| В записной книжке Достоевского мы читаем: «Мерзавцы дразнили меня необразованною и ретроградною верою в Бога. Этим олухам и не снилось такой силы отрицание Бога, какое положено в «Инквизиторе» и в предшествовавшей главе, которому ответом служит весь роман» (27:48). «Сила отрицания», конечно, не могла заключаться для Достоевского в детском лепете научности. Она могла быть только в любви: «Если в мире невинное страдание, то где же любовь Божия?» «Страдания мои тяжелее стонов моих. О, если бы я знал, где найти Его, и мог подойти к престолу Его! Я изложил бы пред Ним дело мое… Но вот, я иду вперед, и нет Его, назад – и не нахожу Его» 378 . Бог недосягаем, непостижим. Он вне страданий Им же созданного мира. Сознание входит в холодный туман сомнений, губящих всякую искреннюю веру до тех пор, до самой той минуты, пока Бог не начнет ощущаться ею как Агнец Божий. И вот прокаженный старик где-то в темноте веков почувствовал это и положил основание для ответа Алеши. «Нет между нами, – говорит Иов, – посредника, который положил бы руку свою на обоих нас» 379 . «И это Ему воскликнут, – говорит Алеша, – «прав Ты, Господи, ибо открылись пути Твои». – «А, это «Единый Безгрешный» и Его «кровь» (14: 224), – говорит Иван. Все наше сомнение в смысле божественного мироздания оттого, что мы не имеем истинного ощущения Бога, что отделяем мир от Него, что не чувствуем Его соучастия в страданиях мира, что не хотим «вложить руку свою в язвы Его» 380 . Страдают в мире невинные люди, но, чтобы почувствовать всю безмерность страданий Божиих, можно вспомнить слова одного русского мыслителя: «Страдают не униженные и оскорбленные, не ребенок, затравленный собаками, а Христос в них» 381 . Бунт Иова тотчас закончился, когда он ощутил эту нестерпимую реальность Бога, – когда с ним заговорил наконец Бог . «Я слышал о Тебе слухом уха, – говорит Иов, – теперь же мои глаза видят Тебя; поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле» 382 . Он раскаивается не в жизни своей, а в словах сомнения и протеста. |
| Со злостью в сердце он налил было себе водки, как вдруг вбежал медицинский студент, с растрепанными волосами, первый танцор и канканер на бале Пселдонимова. Он с торопливою жадностью бросился к графину. — Сейчас начнут! — проговорил он, наскоро распоряжаясь. — Приходи смотреть: соло сделаю вверх ногами, а после ужина рискну рыбку . Это будет даже идти к свадьбе-то. Так сказать, дружеский намек Пселдонимову… Славная эта Клеопатра Семеновна, с ней всё что угодно можно рискнуть. — Это ретроград, — мрачно отвечал сотрудник, выпивая рюмку. — Кто ретроград? — Да вот, особа-то, перед которой пастилу поставили. Ретроград! я тебе говорю. Сотрудник, оставшись один, налил себе еще для большего куража и независимости, выпил, закусил, и никогда еще действительный статский советник Иван Ильич не приобретал себе более яростного врага и более неумолимого мстителя, как пренебреженный им сотрудник «Головешки», особенно после двух рюмок водки. Увы! Иван Ильич ничего не подозревал в этом роде. Не подозревал он и еще одного капитальнейшего обстоятельства, имевшего влияние на все дальнейшие взаимные отношения гостей к его превосходительству. Дело в том, что он хоть и дал с своей стороны приличное и даже подробное объяснение своего присутствия на свадьбе у своего подчиненного, но это объяснение в сущности никого не удовлетворило, и гости продолжали конфузиться. Но вдруг всё переменилось, как волшебством; все успокоились и готовы были веселиться, хохотать, визжать и плясать, точно так же, как если бы неожиданного гостя совсем не было в комнате. Причиной тому был неизвестно каким образом вдруг разошедшийся слух, шепот, известие, что гость-то, кажется, того… под шефе. И хоть дело носило с первого взгляда вид ужаснейшей клеветы, но мало-помалу стало как будто оправдываться, так что вдруг всё стало ясно. Мало того, стало вдруг необыкновенно свободно. И вот в это-то самое мгновение и началась кадриль, последняя перед ужином, на которую так торопился медицинский студент. И только что было Иван Ильич хотел снова обратиться к новобрачной, пытаясь в этот раз донять ее каким-то каламбуром, как вдруг к ней подскочил высокий офицер и с размаху стал на одно колено. |
| Со злостью в сердце он налил было себе водки, как вдруг вбежал медицинский студент, с растрепанными волосами, первый танцор и канканер на бале Пселдонимова. Он с торопливою жадностью бросился к графину. — Сейчас начнут! — проговорил он, наскоро распоряжаясь. — Приходи смотреть: соло сделаю вверх ногами, а после ужина рискну рыбку. Это будет даже идти к свадьбе-то. Так сказать, дружеский намек Пселдонимову… Славная эта Клеопатра Семеновна, с ней всё что угодно можно рискнуть. — Это ретроград, — мрачно отвечал сотрудник, выпивая рюмку. — Кто ретроград? — Да вот, особа-то, перед которой пастилу поставили. Ретроград! я тебе говорю. — Ну уж ты! — пробормотал студент и бросился вон из комнаты, услышав ритурнель кадрили. Сотрудник, оставшись один, налил себе еще для большего куража и независимости, выпил, закусил, и никогда еще действительный статский советник Иван Ильич не приобретал себе более яростного врага и более неумолимого мстителя, как пренебреженный им сотрудник «Головешки», особенно после двух рюмок водки. Увы! Иван Ильич ничего не подозревал в этом роде. Не подозревал он и еще одного капитальнейшего обстоятельства, имевшего влияние на все дальнейшие взаимные отношения гостей к его превосходительству. Дело в том, что он хоть и дал с своей стороны приличное и даже подробное объяснение своего присутствия на свадьбе у своего подчиненного, но это объяснение в сущности никого не удовлетворило, и гости продолжали конфузиться. Но вдруг всё переменилось, как волшебством; все успокоились и готовы были веселиться, хохотать, визжать и плясать, точно так же, как если бы неожиданного гостя совсем не было в комнате. Причиной тому был неизвестно каким образом вдруг разошедшийся слух, шепот, известие, что гость-то, кажется, того… под шефе. И хоть дело носило с первого взгляда вид ужаснейшей клеветы, но мало-помалу стало как будто оправдываться, так что вдруг всё стало ясно. Мало того, стало вдруг необыкновенно свободно. И вот в это-то самое мгновение и началась кадриль, последняя перед ужином, на которую так торопился медицинский студент. |
| Хэллоуин. По итогам Самую невинную критику православных оппоненты готовы обозвать «вакханалией», «воскрешением Совдепа», ретроградством. «РПЦ тянет Россию назад!», — кричат истинные друзья Отечества, едва умывшись от недавнего макияжа. А что мы, в сущности, сказали? 3 ноября, 2011 Самую невинную критику православных оппоненты готовы обозвать «вакханалией», «воскрешением Совдепа», ретроградством. «РПЦ тянет Россию назад!», — кричат истинные друзья Отечества, едва умывшись от недавнего макияжа. А что мы, в сущности, сказали? «Праздник», с позволения сказать, отшумел, а мы в канун его дерзнули высказаться о смысловой изнанке явления . Не ругались, не клеймили, не призывали запретить. Хотя, что касается школ, то здесь ограничения необходимы. Но мы и об этом не заикнулись. Сказали, что спорить бесполезно, как и с паровозом. Массивен, едет по прямой и мозгами не обладает. Но ведь Адам в Раю давал животным имена. Почему бы и нам в местах изгнания не назвать клопа – клопом и обезьяну – обезьяной? Не лишайте нас этой поэтической радости и умного труда. Различать между чистым и нечистым, между священным и профанным – главное отличие человека, которому подарена вера. Правда, как говорил А. Ф. Лосев , дерзните сделать неумолимые выводы из того, что «дважды два – четыре», и вы наживете себе немало врагов. Самую невинную критику православных оппоненты готовы обозвать «вакханалией», «воскрешением Совдепа», ретроградством. « РПЦ тянет Россию назад! », — кричат истинные друзья Отечества, едва умывшись от недавнего макияжа. А что мы, в сущности, сказали? «Это праздник внутренней пустоты и побочный признак глобализма», — звучит вывод статьи. Оппоненты кипятятся. «Мы не пусты, – говорят они. – В нашем выскобленном, как тыква, нутре мерцает свечечка» photosight.ru. Фото: Александр talur Самая распространенная реакция людей, для которых Хэллоуин – праздник, это призыв считать явление нейтральным. Вот оригинальные высказывания: «Почему нельзя раз в год просто подурачиться, напялить смешные костюмы, разукраситься и повеселиться? Это просто маскарад, коммерциализованный веселый праздник, в котором не осталось религиозности, и никто из празднующих, уж по крайней мере в нашей стране, не воспринимает его как религиозное действо. Что плохого в веселом празднике не в пост?» |
| – Ну, кончил? – сказал он, встречая наверху Степана Аркадьича. – Хочешь ужинать? – Да, не откажусь. Какой аппетит у меня в деревне, чудо! Что ж ты Рябинину не предложил поесть? – А, черт с ним! – Однако как ты обходишься с ним! – сказал Облонский. – Ты и руки ему не подал. Отчего же не подать ему руки? – Оттого, что я лакею не подам руки, а лакей во сто раз лучше. – Какой ты, однако, ретроград! А слияние сословий? – сказал Облонский. – Кому приятно сливаться – на здоровье, а мне противно. – Ты, я вижу, решительно ретроград. – Право, я никогда не думал, кто я. Я – Константин Левин, больше ничего. – И Константин Левин, который очень не в духе, – улыбаясь, сказал Степан Аркадьич. – Да, я не в духе, и знаешь отчего? От, извини меня, твоей глупой продажи… Степан Аркадьич добродушно сморщился, как человек, которого безвинно обижают и расстраивают. – Ну, полно! – сказал он. – Когда бывало, чтобы кто-нибудь что-нибудь продал и ему бы не сказали сейчас же после продажи: «Это гораздо дороже стоит»? А покуда продают, никто не дает… Нет, я вижу, у тебя есть зубпротив этого несчастного Рябинина. – Может быть, и есть. А ты знаешь, за что? Ты скажешь опять, что я ретроград, или еще какое страшное слово, но все-таки мне досадно и обидно видеть это со всех сторон совершающееся обеднение дворянства, к которому я принадлежу, и, несмотря на слияние сословий, очень рад, что принадлежу. И обеднение не вследствие роскоши – это бы ничего; прожить по-барски – это дворянское дело, это только дворяне умеют. Теперь мужики около нас скупают земли, – мне не обидно. Барин ничего не делает, мужик работает и вытесняет праздного человека. Так должно быть. И я очень рад мужику. Но мне обидно смотреть на это обеднение по какой-то, не знаю как назвать, невинности. Тут арендатор-поляк купил за полцены у барыни, которая живет в Ницце, чудесное имение. Тут отдают купцу в аренду за рубль десятину земли, которая стоит десять рублей. Тут ты безо всякой причины подарил этому плуту тридцать тысяч. – Так что же? считать каждое дерево? |
| В Госдуме назвали идею запрета суррогатного материнства ретроградной и призвали решать проблему «в общемировом тренде» 11 ноября, 2013. Новостная служба Ранее в воскресенье глава думского комитета по вопросам семьи, женщин и детей Елена Мизулина заявила о необходимости сформировать в обществе отрицательное отношение к абортам и суррогатному материнству. Она полагает, что суррогатное материнство можно применять только в крайних случаях. Фото: www.zdorovieinfo.ru 11 ноября. ПРАВМИР. Глава комитета Госдумы по охране здоровья Сергей Калашников выступил против введения запрета на суррогатное материнство в России и назвал эту идею ретроградной. «Я к идее (подобного запрета) отношусь очень плохо, потому что для многих людей суррогатное материнство — это один из наиболее естественных способов все-таки иметь детей», — сказал РИА Новости Калашников. Он отметил, что введением запрета нельзя решить этическую проблему использования женского организма для вынашивания чужого ребенка. По его мнению, нужна определенная регламентация в использовании суррогатного материнства. «Я не думаю, что здесь нужно изобретать особое, российское, нужно идти в общемировом тренде. Там такие же гуманистические идеалы есть, как и у нас. Не надо ничего выдумывать и тем более выступать с ретроградными идеями», — заключил депутат. Ранее в воскресенье глава думского комитета по вопросам семьи, женщин и детей Елена Мизулина заявила о необходимости сформировать в обществе отрицательное отношение к абортам и суррогатному материнству. Она полагает, что суррогатное материнство можно применять только в крайних случаях. Такой способ рождения детей грозит вымиранием не только России, но и всему человечеству, отметила парламентарий. После этого в интернете разразилась дискуссия о целесообразности запрета суррогатного материнства. Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. |
| С. 489. Мизер — нищета, убожество (франц. misère). 302 С. 490. Суперфлю (франц. superflu — лишний, бесполезный) — здесь: изысканная; в этом смысле это слово было употреблено Ноздревым в «Мертвых душах» Гоголя (см. примеч. к с. 401). 303 С. 490. …бонтоннее… — более соответствующее вкусу хорошего общества (франц. bon ton — хороший тон). 304 С. 494. …получаю несметные миллионы и тотчас же жертвую их на род человеческий… — Эта мечта «подпольного» героя возродилась позднее в «ротшильдовской» идее Подростка, который тоже хотел, скопив огромное богатство и насладившись могуществом, отдать свои миллионы людям (см.: «Подросток». Ч. 1, гл. 5, III). 305 С. 494. …чего-то манфредовского… — здесь: чего-то гордого, возвышенного. Манфред — герой одноименной драматической поэмы Байрона (1817), в которой нашла отражение философия «мировой скорби». 306 С. 494. …разбиваю ретроградов под Аустерлицем… — Здесь и далее герой представляет себя в роли Наполеона I. В данном случае имеется в виду победа Наполеона I под Аустерлицем 20 ноября (2 декабря) 1805 г. над объединенными русско-австрийскими войсками. В мечтах героя исследователи обнаружили некоторую перекличку с историей Икара в социально-утопическом романе Кабе «Путешествие в Икарию» (1840). Филантроп-преобразователь в утопии Кабе — также разбивает коалицию королей-ретроградов в битве при Аустерлице (см.: Комарович В. Л. Юность Достоевского//Былое. 1924. С. 37). 307 С. 494. …папа соглашается выехать из Рима в Бразилию… — Конфликт Наполеона I с папой Пием VII, в результате которого Наполеон I был отлучен в 1809 г. от церкви, а папа Пий VII в течение пяти лет был фактическим узником французского императора, закончился возвращением в 1814 г. Пия VII в Рим. 308 С. 494. …бал для всей Италии на вилле Боргезе, что на берегу озера Комо… — Очевидно, имеется в виду празднование в 1806 г. основания Французской империи, которое было приурочено к 15 августа, дню рождения Наполеона I. Вилла Боргезе в Риме, основанная в первой половине XVIII b., украшенная изящными постройками, фонтанами и статуями, принадлежала в это время Камилло Боргезе, за которым была замужем сестра Наполеона I Полина. Озеро Комо расположено в Итальянских Альпах. 309 |
| История этого всемирного дела носит названия истории Запада — коей история России есть неотторжимая часть, тоже, разумеется, страдавшего национализмом, но главное — создавшего светлые истины прав человека, социальной справедливости, свободы-равенства-братства, интернационализма и т. д. — эти конкретно-общественно выраженные истины христианства. Интересно, что два противоположных современника, ценившие и критиковавшие творчество друг друга — (левый) либерал Соловьев и («ретроград», «реакционер») антилиберал Леонтьев, — в сущности, выполнили одну и ту же работу в отношении славянофильства. Раннее славянофильство было смешением протоанархизма, православной мысли и русского национализма. Позднее славянофильство, в сущности, выбрасывает первое и второе, оставляя лишь третье. И вот Соловьев и Леонтьев, пусть очень по-разному, но совершают одну и ту же работу, обратную поздним славянофилам: они камня на камне не оставляют от славянофильского национализма и развивают другие стороны славянофильства. И эту работу можно передать такой формулой: дело не в племени, а в религии и политико-социально- экономических ее приложениях. Национализм — ложь и глупость: таков общий вывод двух очень разных мыслителей. Леонтьев — принципиальный пример; он известен (в данном случае по праву) как яростный ретроград, реакционер, консерватор, ненавистник Запада и пр. и пр. Но внимательное рассмотрение его текстов показывает, что ненавидел он не «Запад» (который он как раз таки любил), а «буржуазную цивилизацию», капитализм, модерн. Его же собственный проект есть именно что некая форма посткапитализма. Мы подробно об этом писали здесь . Святитель Иннокентий Херсонский одну из своих проповедей на Воздвижение полностью посвящает богословскому осмыслению современных политических событий — победе над Наполеоном и Священному Союзу. Вот крайне важная цитата: « Из какого корня произросла большая часть того, что теперь есть лучшего между народами христианскими в законах, обычаях, нравах, взаимных отношениях гражданских и семейных? Из христианства. Почему малейшая часть света, нами населяемая, господствует над всем миром? Паче всех прочих причин потому, что над нею господствовал доселе свет евангельского учения » — причина политического господства Запада (куда святитель относит и Россию) — в христианстве. Святитель. Иннокентий, однако, не забывает все более набирающую силу тенденцию отказа от христианства. Куда она ведет? — к определенным социальным, политическим, экономическим следствиям: « Корысть и гордость сделались единственными пружинами жизни общественной и частной, а ужас и страх — самовластными распорядителями всего » (господство рыночного подхода в экономике, диктатура в политике) — и здесь мы находим критику «Запада» в смысле критики модерна, капитализма. |
| Павел Лунгин: «Мы стали обществом глухих одиноких людей» Боюсь, что покажу себя абсолютным ретроградом, но я не люблю Интернет. Мне не нравится цивилизация клика, когда после пятисекундного НЕразмышления ты нажимаешь на заготовленные ответы — «идиот», «не люблю», «убить»… Раньше цивилизация развивалась всё-таки по другому пути. 10 апреля, 2012 Боюсь, что покажу себя абсолютным ретроградом, но я не люблю Интернет. Мне не нравится цивилизация клика, когда после пятисекундного НЕразмышления ты нажимаешь на заготовленные ответы — «идиот», «не люблю», «убить»… Раньше цивилизация развивалась всё-таки по другому пути. «Неистовый поиск собственного комфорта оборачивается глухотой к боли другого человека», — уверен режиссёр Павел Лунгин Своими картинами — «Олигарх», «Остров», «Царь» — Лунгин смог очень точно обозначить болевые точки общества. И вот режиссёр представляет новую ленту «Дирижёр». По сюжету — это история оркестра, который летит на гастроли в Иерусалим. А по сути — история о том, как мы не можем или не хотим услышать тех, кто рядом. Эра одиночества — Это фильм о глухоте, в том числе и о нравственной, — говорит Павел Лунгин. — Об одиночестве, о внутренней лжи. Ведь митинги, которые прокатились по стране, — это же ведь протест в том числе и против лжи, которая заедает наше общество. Но самая главная проблема, на мой взгляд, — то, что мы стали обществом глухих одиноких людей. Мы же все по сути — одновременно и брошенные дети, и предавшие своих детей родители. — Павел Семёнович, в «Дирижёре» разлом непонимания проходит по семьям — между мужем и женой, между отцом и сыном. Мы уже однажды переживали это в 1917-м. Но сейчас-то вроде бы только всё устаканилось, каждый норку себе выкопал — и вдруг… — …оказалось, что все несчастны! Потому что, видимо, без духовной составляющей жить невозможно. Да, все всегда считали, что главная проблема России — это недостаток материального. А оказалось, что мы сегодня задыхаемся в безвоздушном пространстве — культурном, смысловом. В пространстве без любви. Сегодня на нас вместо идеологической рекламы обрушилась реклама экономическая, когда с малых лет внушают, что главная задача в жизни — покупать, потреблять. И, получив такую обработку, теперь ходят по улицам или ездят на дорогих машинах тридцатилетние дети — растерянные, не готовые принимать серьёзные решения. Вместо того чтобы образовывать новое государство, наполненное страстями, желаниями будущего, свою энергию они выпускают, исследуя полки супермаркетов. |
| Не без гордости русская пресса Именует себя иногда Путеводной звездою прогресса. Распространяются слова со значением, противоположным прогрессу и прогрессивности, слова ретроград, ретроградный (retro gradus, «идущий назад»), регресс. Например, у Л. Н. Толстого в «Анне Карениной»: «Ты скажешь опять, что я ретроград; но все-таки мне досадно и обидно видеть это... обеднение дворянства». У А. М. Жемчужникова в произведении «Комедия ретроградных публицистов и толпа»: Назад! Долой с пути успеха, С пути гражданственных начал! В них благоденствию помеха, В них гибнет русский идеал. (О некоторых вопросах русской исторической лексикологии//Виноградов. Избр. тр.: Лексикология и лексикография, с. 88–89). В архиве сохранилась рукопись на трех листках, текст которой несколько полнее опубликованного. В публикацию внесено следующее двустишие Некрасова: Что сегодня постыдным считается, Удостоится завтра венца. Уточнено значение слова ретроград (retro gradus, «идущий назад»).– Л. А. К слову прогресс В. В. Виноградов обращается также в «Очерках по истории русского литературного языка XVII–XIX веков»: «В публицистическом языке вырабатываются своеобразные формы семантики, своеобразные фразеологические обороты, носящие отпечаток того, что называлось общественно-публицистическим ”мировоззрением“, ”политическими убеждениями“. История этой публицистической фразеологии (до сих пор лингвистически еще вовсе не изученная) отражает эволюцию общественной мысли. Например, в 40-е годы укрепляется слово прогресс (В «Карманной книжке для любителей чтения русских газет и журналов», составленной Иваном Ре...ф...цем (СПб., 1837), слова «прогресс» еще нет). В конце 50-х годов, по царскому распоряжению, запрещено употреблять это слово «в официальных бумагах» (Лемке М. Очерки по истории русской цензуры журналистики XIX столетия. СПб., 1904, с. 323). В «Дневнике» А. В. Никитенки (цензора) под 31 мая 1858 г. есть запись: «Запрещено употреблять в печати слово прогресс». См. также: Виноградов. Очерки, с. 336–337. |
|
|
