| Матюхин молча опустил голову, а Демьян Лукич продолжал. – Взять хотя бы глаза. Какая удивительная штука, а в утробе матери вырабатывается без всякой борьбы или привычки, без приспособлений. Это настоящее чудо! Все равно, что научиться плавать без воды, дышать без воздуха или думать без мозга. Право же чудо! В зале снова послышались одобряющие голоса: – Ну и мудрый мужик! – Ай да Лукич! Ай да молодец! Совсем замотал этих ученых! А Демьян Лукич все выпытывал у Матюхина: – Скажи: глаза разумно устроены? Матюхину показалось, что Демьян Лукич издевается над ним. – Ну, конечно, – ответил он с раздражением. – Кто этого не знает! Разумное устройство глаз поражает всех исследователей. – А для чего они так устроены? Вопрос показался Матюхину насмешкой. Он даже не выдержал обычного вежливого тона. – Да что вы глупости спрашиваете, говорите дело! – А сам подумал, не расставляет ли дед еще какие-нибудь сети? Но все же ответил: – Всякий знает, даже ребенок, что глаза созданы, чтобы смотреть. – Правильно, – сказал Демьян Лукич одобряюще, словно учитель похвалил ученика за удачный ответ. – Тогда скажи: Тот, Кто создавал глаза, знал, для чего они нужны? – Надо полагать, знал… Но… – Матюхин спохватился, да было уже поздно. – Правильно! – опять одобрил его Демьян Лукич. – Но этот создатель глаз – разумное существо или глупое, зрячее или слепое, сознательное или бессознательное? 10. Разумное Существо – Творец Да, Матюхин действительно попал в сети, выбраться из которых было трудно. После того, как он, хотя и помимо своего желания, сказал, что Существо, создавшее глаза, знало, для чего их создает, назвать это Существо бессознательной природой было немыслимо. Тот, кто знает, что он делает и для чего делает, конечно, имеет разум. Стало быть, это Существо разумное и сознательное. Тем более нельзя его признать слепым, если оно создало зрячий глаз. Вопрос Демьяна Лукича был так ясен, так убедительно обоснован, что на него можно было ответить только откровенным признанием: Существо, создавшее глаза, – Разумное, Сознательное, Всевидящее. И Матюхин вынужден был дать именно такой ответ: |
| Отец Георгий из села Горянина – человек благочестивый. Его храм возвышается над селом и отражается в пруду. Бывало, напечет батюшка сам просфор, поставит супругу петь на клиросе – и служит себе, молится. Господь ему внемлет: дома – Божий дар – шестеро детишек. С маленькими раньше было тяжело, а сейчас кто замужем, кто учится, кто в армии… Сейчас дома один Давид, которому уже шесть лет. Вот и в то утро отец Георгий, по обыкновению, служил. Давид хозяйничал дома – запалил у крыльца керогаз и варил поросячью тюрю в ведерном чугуне. Помощник. Он уже погасил фитиль и бросил чугунок остывать, когда услыхал за забором красноречивые проклятия. Немолодой рыболов-любитель, похожий на городского, посреди улицы пинал свой мотоцикл и плевал на него: – Вот делают! Главное, почти новый, а сам глохнет и глохнет! Рыбак выругался, плюнул и, почесав затылок, полез в инструментальный ящик. Давид немного постоял у калитки, посмотрел, как горожанин извлекает оттуда интересные звонкие ключи, замасленные тряпки и отвёртки. Но потом рыбак зачем-то уткнулся в «Инструкцию по эксплуатации», мальчику стало скучно, и он пошел кормить своих любимых поросят. Ему нравилось смотреть, как те, учуяв харчи, визжат и толкаются, а потом суются в корыто, накрываются ушами и чавкают. Потом Давид отправился в дом ставить чайник и с крыльца увидал, что к мотоциклисту вышел их сосед дед Лукич. Мальчуган наспех глотал горячий чай – очень уж хотелось посмотреть, чем кончится история с мотоциклом . Техника ему нравилась. Когда Давид управился и вышел за калитку, Лукич уже выкрутил свечи и ласково матерился на них: – Главное, ёлки, искра есть. Свечки-то как новые. – Конечно, как новые, я этот «Ижак» в 1989-м брал. – Вот, ёлки. Давид подкрался к ним сзади и затаив дыхание наблюдал, как Лукич разбирает «новый» мотоцикл по болтикам. – И бобина, ёлки, хорошая, и провода как новые... – Ну да, как новые. – Вот, ёлки. Лукич меланхолично смотрел на фыркающий двигатель и чесал затылок Потом Лукич ввернул свечи и заставил рыбака жать на стартер. И рыбак принялся жать. Он скакал козлом возле своей техники, упрямо скакал. На лбу проступил пот, нога вот-вот отнимется, появилась одышка, но он не сдавался и прыгал. Лукич меланхолично смотрел на фыркающий двигатель и чесал затылок. Счастья в жизни не было. |
| – Слава Богу, серьезных проблем в дороге до сего дня не было. Ребята мои живы-здоровы! – сказав это, Федор Лукич медленно и как-то истово перекрестился. – Но Афон у нас в программе не значился, – продолжал он свой рассказ, – мы не планировали сюда плыть. Верите мне или нет, уже в пути я так захотел сюда попасть, что аж и передать Вам не могу… В походе менять маршрут следования не принято. Одним словом, уговорил я своих ребят. Мы тогда находились в Афинах и взяли курс к Святой Афонской Горе. Подплыли к русскому монастырю. Его с моря сразу отличишь от греческих, и развернули российский флаг. – Оказалось, что на Афон нужна специальная виза, а мы этого не знали. Монахи нас увидели, подплыли на лодке, и все растолковали. Хорошо, что береговая полиция нас не застукала, – сказал Федор Лукич, весело прищуриваясь и продолжал: – Мы вернулись в Уранополис. Ребят я устроил в гостиницу, а мне сделали на денек то самое необходимое разрешение. И вот я на Афоне. Ребятам обещал все рассказать и помолиться за них. С детской радостью, а порой и с нескрываемым удивлением я слушал рассказ Федора Лукича. «Да, монах был прав. Сама Царица Небесная направила стопы этого человека в Свой Сад», – думал я. – А куда бы мне сегодня успеть сходить? – прервал поток моих размышлений Федор Лукич. – В «Иверон», к Иверской, – как-то сердцем, не раздумывая, ответил я. – Очень хорошо. А дорогу покажете? – Конечно, покажу. Время до службы оставалось. Мой сосед прилег отдохнуть, но беседа наша продолжилась. Говорили о работе, о семье. А потом, Федор Лукич, тяжело вздохнув, поведал о пьянстве сына, о больном брате инвалиде детства, о супруге, которую «доедает» диабет. Я больше слушал. Меня поразили не скорби, которые даются по силам каждому человеку, а то, как он к ним относился. А отношение было христианское: со смирением, с благодарностью Господу за все, с покорностью промыслу Божиему. Мы помолчали. Федор Лукич, казалось, задремал. Но, немного погодя, он, вдруг, по-молодецки вскочил с постели и говорит: – Мне надо за всех помолиться. Я ведь здесь только на денек… |
| — Зачем она это делает? — спросил Нинич. — Боится, что он лежит в постели с какой-нибудь служанкой. Думает, он станет раскаиваться, если получит от нее телеграмму в самый интересный момент. Приемщик захихикал. — И конечно, самое смешное — он и не глядит на служанок. У него наклонности совсем другие, надо бы ей знать. — Ваши ставки, господа, — сказал Лукич; он внимательно следил за ними, когда они клали медные монеты на две из трех кучек. Потом стал сдавать все кучки по очереди. В третьей, на которую не положили денег, оказался бубновый валет. Лукич перестал сдавать карты и положил монеты к себе в карман. — Выигрывает банк, — объявил он и передал карты Ниничу. Это была совсем простая игра. Приемщик загасил окурок и, пока Нинич тасовал карты, закурил другую сигарету. — С поезда есть какие-нибудь новости? — В Белграде все тихо, — сказал Лукич. — А телефон работает? — Вот тут дело плохо. — Телеграф замолк, и Лукич вздохнул с облегчением. — Ну хоть это прекратилось. Солдат вдруг перестал тасовать карты и неуверенно произнес: — Хорошо, что меня не было в Белграде. — Борьба, паренек, — весело сказал приемщик. — Ну, конечно, но ведь это был наш народ, правда? — робко возразил Нинич. — Другое дело, если бы болгары. — Или ты убьешь, или тебя убьют, — сказал приемщик. — ну что же ты, сдавай, паренек. Нинич начал сдавать; он несколько раз сбивался со счета, очевидно задумался. — А потом, чего они хотели? Чего добивались? — Они же красные, — вмешался Лукич. — Бедняки. Ваши ставки, господа, — машинально добавил он. Лукич положил все выигранные им медяки на ту же кучку, что и приемщик; он переглянулся с ним и подмигнул ему — тот увеличил ставку. Нинич был слишком поглощен медленно текущими неуклюжими мыслями и не заметил, что во время сдачи было видно, в какую кучку попал валет. Приемщик не мог удержать смешок. — В общем-то, я тоже бедняк, — сказал Нинич. — Мы сделали ставку, — нетерпеливо прервал его Лукич, и Нинич стал сдавать. Глаза у него широко раскрылись, когда он увидел, что оба они выиграли; на миг лицо его выразило неясное подозрение, он отсчитал монеты и встал. |
| — Значит, и пчелиный учитель, и конструктор птицы — природа, так я тебя понял? — переспросил Демьян Лукич. — А кто же еще? Природа, никто иной, — сказал Матюхин. — Она есть великий учитель и конструктор. Она производит, она делает отбор, она создала птицу. Все она делает. — Смотри-ка, — снова удивился Демьян Лукич. — Тогда ответь мне: что такое природа? — Природа — это все, что нас окружает, — принялся объяснять Матюхин. — Все, что мы видим, и все, что существует. Небо и звезды, моря и земля, и растения, и весь животный мир — все это природа. — Стало быть, — начал вслед за Матюхиным рассуждать Демьян Лукич, — природа состоит из одушевленных существ и неодушевленной материи, так ведь? Теперь давай возьмем одушевленных — человека, животных, птиц — и мысленно уберем их из природы и спросим: «Земля, воздух, вода и прочее будет одушевленно, если все живое убрать?» Нам скажут: «Нет, это неодушевленная материя». А имеет она разум? — Нет, неодушевленная материя не мыслит. — Значит, есть природа одушевленная и неодушевленная, мыслящая и немыслящая, — заключил Демьян Лукич. — Мы отделили одушевленную природу от неодушевленной и теперь поразмыслим: кто же из нее создал птицу? Человек? Нет. Животные? Нет. Сама себя птица создать не может… Или земля создала? Или вода, воздух? Или они все вместе сели за стол и общими силами все продумали? Опять же нет! А почему? Да потому, что если уж разумный человек не может создать живое существо, то что говорить о неодушевленной природе! Неодушевленная природа никогда не создаст одушевленное существо, как яблоня не уродит вместо яблока морского ежа. Из мертвой материи, не имеющей разума, может ли сам собой получиться разумно устроенный мир и разумный человек? Или по-другому сказать: мертвая женщина, имеющая во чреве плод, может родить живого ребенка? Как ты думаешь? — Нет, конечно. — Вот и разъясни, — попросил Демьян Лукич, — кто же из природы, одушевленной или неодушевленной, создал птицу и научил пчелку такой великой мудрости? Известно ведь, что сто дураков одного не сумеют сделать умным, а умный один может сто дураков уму-разуму научить. Какое же такое существо создало птицу и научило пчелок уму-разуму? |
| Удивительно мудро поступил иеромонах, к которому обратился с просьбой о молитве за ближних Федор Лукич. Он взял все его записочки, а потом завел его в храм, подвел к аналою и говорит: – До службы еще есть время. Стойте и молитесь за Ваших родных и знакомых. Место сие святое… Наутро после Литургии и трапезы, Федор Лукич нес на пристань два огромных пакета с провизией. Чего там только не было! Сухари, овощи, оливки, какие-то сладости ребятам. – Обратно поплывем с монастырскими гостинцами, – тяжело дыша, но как обычно весело, ответил Федор Лукич. – Давайте подсоблю, – ринулся, было, я к нему. – Нет-нет. Я привычный. – А у «Иверской» я побывал, – сказав это, он поставил на землю свои пакеты, – всю жизнь буду помнить эти минуты и Божию Матерь благодарить! – Ну, с Богом! Ангела-хранителя вам в путь! – сказал я на прощанье и почувствовал, что как-то прикипел душой к этому человеку. – С Богом! – ответил Федор Лукич. Мы обнялись и трижды расцеловались по-христиански. А я еще какое-то время смотрел в след уходящей коренастой фигуре моего соседа… Дмитрий Александрович Авдеев, врач, публицист, член Союза писателей России Заметили ошибку? Выделите фрагмент и нажмите " Ctrl+Enter " . target="" > Поделиться РНЛ работает благодаря вашим пожертвованиям. Комментарии Закрыть Закрыть Сообщение для редакции Закрыть Закрыть Организации, запрещенные на территории РФ: «Исламское государство» («ИГИЛ»); Джебхат ан-Нусра (Фронт победы); «Аль-Каида» («База»); «Братья-мусульмане» («Аль-Ихван аль-Муслимун»); «Движение Талибан»; «Священная война» («Аль-Джихад» или «Египетский исламский джихад»); «Исламская группа» («Аль-Гамаа аль-Исламия»); «Асбат аль-Ансар»; «Партия исламского освобождения» («Хизбут-Тахрир аль-Ислами»); «Имарат Кавказ» («Кавказский Эмират»); «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана»; «Исламская партия Туркестана» (бывшее «Исламское движение Узбекистана»); «Меджлис крымско-татарского народа»; Международное религиозное объединение «ТаблигиДжамаат»; «Украинская повстанческая армия» (УПА); «Украинская национальная ассамблея – Украинская народная самооборона» (УНА - УНСО); «Тризуб им. Степана Бандеры»; Украинская организация «Братство»; Украинская организация «Правый сектор»; Международное религиозное объединение «АУМ Синрике»; Свидетели Иеговы; «АУМСинрике» (AumShinrikyo, AUM, Aleph); «Национал-большевистская партия»; Движение «Славянский союз»; Движения «Русское национальное единство»; «Движение против нелегальной иммиграции»; Комитет «Нация и Свобода»; Международное общественное движение «Арестантское уголовное единство»; Движение «Колумбайн»; Батальон «Азов»; Meta |
| В зале снова раздались одобряющие голоса. — Ну и мудрый старик! — Ай да Лукич, ай да молодец! Совсем замотал этих агитаторов! А Демьян Лукич все выпытывал у Матюхина: — Скажи, глаза разумно устроены? Матюхину показалось, что Демьян Лукич издевается над ним. — Ну, конечно, — с раздражением ответил он. — Кто этого не знает! Разумное устройство глаза поражает всех ученых. — А для чего они так устроены? Этот вопрос тоже показался Матюхину насмешкой. Он даже не выдержал своего обычного вежливого тона. — Да что вы глупости спрашиваете? Говорите дело! — А сам подумал: не расставляет ли этот дед еще каких-нибудь сетей? Но все же ответил: — Всякий знает, даже ребенок, что глаза созданы, чтобы смотреть. — Правильно, — сказал Демьян Лукич одобряюще, словно учитель похвалил ученика за удачный ответ. — Тогда скажи вот что: Тот, Кто создал глаза, знал, для чего они нужны? — Надо полагать, знал. Но… — спохватился Матюхин, да было уже поздно. — Правильно! — опять одобрил его Демьян Лукич. — Но этот Создатель глаз — разумное Существо, зрячее или слепое? Разумное существо — Творец Да, Матюхин действительно попал в сети, выбраться из которых было очень трудно. После того, как он, хотя и помимо своего желания, сказал, что Существо, создавшее глаза, знало, для чего их создает, назвать это Существо слепой природой было немыслимо. Тот, кто знает, что он делает и для чего делает, конечно, имеет разум. Стало быть, это Существо разумное и сознательное. Вопрос Демьяна Лукича был так ясен, так убедительно обоснован, что ответить на него можно было только откровенным признанием, что Существо, создавшее глаза, — разумное, сознательное, всевидящее. И Матюхин вынужден был дать именно такой ответ. — Да, — сказал он, — глаза созданы разумной, сознательной силой. — А человек может создать глаз? Живой, зрячий? — Наука пока не дошла до этого, но когда-нибудь наверняка будет создавать. Ведь глаз — это своего рода фотографический аппарат, он так же отпечатывает в себе окружающий мир. — Так кто же разумнее: наука, которая до сих пор не только не может создать глаз, но и в готовом не очень-то разбирается, или то Существо, Которое этот удивительный аппарат создало? Тот, Кто все видит, дает зрение. Тот, Кто все слышит, дает слух… Колебания Матюхина |
| Йозеф опять радостно засмеялся, чувствуя, как револьвер слегка трется о ссадину на внутренней стороне ноги. «Я выпустил бы ему кишки». ЧАСТЬ IV. СУБОТИЦА I Лампочка телеграфного аппарата в конторе начальника станции Суботица замерцала; точки и тире рассыпались по пустой комнате. Лукич, чиновник, сидевший в углу багажного отделения, слышал их через открытую дверь и проклинал эти докучные звуки. Но встать не потрудился. — В такой час не может быть ничего важного, — пояснил он приемщику багажа и Ниничу, молодому солдату в серой форме. Лукич тасовал колоду карт как раз в тот момент, когда часы пробили семь. За окном солнце нерешительно освещало грязный полурастаявший снег, поблескивали мокрые рельсы. Нинич потягивал из рюмки ракию; от крепкой сливовой водки на глаза его навернулись слезы; он был еще совсем молодой. Лукич продолжал тасовать карты. — А что это передают, как ты думаешь? — спросил приемщик багажа. Лукич покачал темноволосой взъерошенной головой: — Определенно сказать, конечно, нельзя. И удивляться тут нечему. Так ей и надо. Приемщик захихикал. Нинич поднял темные глаза, не выражавшие ничего, кроме простодушия, и спросил: — А кто она? Ему показалось, что телеграфный аппарат заговорил властным женским голосом. — Эх вы, солдаты, — сказал приемщик багажа. — Не знаете и половины того, что творится вокруг вас. — Это верно, — сказал Нинич. — Мы часами стоим с примкнутыми штыками. Уж не война ли опять начинается, а? Мы беспрестанно шагаем от казармы до станции. Нам некогда замечать, что делается вокруг. «Точка, точка, точка, тире», — продолжал отстукивать телеграф. Лукич разделил колоду на три равные кучки; иногда карты склеивались, и тогда он слюнил пальцы, разъединяя их. Потом положил перед собой все три кучки в ряд. — Это, наверное, жена начальника станции, — объяснил он. — Когда она уезжает на неделю, то посылает ему телеграммы каждый день в самое неподходящее время. Поздно вечером или рано утром. Полно нежностей. Иногда стихами: «Будь счастлив и в разлуке, голубок, твоя голубка шлет тебе любовь» — или: «Твоя жена всегда в твоей судьбе. Не забывай, что я верна тебе». |
| Хлестаков. По моему мнению, что нужно? Нужно только, чтобы тебя уважали, любили искренно — не правда ли? Почтмейстер. Совершенно справедливо. Хлестаков. Я, признаюсь, рад, что вы одного мнения со мною. Меня, конечно, назовут странным, но уж у меня такой характер. (Глядя в глаза ему, говорит про себя) А попрошу-ка я у этого почтмейстера взаймы. (Вслух) Какой странный со мною случай: в дороге совершенно издержался. Не можете ли вы мне дать триста рублей взаймы? Почтмейстер. Почему же? почту за величайшее счастие. Вот-с, извольте. От души готов служить. Хлестаков. Очень благодарен. А я, признаюсь, смерть не люблю отказывать себе в дороге, да и к чему? Не так ли? Почтмейстер. Так точно-с. (Встает, вытягивается и придерживает шпагу.) Не смея долее беспокоить своим присутствием… Не будет ли какого замечания по части почтового управления? Хлестаков. Нет, ничего. (Почтмейстер раскланивается и уходит.) Хлестаков (раскуривая сигарку). Почтмейстер, мне кажется, тоже очень хороший человек. По крайней мере услужлив; я люблю таких людей. Явление V Хлестаков и Лука Лукич, который почти выталкивается из дверей. Сзади его слышен голос почти вслух: Чего робеешь? Лука Лукич (вытягиваясь не без трепета и придерживая шпагу). Имею честь представиться: смотритель училищ, титулярный советник Хлопов. Хлестаков. А, милости просим. Садитесь, садитесь. Не хотите ли сигарку? (Подает ему сигару.) Лука Лукич (про себя в нерешимости). Вот тебе раз! Уж этого никак не предполагал. Брать или не брать? Хлестаков. Возьмите, возьмите; это порядочная сигарка. Конечно не то, что в Петербурге. Там, батюшка, я куривал сигарочки по двадцати пяти рублей сотенка, просто ручки потом себе поцелуешь, как выкуришь. Вот огонь, закурите. (Подает ему свечу.) Лука Лукич пробует закурить и весь дрожит. Хлестаков. Да не с того конца. Лука Лукич (от испуга выронил сигару, плюнул и махнув рукою, про себя). Чорт побери всё! сгубила проклятая робость! Хлестаков. Вы, как я вижу, не охотник до сигарок. А я признаюсь: это моя слабость. Вот еще насчет женского полу, никак не могу быть равнодушен. Как вы? Какие вам больше нравятся, брюнетки или блондинки? |
| Природа неразумна. Природа слепа. – Спаси тебя Господь за твой ответ, – сказал на это Демьян Лукич. – Значит, человек умнее природы? – Ну, конечно! Я же только что сказал. Не только умнее – он подчиняет ее себе, заставляет работать на себя. Человек – властелин природы! – Властелин, говоришь? – Демьян Лукич улыбнулся. – А один мудрый старец сказал: человек, он, мол, как жук. Когда теплый день, солнышко играет, летит он, гордится собой и жужжит: «Все мои леса, все мои луга! Все мои луга, все мои леса!» А как солнце скроется, потянет холодом и загуляет ветер – забудет жук всю свою удаль, прижмется к листу, сидит, дрожит. – Правда, – вздохнул кто-то в зала. – Вот такие мы, люди. – А если человек властелин, – снова обратился Демьян Лукич к Матюхину, – скажи тогда вот что: может ли он, такой умный-разумный, сделать, к примеру, машину, которая говорила бы, как вот мы с тобой? – Не только может, но уже сделал, – улыбнулся Матюхин. – Разве вы не знаете, что уже давно существуют машины говорящие, поющие и даже ходящие – магнитофоны, роботы и так далее? – Я не о таких спрашиваю. Это не сами они говорят, а человек говорит или поет через них. А я спрашиваю: может ли человек сделать умственную машину, чтобы она думала самостоятельно? Поди-ка сюда, Трофимушка, – позвал Лукич внука. Тот подошел. – Видишь этого мальчонку? – Демьян Лукич погладил Трофимушку по голове. – Отец у него глухонемой, а сыночек вышел резвый, разговорчивый, смышленный. Глухота отца не перешла к нему. – Объясни-ка ты нам, Трофимушка, как ты представляешь себе Бога? Трофимушка громко, серьезно ответил: – Бог такой великий, что Его не вмещают небо и земля, и в то же время такой маленький (он показал на свою грудь), что вмещается в моем сердце. Все так и ахнули. Вот это Трофимушка! А Трофимушка и в школе защищал веру в Бога. Учительница внушала детям, что веру выдумали безграмотные, темные люди, которые не могли объяснить различные явления природы. Однажды она велела хором повторять: «Бога нет! Бога нет!» Потом достала маленькую иконку, бросила ее в угол: «А теперь, дети, будем плевать на нее и говорить: «Бога нет!» Все, как попугаи, делали это; только Трофимушка сидел серьезный и молчал. |
|
|
