| (Наиболее выдающиеся труды и труженики в области изучения этого предмета.) Восемьдесят лет тому назад в тех самых стенах, в которых теперь помещается Московская Духовная Академия, доживала свой последний учебный год 70 лет находившаяся здесь Троицкая Лаврская Семинария, а в Москве, в Заиконоспасском монастыре, что на Никольской улице, доживала также свой последний учебный год 130 лет существовавшая Славяно-греко-латинская Академия вместо которой, на месте Троицкой Лаврской семинарии, и открыта была в 1814 году наша теперешняя Академия. От обоих этих, отживавших свой век, учебных заведений, своих предшественниц, Московская Духовная Академия многое унаследовала (личный состав преподавателей и учащихся, библиотеку и т. д.). Унаследовала от них она, между прочим, и любовь к занятиям в области греческого языка и его словесности, бывшим в них весьма плодотворными. В то время, когда светские учебные заведения в нашем отечестве не имели и тени знакомства с греческим языком, как предметом преподавания в них, в то время, когда у нас не существовало еще ни университетов, ни гимназий, предшественница нашей Академии Московская Славяно-греко-латинская Академия, имевшая первыми насадителями науки в ней греков братьев Лихудов, не только деятельно трудилась над изучением греческого языка и его словесности, но уже и обнаруживала эту деятельность составлением и изданием учебных руководства и пособий по сему предмету, переводов с греческого и других трудов в том же роде литературы. Имена самих Лихудов, оставивших не мало учебных руководств, писанных на греческом языке, – Варлаама Лящевского, греческая грамматика которого выдержала несколько изданий, 1 – Моисея Гумилевского, много работавшего над переводами творений св. Отцов с греческого 2 и других тружеников этой Академии останутся незабвенными в области изучения нашего предмета. Много потрудилась в той же области и Троицкая Лаврская семинария, в которой особенно сильным двигателем этого изучения был сам митрополит Московский Платон, († 1812), долгое время (с 1761 г.) стоявший во главе этой семинарии, то как ректор ее, а то как священно-архимандрит Сергиевой Лавры и очень любивший это учебное заведение. |
| Предметом особых попечений М. стала Пензенская ДС, открытая в 1800 г. Предшественник М. еп. Гаий (Такаов) практически не занимался семинарскими делами: не было программ обучения, ученики подолгу не посещали занятия и самовольно бросали учебу. Пораженный царившими беспорядками и отсутствием руководящих начал в семинарской жизни, обладавший многолетним опытом духовно-педагогической службы в Троицкой семинарии и Славяно-греко-латинской академии, М. немедленно принял разносторонние меры по улучшению деятельности семинарии. Прежде всего составил устав Пензенской ДС, рукописный экземпляр к-рого с собственноручной подписью М. хранился в фундаментальной б-ке семинарии. На 1-й странице устава написано: «Устав Пензенской семинарии, данный 1808 года, сентября 4, Моисеем, епископом Пензенским и Саратовским, по коему имеет поступать неизменно Пензенская семинария», на последней: «Сей устав хранить в семинарском Пензенском правлении, а копии с онаго по частям для всех учителей со скрепою ректора иметь непременно, дабы никто не извинялся неведением онаго» ( Троицкий А. И. Ист. записка о Пензенской ДС за истекший столетний период ее существования (1800-1900 гг.)//Пензенские ЕВ. 1901. 1. Прил. С. 13-14). После кончины ректора (1806-1810) архим. Мефодия (Нилова) (выпускника Троицкой лаврской семинарии) 12 апр. 1810 г. М. ходатайствовал перед Синодом о назначении новым ректором проповедника Славяно-греко-латинской академии иером. Аарона (Нарциссова) , хорошо ему известного «по особым его талантам, по довольному кругу просвещения и по честному житию» ( Он же. Мат-лы к истории Пензенской ДС: (1880-1818). Пенза, 1896. С. 17). Иером. Аарон, ученик М. в Московской академии, по окончании курса был оставлен при ней учителем нем. языка. «Я верую несумненно… что чрез его правление и учение в семинарии, при моем руководстве, училище сие придет в желаемое совершенство»,- говорил епископ (Там же). Новый ректор стал активным помощником М. в укреплении учебной стороны деятельности семинарии, но воспитательная сторона по-прежнему оставалась неудовлетворительной (Там же. С. 48). М. обязал все пензенское духовенство «подпискою» с 10 лет отдавать сыновей в семинарии. |
| Из печатных взяты между прочим: Gregorii Nazianzeni opera 1780; Divinus Pymander H. Trismegisti, Colon. 1530; Magnalia Dei Herbergeri 1616; Hermes Christianus, Lugd. 1619; Elias mit dem Buche der ganzen Welt iin Gerichte uber die Welt 1771; Louvignii Das verborgene Leben mit Christo in Gott Frankf. 1747; Theomili Die stet e Freude des Geistes, das eigene Kleinod derer, die den Vater anbeten im Geiste und in der Watyheit Frank. 1719; Das Ewige Evangelium in der Offenbarung der Kinder Gottes, 1778; Ueber den Beweis des Geistes und der Kraft, Braunschw. 1777; Der Sieg der Wahrheit des Wortes Gottes, 1780; Arnold " s Die Verkldning Jesu Christi iu der Seele, 1708; Lielding Reise nach der andern Welt, Kopenh. 1750; Histoire générale de la naissance et des progrès de a compagnie de Jésus.tomi I-VI, Amster.–1757; Histoire des temples des payens, des Juifs et des Crétiens à la Reine. Par, 1690; Lucerna, ignorantiae tenebras procul pellens, Venet. 1628; Regia via crucis, 1635; Le chrétien interieur, Par. 1781; Vaticinia Abbatis Ioachimi et Anselmi Episcopi, Venet, 1539; Trilogium animae (sine anuo et loco); Увет духовный и др. Из рукописей: Theologia Christiana orthodoxa 1762; Theologia Christiana orthodoxa, in Seminario petropolitano alexandro-neveasi tradita; о безбожии, сокращенное феологическое рассуждение: Hierarchia Rossica, А. Sellii; Exercitationes oratoriae ab loannicio Lichude; перечень из философии Аристотелевой; Матфея Властаря алфавитная синтагма; греческая грамматика на пергамене; Philosophia naturalis; Olympia philosophica ad cursum biannalem, и другие 192 . Из прочих книг московских библиотек дублеты и большое количество книг учебных, принадлежавших Академии славяно-греко-латинской, переданы в библиотеки семинарий московской и вифанской 193 . В 1816 году, по завещанию бывшего ректора троицкой Семинарии и потом московской славяно-греко-латинской Академии Мефодия Смирнова , архиепископа псковского († 1815), вся библиотека его поступила в московскую духовную Академию. |
| Не нашел он удовлетворения своей любознательности и в киевской академии. Эта благородная страсть Ломоносова к науке о природе нашла себе полное удовлетворение в другом месте. 2 янв. 1736 г. студент философии Ломоносов с одиннадцатью товарищами прибыл в Петербург по вызову Императорской академии наук, а 8 сент. того же года отправился учиться физике, химии и горному делу заграницу, в Марбург и Фрейберг, к Вольфе и Генкелю. Почти пять лет длилась его заграничная командировка. В Петербург возвратился он 8 июня 1741 г. Оффициально адъюнкт и потом профессор химии, Ломоносов на деле, в течение своей двадцатичетырехлетней ученой и общественной деятельности, был и физиком, и металлургом, и геологом, и ботаником, и минералогом, и астрономом, и географом, и статистиком, и гигиенистом, и историком, и мозаистом, – то же время – филологом, грамматиком, педагогом, профессором – академиком, оратором и поэтом... Какое обширное и разнообразное поприще ученой и литературной деятельности! Во многих отраслях своей деятельности Ломоносов видимо так далек от тех идей, какие восприняты им некогда в московской славяно-греко- латинской академии... Может ли здесь быть речь о влиянии ее на Ломоносова как ученого, как писателя? Если еще в филологических и словесных трудах может быть и было какое-либо влияние академической науки, то где же, повидимому, здесь место влиянию ее на Ломоносова, как натуралиста?.. Но так ли это? Нет. Влияние московской академии на Ломоносова, как писателя и ученого, было многосторонне и сильно в большей или меньшей степени. В академии он изучил латинский, греческий и славянский языки, пиитику и риторику. Нечего и говорить о значении латинского и греческого языков для последующей деятельности Ломоносова как ученого: оно очевидно. «Классическое обучение Спасских школ – говорит академик Грот – поставило Ломоносова на твердую почву европейской цивилизации; оно положило свою печать на всю его умственную деятельность, отразилось на его ясном и правильном мышлении, на оконченности всех трудов его» 205 . |
| Сильвестр Медведев в январе 1685 года подает царевне Софьи грамоту об утверждении Академии. Она ее утвердила, и он мог рассчитывать, что вскоре станет начальником Академии. Но его планы были разрушены, т.к. в марте в Москву по рекомендации Патриарха Досифея для учительства в Академии, в противовес носителям латинской учености киевским учителям, прибыли ученые братья Лихуды. Они учились сначала в Греции, потом в Венеции и Падуе, и затем, до вызова в Россию, занимали в разных местах Греции должности учителей и проповедников. Прибыв в Москву, они вступили в борьбу с Сильвестром, и дело его было проиграно. Полное избавление русского Православия от латинского влияния в Москве, однако, последовало не раньше государственного переворота, свергнувшего владычество Софьи. В октябре 1689 года Медведев был осужден и приговорен к смертной казни за участие в деле Софьи. Главными деятелями просвещения в Москве стали братья Лихуды, преподававшие науки в новой Славяно-Греко-Латинской Академии 78 . Занятия в созданной Академии (первом высшем учебном заведении России) начались в 1687 году «Согласно уставу Академии предусматривалось преподавание гражданских и духовных наук по примеру европейских университетов» 79 . «Вплоть до открытия в 1755 году Московского университета, Академия играла роль ведущего интеллектуального центра России. В 1814 году она была преобразована в Московскую Духовную Академию и переведена в Троице-Сергиеву Лавру» 80 . Что касается философии, то с нею русское общество стали знакомить, главным образом, именно братья Лихуды, преподававшие ее на греческом, отчасти на латинском языке, с 1685 года в Московской Славяно-Греко-Латинской Академии. Они ввели два курса, составленные главным образом по Аристотелю – логику и физику. Курс физики включал учение об основах мира, о материи и форме, о четырех причинах движения: материальной, формальной, действующей и цельной. Им удалось прочесть расширенное введение по логике и часть физики (комментарии на три неполных главы «Физики» Аристотеля). Этим было положено начало профессиональному преподаванию философии в России. До них эти темы в Москве никто не затрагивал. Даже хорошо образованный Максим Грек «платоновские и аристотелевские мнения» считал ересью. |
| Поэтому я и призываю давать сроки отдельным отщепенцам и пресекать на корню. Потому что бездействие сейчас приведёт к большой крови потом, когда без контр-террористической операции по подавлению сепаратизма будет уже не обойтись. 4. На 2 комментарий Этой деятельностью практически безнаказанно многие занимаются все последние 30 лет. 3. Ответ на 2, Алекс. Алёшин: Простите, вы хотите давать срок за осознание своей идентичности? Обратите внимание, что речь об отделении от России не идет. Да, и что делается для сохранения поморской идентичности в составе русского народа? То есть поморам предлагают стать абстрактно русскими, а точнее постсоветскими, т.к. другой формы русской идентичности на данный момент просто нет. Может лучше возрождать среднерусскую этнографию в Средней полосе, а не навязывать ее казакам и поморам? Как-то странно получается: в Средней полосе русская идентичность глубоко безразлична (хотя бы по отношению к СВО), но зато надо всеми силами препятствовать казакам и поморам иметь свою субэтническую идентичность, то есть казаки и поморы ОБЯЗАНЫ быть любителями косовороток и картузов больше чем сами жители Средней полосы? Не кажется ли вам, что смешивание этнической и политической идентичности - мина замедленного действия, которая обязательно взорвется. Ведь чеченцам разрешили иметь свою идентичность - они даже памятники ставят СВОИМ героям Кавказской войны, который против России воевали - и они теперь преданно служат России. Надо понимать, что Россия уже никогда не будет моноэтничным государством, а только полиэтничной Империей. И что казаки и поморы совсем не виноваты в том, что жителям Средней полосы глубоко плевать на собственную идентичность, они не обязаны принимать эту идентичность на себя. А русский литературный язык - это конечно не искусственный язык, но это и не народный разговорный язык. Он появился в результате естественного смешения церковнославянского языка с великорусской разговорной речью благодаря литературной деятельности начиная со времен Греко-Славяно-Латинской академии, традиции которой продолжил Ломоносов в своем университете, и продолжая великой русской литературой 19 - начала 20 веков. Учитывая, что среди великих русских литераторов были и малороссы как, например, первые преподаватели Славяно-Греко-Латинской академии, или же Гоголь (строго говоря вообще поляк по фамилии Яновский), то при тщательном лингвистическом анализе в русском литературном языке можно найти и следы малороссийского влияния. Царское правительство запретило издание литературы на малороссийском наречии и украинское национальное движение родилось именно из борьбы с этим запретом. |
| Как-бы то ни было вышеупомянутый указ Синода, появившийся в самом конце XVIII века, в правление Павла, и предписывавший ввести в тогдашних семинариях и духовных академиях изучение по крайней мере «краткой церковной истории», не остался без некоторых последствий. Дело не ограничилось тем, что просвещеннейшие архиереи, в роде Платона, митрополита Московского, ревностно стали стараться о приведении в исполнение названного указа. Пришли к мысли, что если введена церковная история в круг наук, преподававшихся в семинариях и академиях, то непременно должны быть и книги, по которым можно было бы изучать науку. Мысль эта рождалась совершенно естественно, потому что книг, по которым можно было бы изучать церковную историю совсем не существовало. В качестве учебных книг в семинариях и академиях употреблялись некоторые церковно-исторические сочинения, написанные на латинском языке и обязанные своим происхождением протестантским богословам, значит, таким лицам, которые могли писать только в своих интересах и в своем духе, и конечно несообразно требованиям русских духовных школ. По таким руководствам учиться было затруднительно: одно нужно было сокращать и изменять, другое добавлять и исправлять. Работы при пользовании этими книгами было много, а результат сомнителен и неопределенен 612 . Оказывалось, что необходимо иметь сочинение по общей церковной истории, написанное русским и православным человеком. Такой человек и в самом деле нашелся. Разумеем Мефодия Смирнова (Мефодий – монашеское имя историка), питомца Славяно-Греко-Латинской Академии, потом ректора Троицкой Семинарии и Славяно-Греко-Латинской Академии, наконец, архиерея в разных епархиях (умер в 1815 г.). Мефодий принадлежит к образованнейшим лицам своего времени. Митрополит Платон называл его «умом проницательным и ученым» 613 . Как профессор, этот ученый человек пользовался большой славой и популярностью 614 . Частью по собственной инициативе, а частью по возбуждению со стороны духовного начальства, Мефодий, отвечая нуждам времени, решился составить сочинение по общей церковной истории, которое должно было служить пособием при изучении названной науки. |
| Первоначальное официальное открытие полноценных духовных школ в России относилось ко времени реформы Nempa I b целях удовлетворения нужд в образованных кандидатах на церковные должности . Исследователь отечественного духовного образования протоиерей С. Смирнов указывал, что одно из учебных пособий от 1706 г., по которому вели преподавание в Московской славяно-греко-латинской академии, включало в себя разделы, посвященные основам права гражданского и церковного . Исследовательская работа, связанная с областью канонического права, заключалась в изучении и публикации церковноправовых источников. Например, в 1744 г. ректору Московской славяно-греко-латинской академии архимандриту Порфирию (Крайскому) было поручено сличать с правилами святых отцов издание Номоканона, опубликованного в Киево-Печерской типографии в 1624 г. Существовала практическая потребность в сборе и публикации источников канонического права. В частности, церковный исследователь И. А. Чистович отмечал плачевную ситуацию дефицита опубликованных церковноправовых источников; как органы церковного управления низового уровня, так и некоторые духовные консистории не располагали в необходимом объеме источниками церковного права. С той же проблемой сталкивались и светские правительственные органы, «в которых случалась потребность в голосе церковных законов» . Важно отметить, что многие книги и переводы канонического содержания, напечатанные в Московской типографии в первой половине XIII b., проходили цензуру в Московской духовной академии . До начала XIX b. еще отсутствовала система преподавания канонического права. До этого периода в рамках духовного образования не наблюдалась четкая дифференциация богословских дисциплин — как отмечал протоиерей С. Смирнов, в системе богословских дисциплин духовных учебных заведений XIII b. не было четкого «логического разграничения между предметами догматическими и нравственными» . Более того, сам метод преподавания богословия был основан на механическом зазубривании ограниченного числа трактатов, причем содержательно слабо взаимосвязанных. |
| Паисий Лигарид в своем слове в заключение опровержения Соловецкой челобитной, задавшись вопросом, вследствие каких причин возник раскол на Руси, находит, что раскол произошел «от лишения и неимения народных училищ, такожде от скудости и недостаточества святые книгохранительницы». Ввиду этого Паисий настоятельно советует открыть на Руси училища. Обращаясь к царю, он говорит: «Ты убо, о пресветлый царю, подражай Феодосией, Юстинианом, и созижди зде училища ради остроумных младенец, ко учению трех язык коренных, наипаче: греческаго, латинскаго и славянскаго». И далее он говорит: «Ибо от сего новаго училища Алексиевского (которое имеет быть открыто царем), известнаго известнее (т.е. несомненно), изыдут, аки от коня троанского, христоименитии борцы, иже о добродетели твоего пространнейшаго царства, о умножении сего чина церковнаго, и общей напоследок пользе всего христоименитаго гражданства ратовати будут» 25 . Каким образом Паисий Лигарид в 1666 году мог обращаться к царю с советом: «Созижди зде училища ради остроумных младенец, ко учению трех язык коренных, наипаче: греческаго, латинскаго и славянскаго», когда в Москве уже существовало несколько греко-латинских школ? Очевидно, совет позаботиться об открытии в Москве греко-латинского училища Паисий мог давать государю только в том случае, если доселе греко-латинских школ в Москве вовсе не существовало, иначе оказалось бы, что Паисий увещевал царя открыть в Москве такие школы, которые в ней уже давно были открыты и без его запоздалых советов. Подобного промаха в обращении к царю осторожный и ловкий Лигарид никогда бы себе не позволил. Сильвестр Медведев, воспитанник, говорят, латинской Спасской школы в Москве, изучивший в школе риторику, пиитику, богословие и другие науки, вручая 21 января 1685 году царевне Софье привилегию на академию, поднес ей стихи своего сочинения, в которых, всячески восхваляя мудрость, говорит, что если Ольга явила на Руси свет веры, то царевна Софья «свет науки явити хощет России», что она «донос от нас хощет отъяти, яко Россия невесть наук знати», что она «перва зде мудра явися», и затем говорит: |
| Для достижения этой цели нужна была, по мнению русских, не средняя или высшая школа, значение которой они тогда еще ясно не представляли себе, а нужны были прежде всего новые книги, из которых каждый с помощью простого чтения сам бы мог извлечь нужные и потребные ему сведения, не прибегая к обучению в школе – самостоятельное чтение книг должно было заменить собою школьное обучение. Значит, думали русские, прежде всего нужно было позаботиться не об устройстве греко-латинской школы, а об усиленных переводах книг с греческого и латинского языков. Подметить и признать с первого раза несостоятельность и непригодность своей вековой привычной им системы образования – системы начетчества – русские, естественно, не могли, а потому они и не могли сразу же стремиться заменить старую систему начетчества как несостоятельную новою, которая дается правильно устроенной средней или высшей школой, и пока русские оставались в уверенности, что можно сделаться человеком сведущим и образованным с помощью простого начетчества, лишь бы только было что читать, пока достоинства этой обычной для них системы образования не были поколеблены в их глазах – до тех пор, очевидно, у них не могло быть и никаких особых побуждений энергично и деятельно заботиться об устройстве в Москве греко-латинских школ и, наоборот, были прямые побуждения усиленно заботиться об увеличении переводов книг с разных языков. Этим, но нашему мнению, и объясняется то любопытное явление, что русское правительство, вызывая в Москву разных ученых греков и южноруссов, между прочим и для учительства, на первых порах не стремилось, однако, с их помощью устроить в Москве среднюю или высшую школу, а только требовало от них переводческой деятельности, вследствие чего вызванные в Москву учителя становятся здесь не учителями школ, а переводчиками книг с греческого и латинского языков. Появление раскола нанесло смертельный удар старой системе начетчества. Все главнейшие расколоучители были воспитаны на этой системе, ей они были обязаны всеми своими знаниями и своею относительною и своеобразною ученостью, они были самыми полными и вместе сильными и выдающимися ее представителями – а между тем к чему привела воспитавшая их система образования? К отделению от Церкви, к расколу. |
|
|
