| Весьма ясно эту мысль развивает Феофил Антиохийский. Обращаясь к язычнику Автолику с целью обратить его к истинному Богу, Феофил говорит: «Если ты скажешь: покажи мне твоего Бога, то я отвечу тебе: покажи мне твоего человека, и я покажу тебе моего Бога; покажи мне, что очи души твоей видят... ибо, как телесные глаза у зрячих людей видят предметы, так точно есть и очи души, чтобы видеть Бога, и Бог бывает видим для тех, которые способны видеть Его, у кого открыты очи душевные. Все имеют глаза, но у иных они покрыты мраком и не видят солнечного света... Так и у тебя, друг мой, очи души твоей помрачены грехом и злыми делами твоими. Человек должен иметь душу, как блестящее зеркало: когда на зеркале есть ржавчина, то не может быть видимо в зеркале лицо человеческое; так и человек, когда в нем есть грех, не может созерцать Бога». Феофил говорит, что в душе человеческой непременно есть духовные очи, чтобы видеть и познавать Бога; но при этом требуется, чтобы очи эти были здоровы и не покрыты тьмой и нечистотой греховной, иначе они не увидят Бога, подобно тому как больные глазами или слепые не видят солнечного света, хотя он и не закрыт для них. Ясно, что Феофил допускает в душе человека существование особенной способности, при помощи которой он может непосредственно ощущать в себе присутствие и действие Божества на душу. Благодушное перенесение болезни В одной из московских церквей случайно встретились после долгой разлуки две подруги. Дружба их началась давно, когда они еще детьми сидели рядом в училище; но после окончания курса они должны были расстаться и после этого долго не виделись. Обе были рады неожиданной встрече. Одна из них, Елисавета, была замужем, имела детей, была счастлива, но вот уже восемь лет как болела. «Чем же ты больна?» — спросила ее другая, Варвара. «Грудь болит, — спокойно ответила Елисавета, — вероятно, у меня чахотка». «Ах, что ты придумала! Если боль в груди, то сейчас и чахотка! Выбрось это из головы!» — поспешила убедить ее Варвара. «Ты думаешь, что это меня огорчает или пугает? Нисколько!» — улыбнулась Елисавета. |
| 5–6)]. Но этому познанию должны предшествовать нравственная жизнь, вера и страх Божий. «Если ты разумеешь это, друг, и живешь чисто, свято и праведно, то можешь видеть Бога... Когда отложишь смертное и облечешься в бессмертие, тогда узришь Бога, как должно. Ибо воздвигнет Бог плоть твою бессмертную вместе с душой, и тогда, сделавшись бессмертным, узришь Бессмертного, если ныне уверуешь в Него, и тогда познаешь, как ты несправедливо говорил о Нем» (cap. 7). Воскресение мертвых, в которое не верил Автолик, обосновывается прежде всего указанием на то, что во всех делах вера предшествует и необходима. «Какой земледелец может получить жатву, если прежде не вверит земле семени? Кто может переплыть море, если прежде не доверится кораблю и кормчему? Какой больной может излечиться, если прежде не доверится врачу? Какое искусство или знание можно изучить, если прежде не отдадим себя и не доверимся учителю? Итак, земледелец верит земле, плаватель – кораблю, и больной – врачу, а ты не хочешь довериться Богу, имея от Него столько залогов? Бог сотворил человека из небытия в бытие... произвел в эту жизнь. Веришь же ты, что созданные людьми статуи суть боги и делают дивные вещи; а не веруешь, что Бог, сотворивший тебя, может некогда воссоздать тебя» (cap. 8). Далее Феофил кратко указывает на неразумность языческого учения о богах (cap. 9–10); против предъявляемых христианам требований воздавать поклонение кесарю устанавливает истинный характер отношения к императору: «Буду почитать царя... почитать, не поклоняясь ему, но молясь за него; поклоняюсь же Богу, Который поистине есть Бог истинный... Поклонение никому не принадлежит, кроме единого Бога» (cap. 11). Во второй книге Феофил по просьбе Автолика обстоятельнее разбирает языческое богопочитание. Вторая книга значительно обширнее первой: состоит из 38 глав. Несостоятельность идолослужения Феофил доказывает прежде всего на основании материальных свойств богов и затем на основании противоречивых мнений греческих поэтов, философов и историков о происхождении и сущности богов. |
| Такова суть богословских воззрений Афинагора. По характеристике Н. И. Сагарды, он " уступает в оригинальности мысли Иустину и Татиану, но значительно превосходит их, в особенности последнего, по способности литературного изложения, по чистоте стиля. Его речь течет спокойно и отражает на себе твердое осознание автором правоты своих убеждений и неопровержимости доводов, которыми он умеет пользоваться для раскрываемых положений с логической последовательностью. Его " Прошение о христианах " представляет собою блестящую апологию в собственном смысле слова. С чисто юридической точностью он опровергает направленные против христиан упреки язычников, соединяя свою полемику с постоянно почтительными, даже панегирическими обращениями к любви, к истине и чувству справедливости императоров. Полемика его исполнена достоинства и отступает на задний план пред положительными доказательствами, основывающимися на христианском вероучении и нравоучении... Великая заслуга Афинагора и в том, что он поставил своей задачей философски обосновать и представить как требование разума трудно доступное для понимания язычников учение о воскресении " (Сагарда Н. И. Лекции по патрологии, с. 716-717). На наш взгляд, вряд ли стоит умалять значение Афинагора по сравнению со св. Иустином и, особенно, по сравнению с Татианом. Второго он явно превосходит по строгой культуре мышления, а с первым равен по способности представить христианское вероучение как подлинное " любомудрие, " не только не уступающее языческим философским колам, но и явно превосходящее их. Глава VI. Св. Феофил Антиохийский. 1. Жизнь и творения св. Феофила. См.: Гусев Д. В. Св. Феофил Антиохийский. - Казань, 1898. Из иностранных работ наиболее емкой и информативной представляется энциклопедическая статья: Zeegers-Vander Vorst N. Theophile d " Antioche//Dicti-onnaire de spiritualite. - Paris, 1990. - Fasc. 96-98. - P. 530-542. О жизни этого отца Церкви мы имеем самые скудные сведения. У Евсевия (Церк. ист. VI, 20) есть краткая заметка о нем: " В Антиохийской церкви шестым после Апостолов был Феофил. |
| Феофил Антиохийский. Включая ап. Петра, Феофил был 7-ым епископом Антиохийским (Euseb. Chron. ad a. Abr. 2185; Ц. И. IV, 20; Иерон. De vir ill. XXV; Epist 121,6). По Евсевию он вступил на антиохийскую кафедру в 169 г., а его преемник в 177 г. (Chron. ad a. Abr. 2185 и 2193). Феофил принял христианство уже в зрелом возрасте (Апол. I, 14), а родился и жил он в окрестностях Тигра и Евфрата (II, 24), он был эллинистически образован, однако достаточно знал и еврейство (II, 12, 24; III, 19). От Феофила сохранились три книги к Автолику; они слабо связаны между собою. Последняя из них сочинена около 181—182 г. (Евсевий. Ц. И. IV, 24). Первая книга, взявши повод из разговора автора с его языческим другом Автоликом, о вере «христиан в невидимого Бога» (с. II-XI) по имени «христианин» (с. XII). Вторая служит как бы к дополнению и объяснению первой и её вывод о глупости языческого идолослужения (с. II-VIII) дает обзор учения пророков, «мужей Божьих, носителей Св. Духа» (с. IX-XXXVII). Третья книга опровергает упреки христианам в теестовских вечерях и эдиповских кровосмешениях (с. IV-XV) и доказывает, что св. Писания христиан по времени своего происхождения древнее истории и литературы греков, даже их мифов (с. XVI-XXIX). Феофил пишет легко и непринужденно, свежо и живо. Особая черта его апологии заключается в том, что он указывает на субъективные условия веры и зависимость религиозного знания от чистоты сердца (1, 2 и 9). Писаниям евангелистов (II, 22; III, 12) и посланиям Павла (III, 14) он усвояет одинаковый авторитет с пророческими книгами (III, 12). Для обозначения различия в Боге он впервые вводит термин τριας (II, 15). Минуций Феликс «Октавий». К греческим апологетам нужно причислить отличного апологета Минуция Феликса, писавшего по латыни. Об авторе мы ничего не знаем, лишь то скудное, библиографическое, что можно извлечь из его апологии. По его собственным словам, он только в последние годы перешел «из глубокого мрака к свету премудрости и истины» (с. I, 4). Лактанций, по-видимому, дает повод предполагать, что Минуций Феликс писал раньше Тертуллиана (Divin. Instit. V, 1, 22; ср. I, 11, 55; также Иероним De Vir. 53, 58; Epist. 70, 5); так что апологетика Тертуллиана, явившись в 197 г., имеет уже родственную связь с «Октавием», написанным, вероятно, в 180—192 г., т. е. при императоре Коммоде. Оба эти положения нельзя считать твердо доказанными; они оспариваются. Однако, они принимаются большинством исследователей, как более естественные. |
| Они сами невольно признают, что не знают истины. Они говорили по внушению демонов: поэты Гомер и Гесиод, вдохновенные, как говорится, музами, говорили под влиянием фантазии и обольщения от духа не чистого, а лживого. Это ясно доказывается тем, что одержимые демонами даже в настоящее время заклинаются именем истинного Бога, и эти ложные духи сами признаются, что они демоны, которые некогда действовали и в поэтах. Впрочем, некоторые из них [(поэтов)], придя в здравое состояние души, говорили нечто согласное с пророками, так что это служит свидетельством против них самих и против всех людей (cap. 2–8). Этим представителям языческого мира Феофил противопоставляет «людей Божиих, исполненных Святого Духа, истинных пророков, Самим Богом вдохновленных и умудренных, которые свыше получили ведение, святость и праведность»; они были «органами Божиими и сосудами премудрости от Бога» [(cap. 9)]. Все они говорили согласно друг с другом – и о том, что было прежде них, и о том, что совершалось при них, и о том, что ныне исполняется перед нашими глазами. Пророки изложили ясное учение о сотворении мира и человека, о котором Феофил говорит довольно обстоятельно, излагая и оценивая библейские события с привнесением аллегорического элемента. Затем следует повествование о грехопадении и его следствиях и первоначальная история человечества до смешения языков и рассеяния народов по земле (cap. 9–32). «Кто же из называемых у вас мудрецов, поэтов и историков мог сказать об этом истину, когда они жили гораздо позднее и ввели множество богов, которые сами родились спустя много лет по построении городов – после царей, народов и войн?» «Все другие ошибаются, и только одни христиане владеют истиной, так как мы научены Святым Духом, Который говорил во святых пророках и все предвозвестил» (cap. 33). К концу книги излагаются некоторые наставления пророков об истинном богопочитании и богоугодной жизни, для которых он ссылается даже на авторитет Сивилл и свидетельства некоторых эллинских поэтов. «Итак, – заключает Феофил, – должно учиться желающему учиться. |
| Итак, самосвидетельство книг к Автолику убеждает нас, что эти книги написаны во времена Коммода, христианином, жившим в стране, лежащей недалеко от Тигра и Евфрата, и по всем признакам, лицом духовного сана. Лактанций , Геннадий Массильский и надпись код. Магсиап. 496 добавляют к этому самосвидетельству книг к Автолику, что имя их автора было „Феофил”. Все это делает почти несомненным указание Евсевия, что автором книг к Автолику был Феофил, шестой епископ Антиохийский. Этот Феофил – единственный из всех греческих апологетов II в., с сочинениями которого латинские церковные писатели более знакомы, чем греческие. Впрочим большинство западных писателей пользуются сочинениями нашего апологета молча. Таковы: св. Ириней, Лионский, Тертуллиан , св. Ипполит и Новациан. Имя же Феофила упоминают между западными писателями только Лактанций , бл. Иероним и Геннадий Массильский, при чем последний справедливо сомневается, чтобы книги к Автолику принадлежали перу Феофила, епископа Александрийского. С сочинениями многих греческих апологетов II в. бл. Иероним был знаком только через Евсевия. Но с сочинениями Феофила, епископа Антиохийского, благодаря их распространенности в западной церкви, автор „Каталога» мог познакомиться непосредствен-но. Вследствие этого в своих кратких сведениях о Феофиле бл. Иероним является вполне независимым от сведений „Церковной Истории» Евсевия. В 25-ой главе „Каталога» бл. Иероним пишет: „Феофил, шестой епископ Антиохийской церкви, при императоре Марке Антонине Вере написал „против Маркиона» книгу, которая до ныне существует. Ему же принадлежат „три книги к Автолику одна книга „против ереси Гермогена» и другие краткие и прекрасные трактаты, относящиеся к созиданию церкви. Я читал известные под его именем „комментарии» на Евангелие и на Притчи Соломоновы, которые по изяществу формы и языку (φρσει) мне кажется, не сходствуют 323 с вышеупомянутыми книгами». Независимость сведенин „Каталога» о Феофиле от сведений „Церковной Истории» Евсевия о том же апологете – очевидна. В своих сведениях о Феофиле автор „Каталога» не употребляет ни одной фразы, которая была бы выхвачена из „Церковной Истории». Упоминаемые Евсевием огласительные сочинения бл. Иероним называет „краткими и изящными трактатами, относящимися к созиданию церкви». Относительно неизвестных Евсевию комментарий на Евангелие и на Притчи Соломоновы бл. Иероним замечает, что принадлежность этих сочинений Феофилу, епископу Антиохийскому, сомнительна. В этом. случае бл. Иероним основывается на том, что комментарии на Евангелие и Притчи Соломоновы „по изяществу формы и языку» не сходствуют с сочинениями Феофила Антиохийского против ересей Маркиона и Гермогена, с книгами к Автолику и с „краткими и прекрасными» огласительными сочинениями того же апологета. Далее этого критицизм бл. Иеронима нейдет. |
| Такова суть богословских воззрений Афинагора. По характеристике Н. И. Сагарды, он «уступает в оригинальности мысли Иустину и Татиану, но значительно превосходит их, в особенности последнего, по способности литературного изложения, по чистоте стиля. Его речь течет спокойно и отражает на себе твердое осознание автором правоты своих убеждений и неопровержимости доводов, которыми он умеет пользоваться для раскрываемых положений с логической последовательностью. Его «Прошение о христианах» представляет собою блестящую апологию в собственном смысле слова. С чисто точностью он опровергает направленные против христиан упреки язычников, соединяя свою полемику с постоянно почтительными, даже панегирическими обращениями к любви, к истине и чувству справедливости императоров. Полемика его исполнена достоинства и отступает на задний план пред положительными доказательствами, основывающимися на христианском вероучении и нравоучении… Великая заслуга Афинагора и в том, что он поставил своей задачей философски обосновать и представить как требование разума трудно доступное для понимания язычников учение о воскресении» (Сагарда Н. И. Лекции по патрологии, с. 716–717). На наш взгляд, вряд ли стоит умалять значение Афинагора по сравнению со св. Иустином и, особенно, по сравнению с Татианом. Второго он явно превосходит по строгой культуре мышления, а с первым равен по способности представить христианское вероучение как подлинное «любомудрие», не только не уступающее языческим философским школам, но и явно превосходящее их. Глава VI. Св. Феофил Антиохийский. 1. Жизнь и творения св. Феофила. [См.: Гусев Д. В. Св. Феофил Антиохийский. — Казань, 1898. Из иностранных работ наиболее емкой и информативной представляется энциклопедическая статья: Zeegers-Vander Vorst N. Theophile d " Antioche//Dictionnaire de spiritualite. — Paris, 1990. — Fasc. 96–98. — P. 530–542.] О жизни этого отца Церкви мы имеем самые скудные сведения. У Евсевия (Церк. ист. VI, 20) есть краткая заметка о нем: «В Антиохийской церкви шестым после Апостолов был Феофил». |
| 6. Два препятствия в людях к совершенному боговедению по изъяснению св. Феофила, епископа антиохийского В правление импер. Коммода (2 век по Р. X.) жил епископ антиохийский, Феофил, ревностный пастырь церкви. Его книга „О вере“ считается за одно из лучших сочинений древности. Написана она для ученого язычника Автолика, который называл Христову веру неосновательною и фантастическою. На желание Автолика: „покажи мне твоего Бога“, св. Феофил говорит: „покажи мне твоего человека, и я покажу тебе моего Бога. Покажи, что очи души твоей видят и уши сердца твоего слышат. Ибо как телесные глаза у зрячих людей видят предметы этой земной жизни, как уши различают звуки: так точно есть уши сердца и очи души, чтобы видеть Бога. И Бог бывает видим для тех, кои способны видеть Его, у коих открыты очи души. Все имеют глаза, но у иных они покрыты мраком и не видят солнечного света. И хотя слепые не видят, но свет солнечный все-таки существует и светит, а слепые пусть жалуются на самих себя и на свои глаза... Человек, когда в нем есть грех, не может созерцать Бога. Итак, покажи себя самого: не прелюбодей ли ты, не блудник ли, вор, грабитель, похититель и т. под., потому что Бог не открывается для подобных грешников, если наперед не очистят себя от всякой скверны»... Вслед за этим препятствием к боговедению, Феофил указывает другое – в непостижимости Бога: „вид Бога неописуем и неизъясним, ибо не может быть видим плотскими глазами. Его слава бесконечна, величие необъяснимо, высота непостижима, благодеяния неизреченны“... Но из этого не следует, что мы не можем иметь понятия о Боге: „как душа в человеке незрима для людей, а познается чрез движение тела; так и Бога нельзя видеть человеческими очами, но Он созерцается и познается из Его провидений и действий» (Заимств. из „Летописи церк. событий и гражд., поясняющих церковной». Архим. Арсения. 2-е изд. 1880 г., стр. 49 – 50). О священном предании 1. Важность к необходимость Св. Предания в христианской церкви Священное Предание имеет весьма важное значение в христианской церкви. На его важность и великое значение указывает: |
| У истоков этого этапа стоит личность Моисея, о которой св. Феофил говорит следующее: «Служителем (διακονος) Божественного закона был Моисей, служитель Божий (θεραπων του θεο) для всего мира, но в полной мере (παντελς) — для евреев, именуемых также иудеями», которые были «праведным семенем мужей благочестивых — Авраама, Исаака и Иакова» (III, 9). Тем не менее, и «этот народ преступил данный от Бога закон; Бог же, будучи благим и милосердным, и не желая гибели [этого народа], послал к иудеям пророков, которые должны были научать их и напоминать им заповеди закона (τα του νομο), обращая их к покаянию. Пророки также предсказали, что если евреи будут упорствовать в дурных деяниях, то тогда они подчинятся всем царствам земным, что явно и произошло с ними» (III, 11). Примечательно, что о новозаветном этапе Домостроительства св. Феофил почти не упоминает, указывая только на единство учения пророков (τα των προφητν) и Евангелистов (τα των ευαγγελων), поскольку и те и другие были «духоносными» (πνευματοφρους) и «глаголили единым Духом Божиим» (III, 12). В связи с этим не может не возникнуть вопрос: чем объясняется такой «сугубый акцент» на ветхозаветном этапе Домостроительства спасения у св. Феофила? — Думается, что его можно опять объяснить апологетической задачей произведения святителя. В частности, своего друга — язычника он убеждает в том, что христианское учение отнюдь не является новым (ου πρσφατος) и баснословным, но есть более древнее и истинное (αρχαιτερος και αληθστερος), чем учение всех языческих поэтов и писателей (III, 16). К этой мысли апологет возвращается неоднократно и, в частности, говорит: «Наши Священные Писания — более древние и истинные, чем сочинения эллинов и египтян или каких-либо других историографов» (III, 26). Также он замечает: «Евреи, прародители и праотцы наши, от которых мы получили Священные Книги — более древние, чем книги всех ваших писателей» (III, 20). Помимо того, что в эпоху поздней античности «древность» являлась одним из наиболее весомых аргументов в пользу истинности того или иного учения (отсюда и «теория заимствования», упоминаемая выше), следует учитывать и определенную «тягу к Востоку», характерную для многих образованных язычников. |
| Вид Его неописуем и неизъясним. Его слава бесконечна. Его величие необъятно, высота непостижима, Его могущество неизмеримо, мудрость неисследима, благость неподражаема, Его благодеяния неизречены 22 . Нет ни одного имени, которое бы вполне выражало и обозначало Существо Божие. „Назову ли Его светом, пишет св. Феофил, я скажу только об Его творении, назову ли Его Словом, скажу только о Его владычестве, назову ли Его умом, скажу только об Его мудрости, назову ли крепостию, скажу только об Его могуществе, назову ли Промыслом, скажу только об Его благости» 23 и т. д. Человек может постигать Существо Божие только отчасти, – с одной стороны путем внутреннего созерцания, если только он имеет душу чистую, как блестящее зеркало 24 , а с другой – путем наблюдения над видимою природою, над преемственными сменами времен года и воздуха, над благочинным течением звезд, над правильною сменою дней и ночей, месяцев и годов. над разнообразною красотою семян, растений и деревьев, над многоразличными видами животных, над периодическим выпадением росы и дождей, над разнообразным движением небесных тел, над восходом утренней звезды 25 , и т. д. Полное познание Бога будет только тогда, когда человек отложит смертное и облечется в бессмертие; тогда он узрит Бога лицом к Лицу 26 . Но не смотря на ту неизмеримую и недосягаемую высоту, на которую ставит Бога св. Феофил, он не разобщает Его, однако, со всем существующим вне Его божественной жизни, и не кладет между Ним и чувственным миром той непроходимой пропасти, которую кладет Филон. У него нет даже и намека на основную мысль всей филоновской теософии, – на мысль о невозможности непосредственного общения между Существом бесконечным и неограниченным и существами конечными, ограниченными – на ту мысль, необходимым следствием которой, как мы видели, было у Филона учение о вечности, или, по крайней мере, предсуществовании материи, и учение о Логосе и так называемых Божественных силах. Существо бесконечное, по учению св. Феофила, не ограничивается только созерцанием одних своих внутренних совершенств, как у Филона, но непосредственно входит в общение с миром и человечеством. |
|
|
