| 693 Заслуги П. Могилы для западно-русской церкви были весьма велики. Их не могли ни признать, ни умалить даже враги православия. М. Сильвестр Коссов Митрополит Петр Могила скончался 1-го января 1647 г., 50-ти лет от рождения. В преемники ему избран был белорусский епископ Сильвестр Коссов. Он родился в Витебском воеводстве, от православных родителей и происходил из старинного дворянского рода; обучался в католических академиях; в 1631 г. архимандритом Петром Могилой приглашен был из Львова в Киевскую академию, откуда чрез три года посвящен был в епископы Белоруссии. В первый же год по вступлении в управление православной белорусской епархией, Коссов издал два сочинения, на польском языке: одно в защиту школ киевских по поводу нападок на них латино-униатов, писавших, что будто в них преподаются еретические учения и настаивавших на закрытии их (Сказание или справа о школах киевских и винницких. Киев, 1635 г.); другое в защиту святыни киевской и обще-русской – нетления св. мощей почивающих там подвижников Печерских (Патерик или жития святых отцов печерских. Киев, 1635 г.). Последнее из названных сочинений – Патерик, изданный первоначально на польском языке, чрез 26 лет, именно в 1661 г., уже по смерти Коссова, издан был на русском, с некоторыми отменами против польского; именно к житиям прибавлены вступления, некоторые статьи переставлены с места на место, уничтожены ссылки на польские сочинения и т. п. По смерти П. Могилы Сильвестр был избран в митрополиты киевские; а по смерти Владислава, при вступлении на престол Яна Казимира, присутствовал на коронационном сейме в Кракове. Митрополиту Сильвестру довелось управлять южнорусской церковью во время казацких войн Хмельницкого с Польшей и во время присоединения Малороссии к России. Митрополит благословил вождя Малороссии на восстание в защиту православия. Хмельницкий же, как при первых переговорах с польскими комиссарами, так и впоследствии при заключении зборовского договора, требовал, чтобы киевский митрополит заседал в польском сенате. |
| Некоторые исследователи в этом умалении греческого языка перед латинским видят даже главную особенность реформы митроп. Петра Могилы . По их мнению, в старых братских школах оба языка – и латинский, и греческий – пользовались одинаковым вниманием. Петр Могила своей реформой на первое место поставил латинский язык, а уроки греческого языка сократил, а может быть, и совсем исключил из программы преподавания 114 . Это, по-видимому, подтверждается и тем недовольством, какое вызвала на первых порах реформа Петра Могилы среди низшего киевского духовенства и казаков. «На што латинское и польское училище заводите, чего у нас дотуду не бывало?» – кричали недовольные 115 . Профессор Могилянской коллегии Сильвестр Коссов по поводу этих упреков написал особую брошюру, в которой, защищая Коллегию, доказывал, почему латинский язык занимает в ней первенствующее положение 116 . Однако противополагать Киево-Могилянскую коллегию, как школу латинскую, старым братским школам, как греческим, едва ли возможно. Братские школы устраивались по образцу католических, иезуитских школ, а в этих последних латинский язык всегда занимал первенствующее положение. Петр Могила , по всей вероятности, только поставил преподавание латинского языка на отвечающую потребностям времени высоту, придал ему то же значение, какое он имел в высших иезуитских школах, а слепые ревнители православия увидели в этом измену родной вере и подняли возмущение. С другой стороны, есть факты, которые свидетельствуют, что основатель Киевской коллегии заботился о преподавании в ней и греческого языка. Для этого он старался удержать в Киеве архимандрита Константинопольской церкви Венедикта, который, впрочем, не согласился на предложение Могилы 117 . Апологет Киевской коллегии Сильвестр Коссов в своем «сказании, или отчете» о ней пишет, что он и другие преподаватели Коллегии постараются о том, что грецизм у них будет ad chorum, а латынь ad forum 118 . Исполнил ли Коссов свое обещание – не знаем; не знаем и того, удалось ли Петру Могиле найти преподавателя грека, но во всяком случае эти факты свидетельствуют, что принципиального пренебрежения к греческому языку у основателя и наставников Киевской коллегии не было, и если этот язык поставлен был в Коллегии слабо, то зависело это от трудности найти способных и хорошо подготовленных учителей. |
| Встреченный и принятый в Могилеве с великою любовию и усердием всеми сословиями, митрополит пересмотрел по просьбе членов Могилевского братства все грамоты, пожалованные ему патриархами Иеремиею, Феофаном, Кириллом Лукарисом и королем Владиславом IV, признал братство ставропигиальным, благословил его и объявил, что оно во всех духовных делах должно подчиняться непосредственно ему, митрополиту, как экзарху патриарха, а не Могилевскому епископу, для чего и выдал братству (15 июля) свою грамоту . В том же году на кафедру Могилевскую, Мстиславскую и Оршанскую избран и посвящен был новый епископ — Сильвестр Коссов, бывший профессором в киево-братской коллегии . На него пал выбор избирателей, белорусских дворян, или шляхты, может быть, потому особенно, что он сам был шляхтич из среды их, родившись в Витебском воеводстве. С естественным усердием принялся новый владыка за пастырские труды для своего родного края и вскоре по приезде в Могилев совершил обозрение своей епархии, стараясь везде возбуждать и поддерживать любовь к православию своими убеждениями. И 8 марта 1636 г. уже писал к мстиславскому городскому писарю: «Приехали ко мне в Могилев родомские священники, и, признавши меня пастырем, воздали мне поклонение и повиновение как пастырю законному, и учинили, согласно с канонами св. отцов, отречение от унии. Прошу принять их, именно о. Тимофея Борзиловского и о. Никифора Свиту, под свое покровительство и опеку и защищать их от всяких обид как людей благочестивых». Но униатский архиепископ Полоцкий Антоний Селява тотчас же принес жалобу королю, что Коссов, не довольствуясь правами, предоставленными неунитам на шестинедельном сейме 1635 г., и нарушая права, тогда же предоставленные униатам, самоправно приезжал в Полоцк и Витебск, старался привлекать к себе знатных людей и полоцких обывателей и возбуждал смятение против унии. И король, соглашаясь с Селявою, будто Коссов своим посещением названных городов действительно нарушил права униатов, прислал ему из Вильны приказание (от 1 мая 1636 г.), чтобы он впредь никогда не осмеливался ездить в Полоцк и Витебск, между тем как в королевской грамоте Бобриковичу, предместнику Коссова, прямо было сказано, что он беспрепятственно может посещать и Полоцк и Витебск . |
| 4 . ФЕОПЕМЕНТ родом грек, упоминается Нестором уже с 1039 г. при новом освящении Десятинной церкви. Но Киевский иерархический каталог и Коссов говорят, что сей митрополит освятил и Ярославову Софийскую церковь и на Златых Вратах Благовещенскую. Коссов прибытие его в Киев из Константинополя полагает около 1038, а Палинодия в 1039 г, следовательно, от патриарха Алексы Студита. Московский каталог считает его правления 12 лет; а кончину около 1049 г. Посему от кончины его до преемника остается промежутка около двух лет, в коих Палинодия по Помяннику Киевскому полагает митрополитом Кирилла, о котором однако же ни летописи, ни иерархические каталоги не упоминают. Но если не полагать Кирилла, то в два года, протекшие без избрания нового киевского митрополита, Ярослав имел какое-нибудь препятствие или затруднение в получении оного из Константинополя по прежнему обыкновению. Палинодия и Сильвестр Коссов, а за ними Никонова летопись и Киевский иерархический каталог 74 причиной сему почитают бывшую с греками у Ярослава войну, но война сия была еще за 6 лет до смерти Феопемпта и через три года при нем же кончилась миром, по свидетельству Несторову. Вероятнее можно заключить, что Ярослав видел какое-нибудь неудовольствие от присылавшихся дотоле из Константинополя греческих митрополитов и хотел освободить российскую иерархию от сей зависимости. Историограф Н.М. К. приводит свидетельство Хр. Готл. Фризия из сочинения его о Киевском епископстве, ссылающегося на Головского, что Ярослав просил себе епископа у Папы Венедикта VIII и что сей папа прислал в Киев Святителя Алексия, родом болгарина, искусного в языках греческом и славянском; что сей Алексий основал новую Киевскую епископию и первый служил в Софийской церкви, но долго терпев от зависти греческого духовенства, наконец, выехал из России и скончался в Болгарии 75 . Но сие сказание сомнительно. Впрочем, какая бы ни была тому причина, а по смерти Феопемпта Ярослав не захотел уже просить у Константинопольского патриарха в Киев митрополита, и повелел своим епископам посвятить оного из россиян. |
| Поэтому, по выходе из школы ученики приобретали привычку вставлять в речь слова, фразы или обороты латинские. Для приучения воспитанников к диалектическим спорам были заведены философские и богословские диспуты на латинском языке; для диспутов брались спорные вопросы, одна сторона возражала, другая опровергала; на публичные диспуты допускались и посторонние слушатели. Во главе коллегии стоял ректор; он был обыкновенно игуменом братского монастыря, профессором богословия, администратором и верховным наблюдателем школы, вместе и судьею, как учеников, так и учителей. За ним стоял префект, бывший профессором философии и экономом, супер – интендент, наблюдавший за поведением учеников. Ему помогали выбранные из учеников: визитаторы (для наблюдения за квартирными учениками), сеньоры и директоры (в бурсе), цензоры (в церкви); авдиторы из учеников же каждодневно проверяли знания порученных им учеников. Первым ректором коллегии был Исаия Трофимович – Козловский (1632 – 1638), префектом – Сильвестр Коссов; из первых учителей известны: Иннокентий Гизель, родом из польской Пруссии, кальвинист, в молодых годах пришедший в Киев, принявший православие и постригшийся здесь; Игнатий Аксенович Старушич, Иосиф Кононович Горбацкий и Софроний Початский. Устроенная Петром Могилой , коллегия встретила несочувствие в киевлянах. Явилось подозрение ее в неправильном направлении. Иезуиты, видя в новой коллегии сильную соперницу своим школам, распускали слух, что ее учителя – еретики и учеников научают ересям. Киевляне возмутились и грозили разгромить школу. «Было время, говорит Сильвестр Коссов, что мы, исповедавшись только и ждали, что вот начнут нами начинять желудки днепровских осетров или же огнем либо мечом отправят на тот свет». Нужно было доказывать пользу нового направления коллегии и Сильвестр Коссов сделал это в своем «сказании или ответе о киевских школах» (1635 г.). Волнение постепенно улеглось и сами киевляне сознали пользу школы; она стала переполняться учениками. Только по смерти Петра Могилы, когда началось движение Богдана Хмельницкого, она временно опустела; потом же трудами Иоанникия Голятовского и Варлаама Ясинского, опять поднялась и долгое время занимала первое место между всеми православными школами югозападной и северовосточной России. |
| Кроме того, недоброжелательствовали ему все сторонники Исаии Копинского, и последний, как видно, сам говорил о неправославии сместившего его с митрополии соперника 20 . Дурное мнение о Могиле и его учебном заведении распространилось между казаками, всегда готовыми на суровую расправу с теми, кого считали врагами веры. И вот, дело дошло до того, что однажды толпа народа, предводительствуемая казаками, собиралась броситься на коллегию, сжечь ее и перебить наставников. «Мы, – писал потом один из наставников, Сильвестр Коссов, тогдашний префект киевской коллегии, – исповедывались и ожидали, что нами начнут кормить днепровских осетров, но, к счастью, Господь, видя нашу невинность и покровительствуя образованию народа русского, разогнал тучу предубеждений и осветил сердца наших соотечественников; они увидели в нас истинных сынов Православной Церкви, и с тех пор жители Киева и других мест не только перестали нас ненавидеть, но стали отдавать к нам в большом количестве своих детей и величать нас Геликоном и Парнассом». Событие, угрожавшее коллегии, происходило 1635 года; в этом же году, когда минула опасность, Сильвестр Коссов издал «Экзегезис или Апологию Киевских школ», – сочинение, в котором защищал способ преподавания, принятый в коллегии. Предпочтение, оказываемое латинскому языку, в глазах Петра Могилы и избранных им наставников, оправдывалось обстоятельствами времени. Русские, учившиеся в коллегии, жили под польским правлением и готовились к жизни в обществе, проникнутом польским строем и польскими понятиями. В этом обществе господствовало и глубоко укоренилось мнение, что латинский язык есть самый главный, самый наглядный признак образованности, и чем кто лучше владеет латинским языком, тем более достоин названия образованного человека. Под влиянием иезуитов, русские, уже по самой своей народности, подвергались презрению у поляков, и такой взгляд естественно содействовал тому, что русское шляхетство так торопливо стремилось избавиться от своей народности, и перешедшие в католичество с гордостью признавали себя поляками. |
| По выражению летописи Львовского Братства, – Львовская Братская школа была источником наук даже для всей вообще Руси, потому, что из Киева, куда науки пересажены из Львова, они распространялись и по Великой России 399 . Более известными воспитанниками Львовского Братства были: Иов Борецкий, Исаия Копинский; Лаврентий Зизаний, Кирилл Транквилион, Памва Берында, Исаия Трофимович, Сильвестр Коссов, Захарий Копыстенский и многие другие. Они обогатили нашу духовную литературу многими сочинениями – догматического и нравственного содержания; некоторые из них (особенно Захарий Копыстенский) ревностно и красноречиво опровергали все нападения католиков на Веру православную и оставили по себе немало сочинений в этом роде; другие же (Иов Борецкий, Исаия Копинский, Сильвестр Коссов) были в последствии знаменитыми Киевскими митрополитами. Наконец, известная в нашей православной Церкви символическая книга, православное исповедание Кафолической Веры, Петра Могилы составлена, по поручению этого иерарха, одним из Львовских же воспитанников – Исаею Трофимовичем, в бытность его наставником Киевской коллеги 400 . До нас не дошло сведений, какие же именно воспитанники вышли из Виленской Братской школы, и как они подвизались в защите Веры православной; но во всяком случае несомненно, что и эта школа доставала Церкви православной много ученых мужей и проповедников слова Божия. Об этом ясно говорится в современном сочинении, известном под именем «Перестороги». «А Виленское Братство», пишет сочинитель «Перестороги», «в купе зостало, маючи при собе геретиков, которых им Господь Бог заступцами дал. И в том гонении чим больше гонимы и преследованы были, тем болше моц (сила) Божия над ними оказовалася, а Братство множилося, школа росла, людей з ней ученых много и казнодеев (проповедников) мудрых выходит. И так мужаются и укрепляются, посредь волков невредимы суть...... Што так дееться и по сей час» 401 . Излишне было бы говорить о заслугах Киево-Братского училища. Эта сначала бедная и незначительная школа послужила основанием для знаменитой Киевской академии. В ней, со времен Петра Могилы , сосредоточилось просвещение всей России и юго-западной и восточной. С тех пор, даже до позднейшего времени, она была рассадником многих знаменитых и доблестных мужей которые, в разных званиях и на разных степенях своей службы, принесли неисчислимые для отечества заслуги 402 . |
| Митр. Петр Могила оказал Церкви большия услуги. Несколько раз заставлял он правительство подтверждать постановления сейма 1632 г., заботился о восстановлении памятников православной древности. Он богато украсил Лавру, восстановил из полного почти разорения, отнятый им у униатов, Софиевский собор, древний Выдубецкий мон., церковь Спаса на Берестове, церковь Трех Святителей. В 1635 г. им были открыты и очищены от развалин остатки Десятинной церкви, где обретены были мощи св. кн. Владимира. Будучи хорошо образованным и знакомый с постановкой учебного дела в западной Европе, Петр Могила , еще будучи архимандритом Печерским, осуждал постановку учения в братских школах, в которых преобладал греческий язык. Школы представляли собой средния учебные заведения. Вследствие этого он намеревался открыть в Лавре латинскую школу, с высшим курсом, по образцу католических коллегий. Подобрал он ученых наставников, часть которых получила, за его счет, образование на Западе. Среди последних особенно выделялся Иннокентий Гизель. Дали ему учителей и братства. Таковыми были Сильвестр Коссов, Исаия Трофимович Козловский и др. Митрополита Исаию и Киевское духовенство смущала намечавшаяся чрезмерная латинизация школы. Они убеждали Могилу сосредоточить образовательное дело в Братской школе поддерживаемой казачеством. Среди последнего начались волнения, которые умело подогревали иезуиты. Они пускали слухи о неправославии преподавателей, об исключении греческого языка. Настроение в Киеве определил позднее тогдашний преподаватель Сильвестр Коссов. Соловьев приводит выдержку из его книги «Ектезис», изданной в 1635 г.: «Это было такое время, когда мы, исповедавшись, ждали, вот шляхта станет начинять нами днепровских осетров, или одного станут отправлять на тот свет огнем, а другого мечем. Наконец Сердцеведец, видя невинность нашу и великую потребность народа Русского в полезных науках, разогнал облако ложных мнений и осветил сердца всех тех, что увидали в нас истинных сынов Восточной Церкви». Петр Могила в 1632 г. согласился соединить свою школу с Братской. Став митрополитом он наименовал общую школу Коллегией. Положено было основание будущей Киевской Духовной Академии. |
| Могилёвская школа при Богоявленском братстве была создана в 1590-1592 гг. по образцу львовской. Однако в ней, как и в виленской, с самого начала преподавались 4 языка - церковнослав., «проста мова», латынь и польск. В 1624 г. здание школы было отнято католиками, однако в 1633 г. преподавание возобновилось. В 30-х гг. XVII в. здесь преподавал латынь Сильвестр (Коссов). В 1654 г., после того как рус. войска заняли город, царь Алексей Михайлович даровал братскому уч-щу права, равные с киевской школой. После возвращения в 1667 г. Могилёва в состав Речи Посполитой преподавание в школе происходило по-прежнему по программе киевской коллегии. В 1755 г. правосл. Могилёвский еп. св. Георгий (Конисский) организовал при братском мон-ре семинарию. Печать Киево-Могилянской академии. XVIII в. Киевские школы. Школа при Киевском Богоявленском братстве возникла, по-видимому, сразу при его создании в 1615/16 г., согласно дарственной Елизаветы (Галшки) Гулевичувны Лозкиной. Первым ее ректором стал приглашенный из Львова Иов (Борецкий), в 1617/18 г. ректором являлся Мелетий Смотрицкий, в 1620-1624 гг.- Кассиан Сакович, в 1626-1628 гг., возможно, Спиридон (Соболь), в 1628-1631 гг.- Фома Иевлевич. С самого начала в школе преподавались польск. и лат. языки. В 1620 г. Патриарх Иерусалимский Феофан утвердил киевское уч-ще в качестве «наук еллино-словенского и латино-польскаго письма». Став в 1627 г. архимандритом Киево-Печерского мон-ря, свт. Петр (Могила) задумал создать при мон-ре школу. В том же году он просил у К-польского Патриарха благословение на открытие «латинских и польских училищ»; кроме того, он избрал из монахов наиболее даровитых, в частности Иннокентия (Гизеля), возможно Софрония (Почаского), и послал их учиться за границу. Митр. Иов (Борецкий), киевские братчики и казаки выступили против этого плана. Однако осенью 1631 г. занятия в монастырской школе все же начались, в новооткрытую школу Петр (Могила) пригласил из Львова Исаию Козловского, ставшего ректором, и Сильвестра (Коссова). Эти действия также вызвали недовольство братчиков. Переговоры между братством и мон-рем закончились слиянием монастырского уч-ща с братским. Однако в действительности победу одержал Петр (Могила), к-рый вписался в братство как его «старший брат», опекун и фундатор и осуществлял руководство новым братским уч-щем, открывшимся в 1632 г., братство же было фактически устранено от контроля над школой. Исаия Козловский преподавал в киевской школе философию и, возможно, богословие, Сильвестр (Коссов) - риторику, Софроний (Почаский) - риторику и поэтику (в 1638 он стал ректором уч-ща и игуменом братского мон-ря). Однако и впосл., по всей видимости, среди правосл. киевлян сохранялось недовольство лат. характером школы, что заставило Сильвестра (Коссова) в 1635 г. написать «Exegesis» в защиту киевского и винницкого уч-щ от обвинений в ереси. |
| И Могила создавал ее не только рядом, но и в противовес уже существовавшему Братскому и славяно-греческому училищу. Потому так и встревожились в Киеве. “От неученых попов и казаков велие было негодование: на што латинское и польское училище заводите, чего дотуду не было, и спасались. Было хотели самого Петра Могилу и учителей до смерти побити, едва их уговорили.” Так рассказывает современник (Сильвестр Коссов). Из этого столкновения и спора победитетем вышел Могила. Братчикам пришлось признать его “старшим братом, опекуном и фундатором того святого братства, обители и школ,” и передать братское училище в его ведение. Братская школа растворилась во вновь заведенной, в новой латино-польской “коллегии,” которая и была вскоре перемещена из Лавры в Братский монастырь... Программа этой новой школы была взята из иезуитских школ. И для преподавания были привлечены и вызваны в Киев латинские выученики, — Исаия Трофимович Козловский, первый ректор Киевских школ, и Сильвестр Коссов, первый префект, оба учились, по-видимому, в Люблинской иезуитской коллегии, а потом в Замойской академии (м. б., и в Вене, в Цесарской академии). Одновременно была учреждена “коллегия” и в Виннице (несколько позже была перенесена в Гощанский или Гойский монастырь на Волыни). Можно догадываться, что у Могилы был план раскинуть по всему краю сеть латино-польских школ для православных, создать нечто вроде церковно-учебного ордена, с Киевской коллегией или “академией” во главе (срв. “Пиарский” орден, Ordo piarum scholarum)... Могила и его сподвижники были откровенными и решительными западниками. Они стремились объединить русских и не русских за единой культурной работой, в единой психологии и культуре... И та глухая, но очень напряженная борьба, которую мы все время наблюдаем вокруг всех начинаний и предприятий Могилы, означает именно эту встречу и столкновение двух религиозно-психологических и религиозно-культурных установок или ориентаций, — западнической и эллино-славянской… Могила не был одинок в своих замыслах и затеях. |
|
|
