| Такое благоговейное, почти умиленное отношение к хитроумию загадки характерно для народного средневекового вкуса; в числе других примеров можно вспомнить древнерусскую (XV- XVI вв.) «Повесть о Петре и Февронии». Праведная дева Феврония, увидев слугу своего будущего мужа, князя Петра, начинает говорить загадками, после чего слуга восклицает: «О дево! вижу бо тя мудру сущу...» «Благоверный же князь Петр, слышав таковая глаголы, удивился разуму девичю...» Образ девы, загадывающей загадки, в обоих случаях как-то связан с образом девственной Софии-Премудрости (ср. Аверинцев С. С. К уяснению смысла надписи над конхой центральной апсиды Софии Киевской. - «Древнерусское искусство. Художественная культура домонгольской Руси». М., 1972, с. 28). Напротив, для Платона (Respublica 479b) загадка связана с несерьезным бытом пирушки или детской. 67. Поэтому путь от античности к Средневековью лишь в порядке метафоры можно описывать как «победу» одних тенденций, уже наличных в готовом виде на панораме поздней античности, над другими. Само собой ясно, что средневековое крепостничество - вовсе не античный колонат, «восторжествовавший» над отношениями античного рабства. Так же непросто обстоит дело с идеологическими и культурными явлениями. Не стоит слишком однозначно связывать качество «нового» с определенным кругом компонентов позднеантичной культуры в противоположность другим компонентам - например, с «низовыми» и «ближневосточными» течениями в противоположность «верхушечным» и «классицистическим» (хотя по ходу работы такое упрощение может быть оправданным, оставаясь в конечном счете метафорическим). Ибо даже византийский классицизм есть именно византийский классицизм, средневековый классицизм, т. е. не простое «присутствие» пережившего себя античного прошлого внутри неантичной эпохи, но интегрирующая часть именно этой эпохи; и даже «восторжествовавшие» низовые и ориентализирующие тенденции не могут воспользоваться своим торжеством, не перестроив своей сущности. Это трюизмы, которые, однако, легко выпадают из поля зрения. |
| У него не могли установиться ни прочные местные интересы в той или другой области, ни прочные династические связи с той или другой княжеской линией. Вместе с другим высшим классом общества, духовенством, и, может быть, ещё в большей степени, чем это сословие, многочисленный дружинный класс был подвижным носителем мысли о нераздельности Русской земли, о земском единстве. КИЕВ. III. Очередной порядок княжеского владения поддерживал и усиливал общеземское значение политического средоточия Руси, города Киева. Киев был центральным узлом княжеских отношений: туда направлялся княжеский круговорот: оттуда он нормировался. Удобства жизни в Киеве, фамильные предания. честь старшинства, названного отчества, церковное значение этого города делали его заветной мечтой для каждою князя. Молодой княжич, кружась по отдалённым областям, не спускал с него глаз, спал и видел его. Превосходное поэтическое выражение этой тоски по Киеву, одолевавшей молодого князя, находим в Слове о полку Игореве. В 1068 г. киевляне восстали на великого князя Изяслава и прогнали его, а на великокняжеский стол возвели посаженного старшими князьями в тюрьму Всеслава полоцкого. Только семь месяцев посидел Всеслав на киевском столе, лишь дотронулся копьем до него и должен был бежать в Полоцк. Но он уже всю жизнь не мог забыть Киева. Бывало, рано утром зазвонят к заутрени у св. Софии в Полоцке, а князю всё ещё слышится знакомый звон у св. Софии киевской. Доля этих княжеских чувств к Киеву сообщалась и населению русских областей, даже самых отдалённых. Оно также всё более и всё чаще приучалось думать о Киеве, где сидел старший князь Русской земли, откуда выходили все добрые княжеские походы в степь на поганых, где жил высший пастырь русской церкви, митрополит всея Руси, и сосредоточивались наиболее чтимые святыни Русской земли. Выражение этого народного отношения к Киеву мы встречаем в известном духовном стихе о Голубиной книге. Отвечая на вопрос, какой город всем городам мать, он иногда, забывая про Иерусалим, поет: " А Киев град всем городам мати " . |
| На Востоке православный храм виделся иконой преображенного космоса. Освещенный мерцающим светом лампад и свечей, наполненный воскурениями фимиама, пронизанный возносящимся к небесам ангелогласным пением, он увенчивался полусферическим куполом, как бы завершающим полноту обоженного мира. В храме человек соделывался сопричастным нетварным божественным энергиям, приобщаясь к миру будущего века, грядущего олам’а, но Сам Бог в Своей сущности при этом оставался неприступным, невидимым, - даже самый свет Его, как выражается свт. Дионисий Ареопагит, есть «пресущественное сияние божественной тьмы» . И весь архитектурный декор византийского храма символически выражал представления византийцев о возможности богопричаствования, богопознания и боговидения. Лучшим символом, сочетающим свойства ослепляющего блистания и тáинственной непроницаемости, было золото, - и потому столь обильно используется оно в декоре византийских храмов. Взор молящегося выхватывал лишь отдельные фрагменты мозаичных икон, мерцающих в полутьме храма. Ни с какой " точки зрения " невозможно увидеть весь иконографический образ целиком, он открывается лишь постольку, поскольку - в зависимости от положения молящегося - освещаются отдельные его части, различно ориентированные грани мозаики. Характеризуя византийскую систему живописной храмовой декорации, В. Н. Лазарев пишет: «Для византийских храмов типично сочетание мраморной облицовки стен с мозаиками ... контраст между гладкой мраморной облицовкой и изменчивой, мерцающей фактурой мозаики ощущается особенно остро. Эстетическую природу этого контраста прекрасно понимали византийские мастера. Недаром в Софии Константинопольской тимпанам люнет придавали незначительную вогнутость, чтобы усилить блеск смальты, а в Софии Киевской огромная фигура Оранты в апсиде имеет ряд ритмически чередующихся повышений и понижений грунта, которые способствуют игре оттенков. На вогнутых и волнообразных поверхностях достигается неизмеримо большее мерцание выложенных под разными углами кубиков, чем на ровных (особенно это относится к золоту). Подобно тому, как готический витраж требует интенсивного света, чтобы загорелись его чистые, пылающие краски, подобно этому выложенная на изогнутых плоскостях мозаика нуждается не в очень ярком освещении, потому что только тогда живописная игра разноцветных кубиков достигает полной силы. Когда мозаика покрывает гладкую, прямую плоскость, вдобавок резко освещенную, она утрачивает половину своего очарования: золото начинает блестеть слишком ярко, отчего фигуры выделяются на его фоне бесцветными силуэтами» . |
| К этим враждебным выходкам против Оберегателя присоединялось подкапывание под его клиента, нового гетмана малороссийского. Какие-то гультяи, по выражению Мазепы, распустили в Киеве слух, что гетман сносится с поляками, покупает в Польше имения. Киевский воевода Бутурлин отправил разгласителей в Москву, откуда их отослали к Мазепе в Батурин. По этому случаю гетман писал к Голицыну: «Прошу покорно благодетеля и заступника моего милостивого: как рукою своею возвел меня на уряд гетманский и милостиво, отечески обещал быть моим заступником и от напастей оборонителем, зная мою простую душу и простое сердце: так изволь по тому своему благодетельскому слову и вперед заступать и оборонять меня от таких опасных случаев. Никто не доведет, чтоб я в польской стороне хотел покупать маетности, этого мне никогда и на ум не приходило». Мазепа просит Голицына, чтоб позволено ему было пытать разгласителей этих слухов. Гетман догадывался, что киевский митрополит Гедеон не очень к нему расположен по своим приятельским отношениям к Самойловичу, знал, что сын митрополичий, молодой князь Четвертинский, жених дочери Самойловича, живет в Москве, и потому старался удалить его из столицы, заподозрив перед правительством. «Не без сожаления слышу, – писал Мазепа, – что князь Четвертинский, живя в Москве, говорит многие непристойные слова, бесчестит весь царского величества высокий сенат, никого себе не только высшего, но и равного не ставит и пакостными всякими словами укоряет. говорит и то, что он бывшего Самойловича снова на уряд его восстановит и всем его и своим неприятелям отмстит, и сюда, в Малороссию, к бывшей своей невесте пишет. А митрополит – человек мнительный и, как вижу, на меня досадует, думая, что сын его по моему старанию отослан в Москву на всякое бесчестье; по митрополичьей досаде и киевский воевода Ив. Вас. Бутурлин ко мне неприязнен, ни о чем ко мне не пишет, на две мои грамоты не отвечал ни слова. Четвертинскому в Москве, для избежания всяких ссор, нельзя быть». Мазепа просил, чтоб «для всякой осторожности и для страху своевольным» государи позволили ему окружить себя наемными сердюками и драгунами. |
| Среди росписей Софии Киевской особой славой пользовались портреты членов семьи Ярослава Мудрого. Изначально украшавшие центральный неф, они погибли еще в древности, а уцелевшие остатки были испорчены неумелыми подновлениями и реставрациями. Кроме того, в XVII веке рухнула западная стена собора, поэтому о ее убранстве можно судить лишь по зарисовкам немецкого художника А. Вестерфельда, посетившего Киев в 1651 году. Княжеские портреты, видимо, располагались следующим образом: напротив алтаря был написан Христос на троне, рядом с ним – Владимир, княгиня Ольга, Ярослав с Ириной, на южной стене нефа – сыновья князя Ярослава, а на северной – его дочери. Живопись светской тематики на стенах храма составляет одну из любопытных особенностей Софийского собора. Из фресок лестничных башен можно составить мнение о нравах и обычаях древнерусского общества, узнать о самых популярных развлечениях народа и правителя государства. В сценах из княжеской жизни показаны Ярослав на скачках, скачущие лошади, публика и судьи, выходящая из дворца княжна, дружинники во время охоты на медведя и ловли диких коней. Огромный исторический интерес представляют росписи, где воспроизведены такие народные забавы, как кукольный театр под названием «вертеп», спектакли скоморохов и ряженых, борьба, танцы под сопровождение княжеского оркестра, который, судя по рисункам, состоял из дудочников, органиста и раздувавшего мехи слуги. Художественное богатство Софийского собора дополняла привезенная из Константинополя церковная утварь из драгоценных металлов, тяжелые, расшитые золотом шелковые ткани, резьба по мрамору и шиферу, а также мозаики пола. Первоначально центральную апсиду украшала полития – мозаичная композиция из смальты и кусочков разноцветного мрамора. В удаленных от центра частях храма находились огромные иконы с изображениями почитаемых местных и чужеземных святых. Над ними были развешаны небольшие иконы, так называемые праздники, воспроизводившие главные события из земной жизни Христа. В середине храма был очерчен омфалий – круг, окаймленный полосами мозаичного набора с геометрическим орнаментом. Пол центральной апсиды украшала мозаика, состоявшая из замысловатого сочетания больших ромбов, кайма которых образовывала круги. Пол северной ветви трансепта представлял собой изысканную композицию из 12 больших и 17 маленьких кругов. Настил помещений южного крыла отличался ковровым рисунком. Несмотря на различие композиций, узоры на полах объединял ковровый принцип построения, а также свежий колорит блестящих кусочков смальты: красных, синих, зеленых, желтых. Соединенное с разноцветным мрамором сияющее стекло создавало насыщенный красками орнамент. Ступени лестниц хор были оформлены мозаикой геометрического или «гофрированного» орнамента, аналогичного декору окон центральной апсиды. |
| «Учение книжное» предполагало курс, наряду с религиозным образованием, полностью или частично охватывавший семь «свободных искусств»: грамматику, риторику и диалектику (тривиум); арифметику, геометрию, музыку и астрономию (квадривиум). В училищах преподавали вначале греческие ученые, главным образом, из Византии, а позже – отечественные. Княжеские школы (училища) стали важными центрами древнерусского образования. Отсюда в списках расходились христианские сочинения, здесь переводились произведения античных и византийских авторов. Освоению «книжного знания» предшествовало обучение грамоте, знакомство с иностранными языками, для чего существовали особые школы. По образцу княжеских, открывались школы при дворах древнерусских князей и их посадников в Переславле, Курске, Суздале, Чернигове. Первое женское училище основано в Киеве княгиней Анной Всеволодовной (1086). С 12-го века в семьях знати практиковалось «кормильство» – домашнее воспитание с помощью специально нанимаемых наставников; в 13 веке их сменили дядьки. С 1037 года действовала митрополичья школа в Киеве при соборе Святой Софии, готовившая священников. В 12 – 13 веках сформировался круг монастырских школ в Смоленске, Владимире, Ростове Великом, Нижнем Новгороде. Некоторые из этих школ пользовались покровительством русских князей, в них учились даже выходцы из знатных семей ряда стран Западной Европы. Так, в Киевской школе при храме Святой Софии, служившем при Ярославе Мудром центром русской культуры и просвещения, получали образование венгры, норвежцы, шведы, англичане. Ярослав Мудрый продолжил политику отца в области образования народа. В Софийской летописи зафиксировано: «В лето 6538 иде Ярослав на чюдь, и победи я [её], и постави город Юрьев. И приеде к Новугороду и собрав от старост и от попов детей 300 учити книгам». Сам Ярослав читал «днем и ночью» и распорядился перевести на славянский язык много книг, по которым «верующие люди учатся и наслаждаются учением». Возникающие в это время монастыри становились центрами духовного просвещения на Руси, при них создавались библиотеки. |
| [Следует отметить, что издание чиновников он продолжает: вскоре выйдут в свет «Чиновники Московского Успенского собора», готовятся к изданию «Патриаршие вы- —78— ходы». С окончанием этого последнего издания получится полная библиотека древнерусских чиновников – большое приобретение для русской церковно-исторической науки]. IV. Заглавие самого исследования проф. Голубцова такое – «Соборные чиновники и особенности службы по ним». Если бы на основании его кто-нибудь подумал, что имеет дело с простым историко-литургическим и археологическим комментарием к текстам изданных соборных чиновников, тот бы ошибся жестоко. Труд проф. Голубцова и шире, и глубже, и интереснее. Задуманное очень широко исследование рассчитано на две половины. В первой, теперь напечатанной, состоящей из предисловия, девяти глав и трех приложений, содержится следующее: сказав о названии чиновников и дав общее представление о них, автор подробно говорит о св. Софии Константинопольской, как идеале храмовых и церковно-богослужебных порядков для древнерусских соборов, важном значении, внешнем благолепии и богатом внутреннем убранстве их. Сказав затем о численности священнослужащих и вообще соборного клира, он переходит к рассмотрению важнейших особенностей наших старых кафедрально-епископских церквей и преимущественно входов и выходов на праздничных вечерне, утрени и литургии. В этих обрядах и священнодействиях, мало разъясненных и даже совсем не затронутых в нашей литургической науке, по мнению исследователя, рельефно отразилась практика Великой церкви и особенно глубоко сказалось влияние её устава (Предисл., IV–V). В небольших приложениях: о происхождении орлеца, о старом архиерейском месте в храме и о предносной архиерейской лампаде даются лишние доводы в пользу основной мысли исследования о влиянии практики и устава св. Софии Цареградской на древнерусскую соборную обрядность. Отсюда видно, что в своей книге наш автор исследует огромный отдел литургической науки – историю древнерусского соборного богослужения, начиная с его источника – практики и устава Великой Константинопольской церкви, продолжая состоянием этого богослужения в периоды киевский, монгольский и московский и только заканчивая той эпохой, к которой относятся соборные чиновники. |
| поиск: разделы рассылка Бурега В. В. " Именины украинского народа " : в Киеве продолжаются юбилейные торжества Источник: Богослов. ру 27 июля стало последним днем государственной программы празднования 1020-летия Крещения Киевской Руси. Однако церковные торжества в Киеве еще не закончились. Вечер 26 июля был ознаменован несколькими событиями: в 17.00 в Киев прибыл Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий, в это же время на Крещатике начался праздничный концерт, а в 20.00 на территории Национального заповедника " София Киевская " состоялся торжественный прием в честь праздника. Право на рок Еще в конце апреля в Украине стартовал грандиозный концертный тур. В нем приняли участие рок-группы " СКАЙ " , " Братья Карамазовы " и " ДДТ " . Вместе с ними по городам Украины путешествовал и диакон Андрей Кураев, обращаясь к публике с проповедями перед началом концертов. В течение мая были даны концерты в восемнадцати городах. Организатором юбилейного тура выступила Международная общественная организация " День Крещения Руси " . Заключительный концерт был назначен на 26 июля на Площади Независимости в Киеве. По словам организаторов, разрешение на проведение концерта на Майдане было получено еще в конце мая. Однако буквально за несколько дней до проведения концерта, когда в центре Киева уже начали монтировать сцену, городские власти попытались отменить концерт. По официальной версии, озвученной властью, проведение концерта в центре города могло стать помехой Президентскому приему в Софии Киевской, который был назначен на вечер 26 июля. Также после приема в Софии Президент планировал проехаться по Крещатику, чему, опять же, мог помешать концерт. Организаторам было предложено перенести сцену на Певческое поле, то есть совсем в другой район города. При этом афиши с рекламой концерта на Майдане были уже развешаны по всему Киеву. Несколько дней длились непростые переговоры с местными и центральными органами власти. Назревала опасность силовой приостановки работ по монтажу сцены, для чего в центр города уже прибыли спецподразделения МВД. По словам организаторов, несколько киевских священнослужителей высказали готовность приковать себя к сцене наручниками, чтобы предотвратить ее демонтаж. Репортеры российских телеканалов уже готовились снимать соответствующий сюжет, но договоренность с властями все же была достигнута. Было получено разрешение на проведение концерта не на Майдане, а на Крещатике у здания Киевской мэрии. Сцену пришлось сместить всего лишь на несколько сотен метров и развернуть в другую сторону. |
| Через некоторое время попытка того же князя заручиться поддержкой киевского ополчения для борьбы против Чернигова дала возможность более ярко проявиться народному возмущению, оставив нам еще одно упоминание о вече. Изяслав направил послов в Киев к своему наместнику Владимиру и тысяцкому с приказом: «Еди, брате, к митрополиту и созови кияны все, да молвят пред ними мужи си (т. е. послы) лесть черниговскых князей». По призыву митрополита «придоша кыян много множество народа и седоша у святое Софьи [слышати]» 180 , – так сообщает древний вариант киевской летописи; в другом варианте читаем: «Всим съшедшимся от мала до велика к святой Софьи на двор, въставшем же им в вечи» 181 . Это было, может быть, расширенное совещание городского совета во дворе храма Софии. Совещание осудило заговор Ольговичей против Изяслава и связанных с ним киевлян 182 и решило послать ему в помощь ополчение. Созванное на этот раз у св. Софии митрополитом вече кончилось неожиданно. Видимо, политическая атмосфера была накалена, и совещание части киевлян с князем нашло своеобразный отклик в народе. Все шло нормально до тех пор, пока «един человек» (имя его не названо, видимо, потому, что летопись прошла цензуру Изяслава 183 ) не выступил с предложениемубить князя Игоря (для которого старались заговорщики) и мотивировал свое предложение тем, что участники черниговской группировки могут освободить его, подобно тому как в 1068 г. сторонники черниговских князей освободили Всеслава. Возможно, что предлагавший хотел устранить Игоря «законным» путем 184 . Но «слышавше народ» про эту речь и охотно поднялся за вожаками, которые «кликнуша» клич (выражаясь по-новгородски, «възвадили», «воздвигли» народ) идти на Игоря, оставившего по себе темную память. Эти восставшие для княжеского летописца «безаконии, несъмыслении», не ведающие истины, «ослеплении очима» 185 . Он осуждает действие, которое осуществляется против закона: убийство князей городскими Правдами не предусматривалось! Когда народ кинулся к монастырю св. Федора, где находился Игорь, то правители пытались вмешаться. Князь Владимир увещевал: «того вам брат мой не приказал» 186 , митрополит «много взбраняше им», тысяцкие Лазарь и Рагуил тщетно старались удержать толпу. Не удалось укрыть Игоря и на княжом дворе. Убив Игоря, выступавшие проволокли его труп через Бабин Торжок на Подол. Быстро вспыхнувшее движение, видимо, быстро и затихло. Узнав о происшедшем, Изяслав «негодоваше на кияны» 187 и даже обращался к своей дружине, прося подтвердить его невиновность в гибели соперника. |
| Это золотое свечение выявляет предельную осязательность плоти, отличающую мозаики храма Осиос Лукас даже в очень простых по манере исполнения ликах. Розовые, светящиеся, всегда обращенные к предстоящим, они присутствуют, окружают молящихся так же реально, как реально бытие святых мощей. Гиперреализм воплощает в их явлении сияние сверхбытия, сколь бы ни разнились образные характеристики представленных персонажей, диапазон которых здесь весьма широк. Рисунок. См. изображение в оригинале Рисунок. См. изображение в оригинале Суровый и интенсивный «монашеский» стиль мозаик Осиос Лукас находит окончательное завершение в ансамбле, весьма далеком от монастырской среды – мозаиках и фресках храма Св. Софии Киевской, созданных по заказу князя Ярослава Мудрого после 1036 г. Программа росписи этой огромной постройки, призванной стать, подобно Св. Софии Константинопольской, главным храмом государства, в целом соответствует столичным ансамблям, однако в ней есть акценты, существенные для места и времени создания цикла. Здесь впервые сочетаются мозаика и более дешевая фреска, что станет образцом для периферии. В мозаике исполнены символически значимые части сакрального пространства – купол и апсида. В куполе представлена могучая полуфигура Пантократора в медальоне, окруженная четырьмя архангелами в рост с широко распростертыми крыльями (сохранилась лишь одна фигура, остальные восполнены по старым контурам). Образуемый цезурами между крыльев золотой крест вписан в круг – сферу купола. Многократное пересечение мотивов креста и сферы зримо суммирует главную идею храма – окружность космоса, осененная крестом. Эта идея активно выражена в архитектурном построении храма, очень своеобразном среди византийских построек 55 , она еще раз акцентируется в живописи. В простенках барабана – двенадцать апостолов (сохранилась лишь фигура Павла). В парусах – впервые евангелисты (сохранился Лука). На подпружных арках – медальоны с полуфигурами севастийских мучеников. На алтарных столбах изображено впервые выделенное из круга праздников Благовещение, которое именовали в гимнах «главизной нашего спасения». |
|
|
