| Из всех четвероногих домашних животных лошадь и верблюд были самыми драгоценными и важными для араба. Условия жизни арабов делали для них лошадь ничем не заменимым животным. Чтобы произвести удачный набег, чтобы успеть скрыться от погони в случае удачи или, в случае неожиданного сильного сопротивления, тотчас скрыться от преследования – все это делало для араба лошадь незаменимым спутником. Кто и что могло его защитить одинокого в пустыне, окруженного разбойниками? Кто мог унести грабители, в случае если грабеж его открыт, и за ним пустились в погоню? Только лошадь, верная спутница его в опасностях пустыни, выручала его тогда из беды. Вследствие подобных услуг, оказываемых лошадью, араб был предан ей; он больше всего заботился о воспитании прокормлении коня. Он даже лишал пищи себя и детей, чтобы только накормить своего коня 254 . Нередко, не смотря на все угрозы и дурные последствия, он отказывался уступить его сильным мира сего 255 , и кормил его даже верблюжьим молоком 256 . Уже в древние времена при Мухаммеде были лошади высокой цены. Породистым лошадям каждой в отдельности давали особые имена, под которыми они и были известны. Нам известно несколько лошадей Мухаммеда, носивших разные имена, а именно Сакб, Сабаха и Муртаджис 257 . Обладатели чистокровных лошадей гордились ими больше всего. У арабов сохранилось много преданий, повествующих, что владельцы хороших породистых лошадей соглашались иногда променять жену и детей на лошадь 258 . Лошадь арабская оправдывала любовь к ней: быстрая, как ветер пустыни, легкая, стройная, горячая, выносливая ко всем трудностям пути и длинного бега под знойным небом Аравии, по песчаным пустыням бедуинов, она гордо носит своего седока, скрывая его от преследования и погони; лошади и пустыням араб обязан может быть, главным образом, и независимостью своего полуострова. Безводная пустыня преграждала пути враждебному войску иностранцев, быстрый конь скрывал его из вида чужеземных завоевателей и уносил в безопаснее место в пустынях. 259 Благодаря этим своим качествам арабская лошадь была предметом восторгов бедуина, предметом пылких поэтических похвал. Целый том можно было бы составить, приводя только описания лошади арабскими поэтами, 260 описания её красот и высоких качеств. Прекрасно изображено это значение арабского коня для бедуина, а также самый вид коня у Боговдохновенного писателя книги Иова: «Ты ли дал коню силу и облек шею его гривою? Можешь ли ты испугать его, как саранчу? Храпение ноздрей его ужас! Он роет ногою землю, и восхищается силою; идет на встречу оружию; смеется над опасностями и не робеет, и не отворачивается от меча. Колчан звучит над ним, сверкает копье и дротик. В порыве ярости он глотает землю и не может стоять при звуке трубы. При трубном звуке он издает голос: гу-гу! и издали чует битву, и громкие голоса вождей, и крик». 261 |
| Мне пришлось быть на этом заседании Организации Объединенных Наций. Речью, наиболее выявившей христианскую точку зрения по вопросу Иерусалима, была речь Чарльза Малика, православного христианина, араба, посла Ливана. Малик защищал «среднюю» (для него как араба) линию и чисто религиозный подход к проблеме. Большинство народов мира обнаружило 9 декабря 1949 года единство своих взглядов на устройство Иерусалима, хотя в общем хоре выделялись разные (громче других англосаксонские) голоса, пытавшиеся вести собственную партию. Арабские государства, в силу своей собственной диалектики, оказались на стороне «христианских народов», и даже советские делегаты голосовали вместе с католиками всего мира, может быть, чтобы выявить политическую симпатию к арабскому миру (а кстати, и досадить «американцам», искавшим, с Англией, менее ясных компромиссных решений). Священный город «трех религий человечества», Иерусалим остался городом, юридически не зависимым ни от какого государства. Международную и религиозную справедливость этого решения не мог не видеть и Израиль. Но вместе с Трансиорданским королем (ставшим Иорданским) он отказался подчиниться решению Объединенных Наций. Движимый своей собственной логикой сионизма, неотделимого от физического Сиона, Израиль перевел правительство из Тель-Авива в свою часть Иерусалима. Арабский легион Иорданского королевства утвердился в своей – Старой – части священного города. Дойдя до Иерусалима, мог ли теперь Израиль отступить и повернуть назад от самого священного места своей истории? Не ради Сиона ли возник «сионизм»? Не к Сиону ли обращались более двух тысячелетий глаза и молитвы Израиля? Слишком долго терпел Израиль, ожидая земного Иерусалима. Он не имел сил терпеть дольше. Ведь слово Спасителя, и к нему обращенное через Самаритянку, еще не услышал он: «Поверь Мне, что наступает время, когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу; но настанет время и настало уже, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине, ибо таких поклонников Отец ищет Себе» ( Ин. 4:21–23 ). |
| Близ этого же Изрееля был на смерть пронзен стрелою Ииуя Иорам Израильский, сын Ахава. В самом городе находился дворец Ахава. У окна его Иезавель, разукрашенная и нарумяненная – кто поймет всю меру злобы, отчаяния и яростной гордыни, раздиравших в эту минуту ее неукротимое сердце – ожидала въезд Ииуя в город. Когда Ииуй вошел в ворота, она сказала: «Мир ли Замврию, убийце государя своего?!» (Она назвала его Замврием по имени военачальника, который убил своего царя Елу, чтобы захватить его трон, но царствовал всего семь дней). И поднял он лице свое к окну и сказал: «Кто со мною, кто?» И выглянули к нему два, три евнуха. И сказал он им: «Выбросьте ее». И выбросили ее. И брызнула кровь ее на стены и на коней, и растоптали ее. И пришел Ииуй, и ел, и пил, и сказал: «Отыщите эту проклятую и похороните ее, так как царская дочь она». И пошли хоронить ее и не нашли от нее ничего, кроме черепа и ног, и кистей рук... Так исполнилось пророчество: и будет труп Иезавели на участке Изреельском, как навоз на поле, так что никто не скажет: «Это Иезавель». Уничтожающие слова! Багровый оттенок здешней почвы – точно в ней заключен огонь и, как лужа крови перед глазами, напоминает о зловещем прошлом этого места!.. Поздно ночью я приехал в Дженин. Приют я нашел в доме араба-горожанина, который случайно встретился мне на улице и зазвал к себе. Селяне здесь носят кефию, абай и грубые туфли, горожане же одеваются совсем иначе: ситцевая ватная куртка, перехваченная широким пестрым поясом, согревающим живот, просторные темные шаровары и башмаки, из-за которых всегда видны нитяные чулки; на голове феска. Чем знатнее и богаче горожанин, тем более темных цветов в его платье. Фески – особенно у служащих чиновников – обыкновенно почти совсем черные. Мой хозяин окружил меня самой предупредительной и услужливой заботливостью. Еще недавно он служил чиновником в Бейрутской таможне и теперь видимо хотел показать, что европейца он умеет принять по-европейски. На стенах его приемной, среди видов Бальбека и Дамаска, я с удивлением увидел портрет нашего Государя лубочного издания и такую же картину – «Как мыши кота хоронили». |
| в царствие небесное и жизни вечной . Упоминается в богослужебных текстах и о распылении пепла сожженного тела Або: И гробом его стала вода, И ныне испрашивает дшам нашим великую милость . Эти слова являются переосмыслением замечания жития о том, что «волны Куры стали для костей святого одеждой, и глубина реки – гробом мученика, дабы нечестивая рука противников Христа не коснулась их» Что касается богословской стороны мученичества, то подчеркивается его универсальный характер, синтезирующий все иные виды святости. Во-первых, в образе св. Або можно увидеть архетип трех отроков в печи Вавилонской: Когда разъярился гневом тиран и ярость лица его обратилась На святого мученика Христова Або. Тот еще сильнее восклицал и говорил. Если и огнем и мучениями вы покончите со мною, Не отрекусь от Троицы Святой . Как мы уже упоминали, в тексте жития в отношении св. Або нет угроз огнем, подобная кара угрожала в Вавилоне трем еврейским юношам – Анании, Азарии и Мисаилу, которые отказались поклониться золотому истукану и вызвали гнев вавилонского царя Навуходоносора. Таким образом, «тиран» (тбилисский эмир) уподобляется разгневанному вавилонскому «тирану» Навуходоносору, а св. Або – одному из трех отроков – таинников святой Троицы . Во-вторых, в тексте службы особо подчеркивается то, что св. Або – преемник апостолов, в том числе – св. апостола Павла (см. выше) и не только потому, что он бесстрашно проповедовал Христа, ежедневно рискуя своей жизнью, но и потому, что повторяет их мученический подвиг. Особенно значимы следующие слова: «Но да увижу Духа Святаго сидящего одесную Отца». «Они связаны с воспоминанием о св. первомученике архидиаконе Стефане, точнее – с его речью перед синедрионом: «Слушая сие, они рвались сердцами своими и скрежетали на него зубами. Стефан же, будучи исполнен Духа Святаго, воззрев на небо, увидел славу Божию и Иисуса, стоящего одесную Бога, и сказал: вот, я вижу небеса отверстые и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога.Но они, закричав громким голосом, затыкали уши свои, и единодушно устремились на него, и, выведя за город, стали побивать его камнями». (Деян. 7, 54-58). Для иерусалимской традиции почитание св. мученика Стефана было весьма значимым и в значительной степени связано с обретением его мощей в 415 году и его образ, как невинного страдальца, проповедовавшего среди своих соплеменников и пострадавшего от них актуален, особенно в случае св. Або, араба, казненного своими соотечественниками после проповеди среди них. Эта актуальность усиливается и тем, что первый суд над Або состоялся 27 декабря, в день памяти св. Муч. Стефана. Здесь следует также отметить весьма архаичную черту – смешение Сына Божия со Святым Духом, что характерно для некоторых доникейских памятников, в частности – «Пастыря» Ерма . Каким образом автор службы познакомился с данной концепцией – дело дальнейших исследований. |
| Вода таким образом увеличивалась в геометрической прогрессии. – «Я не мог идти». LXX «не возможе, т. е. ангел, прейти», как в ст. 3 и 4. – «Вода была так высока». LXX: «кипяше вода», волновалась как море, от ширины и глубины реки. – «Что надлежало плыть», букв. «вода плавания». LXX: «аки шум» (поточный). Розенмюллер сопоставляет место из Зенд-Авесты, (перев. Keukter, t. III, р. 16), что Зороастр во сне проходил воду, достигавшую ему сначала до пят, затем до колен и пояса и наконец до шеи и увидел в этом сне указание на развитие своего учения. Иез.47:6 . И сказал мне: «видел, сын человеческий?» и повел меня обратно к берегу этого потока. Иез.47:7 . И когда я пришел назад, и вот, на берегах потока много было дерев по ту и другую сторону. «Видел…?», т. е. сверхъестественное возрастание воды в потоке. Вместо измерения дальнейшей глубины потока, которое невозможно, пророку показывается действие его на окрестность, которое есть тоже мера его, заменившая прежнюю недостаточную единицу меры. Но действие это начинается не с 5-й лишь тысячи локтей его длины, а гораздо ранее, почему пророк с ангелом возвращаются назад для обследования берегов потока. – Слав. «во обращении моем» – «когда я пришел назад» нач. ст 7. Иез.47:8 . И сказал мне: эта вода течет в восточную сторону земли, сойдет на равнину и войдет в море; и воды его сделаются здоровыми. За невозможностью проследить многоверстное течение реки лично, пророк получает от ангела сведения об этом. «В восточную сторону земли». «Сторону», по-евр. гелилла, округ, Нав 22.20 и д. LXX приняли за собственное имя: «в Галилею»; но это слово собственным именем стало гораздо позднее; здесь разумеется восточная часть Иудеи, Иерихонская область. «Равнину», евр. арава, соб. степь, что LXX опять приняли за соб. имя: «ко Арави»: слово, действительно, было собственным именем, но им обозначался не известный полуостров, а «южная часть низменности между заливом Акаба и Мертвым морем, с которым ныне исключительно связано имя Ел – Араба, так равно и нынешний Гор между Мертвым морем и Генисаретским озером» (Buhl, Geographic d. alt. Palastina, 111 и д.): здесь разумеется вторая Арава, – иудейская равнина к западу от Мертвого моря. Вообще это море окружено равниной со всех сторон, почему называлось морем равнины ( 4Цар 14.25 : йам гаарава, рус. «море пустыни», слав. «море Аравитское»). |
| Вообще мудрый царь этого маленького пастушьего народа обладал такими запасами золота, которым могли бы позавидовать наши современные бумажные банки. Он, по-видимому, не знал, куда девать свое золото, притекавшее к нему ежегодно из Офира, «и от торговли купцов, и от всех царей аравийских». Он делает 200 больших щитов из кованого золота и 300 поменьше; окладывает золотом свой престол из слоновой кости, на 6-ти ступенях с 12 львами. «И все сосуды для питья у царя Соломона были золотые, и все сосуды в доме из ливанского дерева были из чистого золота, из серебра ничего не было, потому что серебро во дни Соломонова считалось за ничто». «И сделал царь серебро в Иерусалиме равноценным с простыми камнями», передает нам Библия эти любопытные подробности. «Семь дней и еще семь дней, четырнадцать дней», продолжалось все народное празднество Израиля по случаю освящения храма. Какова была вместимость его двора, можно судить потому, что в «мирную жертву» Соломонова в дни этих празднеств, было заколото на дворе 22.000 голов крупного и 120.000 мелкого скота. Этот ветхозаветный характер храма-двора, обнесенного сквозными галереями и окружающего центральную святыню, недоступную простым смертным, сохранил и Эль-Гарам халифа Омара. Можно сказать, что все подземное основание библейского храма и общий план его остались прежние. Арабы времен Магомета были глубоко проникнуты еврейскою религией, и имена библейских царей и патриархов были одинаково священны для араба, как и еврея. Оттого-то патриарху Софронию и удалось убедить грозного завоевателя Иерусалима – пощадить часовню Гроба Господня и основать великую мечеть мусульманства на месте славного храма Соломонова. Оттого-то мечеть Омарова до сих пор полна библейских памятников и библейских легенд. Оттого-то и в общем расположении мусульманской святыни, наследник Магомета старался не нарушить библейских преданий. Магомет явился в этот храм Иеговы только продолжателем и увенчателем великих дел «израильского Сулеймана», последним и большим пророком в ряду древних пророков Библии. |
| Двукратно указывает Лот на малость города, чтобы испросить у Господа его сохранение. Из Быт. 19: 21 видно, что и он был также предназначен к разрушению. Лот боится, что не успеет достигнуть гор, сознавая, как видно, что вся ложбина, по которой струился в то время Иордан (выходя, вероятно, из солёного озера, составлявшего нынешнюю северную часть Мёртвого моря), предназначена к разрушению. Цоар, или, как переводит русская Библия, Сигор (м. Филарет читает – Цоар), по всей вероятности, находился при южной оконечности долины Сиддим, может быть, при самом выходе Иордана в долину Вади-эль-Араба. Для тех, у коих нет перед глазами карты древней Палестины, мы присовокупляем, что к югу от Мёртвого моря находится так называемая солёная долина, а к востоку от Мёртвого моря простираются горы, впоследствии названные Моавитскими, куда переходит потом Лот из Цоара. Быт. 19:21 И сказал ему: вот, в угодность тебе Я сделаю и это: не ниспровергну города, о котором ты говоришь; Быт. 19:22 поспешай, спасайся туда, ибо Я не могу сделать дела, доколе ты не придешь туда. Потому и назван город сей: Сигор. Некоторые думают, что Цоар был тоже уничтожен после того, как Лот оставил его (блаж. Иероним, Феодорит и др.), основываясь на Прем. 10:6 , где сказано: «спасла праведного, который избежал огня, нисшедшего на пять городов». Эти пять городов суть: Содом, Гоморра, Адма и Севоим, упомянутые в Втор. 29:23 , и пятый – Цоар. Но, сравнивая авторитет Второзакония с книгой Премудрости, которая признаётся апокрифической (см. Апостольские правила, пр. 85), и сопоставляя сему свидетельство Евсевия, надо полагать, что Цоар, переименованный в Белу, был сохранён и существовал ещё при римлянах, которые держали там гарнизон. Велика милость Божия к праведникам. Ради слабого волею, но чистого душою Лота и ради родства его с избранником Божиим Авраамом не только Господь дарует спасение городу, но ещё присовокупляет: " Я не могу (по милосердию) сделать дела, пока ты не придёшь туда». Быт. 19:23 Солнце взошло над землею, и Лот пришел в Сигор. |
| «Древо познания, – говорит митрополит Филарет, – быв избрано орудием испытания, представляло человеку, с одной стороны, непрестанно возрастающее познание и наслаждение добра в послушании Богу, с другой – познание и ощущение зла в преслушании. К сему наипаче испытательному назначению относится всё, что говорит Св. Писание о древе познания (Записк. стр. 68). Человек сотворён по образу Божию. Необходимая высокая черта образа Божия есть свобода. Свобода твари не исключает возможности делать зло, но укрепляется в добре усугублёнными опытами делать добро, которое постепенно, при содействии благодати, составляет добрый навык и, наконец, нравственную невозможность делать зло. Из сего видно, что человек, сотворённый свободным, необходимо должен был пройти путь испытания» (Id. стр. 70). Быт. 2 Из Едема выходила река для орошения рая; и потом разделялась на четыре реки. Быт. 2 Имя одной Фисон: она обтекает всю землю Хавила, ту, где золото; Быт. 2 и золото той земли хорошее; там бдолах Бдолах или bdellium – прозрачная благовонная смола, получаемая от дерева (Borassus flabelliformis), растущего в Аравии, Индии и Мидии (Plin. Hist Nat. XII, 9 § 19). В переводе LXX вместо бдолаха стоит карбункул, рубин, гранат. Гроциус, Бохарт, Генезиус и Кимхи полагали, что слово бдолах означает жемчуг, находимый во множестве в Персидском заливе. Того же мнения держится и Бохарт , принимавший за четыре райские реки Тигр, Евфрат и два рукава Шатт-эль-Араба и полагавший землю Хавилу на берегу Персидского залива. Вернее, кажется, говорит он, разуметь здесь жемчуг или драгоценный камень, чем малоценную смолу (Англ. Комм. Библия in loco). и камень оникс. Быт. 2 Имя второй реки Гихон [Геон]: она обтекает всю землю Куш. Быт. 2 Имя третьей реки Хиддекель [Тигр]: она протекает пред Ассириею. Четвертая река Евфрат. В числе многих предположений о положении рая и четырёх рек, выходивших из рая, мы упомянем о следующих: Флавий Иосиф предполагал, что раем была вся Малая Азия между реками Фисоном, который есть Фазис древних, Тигром и Евфратом и Гихоном, который он отождествлял с Нилом. |
| Другую картину представляли для араба его родные небеса и земля, когда небо покрывалось тучами и грозные раскаты грома раздавались по безлюдной пустыне или по гладкой равнине, а молния поражала его зрение. Ослепленный этим явлением моментального проявления света, человек как бы лишался зрения, погруженный в непроглядный мрак, увеличивающий еще более и без того уже сильное впечатление. Блеск молнии, – как выражается Коран, – почти уничтожает зрение. 161 О тропической грозе мы можем составить крайне слабое понятие, только в жарких странах можно понять все величие и всю грозность этого явления. В Аравии она привлекала внимание поэтов своим грозным величием, и в арабской поэзии есть много восторженных описаний этого явления, так как кочевник среди своих пустынь более, чем где-либо, чувствовал полнейшую беззащитность и беспомощность пред этим грозным явлением природы 162 . Приведем описание аравийской грозы словами уроженца этих стран. «Вот от чего, – говорит Иову Елиуй, – трепещет сердце мое и подвиглось с места своего. Слушайте, слушайте голос Его (т.е. Бога) и гром, исходящий из уст Его. Под всем небом раскат его и блистание его до краев земли. За ним гремит глас; гремит Он гласом величества своего, и не останавливает его, когда голос его услышан. Дивно гремит Бог гласом своим; делает дела великие, для нас непостижимые. Он налагает печать на руку каждого человека, чтобы все люди знали дело Его. Тогда зверь уходит в убежище в остается в своих логовищах». 163 Действительно, араб должен был видел в этом проявление могущества грозного божества, особенно, поражало это явление ночью, когда среди непроглядной тьмы вдруг заблещет сильная молния, озарит все кругом, и снова все впадает еще в более глубокий мрак; путник в пустыни в это время, совершенно, в беспомощном состоянии, ему некуда укрыться от грозы, он не имеет даже, куда ему направить свой путь, единственные почти в ночное время путеводители пустыни, звезды и луна сокрыты от его глаз. Он не знает направления стран света и своего пути и, естественно, стоит как прикованный к своему месту, не двигаясь ни туда, ни сюда, в ожидании, когда пройдет гроза и снова появятся ясные звезды, освещающие ему путь. Мухаммед, конечно, сам испытавший на себе подобные случаи, говорит в своем Коране: «те, которые при туче небесной, от которой мрак, гром, молния, затыкают перстами себе уши, от ударов молнии опасаясь смерти... Молния почти отнимает у них зрение: как скоро она осветит их, они при ней идут; когда она потемнеет над ними, они останавливаются». 164 Путник пытается в подобную темную непроглядную ночь засветит огонь, но ветер гасит и оставляет путника в непроглядной тьме 165 , объятого страхом, усиливаемым еще суеверными представлениями об ужасах пустыни и ночной темноте. |
| Енак, сын князя Арбы, основатель местечка Кириаф-Арбы (Хеврон) ( Нав.15:13, 14 ). «Сыны Енаковы» отличались своим ростом и силой. Замечание: «Хеврон же построен был семью годами прежде Цоана, города египетского», – очень понятно в устах людей, только что освободившихся от ига египтян и еще полных воспоминаниями о покинутой ими стране. Сравнение с древним ханаанским городом не Мемфиса, а Цоана, наводит на ту мысль, что столицей фараонов эпохи исхода был именно этот последний город. По мнению Кнобеля, упоминание Цоана наряду с Хевроном, после имен Енака и его детей, заставляет предполагать, что тот и другой город основаны представителями одного и того же рода. Цоан построен гиксами; быть может, гиксами же (к племени которых принадлежал и Енак) построен был и Хеврон (Властов, Свящ. Летоп.). Чис.13:24 . и пришли к долине Есхол, [и осмотрели ее,] и срезали там виноградную ветвь с одною кистью ягод, и понесли ее на шесте двое; взяли также гранатовых яблок и смокв; Долина Есхол названа так, по всей вероятности, по имени своего древнего владельца, союзника Авраамова Ешкола ( Быт.14:13, 14 ). Ван-де-Вельце говорит, что он видел источник в расстоянии мили от Хеврона, называвшийся «Аин-Ескали», – «родник Ешкола» (греко-славянск. текст понимает «Еск ол» как нарицательное: долина гроздов, LXX: Φραγξ βοτρος, слав.: дебрь гроздная). Чис.13:27 . И пошли и пришли к Моисею и Аарону и ко всему обществу сынов Израилевых в пустыню Фаран, в Кадес, и принесли им и всему обществу ответ, и показали им плоды земли; Кадес – местность вблизи южных границ Ханаана. По мнению очень многих комментаторов, ее можно искать в долине Араба, отождествляя с нынешним Аин-ель-Вейбе. В списке израильских станов ( Чис.33 ) после Асирофа следует стан Рифма. Полагают, что Кадес прежде назывался Рифмой и получил имя Кадеса (кадеш – святой) впоследствии, в силу того обстоятельства, что здесь долго стоял ковчег завета, и здесь же состоялось грозное решение правды Божией в отношении непокорного народа. Чис.13:33 . И распускали худую молву о земле, которую они осматривали, между сынами Израилевыми, говоря: земля, которую проходили мы для осмотра, есть земля, поедающая живущих на ней, и весь народ, который видели мы среди ее, люди великорослые; |
|
|
