| Но все такие и подобные им наблюдения не могут говорить о том, что настоящий автор сочинения De sectis есть Феодор Раифский, а не Леонтий Византийский . Уже самый титул, с которым идет из традиции это сочинение, говорить в пользу того, что Леонтий послужил для Феодора источником, этого сочинения, а не наоборот, как мы уже об этом и говорили 70 . Затем в сочинении De sectis есть места, которые дошли до нас в отдельных фрагментах, и эти фрагменты усвояются Леонтию, а не Феодору 71 . Очевидно, что истинный автор как отрывков, так и всего сочинения есть Леонтий, а Феодор есть, только в лучшем случае реставратор Леонтиева подлинника. Теперь возникает вопрос об этой личности Феодора, нужно ли его считать за Феодора Раифского, согласно Юнгласу, или за другого какого-либо автора этого имени? Юнглас настаивает на отожествлении Феодора De sectis с Феодором Раифским в силу общей зависимости сочинений Леонтия от сочинений последнего. Факт этой зависимости он устанавливает, на основании новооткрытого кодекса Phill. 1484, в котором найдено сочинение (фрагмент), принадлежащее но указанию каталогов Льва Алляция, Лаврентианского и Венецианского Феодору Раифскому. В этом сочинении замечается общее сходство мыслей с мыслями, развиваемыми автором De sectis, наблюдается тожественность терминологии, есть даже дословные совпадения в отдельных местах 72 . Из этого сопоставления Юнглас делает такой вывод, что настоящий автор De sectis есть авва и философ Феодор, устно изложивший свое сочинение, а Леонтий Византийский , как ученик Феодора, воспроизвел его и опубликовал в письменном виде. Отсюда другой вывод: Леонтий мог жить только в первой половине VII-ro века, как младший современник, Феодора. Мысль Юнгласа о близком идейном и даже вербальном сходстве сочинения De sectis с сочинениями Феодора Раифского не только нельзя отрицать, но даже можно еще усилить. Уже из имеющегося у нас под руками сочинения: « Προπαρασκεβ τς γυμνασα 73 и т. д., в котором обличаются ереси манихеев, Павла Самосатского, Аполлинария, Феодора Мопсуестийского, Нестория, Евтихия, Юлиана Галикарнасского, Севира, видно, что содержание его близко соприкасается с содержанием сочинения «De sectis», трактующего о тех же самых ересях. |
| При этом Феодор осознает, что многие пророчества по смыслу далеко превосходят рамки ветхозаветных событий, к которым он их относит. Такое несоответствие экзегет объясняет риторическими особенностями пророческой речи и считает подобные места гиперболами, которые нельзя понимать буквально. Он пишет: «Итак, Писание о многих событиях, которые происходили невероятным образом с народом или с некоторыми избранными людьми, говорит весьма преувеличенно (περβολικτερον) в словах, которые не имеют истины в очевидном смысле…. Все события, случившиеся с ними, были незначительны и совершались как бы в тени, и сказано весьма преувеличенно (περβολικς) о том, что происходило на самом деле» . Поэтому для пророчества всегда необходимо искать референт в пределах ветхозаветной истории, несмотря на то, что его буквальный смысл значительно превосходит события, указанные толкователем. Однако Феодор отмечает: «То же самое оказывается истинным тогда, когда бывает отнесено к Самому Господу Христу, Который во всем пресекает тень Закона, вводя свою истину, и с достаточным основанием показывает истину этих слов…. Как некогда это было сказано через пророка гиперболически или метафорически, так сейчас явление событий (πραγμτων)…. Тогда это было сказано по некоей причине метафорически, а теперь получило истинное исполнение в этих событиях, поскольку нужно больше верить тому, что происходит сейчас, чем удивляться тому, что происходило тогда» . Итак, некоторые гиперболы пророческой речи настолько превосходят реальность, о которой говорит пророк, что во всей полноте могут быть, по мнению Феодора, «справедливо (δικαως)» отнесены ко Христу . Феодор утверждает, что метафорическое преувеличение в речи пророка «теперь (т.е. во Христе) получает истинное исполнение». Однако также очевидно, что, с точки зрения Феодора, пророк не имел в виду Христа и говорил только о событиях еврейской истории . Кроме того, как было отмечено, предсказания пророков исполняются в истории только один раз . И в нашем случае исполнение отнесено к возвращению из плена и последующим событиям. Поэтому пророчество все же не имеет мессианского содержания. |
| Только в разгар несторианских споров возник вопрос о православии Диодора; впрочем, он никогда не был осуждаем на православных соборах, — его анафематствовали только монофизиты… Судить о богословии Диодора приходится по отрывкам. От его громадного литературного наследия до нас дошли только скудные остатки (в частности, из его книг «против синусиастов»). И, однако, с уверенностью можно сказать, что в своей борьбе с «синусиастами» Диодор заходил слишком далеко. Он не только подчеркивал «совершенство» (т. е. полноту) человечества во Христе, — он резко различал и обособлял во Христе Сына Божия и Сына Давидова, в котором Сын Божий обитал, как в храме… Поэтому он считал невозможным говорить о «двух рождениях» Слова. «Бог-Слово не претерпел двух рождений, одно прежде веков, а другое напоследок, но от Отца Он родился по естеству, а Того, кто рожден от Марии, Он уготовал Себе в храм…» Бог-Слово не рождался от Марии, — от Марии родился только человек, подобный нам. И человек, рожденный от Марии, по благодати стал Сыном… «Совершенный прежде веков Сын воспринял совершенного от Давида, — Сын Божий Сына Давидова…» «Для плоти, которая от нас, достаточно усыновления, славы и бессмертия по благодати, потому что она стала храмом Бога-Слова…» Диодор отрицает, будто вводит «Сынов», — Сын Божий один, а воспринятая им плоть «или человек» есть Его храм и обитель… Здесь важны не столько отдельные слова и речения, — характерен самый стиль и внутренняя тенденция мысли. И в изображении Диодора лик Иисуса Христа несомненно двоился, — он признавал если не «двух сынов», то во всяком случае двух субъектов… Из предпосылок Диодора естественно было сделать дальнейшие выводы. Их и сделал Феодор Мопсуестийский со свойственной ему рассудочной прямотой. Феодор видит во Христе прежде всего «совершенного человека», рожденного от Марии; и о Нем мы знаем, что Он соединен с Богом. Как можно мыслить это соединение? Феодор определяет его обычно, как вселение Слова (νоκησις), как связь (συνφεια) или соотношение (σχσις). |
| «Это место блаженный апостол приводит в послании к евреям (Евр. 10, 4—7). Некоторые, не зная их обычая, согласно которому блаженный апостол воспользовался свидетельством, думают, что в псалме говорится о Господе. Какая большая опасность истолковывать это как сказанное от лица Господа и не увидеть затруднения. Ибо кто скажет, что от лица Господа говорится: Ты вывел меня из страшного рва и из тинистого болота, и вложил в уста мои новую песнь, гимн Богу нашему, которая возвещает и говорит, и увеличилась сверх меры (Пс. 39, 3—4)?» В данном случае Феодор указывает, что Псалом 39 не может относиться ко Христу, поскольку смысл 3 и 4 стихов не соответствует лицу Господа. При этом остается неясным выражение апостола: Посему [Христос], входя в мир, говорит… (Евр. 10, 5). Апостол Павел, утверждает экзегет, цитирует отрывок из Псалма, потому что он представляет собой замечательную иллюстрацию, которая по сходству довольно ясно изображает дело спасения человеческого рода через Воплощение и крестную смерть. Не зная об этой еврейской традиции, многие христианские толкователи ошибочно присваивают огромному количеству пророчеств несвойственный им мессианский смысл, не обращая внимания на то, что их изъяснения разрушают логическую последовательность речи и гармонию текста. «Этот обычай многим неизвестен, что является причиной большой ошибки. Очевидно, многие, не зная обиходного языка Писаний, верят всему, что вставлено в Новый Завет и некогда было сказано пророками, и поэтому предлагают в своих толкованиях не истину, а басни» . Так, Феодор Мопсуестийский признает толкования большинства христианских экзегетовложными и считает, что свидетельство Нового Завета «не соответствует действительности» . К таким выводам, как мы выяснили, Феодор приходит потому, что, с одной стороны, видимые противоречия между контекстом пророчества и его мессианским смыслом ему кажутся неразрешимыми. С другой стороны, он считает непреложной аксиомой, что все пророки, кроме Давида, не имели никакого представления о Христе Спасителе и Триипостасном Боге. Их миссия заключалось в том, чтобы напомнить современником касающиеся их судьбы пророчества Давида. |
| Иоанн Златоуст , Феодор Мопсуестийский и др. 274 Далее, она была школой преимущественно, или даже специально, экзегетической: начиная с Лукиана, «τς ερς Γραφς ες ρον ριβωτος» 275 , все её учителя и ученики (как Диодор, св. Иоанн Златоуст , Феодор, Полихроний) были, главным образом или даже исключительно, экзегетами или исследователями текста св. Писания 276 . Наконец, в Антиохии, как известно, процветал тот же, как и в Эдессе, историко-грамматический метод толкования св. Писания 277 . Но существенное отличие Антиохийской школы от Эдесской, являвшееся естественным результатом эллинизации, заключалось в том, что она, исключая эллинскую науку из программы богословской школы, в то же время не отказывалась от этой науки совершенно, а предоставляла своим ученикам предварительную подготовку в светской школе 278 . Такая система вытекала, очевидно, из особой оценки эллинской науки: подобно восточным, антиохийцы не разделяли стремления Александрийской школы построить систему цельного знания из религиозных и научно-философских элементов; но они считали нужным учиться в эллинской школе совершеннейшим формам мышления и речи для своих экзегетических целей. Отсюда – преимущественный интерес антиохийцев к риторике и диалектике, который имел, впрочем, свое основание и не в самостоятельном, производном характере сирийско-эллинской образованности: известно, что и языческая Антиохия интересовалась больше формой, чем содержанием, больше риторикой, чем метафизикой 279 . Результат такого отношения к эллинской науке был тот, что в Антиохийской школе экзегетика получила более научную постановку, чуждую того одностороннего традиционизма, которым отличалась школа Низибийская. III. Латинская богословская школа во многих отношениях занимала среднее положение между греческим и восточным типом, но имела и свои особенные черты. Расовое родство с греками и энергичное влияние с их стороны, начавшееся задолго до Р.Х., заставили латинян подчиниться эллинской культуре. Но известная всем особенность их национального характера, заключавшаяся в преобладании практических интересов и дарований, сближала их, скорее, с семитами, чем с греками, а несамостоятельный, производный характер латинской культуры, всегда и всюду сказывающийся преобладанием формы над содержанием, отчасти напоминал смешанную сирийско-эллинскую культуру Антиохии. |
| P. 199; Vol. 6. P. 94; Vol. 7. P. 76). Подробное истолкование текста Книги прор. Наума появляется в кон. IV в., когда были составлены полные комментарии в рамках толкований на собрание книг 12 Малых пророков. Самый ранний полный греч. комментарий принадлежит Феодору, еп. Мопсуестийскому ( Theod. Mops. Commentarius in Nahum// Idem. Commentarius in XII prophetas/Ed. H. N. Sprenger. Wiesbaden, 1977. S. 235-259; CPG, N 3834), он был написал не позднее 381 г. ( Idem. Comment. on the XII Prophets/Ed. R. Ch. Hill. Wash., 2004. P. 28). Комментарий Феодора содержит пространное введение, включающее подробный обзор событий Свящ. истории, к-рый служит историческим фоном к пророчествам Книги. Феодор упоминает о покаянии ниневитян после проповеди прор. Ионы и последующем отвержении ими Божественной милости и возврату к беззакониям, приведшим к захвату Северного царства и пленению 10 колен Израилевых. Подобная перемена в поведении ниневитян имеет символические параллели в библейской истории, прежде всего в рассказах о взаимоотношении египтян с евр. народом (от времени правления патриарха Иосифа до начала исхода израильтян из Египта). Феодор также обращает внимание на двойственный характер учения о действии Промысла Божия в истории, представленного в пророчествах Н. С одной стороны, ниневитяне становятся орудиями Божественного гнева для справедливого наказания сынов Израилевых за их безбожие и греховность. С др. стороны, Господь делает самих ассирийцев объектом Своего наказания за жестокие надругательства над израильтянами, совершенные под воздействием их врожденной порочности ( Theod. Mops. In Nahum. Praef.). За исключением введения, весь текст Комментария представляет собой буквально-нравственный, нередко назидательный парафраз пророчеств Н., полностью лишенный символической интерпретации. Прор. Наум. Роспись кафоликона мон-ря Дионисиат на Афоне. 1547 г. Мастер Дзодзис Фукас Прор. Наум. Роспись кафоликона мон-ря Дионисиат на Афоне. 1547 г. Мастер Дзодзис Фукас Комментарий Феодора оказал существенное влияние на истолкование Феодорита Кирского ( Theodoret. |
| Исследователи экзегетических трудов Феодора Мопсуестийского согласно придерживаются мнения, что Толкователь ( ), как именует Феодора несторианская традиция, рассматривает все божественное Писание в систематической перспективе, раскрывающей Божий замысел спасения. По мнению Феодора, углубившись в буквальное, рационалистическое толкование отдельных пассажей Писания, можно обрести множество сведений и доказательств относительно этого Божественного домостроительства. Боговдохновенный автор вложил в библейское описание событий, личностей и преданий ряд прообразов ( τποι ), благодаря чему образ и первообраз, преломляясь друг в друге, поясняют Божий замысел о человечестве, или, иначе говоря, различные элементы Божественного домостроительства взаимно поясняют друг друга в рамках собрания Священных Писаний . Феодор противопоставляет типологию аллегории, опираясь, как он указывает, на Ап. Павла. Критерием этого различения он считает то, что типологические отношения могут иметь место только между историческими фигурами – например, между Саррой и Агарью, между Адамом и Христом, раскрываясь именно в Писании . Бог явил священному писателю эти типологические отношения, чтобы тот выразил их в тексте . Такая типология, разъясняющая отдельные аспекты истории спасения, особенно глубоко раскрыта в отношениях между Адамом и Христом (см. Рим 5:14). Феодор Мопсуестийский настаивает, что как Адам – первый рожденный для смертного существования, а Ева – плоть от плоти его, разделяет его смертное бытие, так и Христос – перворожденный для бессмертия, а все, кто становятся членами Его Тела (по словам Ап. Павла), приобщаются к данной Ему благодати. Как Адам, так и Христос описаны в книгах Библии, они действительно существовали в истории; но первый из них – лишь образ, обретающий свое совершенное исполнение во Втором. Итак, первообразом в этой схеме оказывается не Адам, а Христос. Типологическая экзегеза Феодора основывается на разделении человеческой истории на две эпохи или состояния ( καταστσεις ) – изменчивое состояние смертных и неизменное состояние воскресших . |
| Едва ли можно назвать своего рода «несторианином до Нестория» и Феодора Мопсуестийского, христологическая формула к-рого, однако, отличается от формулы Диодора Тарсийского («две природы - единое поклонение»). При этом богословская мысль Феодора развивалась в перспективе, к-рая во мн. отношениях предвосхищала христологию Нестория. Феодор подчеркивал факт единства божественной и человеческой природ, а не их различия, объединяя две индивидуализированные природы в единое Лицо Сына - т. н. Лицо единения (πρσωπον τς νσεως), на к-рое переносятся свойства обеих природ. И хотя взаимного общения свойств Логоса и человека Иисуса не происходит, существует, по выражению совр. исследователей, только один Субъект всех христологических предикатов, пусть и отличный от Бога Слова (подробнее см.: Sullivan. 1956. P. 259-284; Behr. 2011. P. 30-31). К тому же Феодор утверждал, что природа является совершенной (τλεια) только в том случае, если она обладает своей ипостасью, поэтому исповедание двух природ Христа неизбежно требует признания двух ипостасей. Эта мысль не содержит ничего специфически несторианского, поскольку она признавалась как восточносирийскими, пронесториански настроенными авторами, писавшими о том, что во Христе две природы и две ипостаси, так и сторонниками александрийского богословия, которые исповедовали одну сложную природу и, следов., одну ипостась после Воплощения. Последние, в их числе и Севир Антиохийский, допускали возможность умозрительно (греч. κατ τν θεωραν; сир. ), «лишь в тонком умозрении» (греч. τ λεπτ θεωρ μν; сир. ) или «в примышлении» (греч. κατ πνοιαν; сир. ) говорить о двух природах и двух ипостасях, из которых составился единый Христос (см., напр.: Sever. Antioch. Contr. gramm. III 22//CSCO. Vol. 101. P. 184-188; рус. пер.: Заболотный. 2016. С. 336-337). Это в целом соответствует словам Феодора, согласно к-рым, когда мы различаем (διακρνωμεν) божество и человечество, мы исповедуем две совершенные природы и две ипостаси. Эти рассуждения содержатся во фрагменте соч. «О Воплощении» (CPG, N 3856), сохранившемся как в греч. оригинале, к-рый цитирует Леонтий Византийский , так и в сирийском переводе сочинения Феодора, дошедшем в восточносир. рукописи Brit. Lib. Add. 14669 (изд.: Behr. 2011. P. 290 (греч. текст), 468-470 (сир. текст)). |
| Под конец своего десятилетнего пребывания в сане пресвитера Феодора покидает Антиохию и переселяется в Тарс . В конце 392 или в начале 393 года хиротонисан во епископа Мопсуестийского , в Киликии . В сане епископа он по-прежнему продолжал бороться с разного рода ересями, особенно с арианской , как через устное, так и письменное слово. Такой своей деятельностью в своей и соседних епархиях он скоро снискал расположение императора Феодосия Старшего . Последующие известия о Феодоре представляют нам его в числе лиц, сочувствовавших Иоанну Златоусту в постигших его несчастиях и всячески старавшихся помочь ему. Во все время своего епископского служения Феодор не покидал своих ученых литературных занятий. Большая часть его экзегетических трудов была им написана именно за это время. Точно также он написал еще много других сочинений, с характером полемическим и практическим. Уже в глубокой старости он, по словам церковного историка Исихия, писал свои " Тайные речи " , в которых рассуждал о воплощении Господа. Последним его трудом был трактат " О законоположении " . Скончался в 428 году, после 36-ти летнего пребывания на епископской кафедре. Обладал умом чрезвычайно живым и восприимчивым. Он быстро усваивал себе познание всякого предмета и не любил долго останавливаться над трудностями, разрешая их так, так подсказывал ему его природный здравый смысл. Он не был глубокими мыслителем. При объяснении Св. Писания он не вдается ни в какие тонкости, но постоянно исследует прямой смысл Писания, выводя его из логической и грамматической связи текста и из исторических данных. В разрешении разного рода вопросов он почти совершенно не придает никакого значения мнениям других лиц, а к мнениям противников всегда относится с крайней пренебрежительностью и резкими порицаниями. Он обладал обширным запасом знаний и заслужил за это прозвание " πολιστωρ " . Был замечательно красноречивым оратором. Об этом единогласно свидетельствуют и его друзья, и его противники. По своему темпераменту он был человек очень горячий и способный сильно увлекаться. |
| «Псалом сей предвозвещает вместе и тень ( σκιν) и истину ( λθειαν), потому что Бог всяческих в том, что было с Израилем, предъизобразил спасение всех человеков. Израильтян Он освободил от рабства египетского, и от рабства вавилонского, а весь человеческий род от преобладавшего дьявольского мучительства и от тления. Посему псалом предрекает и возвращение иудеев из Вавилона, и спасение целой вселенной» . Толкователь указывает, что в подобных случаях двоякое понимание пророчества естественно и укоренено и в тексте Писания, и в истории самим Богом . Бог открывает будущее спасение двояким образом. С одной стороны, события мессианского времени предсказали пророки, а с другой, по божественному замыслу их предъизобразили некоторые факты истории Израиля. Поскольку и пророчества и события говорят об одном и том же, то в некоторых случаях неизбежно возникает между ними непринужденная связь, в чем выражается органичное единство всего ветхозаветного откровения. Поэтому пророческая речь, говоря о реальностях мессианского времени, так же может указывать и на соответствующие образы в Ветхом Завете. События ветхозаветной истории объективно отражают часть пророческого смысла, почему можно говорить о их непринужденной связи с соответствующим предсказанием. Такая связь имеет большое значение для выявления истинного референта речи пророка. При внимательном чтении становится ясно, что пророчество лишь отчасти исполнилось в фактах ветхозаветной истории, и поэтому необходимо искать его совершенное исполнение в будущем . В таком случае события ветхозаветной истории, являясь образом ( τπος), наброском ( σκιογραφα) или тенью ( σκι) истины ( λθεια), сами собой указывают на истинное исполнение пророчества. Заключение Разница в подходе к пониманию пророчеств у Феодора и блаженного Феодорита очевидна. Феодор основывает свое толкование, как на аксиоме, на положении, что в ветхозаветном откровении все было подчинено задачам промысла Божия о древних евреях. Поэтому пророки свидетельствуют только о том, что ожидает их современников и ближайших потомков. По этой причине Феодор вынужден устанавливать связь пророческой речи с Новым Заветом посредством типологии. Блаженный Феодорит, в свою очередь, опираясь на свидетельство новозаветного откровения ,утверждает, что пророки заранее предсказали пришествие и спасительный подвиг Христа. Однако на основании внутренней связи ветхозаветного откровения в некоторых случаях он отмечает в истории Израиля события, которые в некоторой степени, ограниченно отражают смысл предсказания и тем самым указывают, что полностью оно исполнится в будущем. При этом исторические факты, будучи схожи с реалиями новозаветного времени, как образы в согласии с пророческим текстом предвозвещают Христа. Это позволяет блаженному Феодориту сделать мессианский смысл более очевидным, а свое толкование объективным и обоснованным. |
|
|
