| радуйся, святости и мудрости духовныя исполненная. Радуйся, иереев тихая радосте; радуйся, монашествующих правило. Радуйся, призывающих тя в молитвах защитнице; радуйся, о нас пред Богом ходатаице. Радуйся, преподобная мати Александро, первоначальнице обители Дивеевския. Кондак 3 Сила Вышняго воистину осени тя, егда Небесе и земли Царица явися ти и повеле изыти из обители Флоровския в землю избранную Свою, юже обеща указати тебе. И мы, слышаще о чудном повелении сем, поем Богу: Аллилуиа. Икос 3 Имеющи тщание о подвизе иноческаго равноангельнаго жития, преподобная Александро, яко истинный воин Христов на стражи сердца своего стоящи, не веровала еси абие видению сему, аки прелестну могущу быти, пришедши же ко отцем Печерским, вся сия поведала еси им. Усмотревше убо тии дивную на тебе Божию милость, и Царицу Небесную яко язву бесовом проповедавше, благословиша исполнити вся повеленная ти, нас же научиша пети тебе таковая: Радуйся, яко явися тебе Воевода Взбранная; радуйся, яко сподобилася еси слышати повеления Честнейшия Херувим. Радуйся, яко славила еси Славнейшую без сравнения Серафим; радуйся, святыни чистое и честное жилище. Радуйся, подвига странничества не убоявшаяся; радуйся, Небеснаго Отечества пламенне возжелевшая. Радуйся, добродетелей великих вместилище; радуйся, отцы Печерскими нареченная преблаженною. Радуйся, преподобная мати Александро, первоначальнице обители Дивеевския. Кондак 4 Бурю помышлений сумнительных утишающи, твердую веру и упование на Бога возложивши, преподобная мати, вся глаголы Царицы Небесныя в сердце твоем сохранила еси. И оставивши обитель, идеже помышляла еси до конца дний своих подвизатися, во иное место востекла еси. Мы же, шествию твоему радующеся, поем Всеблагому Богу: Аллилуиа. Икос 4 Слышащи о святости жития иноков Саровских, мати Александро, востече ко обители той. На пути же, близ храма веси Дивеевския паки удостоилася еси слышати пресладкий глас Преблагословенныя Богородицы, указующия на место сие, Ею возлюбленное. И обеща ти Пречистая умножити зде Господу Богу служащих, тебе же верою воспевающих таковая: |
| А она твердо веровала в обетование своих духовных отцов и матерей, которые говорили, что снова возродится Дивеево и последняя дивеевская монахиня, одна из дивеевских послушниц, доживет до этого дня, встретит мощи преподобного Серафима Саровского, которые архиереи и дивеевские сестры на своих руках принесут в Дивеево, будут воссозданы огромные дивеевские храмы, одна из дивеевских сестер должна будет сохранить святыни, оставшиеся от преподобного Серафима - горшочек, в котором он варил сныть, траву, когда постился на дальней пустыньке, епитрахиль, поручи, рукавицы и свечку, еще дивеевскую свечу, которую последняя дивеевская монахиня возжжет перед входом в храм, когда будут вносить в дивеевский храм мощи преподобного Серафима. Конечно же, когда девочка, пятнадцатилетняя Фрося слышала эти обетования еще в начале 20-го века, конечно же, она не думала даже о том, что этой ей придется все - и сохранить, и испытать, и возжечь эту свечу, и встречать мощи преподобного Серафима. Но и за двадцать лет до своей смерти, до того, как все это свершилось, о чем я говорил, ни на секунду не сомневалась она в этих обетованиях. Казалось бы, как можно было в это поверить? Вокруг была закрытая зона, рядом из города Сарова сделали город Арзамас-16, в котором производили ядерное оружие, посторонних людей не пускали в Дивеево, разорены были все храмы Дивеевского монастыря, даже маленького приходского храма не разрешали построить. Тайно монахи приезжали в Дивеево, спрятав бороды в воротниках и шарфах, везя на груди Святые Дары, чтобы тайно на Овражной улице, невдалеке от Дивеево, где жили эти монахини, тихо причастить их и тихонечко уехать, потому что даже за это, казалось бы, в недалекие, 80-е годы хватали монахов, заключали их в тюрьмы, пусть ненадолго, не на такие сроки, как провела в тюрьме сама матушка Фрося, схимонахиня Маргарита, но все же. И вот когда мне довелось великое счастье общаться с ней много лет, в эти тяжелейшие годы ни на минуту не сомневалась она в том, что все это произойдет, показывала свечку, которую возжжет последняя монахиня (а тогда еще жило несколько монахинь - и в Муроме, и в Арзамасе, и в Дивееве), у нее и в мыслях не было, что это будет она, даже в мыслях у нее не было, она была всего лишь хранительница этих святынь. |
| Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей. 1 Ин. 3,15 Торжества в честь св. Серафима Саровского прошли без происшествий 01.08.2006 Во время торжеств в честь преподобного Серафима Саровского в Дивеево не зарегистрировано ни одного преступления, заявил во вторник 1 августа начальник управления ГУВД по Нижегородской области Виктор Братанов. " За три дня в Дивеевском районе не было совершено ни одного преступления " , - сказал Братанов журналистам после праздничного патриаршего богослужения в Серафимо-Дивеевском женском монастыре , которое стало кульминацией трехдневных торжеств. Ранее, по его словам, в процессе подготовки торжеств были совершены пять преступлений, все они не тяжкие и к настоящему времени все раскрыты. Были зарегистрированы также 144 административно-правовых нарушений. Начальник управления ГУВД с благодарностью отметил сознательность паломников, которые, по его словам, " своевременно сообщали в милицию о каких-либо нарушениях " . Первый замначальника управления ФСБ по Нижегородской области Евгений Софьин, в свою очередь, сообщил, что за прошедшие дни было изъято более 100 колюще-режущих предметов. Братанов также сообщил, что за время проведения торжеств, посвященных 300-летию основания Саровской пустыни и Дню памяти преподобного Серафима Саровского, в Дивееве на контрольно-пропускных пунктах было зарегистрировано более 19 тысяч человек. Число паломников, прибывших на праздник, по его словам, достигло 7,5 тысяч. " Сегодня на богослужении на площади присутствовали более 4,5 тысяч " , - подчеркнул Братанов. По словам начальника управления ГУВД по Нижегородской области, в ходе торжеств было досмотрено более тысячи транспортных средств. Первый замначальника управления ФСБ по Нижегородской области Евгений Софьин уточнил, что из 19 ,5 тыс. зарегистированных на КПП, более 1200 человек - иностранные граждане. Большинство иностранцев — из ближнего зарубежья, а также из Великобритании, Германии, Франции и Италии. РИА «Новости»/Седмица.Ru Редакция текста от: 01.08.2006 00:00:00 |
| Он боялся только душевных разбойников, твердо помня слово Спасителя: не убойтеся от убивающих тело, души же не могущих губити, убойтеся же паче могущаго и душу и тело погубити в геенне ( Мф. 10, 28 ). Уступая христианской неустрашимости духа и любви к пустынножительству, о. Исайя благословил желание старца, и старец Серафим снова возвратился в свою пустынную келью. С новым поселением старца в пустыни диавол претерпел совершеннейшее поражение. Крестьяне, избившие старца, были найдены; они оказались крепостными людьми помещика Татищева, Ардатовского уезда, из села Кременок. Но о. Серафим не только простил их самих, но и упрашивал настоятеля обители не взыскивать с них, а затем такую же просьбу написал помещику. Все были до такой степени возмущены поступком этих крестьян, что казалось невозможным простить их, а о. Серафим настаивал на своем. «В противном случае, – говорил старец, – я оставлю Саровскую обитель и удалюсь в другое место». Строителю же о. Исайе, своему духовнику, он говорил, что лучше его удалили бы из обители, нежели нанесли крестьянам какое-либо наказание. Отец Серафим представил отмщение Господу Богу. Гнев Божий действительно настиг этих крестьян; в непродолжительном времени пожар истребил жилища их. Тогда они пришли сами просить у о. Серафима, со слезами раскаяния, прощения и св. его молитв. Из своей продолжительной и разнообразной борьбы с диаволом о. Серафим вынес основательный и верный взгляд на жизнь и труды пустынножителя, которыми приносил большую пользу другим во спасение души. Так, один инок, намереваясь поселиться в совершенном уединении, пришел к о. Серафиму в пустынь и, волнуемый разными мыслями насчет пустынножительства, спросил его: «Отче! Говорят некоторые, что удаление от общежительства в пустынь есть фарисейство; что пременением оказывается пренебрежение братии или, еще, бросается на нее осуждение. Как ты думаешь?» Старец отвечал: «Не наше дело судить других. А удаляемся мы из общества братства не из ненависти к нему, а более для ого, что мы приняли и носим на себе чин ангельский, которому невместительно быть там, где словом и делом прогневляется Господь Бог . |
| Таким образом, брат наш выехал из Сарова с полною верою и любовью к отцу Серафиму. Он бросил все свои лекарства; потому что уже не нуждался в них более. Он чувствовал себя исцеленным и душою и телом и с дороги писал нам, что никогда не чувствовал себя столь здоровым. Исполнив в точности, по благости Божией и за молитвы праведника, поручение, данное ему Августейшим монархом, он возвратился в отечество и хотел на возвратном пути еще раз посетить отца Серафима; но мы уведомили его, что уже не стало дивного угодника Божия. И таким образом исполнилось его пророчество, которое он говорил брату при прощании: «Мы с тобою больше не увидимся». Считаем нелишним поместить здесь еще одно обстоятельство, случившееся с нашим братом и доказывающее благодатный дар прозорливости в отце Серафиме. Уезжая из Сарова, брат наш поручил вышеупомянутому иеромонаху Анастасию доставить отцу Серафиму от его усердия одну неважную вещь. Отец Серафим, принявши ее, изволил сказать о брате, что «он опять здесь будет, но не один; я, – говорил он, – приказал ему не оставлять жены». «Отец Анастасий передал это известие мне, – говорит Екатерина Васильевна, – когда я приехала в Саров через несколько месяцев после отъезда брата; и я нисколько не сомневалась в истине слов праведника, хотя брат ничего и не говорил нам о намерении своем вступить в брак. Возвратившись домой, я написала о слышанном брату, и он отвечал нам так: «Дивный Серафим не ошибся и в этом случае; он проник в тайну души моей; я избрал себе по сердцу и положил твердое намерение жениться на избранной мною». Екатерина Васильевна рассказывает еще следующий случай об отце Серафиме: «В один из приездов наших в Саровскую обитель сестра моя пожертвовала на образ Успения Божией Матери свои бриллиантовые серьги. И чтобы скрыть это дело, она вручила их, в моем присутствии, знакомому нам иеромонаху Дамаскину с просьбой передать их настоятелю и никому не сказывать ничего. Это происходило у крыльца кельи отца Серафима. Едва мы вошли, вслед за тем, к старцу в сени, как он встретил сестру мою, сделавшую пожертвование, с самым радостным видом и с сими словами: «Божия Матерь вознаградит тебя за твою жертву, и здесь и в будущем». Так как мы остались после наших родителей совершенными по всему сиротами и слишком скорбели о том, то старец, между прочими спасительными наставлениями, всегда говаривал нам, что он утешит нас, что он будет за нас молиться». И действительно, мы считаем себя теперь вполне утешенными, потому что Господь Бог и Царица Небесная, за молитвы отца Серафима, сподобила нас, двух сестер, Екатерину и Анну, поступить в число сестер Дивеевской общины и принести хоть малейшую лепту нашего усердия в пользу этой святой обители. Воспоминания дивеевской сестры Анастасии |
| – Малый волос смущает око, и малое попечение губит безмолвие, – говорят святые Отцы. И это “безпопечение” и дано было затворнику. В келье его, кроме иконы и обрубка пня, не было ничего. Он для себя не употреблял даже огня. Питьем его была одна вода, а в пищу он употреблял только толокно да кислую капусту. Все это доставлял ему живший рядом с ним по келье монах о. Павел. “Затворник, – пишет автор Дивеевской летописи, – чтобы никто не видал его, накрывал себя большим полотном, и, взявши блюдо, стоя на коленях, как бы принимал пищу из рук Божиих, уносил ее в келье. Там, подкрепивши себя пищею, посуду ставил на прежнее место, опять скрывая лицо себе под полотном. Покров, набрасываемый на лицо , объясняется примерами древнейших пустынножителей, которые кукулем скрывали вид свой, еже не видети суеты (Пс.118,37). Случалось так, что старец и вовсе не являлся брату, и носивший пищу опять уносил все, что было предложено: старец оставлял себя без вкушения пищи. Впоследствии же, когда о.Серафим несколько ослабил строгость затвора и даже сокровенно иногда выходил в лес, то он по временам питался даже одною травою, как об этом сам он поведал потом, уже после затвора Дивеевской сестре Прасковье Ивановне, в постриге – монахине Серафиме. Только что вступив в обитель, она 2 февраля, в день Сретения, получила от батюшки первое послушание: дважды в один день прийти к нему из Дивеева в Саров и обратно. Это составляло около 50 верст. Смутилась сестра, но, убежденная старцем, поступила по повелению его. Встретив ее в первый раз после ранней обедни, батюшка весело отворил ей дверь со словами: “радость моя”, потом, посадив ее отдохнуть, подкрепил частицами просфоры и святою водою и отослал обратно с большим мешком толокна и сухарей для обители. К вечерне она пришла во второй раз. – Гряди, гряди, радость моя! – с восторгом приветствовал ее о.Серафим, – вот я накормлю своею пищею. И поставил перед нею большое блюдо пареной капусты с соком. Когда она начала есть, то ощутила необыкновенный вкус. В другой раз он велел ей работать в лесу и собирать дрова. |
| Если у них будет хлеб, то унывать не будут, а если не будет хлеба, то уныние одолеет». И потом еще прибавил: «Многие пестуны, по слову апостола, но не многие отцы; многие советуют им терпеть, но сами с ними и за них терпеть не хотят. Пусть за общение с ними нас все поносят и оскорбляют всячески, но мы послушаем апостола Иакова, который говорит: «Ведущему добро творити и нетворящему – грех ему есть», – а не оставлять сирот. Хотя бы они и не давали монашеских обетов, но если сохранят в обители, при помощи Царицы Небесной, девство свое, то сугубую награду получат в будущем. В мире же безприютной деве трудно спастись, потому что весь мир во зле лежит». По окончании литургии, едва ушел старец в свою келью, как подошла ко мне старшая из сестер Дивеевских и, спрашивая об отце Серафиме, сказала, что у них в обители нет хлеба. Я весьма удивился прозорливости дивного отца, и тотчас же отдал ей деньги, данные мне отцом Серафимом. О чайничке А вот и еще пример прозорливости мудрого старца. Однажды, возвратясь после литургии в свою келью, я решился подкрепить себя чаем. Лишь только поставил на угли чайник, чтобы вскипятить воду, как вошел ко мне келейник отца Серафима и позвал меня к батюшке, не объясняя для чего. Такое внезапное требование очень смутило меня. И хотелось мне, с одной стороны, подкрепить силы свои чаем, и боялся я, с другой стороны, оскорбить великого старца непослушанием. Так я скорбел и малодушествовал. Сначала, правда, я подумал, что отец Серафим, быть может, долго меня не задержит и я скоро возвращусь к своему чаю, но другая мысль внушала мне, что старец продержит меня долго, а мой чайничек раскипится, свалится и рассядется. Так, признаюсь, малодушествовал, но, слава Богу, искушению не поддался до конца и сейчас же пошел на призыв батюшки. Отец Серафим, когда я вошел к нему, благословил меня и улыбаясь сказал мне: «Я тебя не буду долго держать». Я же, как слепец или младенец, совершенно занятый своей мыслью, не обратил внимание на столь ясное изобличение моей немощи и одной половиной мысли, так сказать, выслушивал поручение, которое старец давал мне, именно: написать письмо к одной превосходительной особе с убедительной просьбой о пожертвовании трех десятин земли в пользу сирот Дивеевских, а другой половиной внимания не переставал сокрушаться о своем чайничке, который представлялся мне уже развалившимся. |
| Таким образом она оставалась просвирнею около 10-ти лет, проходила послушание это с усердием, а по окончании десятилетнего срока действительно вступила в Дивеевскую общину. Некоторые посвящали жизнь свою Богу в Дивеевской общине из благодарности за исцеление, полученное чрез о. Серафима. Нижегородской губернии, деревни Погибловой, одиннадцатилетняя девочка, сирота В. К. во время свадьбы родного своего брата, совершенно неожиданно и без всякой видимой причины, упала в воротах двора и лежала в бесчувственном состоянии. Одна посторонняя женщина той же деревни, из жалости, взяла больную к себе в дом. В девочке открылась сильная внутренняя боль с онемением и окаменением живота. В течении двух лет припадки болезни усиливались и повторялись часто. Раз, к светлому празднику Пасхи, больную В. К. взяли в Саров к батюшке о. Серафиму. Когда старец, находясь у своей келлии, благословлял народ, подошла и она в толпе. О. Серафим взял ее за руку, ввел к себе в келлию, положил свои руки на ее голову, потом помазал ее елеем из лампады – и больная с тех нор получила выздоровление. Когда исполнилось ей семнадцать лет, она поступила в Дивеевскую обитель. Еще одна особа Е. Н. страдала два года, не имея свободного владения ни руками, ни ногами, и наконец была привезена к о. Серафиму на излечение. Старец в то время трудился на сенокосе, вместе с сестрами Прасковьею Ивановой и Ириною Васильевой, на пользу общины. Завидев издали больную, которую с трудом вели другие, о. Серафим стал манить ее к себе, чтобы шла скорее; а когда она приблизилась, старец, ни слова не говоря, дал ей в руки грабли и заставил сено убирать. Больная тут же почувствовала укрепление в ногах и руках и потому стала работать как здоровая. Бывшие тут сестры, не зная еще о возвращении к ней здоровья, скорбели в душе, выговаривали ей: «зачем она, такая больная, притащилась к ним на работу»? Но старец, уразумев духом мысли их, сказал: «вы примите ее в Дивеево, к себе: она будет вам прясть и ткать». Затем о. Серафим, покормив ее обедом за труды, отправил домой. |
| Серафим поручил их всех новому Дивеевскому священнику о. Василию Садовскому, которого назначил быть и духовником для них, говоря, что на это есть воля Божия, Царицы Небесной и его благословение. Избранные сестры были из числа тех дев, которые в прежнее время самим старцем определены в общину Агафьи Семеновны Мельгуновой. Не имея еще кельи, сестры до глубокой осени жили на самой мельнице и занимались работами. В конце же октября построили свою келью, в которой одной и поместились все. Через непродолжительное время о. Серафим приобрел для них житницу, и поставили ее против кельи. После сего он благословил им строить и другие кельи для вновь приходящих сестер. Строения о. Серафим распорядился вести в две линии, так, чтобы мельница приходилась в средине или против промежутка. Около года, по заведении мельничной общины, сестры ходили на трапезу в прежнюю обитель, и немало им было скорби от таких странствований. Потом о. Серафим благословил им печь хлеб и варить квас у себя, отдельно от дивеевских, и сам попробовал их стол, который изредка приносили ему, по его желанию. Раз сестра Параскева Ивановна, после трудов в лесу, вкушала вместе с о. Серафимом в обеденное время сухой хлеб с водой. Старец заметил: «Это еще, матушка, хлеб насущный; а когда я был в затворе, то питался зелием: траву снить обливал горячей водою, так и вкушал. Это пустынная пища, и вы ее вкушайте». С тех пор по благословению старца в общине стали готовить снить, отваривая ее в воде с солью. Сверх того, когда сестры бывали у него, он, после духовного утешения, отпускал их обратно не иначе, как с ношею сухарей или толокна. Одна из сестер, имя ей Мария Ивановна, назначена была для приготовления трапезы. Вскоре одна из семи мельничных сестер, Ксения Павловна, скончалась, и о. Серафим через три года начал присылать в свою обитель новых сестер, но не иначе как девиц. Н. А. Мотовилов свидетельствует в своих записках, что о. Серафим ему объяснил это установленное им правило поступления в мельничную обитель так: «Как я и сам – девственник, батюшка, то Царица Небесная благословила, чтобы в обители моей были бы только одни девушки!» Вдовиц, желающих поступить в обитель, о. |
| Собеседник предложил генералу зайти к затворнику старцу Серафиму, но генерал только с трудом уступил убеждениям Прокудина. Как только вступили они в келью, старец Серафим, идя к ним навстречу, поклонился генералу в ноги. Такое смирение поразило гордость Л. Прокудин, заметив, что ему не следует оставаться в келье, вышел в сени, и генерал, украшенный орденами, около получаса беседовал с затворником. Через несколько минут послышался из кельи старца плач: то плакал генерал, точно дитя малое. Через полчаса раскрылась дверь, и о. Серафим вывел генерала под руки; он продолжал плакать, закрыв лицо руками. Ордена и фуражка были забыты им от горести у о. Серафима. Предание говорит, будто ордена свалились у него во время беседы сами собой. Отец Серафим вынес все это и ордена надел на фуражку. Впоследствии генерал этот говорил, что он прошел всю Европу, знает множество людей разного рода, но в первый раз в жизни увидел такое смирение, с каким встретил его Саровский затворник, и еще никогда не знал о той прозорливости, по которой старец раскрыл перед ним всю его жизнь до тайных подробностей. Между прочим, когда кресты свалились у него, отец Серафим сказал: «Это потому, что ты получил их незаслуженно». С особенным усердием заботился старец Серафим о тех, у кого видел расположение к добру: на пути блага он старался утвердить их всеми духовно-христианскими средствами и силами. Впрочем, несмотря на любовь ко всем, о. Серафим к некоторым был строг. Но и с не любящими его он был мирен, обходился кротко и любовно. Не было замечено, чтобы он какое-либо дело отнес к себе или хвалил себя, но всегда, благословляя Господа Бога, говорил: не нам, Господи, не нам, но имени Твоему даждь славу ( Пс. 113,9 ). Когда же видел, что приходившие к нему внимали его советам, следовали его наставлениям, то не восхищался сим как бы плодом своего дела. «Мы, – говорил он, – должны всякую радость земную от себя удалять, следуя учению Иисуса Христа, Который сказал: о сем не радуйтесь, яко дуси вам повинуются; радуйтеся же, яко имена ваша написана суть на небесех» ( Лк. 10, 20 ). |
|
|
