| Как не пожалеть тех людей в России – педагогов, пропагандистов, которые обязаны нести в народ новый синтез – Маркса и Дмитрия Донского? Что, кроме словесного, и при том варварского, сочетания имен способна дать такая попытка? Мы с нетерпением ждем новых советских учебников истории – давно уже ждем. Но боимся, что не один недостаток бумаги и пресловутая отсталость Наркомпросса 1 мешают отпечатать казенные образцы нового исторического миросозерцания... Прежде, чем популяризировать, надо мыслить. Прежде учебников – исторические исследования попытки синтеза в новом стиле. Но сталинизм еще не создал даже своего Покровского. И у несчастных учителей и писателей нет других источников вдохновения, кроме передовиц «Правды». Возвращаясь к той же передовице, которая делает из Маркса оруженосца невидимого Александра, мы находим в ней интересный список великих имен, на которых должно покоиться новое национальное сознание. Вот это список: Пушкин, Лермонтов, Толстой, Горький, Добролюбов, Чернышевский, Менделеев, Сеченов, Павлов, Ломоносов, Лобачевский, Попов, Пржевальский, Миклухо-Маклай, Лаптев, Дежнев, Седов... Что сказать об этих именах? Благодарить ли за то, что Сталин возвращает народу Пушкина, Лермонтова, Толстого, или пожалеть об отсутствии Достоевского, место которого явно узурпировано Горьким? При всем уважении к памяти Добролюбова и Чернышевского, их имена все-таки уводят новую Россию в глушь н провинциализм журналистики 60-х годов. И потом, если есть Чернышевский, почему нет Некрасова? Или потому, что в Сталинском доме нельзя говорить о веревке – о страданиях народа и о его духовной (христианской) красоте? Но мы готовы примириться (скромны стали!) со всеми дефектами этого списка. Только – мы еще не дочитали его до конца. Вершиной русской культуры является ленинизм – самое передовое, самое научное учение, которое знала история человечества. Понимайте, как знаете. Вам дали намек, а вы, тысячи, миллионы русских учителей и культурников, сумейте это расшифровать. Вы должны примирить Ленина с Пушкиным, Ленина с Толстым. Решить квадратуру круга и этим оправдать репутацию гениальности русского человека. |
| Таким образом, к XIX веку татары-мусульмане представляли собой прочно организованную религиозно-гражданскую общину внутри русского государства. Многочисленные члены ревностно оберегали свою общину от чуждых влияний, имели массу мечетей и школ. Основная власть сосредоточивалась в руках духовенства и богатых татар. С момента завоевания Казани русскому правительству было ясно, что внешнего прикрепления инородцев к России отнюдь не достаточно. Первому казанскому архиепископу Гурию было «наказано» «привлекать народ ласкою, кормами, заступлением перед властями, печалованием за вины перед воеводами и судьями», «тихо убеждать» к принятию христианства и крестить только добровольно. Дальновидный владыка обладал государственным мышлением и главным в деле христианизации считал просвещение через школьное обучение. Он устраивал при открывающихся монастырях первые школы для детей крещеных татар, черемисов, чувашей и вотяков. Вероятно, они представляли собой тип русских монастырских школ, где обучали азбуке, затем чтению Часослова и Псалтири. В XVII веке миссионерское дело почти заглохло, и ранее крещеные инородцы массами отпадали от православия. В начале XVIII века митрополит Казанский Тихон пытался возродить школы Гурия, устроил школу при архиерейском доме в Казани (1707) «в надежде священства», то есть обращения в христианство народов при помощи священников из их среды. К середине XVIII века подобные школы были открыты в Казани, Цивильске, Елабуге, Царевококшайске, Свияжске. Однако результаты были ничтожны: дети не усваивали школьной науки на чужом языке, и установилось мнение, что они не способны к развитию и просвещению. В 1764 году Синод и Сенат после совместного обсуждения решили закрыть инородческие школы. Предпринимались и иные меры по христианизации народов Поволжья. Так, в 1713 году было предписано «отписать на государя земельные владения тех некрещеных мурз, которые в течение полугода не примут крещения»; в 1720 году было велено давать льготы новокрещеным «во всяких государственных сборах и в изделиях на три года»; в 1722 году крещеные инородцы освобождались от рекрутчины. В 1731 году с целью организации миссионерского дела была учреждена «Контора новокрещенских дел». В 1740 году возглавлявший ее архимандрит Димитрий (Сеченов) сообщал, что в Казани и в Нижегородской губернии «все до единого человека святым крещением просветились». |
| Митрополит Павел выступил с протестом по поводу секвестра монастырских имений , что, возможно, и явилось причиной увольнения его на покой. По мнению некоторых историков , причиной увольнения стали вышеуказанные жалобы. Увольнение на покой Синодский указ сначала один, затем другой потребовал немедленного прибытия митрополита Павла в Петербург, но митрополит даже не отвечал на призывные указы. На заседании Синода 22 июня 1767 года Новгородский митрополит Димитрий (Сеченов) уже объявлял: " митрополит Павел ни по первому, ни по второму указу о вызове в Петербург не едет, а продолжает жить в Тобольске и управлять своею епархиею " . По сведениям А.К. Недосекова , в этом же году был присужден Синодом к снятию архиерейского сана . На заседании 22 марта 1768 года Св. Синод, исполняя волю императрицы Екатерины II , выраженную синодальным обер-прокурором И.И. Мелиссино , постановил: " преосвященному Павлу, митрополиту Тобольскому, подтвердить указом, буде его преосвященство, в исполнение Ее Императорского Величества повеления по посланным двум указам, из Тобольска по ныне еще не выехал, то Св. Синод ныне последний уже термин полагает, чтоб непременно в путь отправился с получения того указа в неделю; а буде и за сим отправкою своею в путь медлить будет, то находящемуся в Тобольске господину губернатору оного преосвященного выслать из Тобольска без всяких отговорок. О чем и к нему, господину губернатору, послать указ " . Преосвященный Павел, не дождавшись указа, 2 апреля 1768 года прибыл в Москву . На шестой день своего приезда он отправил в Синод следующее донесение: " По присланным мне из Св. Синода, прошлого 1767 года июня от 26 и октября 10 чисел, Ее Императорского Величества указом велено мне быть в Москве. Почему я, учиня по долгу распоряжения и здравием, коим весьма слаб, поправясь, имел непременное намерение отправиться декабря в последних числах тогож года в путь, только за продолжающеюся болезнию, до 11 января нынешнего 1768 года, выехать никак было не возможно; а со оного отправившись, с возможною поспешностию старался прибыть в Москву и явиться к Вашему Святейшеству, только от умножившихся в дорожнем беспокойствии во мне болезней, по коим в Екатеринбурге принужден был жить три недели и пять дней и, еще не совсем выпользовавшись, по выезде в дороге различные имел припадки: а ныне 2 апреля прибыл в Москву и по учиненной мне от конторы Св. Синода повестке апреля же 7 дня явился во оной конторе, где о ожидании мне в Москве от Вашего Святейшества указ объявлен. А как я ныне, наивящщую по усилившимся во мне болезням слабость моего здравия ежедневно чувствую, и по старости лет моих к выпользованию оных мало надежд заключаю, почему к правлению епарших дел нахожу себя не в состоянии. - Того ради Ваше Святейшество всепокорнейше прошу за старостью и слабостью моего здравия от епархии и от правления епарших дел в Киево-Печерскую лавру на обещание увольнении, и о сем моем прошении учинить милостивое рассмотрение " . |
| Иларион Астраханский; новгородский м-т Димитрий Сеченов и Псковский епископ Гедеон Криновский ) заканчивается общим выводом, что «мысль о возможности единения старообрядцев с церковью при соблюдении старых книг и обрядов высказывалась гораздо ранее м. Платона, высказывалась, начиная с самой эпохи происхождения раскола и доходя до дней Платона; только эта идея выражалась не вполне в ясной, определенной форме и не имела настоящего своего практического приложения» (стр. 296). Остановимся пока на этих предварительных замечаниях. Мы не видим оснований оспаривать верность общей мысли, выраженной в приведенной выдержке. Для всякого, знакомого с расколоведением хотя бы по учебникам, мысль эта не нова, как не новы имена и факты, приводимые в ее подтверждение. Но шаблонность документации ее в данном случае позволяет поставить вопрос: зачем понадобилось автору повторять в специальном исследовании то, что общеизвестно, и не лучше ли было ограничиться простым напоминанием о том, что можно прочитать в учебнике? А если уж показалось необходимым обставить доказательствами старую мысль, не располагая новыми фактами, то естественно было бы, по крайней мере, ожидать более внимательного отношения к ним и более правильной их оценки. Между тем, в рассматриваемом отделе книги г. Лысогорского недостаток того и другого сказывается весьма ощутительно. Можно ли зачислить, напр., п-ха Никона с такой решительностью, с какой это делается здесь, в ряды сторонников терпимости, к обрядовым разногласием, когда мы имеем целый ряд фактов (конечно, не безызвестных и нашему автору), свидетельствующих о противном? Возможно, что для них удалось бы отыскать более или менее удачное примирительное объяснение; но замалчивание и простое игнорирование их едва ли может быть оправдано. Равным образом не можем мы оставить без замечания и вышеприведенных рассуждений о соборе 1667г., старающихся навязать ему мысль о дозволительности, при изв. условиях, употребления ревнителями старины дониконовских книг и всех без исключения особенностей так наз. |
| Императрица Елизавета сама на Конференции выразилась так: духовные учреждения «не имея власти употреблять свои доходы инако, как только на положенные штатом расходы, суетное себе делают затруднение управлением вотчин». Слова Елизаветы звучат совершенно одинаково со словами Екатерины II, которые зазвучат вскоре через 4 года. Это осязательный признак своевременности реформы. Настроения синодалов далеко не соответствовали еще духу момента. Члены Синода отписывались пока формально тем, что «штатов» пока не на бумаге, а на деле, еще нет и что трудно исчислить доходы и нужды в цифрах. Но в самом составе Синода произошел перелом настроения со введением туда новых членов из великороссов. Последние смело доверились правительственным реформам и первее всех архиеп. Новгородский Димитрий (Сеченов). Ему и был вручен для объявления Синоду 29.III. 1758 г. Высочайший Указ: «сочинить и Ее Императорскому Величеству поднести примерные ведомости, колико именно порознь, как на собственное неоскудное архиереев, архимандритов и начальствующих, так и на всякое со всеми при них быть имеющими духовными и светскими служителями, так же и на монашествующих, содержание хлебной и денежной суммы потребно». Между тем, шло приватное, закулисное воздействие на благочестивую императрицу в смысле задержки «нечестивой» реформы. Ее убеждали, что все нужные государству реальные и денежные доходы с церковных имений можно получить и с их духовных владельцев. И Елизавета фактически отказалась радикально провести реформу, открыв дорогу ряду компромиссных мероприятий. По предложению Сената, в 1760 г. снова собрана была специальная Конференция Сената и Синода. Тут внесено было сенаторами предложение, чтоб церковными вотчинами управляли офицеры и извлекали из них средства специально для обеспечения инвалидных домов. Россия все время напрягалась, участвуя в европейских войнах, и остро нуждалась в залечивании ран от этих войн. Елизавета, вступившая в нелегитимный брак с певчим из ее придворного церковного хора, Алексеем Григорьевичем Разумовским, и не имевшая детей, должна была использовать свое новое право назначения себе наследника. |
| Далее, писала Екатерина, «не имеем мы намерения и желания присвоить себе церковные имения, но только имеем данную Нам от Бога власть предписывать законы о лучшем оных употреблении на славу Божию и пользу отечества». Понятно в этой атмосфере дипломатической недоговоренности, что многие из высшего духовенства, особенно южно-русского происхождения и духа, не видели реальности и снова строили себе иллюзии о восстановлении церковно-помещичьего быта. Московский митрополит Амвросий Зертис-Каменский пишет в эту минуту своему земляку Арсению Мациевичу, митрополиту Ростовскому, поздравление с восшествием на престол «благочестивой государыни, которая освободит духовенство от мысленного ига», т. е. от новых секуляризаторских идей и планов. По получении манифеста Амвросий опять пишет Арсению: «теперь, как из манифеста изволите усмотреть, к сентябрю месяцу просим и Ваше Преосвященство к нам в Москву пожаловать и нам об известном деле помогать». Иерархи действительно подали Екатерине ходатайство о возвращении им вотчин. Императрица направила его в Сенат и поручила вообще «иметь рассуждение о духовенстве, как ему учинить удовольствие к его содержанию». И на этот запрос императрицы началась разноголосица и в Сенате, и на Конференции Сената с Синодом, и среди членов Синода. Архиереи великороссы, под лидерством новгородского архиеп. Димитрия (Сеченова), сразу выявили тенденцию оказать доверие светской власти, сбросить с себя обузу хозяйственных землевладельческих забот и перейти на положение оплачиваемых из единого казенного источника слуг единого религиозно-государственного целого России. В атмосфере новой государственности общие понятия пересматривались и изменялись. Ни армия, ни чиновничество не оценивались как силы, порабощенные государством. Наоборот, в жалованье рисовалась их привилегия. Архиереи-великороссы усвоили эту «штатность» обеспечения церкви в отличие от малороссов, глубже впитавших в свою психологию дух польско-шляхетского гонора. Дворянско-землевладельческий быт у них отожествился с духом христианской свободы и церковной автономности. Но российская империя строилась вдохновением великороссов, включая сюда и епископат. И вот настал исторический момент, когда великороссы почувствовали устарелость их допетровских состязаний с государством и решили молча покориться исторической судьбе — перестать гоняться за растаявшим снегом, за церковно-удельным самостийничеством. Димитрий Сеченов и другие великорусские «согласники» руководились не карьеризмом и корыстью, идя на казенный источник обеспечения архиерейского и монастырского быта, а правильным инстинктом оппортунизма, неизбежностью модернизации бытовой русской «симфонии» церкви игосударства. |
| .Пидалион Афины, 1957, с. 321 (по-гречески) . Карташев А. В. Указ. соч. , т. II, с .409 В Константинополе посольства западных держав, используя политические и финансовые средства, решающим образом вмешивались в выборы Патриархов, и нередки были случаи их свержений В XVIII веке за 73 года на Константинопольском престоле Патриархи сменялись 48 раз . " Пути " , с. 82 . Там же, с. 451 . «Старое по своему родовому происхождению от служилых людей, новое по своему характеру сословия, оно приняло на себя все богатство нового просвещения, поглощая его в одном себе, замыкая его в своем круге и замыкаясь само этою новою, почти внешнею силою» (Хомяков А Мнение иностранцев о России Изб. соч. Нью-Йорк, 1955, с. 94) . «Пути «, с .88 . Там же, с. 95 . Карташев А.В. Указ.соч., с. 398. На Благовещение 1742 г архиепископ Димитрий (Сеченов) в присутствии императрицы Елизаветы в проповеди говорил о царствовании Анны Иоанновны: «А наипаче великое гонение на самых благочестия защитителей, на самых священных таин служителей. Чин духовный — архиереев, священников, монахов — мучили, казнили, расстригали. Непрестанные почты и водою и сухим путем. Куды? Зачем? Монахов, священников, людей благочестивых в дальние сибирские города, в Охотск, Камчатку, в Оренбург отвозят. И так тем устрашили, что уже и самые пастыри, самые проповедники Слова Божия молчали и уст не смели отверсти. И правда, дух бодр, а плоть немощна1» (там же, с.243). . Там же, с 485. . Там же, с. 485—487. . Флоровский Г. Там же, с. 115. «Вместе с тем уже вторая половина XVII века была временем развития или возникновения всех основных русских сект: хлыстовства, скопчества, духоборства, молоканства...» (там же, с. 121), которые поначалу хотя и преследуются, но при Александре I проникают в высшие слои общества и пользуются их покровительством. . «Пути...», с. 97. Для сыновей московской знати иезуиты открыли школу в столице. Особенно сильным влияние иезуитов было в начале XIX века. «На короткое время иезуитам удалось даже достигнуть учреждения особого учебного округа для своих школ в империи, с Полоцкой Академией в качестве административного центра (1811—1820) На юге Одесса становится очагом прозелитизма» (там же, с. 135) |
| Новокрещены не ладили с некрещеными, да и русские военные команды не всегда соблюдали привилегии новокрещенов. Некрещеная мордва сильно была недовольна ревностною деятельностью Димитрия Сеченова: в Терюшевской волости избили священника, приехавшего их крестить, а команду, посланную для собрания недоимок, которые приходилось платить некрещеным за крещеных, настращали до того, что она находилась некоторое время в уверенности близкой смерти. Так доносило духовенство; мордва же, напротив, жаловалась, что Димитрий Сеченов принуждает креститься силою, держит непокорных в кандалах и колодках и подвергает побоям; крестят их, погружая связанными в купель; архиерей пожег их кладбище, и многие, спасаясь от таких разорений, скитаются по лесам, отчего нечем платить им казенных доходов и помещичьих оброков. Подобные жалобы последовали от чувашей Ядринского и Курмышского уездов на игумена, протопопа, дьячков и монастырских крестьян . Легче шло распространение христианства между калмыками, потому что между ними одна ханша, вдова Дундука-Омбо, с детьми приняла св. крещение; от нее происходит фамилия князей Дондуковых. При ставропольской крепости поселены были крещеные калмыки, и у них были поставлены священники, отправлявшие православное богослужение по-калмыцки. Еще при Анне Ивановне заведенные калмыцкие школы имели от 20 до 30 учеников каждая. Все крещеные калмыки состояли по гражданской части под ближайшим управлением ставропольского командира, подчиненного оренбургскому губернатору, и могли заниматься земледелием, ремеслами и торговлей, а некоторые, наравне с некрещеными, вели и кочевой образ жизни. Калмыкам дозволялось кочевать в своих кибитках только до левой стороны Волги, а на правый берег не переходить. Каждый калмык, принимавший крещение, если был зайсанг, т.е. господин, получал по пяти рублей с семьею, а рядовой - по 2 р. 50 коп., холостой же - только половину этой суммы . Сенат, по жалобам инородцев, несколько раз подтверждал распоряжение, чтоб их не крестили насильно, но, как видно, такие распоряжения не исполнялись в точности, потому что в 1750 году татары Казанской губернии опять подавали жалобы, что их крестят насильно. В губерниях Казанской, Астраханской и Воронежской запрещено было строить новые мечети, хотя в этих губерниях было много исповедовавших мусульманство. В Сибири такое запрещение последовало в 1744 году относительно селений, где некрещеные были перемешаны с новокрещеными, но потом дозволили строить мечети в полуверсте от жилых мест. Не только мечети, но и неправославные христианские церкви подвергались такому же гонению: так, по всей России указано было уничтожить армянские церкви, кроме Астрахани. |
| При императрице Екатерине утвердилось возвышение на иерархические ступени лиц из великорусских монахов, начавшееся еще при императрице Елисавете, тогда как раньше архиереев назначали преимущественно из малороссов. Малороссы, воспитанные преимущественно на латинских богословах, невольно перенимали у них некоторые клерикальные воззрения по отношению к церкви и к государству, и после Феофана Прокоповича не выставили ни одного пособника мирской власти. Между тем, московская академия и епархиальные великорусские семинарии стали быстро совершенствоваться и, раньше руководимые киевскими монахами, теперь имели собственных руководителей из своих же выучеников, людей свежих, живых, даровитых. Образовалось сословие великорусских просвещенных монахов, которое, в противовес киевским, императрица сочувственно поддерживала, выдвигая представителей его на иерархические посты. Первый из великороссов, еще при Елисавете (говорят, что переданная выше проделка троицкого архимандрита-малоросса, желавшего оклеветать пред императрицей великороссов, сильно повредила южным монахам в ее мнении) выдвинулся Димитрий Сеченов, достигший важной митрополии Новгородской. Затем стал возвышаться Гедеон Криновский . Родом из Казани, он провел первые годы самостоятельной деятельности служа учителем казанской семинарии и имел там неприятности. Предание говорит, что ректор-малоросс расправился с ним весьма патриархально: несмотря на его монашество приказал высечь его розгами. В Москве его приютила московская академия. Здесь он обратил на себя внимание своими проповедями. Чрез И. И. Шувалова императрица Елисавета, любившая послушать хорошую проповедь , узнала о нем; его пригласили раз сказать проповедь при Дворе, и он сделал это так успешно, что был назначен придворным проповедником. Это первый великорусский проповедник. Чуждый риторичности киевских проповедников, их вычурности, манерности в мыслях и в слоге, ясный, простой, всем доступный, черпавший доказательства не из силлогизмов, а из сердца слушателей, Гедеон приятно поразил современное ему общество. |
| Далее в этом определении говорилось, что сочинение книги, указанной в 1724 г. императором Петром I-м, – «дело не малого труда и рассуждения, и должно быть поручено такому, который «не токмо-б протчих языков был ученый, но и в делах церковных достаточный, и известно засвидетельствованный, – того ради надлежит, изыскав к тому способнаго, иметь рассуждение впредь». Относительно, упоминаемой в Регламенте, книги – «о главнейших спасительных догматах веры и о заповедях Божиих» – замечено, что «об оном особливыя книжицы уже имеются, коих и определено в московской типографии знатное немалое число напечатать, тако-ж и в указе 1724 года упомянутыя краткия поучения разумеются о воспомянутых ныне сочинением определяемых» 5 . Намеченные Св. Синодом к делу составления душеполезных книг высокопросвещенные лица, уже при чтении синодального определения, стали отказываться от возлагаемого на них поручения. Состоявший при «новокрещенских делах» архимандрит Димитрий Сеченов в данный момент Высочайшим повелением вызван был в Москву, ожидал там «пришествия» Её Величества и 16 июля 1742 г. был назначен епископом Нижегородским. «Когда буду иметь покойное и способное место, – писал он, – и довольство книг иметь же, по силе моей готов буду ко исполнению онаго послушания». Отказывался и архимандрит Иларион: «а я ныне, никаких книг у себя неимеющий и в несовершенном находящийся здравии, еще же и хлопотнейшаго ради многочисленной, хотя и ненастоящей, оскуделаго Саввина монастыря доимки, отправляемыми нуждами утесняемый и связуемый, сего благого и многим душам могущаго принести пользу спасительную мне налагаемаго ига понести не в состоянии сущий, прошу меня уволить». Прошло всего четыре месяца со времени возбуждения князем Шаховским вопроса о сочинении книг, а он уже вновь напоминал Св. Синоду: «понеже довольно известно, сколько нужно есть, дабы священники в церквах для лучшаго подтверждения людям христианскаго закона и показания истиннаго ко спасению пути поучениями, проповедию слова Божия из священнаго писания почасту употребляли, ибо простой и подлой народ, многие, не имея в сердцах страха Божия ни надлежащаго к добрым делам наставления, преклоняются в многое зло, а именно: впадают в леность, в пьянство, в татьбы, разбои и в протчия тому подобныя богомерзския дела и чинят протчим людям разорения, и от того многие страждут телом и душею погибают, но точию, как и по справкам значится, что священники (не токмо неученые, кои-б и без правила наук выбирая из священнаго писания приличное к доброму в жизни человеческой наставлению в церквах в пристойныя времена читали, но и определенные за достоинства наук в разные священные чины) никто, как в монастырях, так и в протчих приходских церквах, того не употребляют. |
|
|
