нескольких веков на богословскую мысль Запада. В истории Нравственного Богословия нельзя не упомянуть Тертулиана, проповедовавшего излишне ригористическую мораль (так, напр., второй брак он уже считал прелюбодеянием), его почитателя, Киприана Карфагенского , и Оригена , который в своих нравоучительных сочинениях о нравственной свободе, о высшем благе, о сущности добродетели и других – дал много глубокомысленных поучений но, познакомившись с неоплатонической философией, во многом подпал под ее влияние. С VI века стали появляться «Сборники», в которых сопоставлялись различные христианские и языческие нравоучительные сентенции. Наиболее известны «Сборники» под редакцией Боэция. В средние века появляются сочинения знаменитых схоластов, из которых наиболее замечательными были Петр Ломбардский и, особенно, Фома Аквинат, построивший на началах Бл. Августина целостную систему нравоучения, имевшую огромное влияние в течение многих веков на католическое богословие. Противником Фомы Аквината выступил Дунс Скотт. Вместо теономической точки зрения на нравственность, он встал на точку зрения автономическую (самозакония). Вместо веры и благодати, его теория полна скепсиса и софизмов. Оно послужило впоследствии образцом для иезуитов, оправдывавших произвол человеческой свободы. Кроме схоластического направления, в средних веках появилось и мистическое направление, в котором обращалось главное внимание на непосредственное отношение к Богу и возможность богообщения, посредством которого душа человека может возвыситься до полного единения с Богом. Наиболее типичным представителем средневековой мистики был Фома Кемпийский, сочинение которого «О подражании Христу» – считается до сих пор одним из основоположных нравоучительных сочинений католического богословия. С точки зрения здравой и строгой мистики православия – это произведение Фомы Кемпийского имеет элементы тонкой и соблазнительной прелести. В том же роде были и проповеди Таулера. Рядом со схоластическим и мистическим направлениями образовалась в средние века еще и третья форма нравоучения – казуистическая. Казуисты излагали «казусы совести» в алфавитном порядке, чтобы можно было скорее найти ответы на всякий случай (казус) нравственной жизни. Начало казуистики было положено еще в VIII веке, но расцвет ее относится к XIII-XIV векам. |
| Он также удостоился сопровождать тогдашнего Наследника Престола при его путешествии от Петербурга до Крыма в 1863 году. Плодом этой поездки явилась, между прочим, прекрасно написанная (вместе с профессором. И.К. Бабстом) книга, под заглавием: Письма о путешествии Государя Наследника Цесаревича по России (Москва 1864 г. Х+568 стр.). Отрывки из неё ещё до сих пор помещаются в наших хрестоматиях, как лучшие образцы русской изящной прозы. Но уже и в те шестидесятые годы, наряду с многочисленными юридическими исследованиями, К.П. Победоносцев выступает с сочинениями по вопросам религии и христианской нравственности. Ещё в 1861 году он перевёл с немецкого книжку Тирша Христианские начала семейной жизни (Москва 1861 г., 195 стр.), затем в Русском Вестнике поместил статью Тишендорф и Синайская Библия (1863 г., кн. 2). Назначенный с 1865 года членом консультации при Министерстве Юстиции, а с 1868 года призванный к присутствованию во 2-м департаменте Правительствующего Сената, – К.П. Победоносцев вслед за изданием Курса гражданского права (СПб. 1868 года, два тома), напечатал свой замечательный перевод с латинского сочинения Фомы Кемпийского О подражании Христу (СПб. 1869 г.). Этот труд, вышедший уже теперь седьмым изданием 531 , представляет не только лучшую передачу оригинала, но вместе с тем образцово-составленную книгу „с примечаниями и размышлениями из духовных писателей”, с библиографическим указателем и прекрасным вступлением от издателя переводчика. „Книга эта, – как он сам справедливо замечает, – исполнена священной поэзии. Каждая страница в ней дышит, если можно так выразиться, лирическим восторгом верующей души. Всюду в ней слышится торжественная песнь о Боге, о вечности и о судьбе человека”. Менее вышло новых печатных трудов из-под пера К.П. Победоносцева в течение семидесятых годов. Назначенный с 1872 года членом Государственного Совета и занятый делами важных комиссий (например, комиссии для рассмотрения всеподданнейших отчётов министра Народного Просвещения, комиссии для рассмотрения дела о преобразовании тюремной части и о пересмотре 2-й главы 1-го отдела Уложения о наказаниях), он посвятил эти годы главным образом государственной деятельности. Тем не менее, и в этот период им было выпущено дополнительное второе издание Курса гражданского права (СПб. 1873–75 гг.), составлено Судебное руководство (СПб. 1872 г.), собраны в одну книгу прежние журнальные работы, под скромным заглавием: Исторические исследования и статьи (СПб. 1876 г., IV+351 стр.) и сделаны два перевода: с английского – Болгарские ужасы и восточный вопрос Гладстона (СПб. 1876 г. XIII+48 стр.) и с чешского – Приключения дворянина Братислава в Константинополе, в тяжкой неволе у Турок, с австрийским посольством (СПб. 1877 г. ХХ+256 стр.; эта книга вышла недавно новым изданием – СПб. 1905 г.). |
| 1325 ...взял уж Нечая. – Полковник браславский, потерпевший поражение в 1651 г. от гетмана Калиновского. 1328 ...Кениксмарковы швадроны... – И.К.Кинигсмарк, шведский фельдмаршал, взятый в плен под Гданьском в 1656 г. 1332 В Песни 20, как полское войско отступило от короля Яна Казимера, а поддались шведом под Краковом в лето 1655-е. – Печатается по той же рукописи (л.391–392). 1336 Тема бренности всего земного – обычная тема христианского искусства. В древнерус ской литературе она разработана во множестве переводных и оригинальных памятников («Прение Живота и Смерти», Синодик и др.). Тема «Vanitas» («Суета») – это лишь составная часть темы «Memento mori» («Помни о смерти»), Тема неизбежности смерти заняла видное место и в пору расцвета поэзии барокко. В отличие от барокко европейского русская силлабическая поэзия почти не знает изобра жений ужасов смерти и адских мучений. Одним из немногих исключений является поэма «Пента теугум, или пять книг кратких творения Андрея Бялобоцкаго, о четырех вещах последных, о суете и жизни человека». Автор поэмы – поляк на русской службе Ян (в православии – Андрей Христофорович) Белобоцкий, который прибыл в Москву в 1681 г., перешел в православие и остался в России. Знаток иностранных языков и философии, Белобоцкий преподавал желающим ино странные языки, принимал участие в посольстве в Китай и много трудился над переводами: он перевел на русский язык с латинского трактат Фомы Кемпийского «О последовании Христу» и ряд сочинений Раймонда Люллия. В своей поэме «Пентатеугум» (она датируется примерно 1690-ми гг.) Белобоцкий отправлялся от произведений немецких барочных авторов, писавших на латинском языке: «Погребальный плач» и «Страшный суд» Матвея Радера (1551–1634); «Вечные адские мучения» и «Вечная радость блаженных» Иоганна Ниссе и «О суете мира» Якоба Бальде (1603–1668), которые вышли в польском переводе Зигмунда Брудецкого (1610–1647) в XVII в. В основу своей компилятивной поэмы Белобоцкий положил польские переводы, но обращался и к латинским оригиналам (это были двуязычные издания). |
| Еще не суди и не входи в пререкание и о достоинстве святых, кто кого святее или кто есть больший во царствии небесном. Отсюда часто рождаются бесполезные споры и состязания, питая только гордость и тщеславие в людях; отсюда происходят и раздоры, когда один старается из гордости одного святого выше поставить, а другой другого. Желанье знать все это и исследовать не приносит никакого плода, и святым весьма не угодно. Несмь бо Аз Бог нестроения, но Бог мира: и мир сей состоит в смирении, а не превозношении. Иные, усердно чествуя того или другого святого, к нему чувствуют особенную приверженность: но в этом чувстве больше человеческого, святые от Меня святость прияли: Я даровал благодать. Я прославил славою: Я ведаю достоинство каждого, Я предварил каждого благословением благостынным; Я прежде век предуведал возлюбленных Своих. Я избрал их от мира; не они Меня предъизбрали. Я призвал благодатию, привлек милосердием. Я провел их через всяческие искушенья. Я их исполнил великим утешением, Я дал им постоянство, Я увенчал их терпение. И первого и последнего Я знаю, и всех объемлю неисчетною любовью. Мне подобает хвала во всех святых Моих: Мне достоит благословение превыше всего, и слава Моя в каждом и во всех, кого так славно возвеличил Я и предуставил, без всякой предваряющей заслуги. И для того, кто презрит единого от малых Моих, тот и великому у Меня не принесет чести, ибо и мала и велика Аз сотворих. Кто умаляет единого от святых, тот умаляет и Меня и всех прочих во царствии небесном. Все едино суть в союзе любви; у всех единое чувство и воля единая, и все единую любовь имеют друг к другу. И еще совершеннее то, что любят они Меня паче себя и своих достоинств. Восхищены превыше себя, восторжены свыше собственной любви своей, устремлены они совсем в любовь Мою, и в ней соуслаждением почивают. Ничто не может отвратить или утомить их; ибо, исполнены вечной истины, пылают они огнем любви неугасимой. Итак, да престанут рассуждать о состоянии святых плотские и душевные люди – те, что не умеют любить иной радости, кроме своей особенной. По своей склонности прилагают они и отьемлют, а не в угоду вечной Истине. |
| 2. А кто себе присваивает что-либо доброе, тот затворяет вход к себе Божией благодати, ибо благодать Духа Святого всегда ищет смиренного сердца. Когда бы умел ты совершенно уничтожиться в себе и упраздниться от всякой любви сотворенной, тогда подобало бы Мне в тебя излиться с великою благодатию, как только начинаешь ты взирать на созданные твари, образ Создателя отступает от твоего взора. Учись во всем ради Творца побеждать себя: тогда силен будешь достигнуть божественного познания. Хотя бы и в меру была любовь, но когда любит и взирает беспорядочно, отдаляет она от верховного блага и вред душе приносит. Глава 43. Против суетных знаний нынешнего века Сын Мой, не пленяйся красотою и тонкостию слова человеческого. Ибо Царствие Божие не в словеси, но в силе. Внимай Моим словам: слово Мое воспламеняет сердца и умы просвещает, наводит умиление и приносит множество утешения. Никогда для того не читай слово, чтобы считали тебя за ученого либо за мудрого; но учись умерщвлять пороки в себе: это больше тебе послужит в пользу, чем изучение множества трудных вопросов. Сколько бы ты ни прочел, сколько бы ни изучил ты, – надобно возвратиться к единому началу. Я научаю человека знанию, и младенцам даю светлое разумение, какого не может дать человеческая наука. Кому Я глаголю, тот скоро умудрится и много преуспеет в духе. Горе тем, кто ищет у человеков любопытного ведения и мало заботится о пути Моего служения. Придет время, явится учителей Учитель Христос и Господь Ангелов, от всех выслушать уроки и испытать совесть у каждого. Тогда изыщет Иерусалима со светильником, и объявится скрытое во тьме, и умолкнут пререкания языков. В Моей власти – смиренную мысль возвысить в мгновение, и постигнет она разум истины вечной, как невозможно постигнуть в училище человеческом и в десять годов науки. Я научаю без шуму словес, без смущения мнений, без пышности похвал, без состязания пререканий! Я научаю презирать земное, от настоящего отвращаться, вечного искать, о вечном помышлять в сладость, избегать почестей, сносить соблазны, на Меня возлагать все упование, кроме Меня не желать ничего, и превыше всего пламенно любить Меня. |
| 1) 1Кор. 4:7 . Пс. 87:16. 2 ) Иов. 29:3. 4 ) Пс. 63:71. 5 ) Втор. 32:39 . Тов. 13:2. 6) Дан. 13:42 . Глава 51. О том, что усерднее надобно предаваться смиренным делам, когда нет сил для дел высоких Сын Мой, невозможно тебе соблюсти на всякий час ту же горячность в желании добродетелей и держаться всегда на высшей степени созерцания: но ради первородного недуга нужно тебе иногда спускаться в нижние пределы, и нести бремя тленной жизни даже поневоле и с прискорбием. Пока носишь на себе смертное тело, будешь чувствовать тоску и тягость сердечную. И когда ты во плоти, часто надобно будет тебе стенать под бременем плоти, от того что не в силах ты неотступно пребывать в духовном делании и в Божественном созерцании. Тогда полезно тебе прибегать к низкой работе и ко внешним упражнениям, и в добрых делах обновлять свою силу, с твердым упованием ожидать пришествия Моего и вышнего посещения, переносить терпеливо изгнание свое и сухость сердечную, доколе снова не посещу тебя, и освободишься тогда от всякой тревоги. Я повелю, и забудешь все труды свои, и насладишься внутренним успокоением. Расстелю перед тобой луга святых писаний, и расширится сердце твое, и пойдешь по стезе заповедей Моих, и скажешь: недостойны страсти нынешнего времени к хотящей славе явиться в нас. 2) Рим. 8:18 . Глава 52. О том, что не должен человек почитать себя достойным утешения, но более достойным наказания Господи, недостоин я утешения Твоего, и никакого духовного посещения; и для того праведно поступаешь со мною, когда меня оставляешь нищим и безутешным. И хотя бы мог я пролить море слез, все не был бы достоин Твоего утешения. Ничего я не достоин, разве ран и наказания, ибо тяжко и часто оскорблял Тебя, и согрешил во множестве великих прегрешений. От того, когда по правде обо всем размыслю, не достоин я ни малого утешения. Но ты, Боже Щедрый и Милостивый, не хочешь гибели созданию Твоему, и богатство благости Твоей показуешь на сосудах милосердия, – ты благоволишь утешать раба Твоего без всякой заслуги, свыше меры человеческой. И истинны утешения Твои, – не то, что льстивые слова человеческие. |
| Итак, да не смущают тебя чуждые мечтания мысли, откуда бы они ни пришли к тебе. Крепко держись своего намерения, и соблюдай прямое расположение мысли к Богу. Не считай свое чувство обманчивым от того, что иногда внезапно приходишь в восторг, и вслед за тем впадаешь снова в обыкновенные безумства сердца: ты более терпишь их поневоле, нежели сам в них действуешь, – и если они противны тебе и ты с ними борешься, в том твое достоинство, а не гибель. Знай, что древний враг всячески силится расстроить благое твое желание, и упразднить в тебе всякое благоговейное упражнение, и почитание святых, и благочестивое воспоминание страсти Моей, и сердечное помышление о твоих грехах, и строгое соблюдение сердца, и твердое намерение преуспевать в добродетели. Много внушает он дурных помыслов, чтобы навести на тебя уныние и ужас, отвратить тебя от молитвы и от священного чтения. Противно ему смиренное исповедание сердца и, когда бы мог он, заставил бы тебя отпасть и от святого причащения. Не верь ему и не тревожься о нем, как бы часто он ни расставлял перед тобою льстивые сети. Ему самому приписывай, что внушает он злого и Нечистого. Скажи ему: «Отойди, дух нечистый, усрамись, негодный; мерзок ты, что такую нечистоту мне нашептываешь; отступи от меня, злой обольститель; не будешь ты иметь во мне части ни единой; но пребудет со мною Иисус, воитель крепкий, и ты посрамлен останешься. Лучше мне умереть и претерпеть всякую казнь, чем с тобой согласиться. Умолчи ты и будь нем, чтоб не слышал я тебя более, сколько бы ты бед ни наводил на меня. Господь просвещение мое и Спаситель мой – кого убоюся? Аще ополчится на мя полк, не убоится сердце мое, Господь помощник мой и Избавитель мой». Подвизайся как добрый воин; и если иногда упадешь по слабости, собери силы в себе крепче прежнего, уповая на умножение Моей благодати, и больше всего остерегайся суетной самонадеянности и гордости. Многие от того увлекаются в заблужденье, и впадают иногда в слепоту почти неисцельную. Да будет тебе в опасение и во всегдашнее смирение погибель этих гордых людей, безумно о себе мечтающих. |
| С самого начала гуманизм своей двойственностью пробуждает дух язычества, которой Церкви за ряд столетий, казалось бы, удалось совершенно подавить. Сам термин «гуманизм» (он возник значительно позже обозначаемого им явления) означает стремление полностью довериться лишь человеку и изгнать из поля зрения все, кроме него одного. Как считают многие исследователи (среди них – Грегоровиус, Шафф, Пастор и мн. др.), гуманизм показал, что клирики Италии неискренни, что мораль латинской церкви пребывает в развращении, но он не только не предпринял серьезных попыток исправить это плачевное состояние, а, напротив, внес вклад в дальнейший упадок морали, возрождая эпикурейское или стоическое язычество, которое проявилось как в жизни, так и в произведениях многих его выдающихся деятелей, большинство которых (Ариосто, Макиавелли, П. Браччолини, Л. Валла и др.) были равнодушны к религии или даже относились к ее проявлениям презрительно (хотя некоторые из них и умирали в мире с церковью – Бокаччо, Макиавелли, Помпоний Лет и др.). Как прямо заявил Макиавелли: «Мы, итальянцы, все неверующие и развращенные. (...) Мы таковы потому, что представители церкви подают нам самый дурной пример». Культура подменила собой христианство, поклонение искусству и страсть к красноречию – уважение к истине и святости. Гуманисты тайно или явно, даже демонстративно приносили жертвы богам Греции и Рима, а не Богу Библии, и только страх инквизиции и костра не позволял им открыто попирать ортодоксию. Поклоняясь древности, они придавали философии Платона то же значение, что и христианству, и даже выше (Марсилио Фичино всерьез предлагал даже включить в литургию, наряду с местами из Писания, фрагменты из сочинений Платона). Был выдвинут философский принцип sequere naturam (следовать за природой), сводивший жизнь человека лишь к ответам на зов природы, который приводил к явному нарушению законов нравственности. Возрождение в Италии не породило своего Фомы Кемпийского, отмечают исследователи. Ни один мистик не пытался провести реформы в монастырях и среди клира. Хотя в то время и были искренние проповедники, призывавшие к моральной реформе, но это был глас вопиющего в пустыне. |
| Много и долго надлежит человеку бороться в себе самом, прежде чем научится совершенно побеждать самого себя и все чувство свое привлекать к Богу. Когда человек сам на себе утверждается, легко ему уклониться к человеческим утешениям. Но истинный любитель Христа и прилежный последователь добродетелей не увлекается в те утешения, и ищет не тех чувственных сладостей, но крепких испытаний и желает понести тяжкие труды Христа ради. Итак, когда Бог дает духовное утешенье, принимай его с благодарностью и разумей, что это дар Божий, а не твое достоинство: не превозносись. Не радуйся чрезмерно и не мечтай безумно о себе; но более смирись за тот дар, и будь осторожнее, боязливее во всех делах своих, ибо пройдет тот час, и последует за ним искушенье. Когда отнимется от тебя утешение, не спеши отчаиваться: но в смирении и в терпении ожидай небесного посещенья: может Бог снова дать тебе еще большую благодать и утешение. Нет тут нового или странного для искусившихся в путях Божиих, ибо и великие святые и древние пророки часто испытывали такую перемену. От того некто, в присутствии благодати, восклицал: «Аз рек во обилии моем: не подвожуся вовек.» И потом говорит, что испытал в себе, когда благодать отступила: «Отвратил ecu лице Твое и бых смущен». Между тем, однако, не отчаивается нисколько, но усиленнее молит Господа и глаголет: «К Тебе, Господи, воззову и к Богу моему помолюся». Наконец, объявляет и плод молитвы своей, и свидетельствует, что был услышан: «Услыша Господь и помилова мя: Господь быст помощник мне». Но в чем? " Обратил ecu, – говорит, – плач мой в радость, и препоясал мя ecu веселием». Если так поступал Бог с великими святыми, то и нам, немощным и бедным, не должно отчаиваться, когда бываем по врменам то в охлаждении, то в горячности. Ибо дух приходит и отходит по благоизволению воли Его. Посему говорит блаженный Иов: «Посещение творити ему во всяко утро и всечасно его испытуеши». На что же мне надеяться, на чем утвердить свое упование, разве на едином – на великом милосердии Господнем, на единой надежде небесной благодати? Люди ли добрые со мною, благоговейные ли собратья и верные друзья, святые ли книги или изящные рассуждения, сладкие ли стихиры и песни, – все то мало мне служит на помощь, мало меня услаждает, когда отступила благодать и оставлен я в собственной бедности. Тогда нет лучшего средства, как терпеть и отречься от себя в волю Божию. |
| 1) Лк. 17:21 , Рим. 14:17 , Пс. 46:14. 2 ) Ин. 14:23 – 12:34. 3 ) Евр. 13:14 . Глава 2. О смиренной покорности Не заботься много о том, кто за тебя, кто против тебя; но так поступай и так старайся, чтобы Бог с тобою был во всем, что ни делаешь. Будет у тебя добрая совесть, и Бог крепко защитит тебя. Кому Он благоволит на помощь, тому ничья злоба повредить не может. Если ты умеешь молчать в терпении, не сомневайся: увидишь помощь от Господа. Сам Он знает время и способ, как тебя избавить: предоставь же Ему совсем судьбу свою. Помощь наша от Господа, у Него избавление от всякого смущения. Часто очень нужно нам, к утверждению смиренья, чтобы другие знали и обличали наши недостатки. Когда человек смиряется в своих недостатках, тогда легко ему других примирить с собою, не трудно удовлетворить гневающихся. Смиренного Бог покрывает и избавляет. Смиренного любит и утешает. К смиренному человеку приклоняется. Смиренного ущедряет обильною благодатью и по унижении возвышает во славу. Смиренному открывает Свои тайны, смиренного тихо к Себе зовет и привлекает. Смиренный, когда потерпит поношение и смущение, и тогда пребывает доволен в мире, ибо утверждается не на мирском, а на Боге. Не думай, чтобы ты хотя мало вперед подвинулся, пока не почувствуешь себя всех ниже. Глава 3. О добром и миролюбивом человеке Прежде себя утверди в мире, и тогда других умирить можешь. Человек мирный больше ученого приносит пользы. В страсти человек и добро обращает во зло, и всякому злу склонен верить. А добрый человек и мирный все обращает во благо. Кто твердо стоит в мире, тот никого не подозревает. А кто живет недоволен и в волнении, тот смущается всяческими подозрениями, и сам неспокоен и других не оставляет в покое. Часто говорит, чего бы говорить не должно, часто опускает, что ему прежде всего следовало делать. Смотрит, что должны делать другие, а что сам должен делать, о том не думает. Итак, имей прежде ревность о себе самом: тогда по правде и о ближнем своем ревновать можешь. Ты умеешь извинять и оправдывать свои дела, а от других не хочешь принимать извинений. Прав бы ты был, когда бы себя обвинял, а извинял брата своего. Когда хочешь, чтобы твои тягости носили, носи чужие. Смотри, как тебе еще далеко до истинной любви и смирения: ни на кого не уметь негодовать или гневаться, разве на себя самого. Не великое дело обращаться с добрыми и кроткими людьми: это всякому но природе нравится: с такими всякому легко жить в мире, и одномысленных всякий сам по себе любит; но жить в мире с грубыми, со вздорными и беспорядочными, с теми, кто нам противоречит – вот великая благодать, вот достохвальное дело, достойное мужа. |
|
|
