| Возможно, однако, их понимать и иначе: само по себе наивысшее напряжение Бытия, в своей неисчислимой динамике, может переживаться как «движение». Но вернее исходить в нашем суждении о вечности из Христа-человека, Который есть, несомненно, мера всех вещей и основание всякого познания. Если Он, как Сын Человеческий, вошел во Святая Святых Троичного Божества и воссел одесную Бога и Отца, то и для людей обетована та же конечная слава: «Побеждающему дам сесть со Мною на престоле Моем, как и Я победил и сел со Отцом Моим на Престоле Его. Имеющий ухо да слышит, что Дух говорит Церквам» ( Откр.3:21–22 ). И еще: «Где Я, там и слуга Мой будет» ( Ин. 12:26 ). О современном человечестве Сотворение свободных персон – заключало в себе «риск творения». Отсутствие детерминации извне создавало возможность отступления твари, то есть падения и последовавшего затем трагизма всей истории нашего мира. Гуманизм, зародившийся в эпоху Возрождения, вначале носил в себе элементы христианского влияния, но главным импульсом его было художественное и культурное творчество, вдохновленное древней классической Грецией. Параллельно с этим зарождается и экспериментальная наука. Дальнейшая эволюция гуманизма связывалась со все возраставшим отрывом от Бога и культом человека: все для человека, являющегося наивысшей ценностью в бытии космоса. Нетрудно усмотреть в этом движении «возрождения» райского падения с новой силой в истории человечества. Всякий гуманизм, в силу частичного и более полного удаления от Бога, снижает уровень человека, и он становится «продуктом природы», подвластным тварным, космическим, стихиям и своим же абстрактным идеям. Адаму – Всечеловеку, сотворенному «по образу» для бытия «по подобию» своему Творцу, в сущности нет выбора иного, как реализовать в себе сей образ и подобие через сообразование жизни своей с Его, Творца, волею. Бог, как Абсолютное Бытие, не мог бы почтить Адама выше, чем совершил сие – предложив Адаму и его потомству быть с Ним вечно. Следовательно, гуманисты правы, считая человека венцом творения, но они ошиблись, не поняв, что им не дано сотворить их собственный мир в отказе от своего Творца. |
| Вот я так беспорядочно говорю вам о многих вещах, но вы приведите все это в порядок и не презирайте этого слова и помните: «Блажен муж, иже не идет на совет нечестивых», и перефразируйте: «Блажен наш ум, который не идет на беседу с дурными помыслами; блажен ум, который поучается день и ночь в любви Божией» (ср. Пс.1:1–2 ). Писание говорит о поучении «в законе», но, в сущности говоря, Евангелие уже не закон, а есть нечто другое. Поэтому можно говорить, что ум наш поучается не в законе Господнем, а в ЛЮБВИ Господней. Итак, приготовьтесь, дорогие мои братья и сестры, к той молитве, которую совершаем мы здесь в монастыре в субботу только для братьев и сестер, а в воскресенье – всеобщую с пришедшими к нам богомольцами. Пожалуйста, помыслите об этом поглубже и молитесь о всеобщем прощении для всего мира, вспоминая Христа, Который говорит: «Я дал вам пример, и вы поступайте так же» (см. Ин.13:15 ). А какой пример? – Он взял на Себя грехи всего мира. И в страхе идем мы за Христом, идущим впереди нас, – как это описывается в Евангелии: ученики «ужасались и, следуя за Ним, были в страхе» (ср. Мк.10:32 ), потому что Он восходил к Иерусалиму пережить суд синедриона, пережить побои, оплевание и смерть. Нас охватывает тот же священный ужас, когда во время Великого Поста как-то усиленно подчеркивается в богослужениях, что эта любовь, идущая до полного самоистощания, самопожертвования, вызывает гонения и ненависть от людей мира сего. Это непонятное таинство, но мы знаем это. Мы знаем, что не хотим никакого зла никому, и все-таки Господь сказал: «вы будете ненавидимы всеми народами» (см. Мф.24:9 ). И когда нас ненавидят, тогда мы уподобляемся Христу, страдающему на Голгофе. Итак, драгоценные мои братья и сестры, я сказал вам немного слов, и вы думайте обо всем этом все эти дни вплоть до Страстной недели и затем святой Пасхи, святого Воскресения Христова, о которой Символ веры говорит: «Чаю воскресения мертвых». Это все будем носить мы в сердце нашем. И тогда энергия вечной жизни, которая заключена во слове Божием, перейдет к нам. И мы будем под действием этой энергии всегда, даже когда мы спим... |
| Вспомним из Откровения ободряющую нас благую весть о том, что Собезначальный Отцу Логос есть тот «истинный Свет, Который просвещает всякого человека, грядущего в мир» ( Ин.1:9 ). Больше того: мы не должны забывать, что во Христе мы воистину получаем крещение Духом Святым и огнем. Однако воздержимся и от преувеличенного вывода, сознавая параллельно, что полнота совершенства на земле не достигается, что наш внутренний слух и наше духовное зрение не непогрешимы. Самый Свет истины своим пришествием свидетельствует, что мы не свободны от тьмы греха и страстей. Святые апостолы и отцы наши были научены Духом Святым отличать исходящее от Бога от своих домыслов и соображений, как бы ни казались сии последние высокими и даже святыми (ср. Деян.16:6–10 , 1Кор.7:10, 12, 25, 40 , и др.). Ведение «сокровенной Тайны Божией» (ср. Еф.3:3–5 ) они сообщали способным воспринять ее (ср. 2Тим.2:2 ); и так происходит в Церкви до наших дней. Мы же должны помнить, что с каким бы усердием ни молился человек, боязнь ошибки никогда не должна покинуть его (ср. Гал.2:2 ), как и стремление все к большему приближению к Единой, вечно неизменной Истине не должно умалиться (ср. Флп.3:12–14 ). Сказанное выше порождено не колебаниями в вере (ср. Рим.12:6 ), но трезвенным исканием верного пути и ответственным самоконтролем (ср. Еф.5:15 ). Когда Нетварный свет Божества объемлет человека, тогда он бытийно пребывает в Истине, и в духе его не остается места вопросам: «вы теперь имеете печаль; по Я увижу вас опять, и возрадуется сердце ваше, и радости вашей никто не отнимет у вас. И в тот день вы не спросите Меня ни о чем»: ( Ин.16:22–23 ). Но если из этого плана совершенства мы выпадаем, и нам необходимо преодолевать в себе страсти, чтобы очистить внутри нас место для благодати Духа Святого, то порождаются в душе многие вопросы, и чем ниже духовно спускаемся мы, тем обширнее становится проблематика с неразрешимыми недоумениями. В Боге беспредельное величие чудным образом сочетается с крайним смирением, вносящим совершенно особую сладость в любовь Божию. |
| Вспомним, что говорил Софроний Сахаров о Гефсиманском молении Господа, которое он относил к ключевому моменту искупления (это высказывание было отмечено выше): «Как исторический факт – она (молитва) длилась недолго; но как духовный акт любви Божией началась она ещё до сотворения мира… и не прекращается до сего дня. Присутствие её силы мы ощущаем в час молитвы за мир; преимущественно же во время совершения Литургии» с. 287]. Но и то же мы можем сказать об Искуплении. Как историческое событие оно совершилось однажды – на Кресте. Как Божественное Таинство Спасения – оно надмирно. Как акт Божественной любви оно началось ещё до сотворения мира, ибо Бог, как Всеведущий, заранее знал о ниспадении человека в бездну зла и заранее предусмотрел его спасение. И именно в этом духе следует рассматривать высказывание святого апостола Петра: «И если вы называете Отцем Того, Который нелицеприятно судит каждого по делам, то со страхом проводите время странствования вашего, зная, что не тленным серебром или золотом искуплены вы от суетной жизни, преданной вам от отцов, но драгоценною Кровию Христа, как непорочного и чистого Агнца, предназначенного ещё прежде создания мира, но явившегося в последние времена для вас, уверовавших чрез Него в Бога, Который воскресил Его из мертвых и дал Ему славу, чтобы вы имели веру и упование на Бога» ( 1Пет. 1, 17 – 21 ). Не прекращается наше спасение и доныне, ибо Господь, соединивший в Себе Божественную природу с человеческой и вознесший её к самому Престолу Божию, как Посредник между Богом и людьми не оставляет Своего ходатайства, печётся о нас. Так, благовестник Павел, поучая евреев основам христианской Веры, и подчеркивая преимущество Первосвященства Мессии относительно иудейско-обрядового первосвященства и священства, писал: «… тех священников было много, потому что смерть не допускала пребывать одному; а Сей, как пребывающий вечно, имеет и священство непреходящее, посему и может всегда спасать приходящих чрез Него к Богу, будучи всегда жив, чтобы ходатайствовать за них» ( Евр. 7, 23 – 25 ). В смерть Христову мы крещаемся. Крестная Жертва, принесённая однажды на Голгофе, регулярно воспроизводится на Божественной Литургии. Воспроизводится реально, а не символически (как полагают некоторые любители заблуждений), хотя и бескровно (к сожалению, мы сейчас не можем углубиться в предметное исследование Таинства Евхаристии, ибо скованы форматом сочинения, а потому довольствуемся сказанным). |
| Вся наша земная жизнь от рождения до последнего вздоха в своем конечном завершении предстанет как некий единый, непротяженный акт. Его содержание и качество возможно увидеть в один миг. Представьте себе сосуд идеально чистого стекла полный воды. С первого взгляда можно сказать – чиста ли вода или нет, и насколько. Так будет с нами по переходе в иной мир. Всякое движение, даже мимолетное, сердца или мысли оставляет некий след в общей сумме нашей жизни. Предположим, что за весь срок моего земного существования лишь раз через мое сердце пробежала злая мысль, например – убийства (ср. Мф.15:19). И эта единственная мысль останется темным пятном на теле моей жизни, если не будет извергнута через покаянное самоосуждение. Ничего невозможно скрыть. «Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным; и ничего потаенного, что не вышло бы наружу» (Лк.12:2–3). Мы часто успокаиваем себя, думая, что никто нас не видел или никто не знает, что мы мыслим или делаем. Но когда мы полны заботы приготовления к вечности и стремимся освободиться от всякой тьмы внутри нас, тогда все меняется. «Если мы говорим, что не имеем греха, – обманываем самих себя, и истины нет в нас. Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды» (1Ин.1:8–9). Через искреннее раскаяние с решительным самоосуждением себя пред Богом и людьми внутренний человек очищается, и вода в сосуде, проведенная через духовный фильтр покаяния, восстанавливается в своей чистоте. Отсюда, когда я исповедуюсь, то обвиняю себя во всяком зле, потому что не нахожу во всем мире такого греха, которого я не сотворил хотя бы мгновенным прикосновением ума. Самая возможность такого движения моего духа является показателем моего греховного состояния. И кто может быть совершенно уверенным, что он вне власти посещающих его идей? И где гарантия, что момент прикосновения ко мне недоброго помысла не превратится в вечность? Доколе мы живем, есть еще возможность исправления, но что будет с нами по исходе нашем отсюда, мы еще не знаем. В плане материальном: масса, получившая достаточно сильный толчок, теоретически может по выходе из сферы притяжения Земли с большой скоростью вечно лететь в беспредельность космических пространств. Не будет ли того же с душой? Увлеченная любовью к Богу, покинув тело, душа пойдет к Богу. Или, обратное сему: оттолкнувшись от Бога, она двинется «во тьму внешнюю» к нескончаемым терзаниям противоположного любви состояния? Итак, в меру нашей способности видеть себя, нужно чисто исповедывать наши грехи, чтобы не унести их с собой по смерти. |
| Господь сказал: Анания! иди, ибо он есть Мой избранный сосуд, чтобы возвещать Имя Мое пред народами и царями и сынами Израилевыми. И Я покажу ему сколько он должен пострадать за имя Мое ( Деян.22:6, 11–15 и далее; Деян.9:11, 15–16 ). Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам о Сыне, Которого поставил наследником всего, через Которого и веки сотворил ( Евр.1:1–2 ). И не только «издревле отцам в пророках», но и доныне не перестал Он говорить уверовавшим в Него. Внезапно, вдруг осиявает нас великий Свет; говорит нам короткую фразу, но с нею раскрываются пред нами необъятные горизонты. Сей чудный Свет погружает дух наш в глубины Бытия; возвышает нас до небес познания о Нем. Наш современник, старец Силуан, так пишет об этом: «Дивны дела Господни: из земли создал человека, и перстному дал познать Себя Духом Святым, так что человек говорит: Господь мой, и Бог мой. И говорит это от полноты веры и любви. Что же большее может искать душа на земле? Великое чудо: душа вдруг познает Создателя своего и Его любовь... Когда душа увидит Господа, как он кроток и смирен, тогда она и сама смиряется до конца, и ничего так не желает, как смирения Христова; и сколько бы ни жила душа на земле, она все будет желать и искать это непостижимое смирение, которого невозможно забыть... 21 Познается Бог только Духом Святым, и тот, кто в гордости своей хочет познать Творца своим умом, слеп и неразумен... 22 Душа вдруг видит Господа и познает Его: Кто опишет эту радость и веселие? В Духе Святом познается Господь, и Дух Святой бывает во всем человеке: и в душе, и в уме, и в теле». 23 В богословских школах веками пытаются преподнести ученикам в систематическом изложении содержание Откровения и учение Церкви – плод соборного опыта. Благодаря этому в короткие годы школьной учебы возможно схватить общие контуры сего великого здания, в его земном аспекте и в его небесной природе. Но бесспорно, этого рода наука далеко не есть подлинное богословие, понимаемое как бытийное познание Бога. Когда же систематизация с ее логической последовательностью доходит до крайностей, тогда истинный дух заменяется мертвящей схоластикой. Такое богословие, к сожалению, скорее отводит ум и сердце учащихся от жизни в Боге, становясь философией, научной дисциплиной, интеллектуальной эквилибристикой, радикально извращающей положительно все, что дано Богом в огненных языках, в неописуемом явлении Света, приводящих в изумление, в святой трепет все наше существо. Дают ли школы неинтеллектуально, но реально жить, приобщаться Божественной беспредельности, что поражает дух наш, вызывает пламенную молитву покаяния? Вызывают ли они палящую жажду впитать в себя любовь Христову, его смирение и кротость, приведшие Его на Голгофу? И если школы не научают молитве, в которой душа прикасается бытийно Божественной вечности, то кто может судить, в какой мере отстоим мы от Него? Приблизились ли мы к Нему или, наоборот, нас отделяет непреодолимое расстояние? |
| Господь хранит твою душу, пока ты хранишь язык. Если идешь с братиями, иди несколько поодаль от них, чтобы сохранить молчание. Находясь в обществе братии, сохраняй молчание. Если понадобится обратиться к ним, говори кратко и со смирением. Преподобный Антоний Великий. Иной человек кажется молчащим, но сердце его осуждает других. Труды его тщетны. Другой с утра до вечера говорит и вместе пребывает в молчании, потому что говорит одно полезное для души. В какое бы затруднительное положение ты ни пришел, победа в нем - молчание. Брат спросил авву Памво: «Полезно ли хвалить ближнего?» Старец отвечал: «Полезнее ничего не говорить о нем». Если будешь помнить сказанное в Писании: «От слов своих оправдаешься и от слов своих осудишься» (Мф. 12:37), то поймешь, что лучше молчать, чем говорить. Преподобный Пимен Великий. Брат спросил авву Сисоя: «Намереваюсь хранить мое сердце». Старец отвечал ему: «Как можем охранить сердце, когда язык наш подобен открытым дверям?» Преподобный Сисой Великий. Брат спросил старца: «Отец, до каких пор должно сохранять молчание?» Старец отвечал: «До того времени, как спросят тебя. Если будешь молчалив, то во всяком месте сохранишь мир духовный». Если понуждаешь себя к молчанию, то не думай, что совершаешь Добродетели, но признавай себя недостойным говорить. Изречения безымянных старцев. Молчание – истинное начало очищения души и без труда исполняет все заповеди. Ибо язык есть неудержимое зло, исполнен смертоносного яда: «Им благословляем Бога и Отца и им проклинаем человеков»,- говорит апостол (Иак. 3:9). «Кто не согрешает в слове, тот человек совершенный, могущий обуздать и все тело» (Иак. 3:2). Говорить опасно: с каким расположением говорить, в какое время, что говорить и ради чего? Говорящий все это должен помнить, молчащий же все совершил и исполнил. Берегись празднословия, смеха и кощунств даже до малого праздного слова; ибо и за всякое праздное слово ответишь в день Суда, как сказал Господь (Мф. 12:36). Об этом молится и Давид: «Положи, Господи, охрану устам моим, и огради двери уст моих; не дай уклониться сердцу моему к словам лукавым для извинения дел греховных» (Пс. 140:3-4). И далее: «Я сказал: буду я наблюдать за путями моими, чтобы не согрешать мне языком моим; буду обуздывать уста мои, доколе нечестивый предо мною. Я был нем и безгласен...» (Пс. 38:2-3). |
| Да хранит вас Господь, мои дорогие. И возгревайте в себе этот огонь любви ко Христу! Беседа 26: О трех периодах духовного роста и о тайне рождения слова в сердце 222 Когда слово вдохновлено Духом Святым. О языке богословских выражений. О необходимости знания этапов духовной жизни. Путь христиан – подобие воплощенному Слову. О трех периодах духовной жизни. Великая схима как молитва за весь мир. О Парфении Киевском . О признаках второго и третьего периодов духовной жизни. О духовном росте. О пользе наших собраний Во святом Евангелии мы читаем следующие слова – Господь сказал: Когда же поведут предавать вас, не заботьтесь наперед, что вам говорить, и не обдумывайте, но что дано будет вам в тот час, то и говорите, ибо не вы будете говорить, но Дух Святый 223 . В известной вам книге о Силуане говорится, как он с большим вниманием слушал чудного кавказского подвижника Стратоника на приеме в келлии отца Досифея. И на другой день при встрече со Стратоником Силуан задал вопрос: «Как говорят совершенные?». Стратоник попросил: «Скажите Вы мне сами об этом», и Силуан ответил: «Они не говорят от себя, от своего ума, но только то, что дает им Дух» 224 . Уже не один раз я говорил с вами о тайне рождения слова в сердце человека по молитве. Эти два источника – Священное Писание и беседы Силуана со Стратоником – легли для меня в основу моих бесед с вами, когда я говорил с закрытыми глазами, без всякой предварительной подготовки, оставляя за молитвой руководство всем ходом моей беседы. Вскользь здесь замечу, что Дух в таких случаях ищет видеть всех присутствующих и направляет слово Свое в зависимости от восприимчивости того или иного лица из присутствующих. Этим объясняется то явление, что Дух говорит просто и о вещах примитивных. Когда же перед нами встает вопрос создания теории, тогда человеческая речь может уклоняться от примитивных начал к более сложному языку. Вы знаете, сердце мое жаждет, чтобы все вы научились этому таинству, сей великой культуре духа. Но сегодня мое внимание остановлено на создании богословской теории нашей жизни в надежде, что придет день, когда в вашем разумном сознании укрепится правильное понимание и слов Священного Писания , и примеров Святых. Закончу пока на этом малом замечании о великой «нетайной тайне» культуры духа, в надежде, что Господь даст нам время «поучаться день и ночь в Его слове» 225 , где каждое слово «разжено зело». |
| Дай мне мысль о Тебе, о Твоих путях, о свете Твоих повелений». И так я перебиваю всякую атаку всякой дурной мысли. Такого рода борьба не прекратится даже до последнего издыхания, по свидетельству наших Святых великих Отцов. Когда приходят ко мне дурные мысли, нарушающие мой мир душевный, я говорю Господу: «Ты пред восходом Твоим на Голгофу предал ученикам Твоим мир Твой. Во благоволении Твоем излей на мя силу Твоего мира и дай мне в Духе Святом любить Тебя и следовать хранению заповедей Твоих, как Ты сказал: «Кто любит Меня, тот заповеди Мои сохранит». Чтобы молиться за всех людей, с которыми мы имеем общение и которые как будто бы рассеивают наш ум, надо делать так, как говорит наш блаженный старец Силуан. Рассказывая про святого Иоанна Кронштадтского , он пишет: «Когда был он в толпе, то как мог сохранить он память о Боге? – Молитвою за эту толпу: «Господи, излей мир Твой на людей Твоих. Господи, обрадуй достояние Твое пришествием света Твоего. Господи, посети всех страждущих и мучимых дурными мыслями или страстями. Господи, помяни всякое страдание всякого человека и прииди к нам на помощь». И тогда, говоря такую молитву, пребывая в толпе, вы сохраните мысль вашу всецело и в Боге, и в любви к ближнему 186 . Такого делания нашего духа не надо избегать никогда, как бы будничны ни были наши дни, исполненные видимыми трудами над материей, которая вечно сопротивляется духу. И тогда вы сохраните мир и дух ваш привыкнет жить в Боге. И после того, как перейдет душа после долголетнего опыта земли в иной мир, оставив свое физическое тело, тогда «нового» будет немного, потому что по существу мы уже приучили дух наш жить по духу заповедей Господних. Когда посещают нас плохие мысли о ком бы то ни было, боритесь с этой худой мыслью о брате вашем или сестре вашей! Тогда вы сохраните единство жизни, единство любви в Духе Бога нашего. Люди не знают того, что когда они помышляют что-либо недоброе, будучи у себя в углу, в своей «берлоге», то они разрушают великое тело всего человечества. |
| «Дух дышит, где хочет, и голос Его слышишь, но не знаешь, откуда приходит, и куда уходит; так бывает со всяким, рожденным от Духа» ( Ин.3:8 ). Второй фактор, также не поддающийся определению, – свобода человека. Из этих двух факторов: проявления свободы человеческой и действия Божией благодати – слагается христианская духовная жизнь. И вера наша, и покаяние в какой-то неопределимой мере зависят от нашей свободы, и, в то же время, являются даром Божией благодати. Бог по любви Своей ищет человека, чтобы дать ему не только жизнь, но и более, какой-то преизбыток жизни, как говорит Христос ( Ин.10:10 ), но дается эта жизнь свободному человеку не без согласия самого человека. Принимая во внимание это обстоятельство, мы можем сказать, что от свободы человека зависит и мера дара Божия 4 . Дары Божии сопряжены с известным подвигом, и когда Бог предведает, что человек к Его дару отнесется так, как должно отнестись, то этот дар изливает «независтно». Можно сказать, что причиной большего или меньшего дара является предуведанный Богом ответ человека на действие благодати. Апостол Павел говорит: «Кого Бог предузнал, тех и предопределил быть подобными образу Сына Своего» ( Рим. 8, 29 ). И еще: «Когда Бог , избравший меня от утробы матери моей и призвавший благодатию Своею, благоволил открыть во мне Сына Своего... я не стал тогда советоваться с плотью и кровью» ( Гал. 1, 15–16 ). Предузнал Бог, что Симеон, впоследствии Схимонах Силуан, не станет советоваться с плотью и кровью, но жизнь свою проведет в подвиге, достойном великого дара, и потому вызвал его на ту необычную жизнь, которую мы в нем видим. Мы вовсе не помышляем выразить здесь тайну сочетания абсолютно свободного творчества Великого Строителя мира – Бога с тварною свободою человека; но общение наше со Старцем, жизнь которого прошла в исключительно напряженном подвиге любви, в которой по преимуществу проявляется свобода, остановило нашу мысль на предуведении Богом свободного ответа человека на вызов Его любви. Мы полагаем, что избрание для свидетельства любви чрезвычайно редко потому, что это свидетельство сопряжено с неизбежным отданием всего себя в жертву. |
|
|
