| Оставление Петрограда в составе губернаторства устроило бы Корнилова гораздо больше. Ведь тогда решались не только военные, но и политические проблемы. Объявление всего округа на военном положении позволяло ввести в действие «Правила о местностях, объявляемых состоящими на военном положении», согласно которым власть принадлежала уже не гражданским, а военным чинам (89). Впоследствии эта модель устройства власти неоднократно применялась в годы гражданской войны на территориях белых правительств (например, благодаря объявлению Кубанского Края прифронтовой территорией в зоне Кавказской армии, генерал Врангель арестовал и казнил неугодных депутатов Кубанской Рады). Корнилов мог обойтись и без правительства, и, главное без «общественных организаций», прежде всего советов, а с губернатором Савинковым всегда договорились бы. Можно было «убить двух зайцев», выведя, наконец, «революционный гарнизон» на борьбу не с мифическими врагами революции в тылу, а с реальными на фронте и окончательно ликвидировав советы. Губернаторство могло сочетаться с «Советом народной обороны» в качестве нового правительства, ведь его председателем становился Корнилов. 25 августа, уже без согласования с правительством (!) был заготовлен проект приказа о введении в Петрограде осадного положения (комендантский час, цензура, запрет митингов и демонстраций, разоружение частей гарнизона, оказывающих сопротивление, военно-полевые суды). Вечером того же дня, в Ставке, в присутствии Филоненко, еще раз обсуждался список «Совета народной обороны» и говорилось о директории Керенский-Корнилов-Савинков, в качестве высшей формы управления страной до созыва Учредительного Собрания (90). В этом отношении показательна роль ближайшего политического окружения Корнилова. Завойко принимал участие в обсуждении состава «Совета» и предполагал войти в него в качестве министра продовольствия. Более того, он выступал за созыв некоей Чрезвычайной Государственной Думы, в составе депутатов 1-го и 4-го созыва, а также представителей от политических партий, казачества, торгово-промышленников и духовенства. Существенную роль в обсуждении модели политической власти, а также в подборе членов будущего «Совета» играл бывший депутат 1-й Государственной Думы А.Ф. Аладьин, незадолго до этого вернувшийся из Англии. «Реакционное» влияние Завойко и Аладьина на Корнилова переоценивалось Керенским. Настороженно относились к ним и Савинков с Филоненко. Но если последние действовали как представители власти, то Завойко и Аладьин считались лишь консультантами Главковерха. |
| В этом отношении времена Врангеля были значительно правее деникинских. Там имели силы некоторые кадеты, а у нас октябристы были на подозрении. Единственным человеком из левых кругов был шумевший прежде член Думы от Саратовской губернии Аладьин. Сам генерал Врангель настолько был широк, что искренно допускал всякое сотрудничество с попутчиками, невзирая на их прошлую революционную деятельность. Но кажется, сей знаменитый Аладьин, с которым встретился однажды я (он понравился мне), был среди нас как белая ворона. Разумеется, и он ничего не сделал, как и все мы. Потом как-то сплыл с горизонта без особенной нашей печали о нем, Близким сотрудником главнокомандующего по иностранным делам был действительно известный человек, Петр Бернардович Струве, бывший марксист и пропагандист социализма, а теперь противник Ленина и коммунизма. Вот и все либералы. За границей мы нашли неожиданную поддержку в лице революционера и разоблачителя провокаторов (Азефа и др.) Бурцева. В своем парижском органе " Общее дело " он горячо ратовал за поддержку генерала Врангеля в борьбе против большевиков, пока мы сами не пожаловали к нему в тот же Париж. Итак, в политике мы хотели сделать последнюю ставку на царя. Думали, что народ теперь захочет восстановления монархии. И жестоко ошиблись в нем. Лично мне самому пришлось это услышать от одного, притом бывшего богатого землероба. Как-то мне нужно было выехать на фронт. Крестьяне поставляли нужные подводы. Трясемся мы с одним эдаким рабом Божиим, лет пятидесяти, на телеге. Лошадкам все режимы одинаковы: трусит не спеша. Дай, думаю, заговорю с ним о царе. Мы одни в поле. Он наверное, не побоится сказать слово за монархию. Мужичок, по всему видно, богобоязненный. Спрашиваю: " Что думаешь про царя? Не лучше ли было при нем? " Он немного помолчал. Ясно было, что я подсказываю ему ответ - за царя. Но, к моему удивлению, " хозяин " после раздумья сказал, что у него нет охоты на это. Я увидел какое-то полное равнодушие к вопросу. Он не только не защищал монархию и царя, но и не спорил против них, точно это был прошлогодний снег. Было и прошло, и быльем поросло! Куда ж делось мнимое царелюбие нашего народа? И было ли оно?.. |
| Симбирская губерния Алексей Федорович Аладьин, родился в 1873 г. в крестьянской семье Самарской г. Учился в симбирской гимназии, но по «независящим обстоятельствам» вынужден был покинуть ее, выдержал экзамен на аттестат зрелости, поступил в Казанский университет на медицинский факультет, через один год перешел на естественный. За пропаганду среди рабочих был арестован, просидел в тюрьме 9 мес.; выпущен под залог и затем был присужден к ссылке. Вместо «севера» отправил. на «запад». Прожил заграницей 9 лет, был в Бельгии, Париже, Лондоне, где оставался до октябрьской амнистии, после объявления которой немедленно приехал в Россию. Социал-демократ; один из лидеров парламентской трудовой группы и лучших её ораторов. Аладьину принадлежит перевод сочинения бельгийского социалиста Э.Вандервельда «Притягательная сила городов». В члены думы избран от крестьянской курии. Андрей Петрович Андреянов , родился в 1869 г., умер 16 мая 1906 г. Крестьянин сызранского уезда. Окончил сельское уч., 4 года служил сельским писарем, 9 лет волостным писарем, один год волостным старшиной и больше 7 лет членом сызранской земской управы. Внепартийный, левее К.Д. За участие в крестьянском союзе был устранен Дурного от должности члена управы и заключён в тюрьму. Причиной смерти А.П. называют возведенное на него обвинение (в газете «Сызрань») будто бы он стоит заодно с известным Ерогиным. Это так подействовало на А.П., что он счел нужным протестовать с трибуны против таких, позорящих его слухов. В квартире, где скончался А.П., нашли записку следующего содержания: «Сызрань, Симбирск, г. Журавлеву. Возмущаюсь статьей «Скорпиона», мои слова 3 мая искренние – восстановили моё доброе имя». Князь Сергей Михайлович Баратаев , род. в 1861 г. в г. Симбирске. Окончил гимназию и Казанский университет по естественному факультету; с 1887 по 1901 г. был членом Симбирской губернской земской управы, с 1901 – председателем, с 1905 – гласным Симбирской городской думы. Участвовал во всех съездах земских и городских деятелей, в съезде конституционалистов, был членом «Союза освобождения», состоял председателем губернского комитета симбир. группы партии «народной свободы». За участие в съезде земских деятелей в Москве, созванном для выяснения рода деятельности председ. земских управ в комитетах о нужд. сельскохозяйственной промышленности, получил Высочайшее неодобрение с предупрежден. лишения права служить по выборам, если деятельность будет продолжаться в том же направлении. За несколько дней до выборов С.М. в члены Госуд. Думы министр внутренних дел признал деятельность его несоответствующей занимаемому положению и сделал распоряжение о рассмотрении «дела» о С.М. в Симб. городе губернском по городск. и земск. делам присутствии. |
| Обширное семантическое поле образуют фамилии, основой которых являются прозвища – названия блюд, входящих в традиционное меню жителей Подонья. Среди донских «кулинарных» фамилий немало и антропонимов с общерусской основой, но в их перечне можно обнаружить и те кушанья, которыми, по словам бытописателей Дона щеголял в старину стол на именинах, свадьбах и прочих празднествах, и те, которые составляли буднюю трапезу донцов: Аладьин (Каменская), от оладьи; Апарин (Кочетовская), от опара; Арьянов (Скурищенская), от арьян, или ирьян, прохладительное питье из сюзьмы и воды; Бабошкин (Новочеркасск), от бабошки, печенье, хлебные катышки с маком и нардеком; Баламукин (Ведерниковская), от баламука, сладкая подлива; Бекмесов (Тютеревская), от бекмес, вываренная фруктовая патока; Блинков (Иловлинская), Блинов (5 станиц); Борщов (7 станиц); Буданов (Черкасск, 1752 г.), от будан, уха с мучной забелкой? Бурсачкин (Дурновская, 1752 г.), от брусачка, сдобная булочка; по мнению В. Ф. Этот длинный список можно было бы продолжить, приведя много других примеров, так как фамильный словарь сохранил секреты традиционной донской стряпни не хуже основательной кулинарной книги. Наряду с большими четко ограниченными семантическими полями среди основ прозвищных фамилий встречаются многочисленные мелкие группы и единичные названия конкретных предметов, составлявших детали внешнего окружения человека в период образования фамилий, чаще всего – различные хозяйственные, бытовые реалии: Бурма (Гугнинская, 1752 г.), от бурма, низший сорт табака; Веревкин (Вешенская, Велико-Княжеская, ныне Пролетарск), Вожжов (Семикаракорская), Гужвин (Кочетовская), скрученная из хвороста связь у плетня; Должиков (Аксайская, Семикаракорская), от должик, ремешок, которым путали ручного кречета; Иглов (Грушевская); Казалыткин (Багаевская), от казалатка, одноколка с опрокидным ящиком; Квачков (Нижнекурмоярская), от квач, помазок в дектярнице; Кисяков (Скородумовская, 1800 г.), от кизек, сушеный кирпич из смеси глины с навозом; Клячков (Кочетовская), от кляч, короткий шест, Кольцов (Каргальская), Колышкин (Кобылянская); Копылов (Константиновская, Старочеркасская, Усть-Хоперская). |
| Синий? Маложизненный цвет, не бодрящий, а успокаивающий, небесный цвет, глубоко синий, охлаждает душу, умиряет как сам, так и отраженный в воде холодной: море синее, синица - осенняя птица, синева небесная. Оранжевый, фиолетовый цвета - промежуточные, первый из красного с желтым, второй из красного с синим, знак сочетания чистого неба и горячей крови. Оставался белый. Знак чистоты принципов, невинности, мира, правды, истины. Белый голубь с оливковою ветвью мира, белая одежда кандидатов и чиновников Рима, белковые вещества,- питание живущих, белье чистое, белые снега холодные, но они охраняют от морозов прикрытую ими на время жизнь растений, " царь белый " , военные белые кители на офицерах, рубахи на солдатах и штаны на матросах: они защитники мирной жизни своей страны и чистоты своего дела и кораблей, белый генерал (Скобелев) не только для выделения среди серой массы солдат и офицеров, но и как символ правого дела русских среди хищников, как носитель культуры среди диких племен, света среди тьмы, свет Божий, свет мира, белая чистая свеча Богу, белая рубашечка на новокрещеных и причастниках, белое подвенечное платье, белая горностаевая мантия, белые нежные ландыши, розы, цветы, Москва-белокаменная, белый саван... Какой милый, чистый, мирный цвет! И его взяли белые... Главное основание: противоположность красным революционерам - разрушителям. Но вот меня заинтересовал вопрос: были ли белые в первую революцию 1905 года? Нет. Вместо них тогда явились черные. А в феврале 1917 года? Тоже не было еще. Почему? Потому что в те революции эти люди, которые потом влились в " белое движение " сами были явно или тайно в рядах революционеров, более или менее мирных. Революция была их, и протестовать тогда еще не было против кого; с черными же сливаться невозможно, красным быть опасно, да и мирны они еще были для красного цвета. А вот когда пришла настоящая революция, радикальный переворот, тогда мирные элементы и отобрались для борьбы против него. Туда пошли и правые (но не крайне-правые, черные), и кадетская партия, и октябристы, и имущественные люди, и вольные зажиточные казаки, и военные - офицеры, и духовные, и интеллигенты. Революционные промежуточные партии остались в середине между большевиками и белыми, боролись с красными, но не пристали к белым, за исключением отдельных единиц (Бурцев, Аладьин, Алексиенские и др.). Однако их нужно считать ближе к белым, чем к красным. И думаю, не случайно отбились они от большевиков и боролись с ними. |
| Но нужно иметь в виду, что Завойко и Аладьин (в отличие от Винберга или Ряснянского) рассматривали генерала Корнилова именно как «демократического диктатора». Чутко уловив эти настроения у бывшего думца, Корнилов, при встрече с Аладьиным 3 августа 1917 г. в Петрограде говорил: «Возврата к прошлому быть не может. Государь человек без воли и потому, есчли он вернется на трон, то править будет она (Императрица - В.Ц.) и все пойдет по-старому…» Корнилов, однако, говорил, что большевистская анархия приведет к монархии». 25 августа, в полном соответствии с распоряжением правительства, в Петроград направился конный корпус. Но это были казачьи части 3-го конного корпуса (а также Туземная («Дикая») дивизия) под командованием генерал-лейтенанта А.М. Крымова, хотя Корнилов обещал Савинкову отправить корпус регулярной кавалерии, во главе с более «либеральным» командиром. Правда, одновременно из Финляндии на Петроград двигался кавалерийский корпус генерал-майора А.Н. Долгорукова, но войти в столицу, в случае восстания большевиков, должны были все-таки казаки и горцы. Еще одной причиной недоверия правительства Ставке стала активизация «Союза офицеров». Корнилов, несомненно, считал его своей опорой. Новосильцев, Сидорин и Пронин были доверенными лицами генерала при получении средств от «Общества экономического возрождения России». Встречаясь с Путиловым в Москве Корнилов добился согласия на дальнейшее финансирование «Союза» и «Республиканского Центра» в объеме до 4 миллионов рублей (91). Даже когда под давлением Савинкова и Филоненко Корнилов решил перевести Главный Комитет «Союза» из Ставки в Москву, он говорил Новосильцеву, что делается это лишь для «отвода глаз» (92). Корнилов надеялся на «Союз», как на организацию, которая могла бы противодействовать большевикам в самом Петрограде, путем создания мобильных офицерско-юнкерских отрядов. На их финансирование предполагалось направить средства организации Гучкова-Путилова (уже полученные 900 тыс. рублей пошли на аренду помещений для офицеров, приобретение мотоциклеток, автомобилей, оружия). Боевые структуры «Союза офицеров» фактически подчинялись самому Корнилову, действуя совершенно независимо от правительства. Офицеры, рассчитывали поставить власть перед фактом ликвидации Петроградского Совета и ареста большевиков, после чего нужно будет менять политику, идти путем «укрепления порядка и революционной государственности» (93). |
| А уж раньше было задумано у них на случай разгона: всем ехать на вольную финляндскую территорию, в Выборг. Оглядчивые депутаты-крестьяне, к кому и было всё милюковское воззвание, увы, не поехали, ни один. Поехало около трети Думы, самые пылкие (из них человек тридцать скрылись потом). В тот же воскресный вечер открыли заседание в отеле Бельведер, и председательствовал всё тот же благообразный непременный Муромцев. Приехали и трудовики (легальные эсеры), и социал-демократы (однако, резервируя вооружённое восстание). Выступали – Кокошкин, бессменный Петрункевич, Френкель, Герценштейн, Йоллос, и лидеры трудовиков Брамсон, Аладьин, – и все пылали негодованием, и никто не мог предложить разительной меры, убийственной для правительства. Такой манифест, какой получался, – за него народ не прольёт крови, увы. Объявить себя Учредительным Собранием? Присвоить себе функции правительства? Считать себя полной Думой и отсюда не расходиться? Жордания (с-д): Хотя здесь – треть Думы, но именно те, которые по праву являются… Рамишвили (с-д): Ещё недавно мы были уверены, что не вернёмся домой без земли и воли. Но (презрительно) вы на решительные средства не пойдёте. ( Трудовики): Дело народа – в руках самого народа! Армия с оружием в руках… защищать дело свободы! Правительство – больше не правительство! Повиноваться властям – преступно! Но – что же делать? Опять оставалось: не платить податей и не ставить рекрутов. (Не желая замечать, что эти удары: – по всему государству, а не по правительству.) – Всеобщую забастовку? – Вооружённое восстание? – Мы не можем призывать к восстанию, это будет провал конституционализма в России. Винавер (к-д): Ехать назад в Петербург и пусть нас там целиком арестуют – это будет хороший символ и возбудитель для общественной борьбы. Настроение падало. Гредескул (к-д): В конце концов мы не призываем ни к чему страшному: пассивное сопротивление, вполне конституционно. Есть ещё мера: призвать народ воздерживаться от казённого вина… (Кто знает русские привычки, хорошо посмеётся). |
| Цитата из романа «Открытие мира» Василия Смирнова: «- А вампиры? - напоминал Шурка - Ишь какой догадливый! - усмехался дяденька Прохор, щурясь,- Отвечу, хоть маловаты вы, шатия школьная.../.../...подрасти надо. Скажу так: на железе ржа, на человеке вша. Тварь давнишняя. Па-ра-зит, на рабочей шее сидит, как клоп... Ну, тяни, мол, жилы заместо соски! Я подохну, другой на мое место станет. У народа всю кровь не высосешь. Кусай больней, не жалко, народ от этого только злей становится. Терпение у него лопнет, он тебя, паразита, к ногтю! - Когда? [спросил Шурка] - Поддел.../.../... Кабы знал, - я бы тут в деревне не околачивался, в Питер укатил. И моя калоша пригодилась бы на питерской стороне... какого паразита лишнего б раздавил. Для общего счета! Шурка смотрел на новые, с блеском, калоши питерщика - калоши топали, шаркали по земляному полу кузницы, словно уже давили вампиров и паразитов... Шурке казалось теперь, что он понимает, догадывается.../.../... почему Прохор даже о смерти людей, своих соработников мастеровых на питерской фабрике, откуда вернулся в деревню, погибающих от нищеты, болезней профессиональных и алкоголизма, говорил без жалости, - он не смерти радуется, а потому, что народ становится злей. Вот он обозлится, народ, мочи не станет, лопнет у него терпение и тогда...Что же будет тогда? Кого - к ногтю?.../.../... И что же переменится от этого в жизни? Вон Капаруля-перевозчик не хочет марать рук, говорит про брюхатых подлецов, что они - поденка и так сдохнут. А Никита Аладьин советует за горло хватать. У всех мужиков и баб, как послушаешь, тоже лопается терпение. На кого навалятся? Они всем грозят, даже царю...» Конец цитаты. Вот такие чаяния народные сложились накануне революционных событий 1917 года в русских деревнях, сёлах и городах. Сейчас, повторюсь, проехавшись до моего нелепого задержания, в ноябре 2018-го с подброшенными наркотиками, по Уралу и Сибири: Челябинск, Томск, Новосибирск, Екатеринбург, где его жители прошли рядом со мной и успели достаточно близко пообщаться, есть что сопоставить. До этого были Москва и Питер. И постоянные консультации населения на Юге России плюс несколько вылетов летом прошлого года в Самару. И везде настроение соотечественников, работяг, не «прожигателей» жизни - это отдельная аморфная каста, весьма печальное. Если не сказать мрачно-унылое. Лучше в России жить среднему классу и, кто пониже на социальной лестнице, явно не становится, а вот отрицательная динамика налицо. Большинство удивляется, каким таким чудным образом после выборов - переизбрания Президентом Владимира Владимировича Путина премьером так и остался «провальный» практически во всем Д.А. Медведев и непотопляемая команда, ответственная за продолжающий разрушаться социальный, экономический и здравоохранительный блок. Ситуация для большинства видящих на несколько шагов вперед крайне тревожная. К тому же грамотно разогреваемая на ошибках правительства нашими современными так называемыми «либерастами» ( ). |
| Эти части драмы художественно слабы и не годятся для исполнения в театре. Мария Николаевна Стоюнина, зная, что первая часть драмы, исполняемая в театре Гайдебурова, представляет собою значительное художественное произведение, однажды купила билеты для старших классов гимназии, и мы, учителя, вместе с ученицами, видели эту пьесу. Впечатление, производимое ею, было так сильно, что по окончании спектакля аплодисментов не было, все оставались на своих местах и начинали расходиться лишь тогда, когда служители гасили свет. Когда я приехал в театр, оказалось, что перед началом спектакля будут говорить о значении драмы несколько лиц с различных точек зрения. Первою говорила товарищ Ядвига, которая была в то время председательницею Союза безбожников. Она приехала в театр с целою свитою болыневиц- ких деятелей. Когда дошла очередь до меня, я начал говорить, что христианский идеал кажется неосуществимым и потому бессмысленным тем лицам, которые воображают, будто весь мир состоит только из царства бытия, изучаемого физикою, химиею, физиологиею, и не допускают возможности более высоких форм бытия. Как только стало ясно, что я буду защищать христианскую идею Царства Божия, как реализации абсолютного добра, товарищ Ядвига и вся ее свита, с шумом поднявшись со своих мест, уехали из театра. После моей речи подошел к Гайдебурову социолог Питирим Александрович Сорокин и попросил слова. Он говорил о том, что задача русского народа состоит в том, чтобы осуществить идеал, начертанный святым Нилом Сорским, Достоевским, Львом Толстым. В январе 1922 года болезнь моя после передышки, длившейся только один месяц, возобновилась с еще большею силою, чем прежде. Мне опять пришлось лежать в постели. Я исхудал до такой степени, что, казалось, у меня остались только кожа и кости. Во время одного из припадков желчный камень застрял в желчном протоке и при каждом дыхании я испытывал значительную боль. Желчь не могла поступать из желчного пузыря в кишечник и у меня началась желтуха. Я и лечивший меня доктор Аладьин пришли к мысли, что необходима операция. Ко мне пришел хирург П., профессор Военно–Медицинской Академии. Прощупав область печени, он признал необходимость операции. Удаление желчного пузыря, говорил он, операция легкая, но в данном случае придется произвести, кроме того, еще и вскрытие желчного протока, вслед затем необходим будет дренаж, и заживление оперированного места произойдет лишь через несколько недель. Был конец Страстной недели и потому профессор предложил моей жене привести меня в клинику после Пасхи. Я был крайне истощен и думаю, что после этой операции вряд ли остался бы в живых. К счастью, однако, через два часа после визита хирурга желчный камень сам прошел через проток. |
| Хотя Бочков печатался мало, да и то, что он напечатал, появилось анонимно или же под криптонимами А. Б., Л. С. и Л. Л., тем не менее в памяти современников он запечатлелся как удивительно талантливый и интересный человек. А. А. Ивановский, характеризуя примечательного молодого человека, писал: «Лучшая образованность и все возможные таланты: музыка, живопись, глубокий и многосторонний взгляд, увлекательный дар слова, редкая способность легко владеть возвышенным пером и в прозе, и в стихах; добрая, строго честная и высокая душа, лучший друг и родной, прекрасная наружность, умное, кроткое и привлекательное выражение глаз и лица; изящный тон и манеры и вместе с тем всегда щегольская одежда, радушное гостеприимство, независимое состояние — всё, что так щедро было соединено в нем природою и фортуною» [ 1564 ]. Ивановскому вторит Е. В. Аладьин, характеризуя Бочкова как человека, «пользовавшегося любовью и уважением своих сограждан, достойного любви и уважения добросовестных русских литераторов» [ 1565 ]. В том же очерке «Знакомый незнакомец» (1824), рассказывая историю знакомства автора с А. А. Ивановским, Бочков шутливо заявлял о себе: «Я, который сам писал в стихах и прозе и которого сочинения, в особенности письма, были читаны с восторгом; я, которого некоторые благомыслящие писатели сравнивали с Дельвигом, не последним стихотворцем своего времени» [ 1566 ]. Более критически и сурово оценивал Бочкова А. А. Чумиков [ 1567 ]. И вот наступило николаевское царствование, и для людей типа Бочкова оказались закрытыми пути к общественной да в какой-то мере и к литературной деятельности, всех их постигли тяжелые переживания. К тому же Бочкову пришлось перенести удар и в личной жизни — в 1827 году умирает его жена. Он долго грустил, был душевно болен и перенес и телесную тяжелую болезнь… «Мне казалось, — рассказывал он впоследствии одному из своих знакомых, — что мои ноги вытягиваются как эластик и могут обвиваться, подобно веревке, около ножки стола». Тогда он дал себе обет, что ежели совершенно выздоровеет, то пойдет в монашество [ 1568 ]. Но Бочков, судя по всему, не сразу принялся осуществлять этот обет. |
|
|
