| – Какую помощь фонд оказывает миссии? – Я работаю с Гаити с 2008 года. Поначалу мы оказывали небольшую поддержку, но в 2010-м году случилось землетрясение, и люди там стали очень сильно нуждаться. В то время весь мир наблюдал за тем, что происходит в Гаити. Наш фонд собрал порядка 220 тысяч долларов. Для нас это огромная сумма, поскольку в то время мы были очень маленькой некоммерческой организацией, да и сейчас остаемся ею. В прошлом году мы перечислили чуть больше 100 тысяч долларов, а всего за прошедшие годы эта сумма превысила 1,6 млн. долларов. – Землетрясение и ураганы едва не стерли с лица земли полстраны, а в последнее время ко всем трудностям добавился ужасающий рост преступности: бандиты запросто разъезжают по улицам, могут похитить кого угодно, и даже президент страны Жовенель Моиз недавно погиб от пули злоумышленников. Как православным живется в такой обстановке, как они поддерживают свою веру? – Мне кажется, эти люди живут точно так же, как и все остальные, с той лишь разницей, что они являются православными и получают помощь от нас. Миссией руководит отец Жан Шенье-Дюме, ему помогает матушка Роуз Легуте – вдова второго священника, отца Грегуара Легуте. Это в высшей степени образованные люди, и их деятельность очень важна. В столице, Порт-о-Пренс, есть две или три русских церкви, остальные разбросаны по другим городам. Несколько лет назад наш фонд отправил двух человек в Париж – учиться в Свято-Сергиевский православный богословский институт, чтобы по окончании они вернулись и стали священниками. Кстати, одна из сложностей заключается в том, что большинство гаитян говорит только по-французски. В этой связи приходится отправлять их на учебу в Париж, хотя, быть может, нам было бы проще привозить людей в американскую Свято-Троицкую семинарию в Джорданвилле. К сожалению, из Парижа домой возвратился только один из семинаристов, но мы не вправе осуждать того человека, который остался во Франции. Ведь даже те, кто не возвращается в страну, по мере возможности стараются поддержать миссию. На мой взгляд, гаитяне – действительно прекрасные и очень героические люди, очень много делающие для своих собратьев. Многие из них могут вырваться из всех этих проблем и уехать жить в более благополучное место, но они говорят: «Это моя страна, я никуда не уеду и останусь здесь». |
| епископ Александр (Семёнов-Тян-Шанский) (07.10.1890–16.05.1979) Воспоминания Основы православия Русская патрология Аудиокниги епископ Александр (Семёнов-Тян-Шанский) Епископ Зилонский, викарий Западно-Европейской Архиепископии Константинопольского Патриархата. Автор Православного катехизиса. Биография Родился в Петербурге в дворянской семье Дмитрия Петровича Семёнова-Тян-Шанского, ученого-статистика (1852 — 1917), и Евгении Михайловны Заблоцкой-Десятовской (1854—1920), приходился внуком Петру Петровичу Семёнову Тян-Шанскому, знаменитому исследователю Средней Азии. Имел 4 братьев и 2 сестёр. В 1914 году окончил юридический факультет Петербургского университета. Проявлял интерес к наукам и искусству, хорошо рисовал. В 1916 году окончил офицерские курсы Пажеского корпуса и поступил в лейб-гвардии Егерский полк, участвовал в Первой мировой войне и в гражданской войне в рядах Добровольческой армии. В 1920 году эмигрировал сначала в Финляндию, затем — Германию, а в 1925 году — во Францию. В 1937 году начал изучать богословие и 23 марта 1941 года митрополитом Евлогием (Георгиевским) в Александро-Невском соборе в Париже рукоположён в сан диакона. В 1942 году окончил Свято-Сергиевский богословский институт в Париже. Митрополитом Евлогием 21 мая 1943 года рукоположён во священника. С 1 июня 1943 года — помощник настоятеля Свято-Сергиевской церкви в Коломбеле, а с 11 января 1944 года — законоучитель и настоятель церкви при детском приюте в Веррьере-Ле-Бюиссон. С 1947 года настоятель церкви при Воскресенской женской обители и приюте в Розе-ан-Бри, а с 14 октября 1955 года — настоятель Покровской церкви в Париже; 17 апреля 1955 года возведён в сан протоиерея; 16 января 1957 года назначен настоятелем Знаменской церкви в Париже в должности которого оставался до своей кончины. В монашество был пострижен 2 июля 1966 года, а 3 июля возведён в сан архимандрита. Занимал видное место среди русской эмиграции. Являлся председателем канонической комиссии и духовного суда Западноевропейской русской архиепископии. Часто выступал на страницах эмигрантских изданий, много писал для «Вестника РСХД»; проявлял большой интерес к литературе и искусству, опубликовал ряд проповедей и статей о взаимосвязи христианства и культуры. Являлся духовным руководителем юношеской организации «Витязи» и членом Пажеского объединения. |
| – На каком языке ведется преподавание в институте и есть ли возможность учиться в нем русскоговорящим студентам? – С самого открытия в 1924 году преподавание в институте было на русском языке, потому что он был открыт для нужд русской диаспоры. Но с 1974 года институт официально перешел на французский язык. Думаю, что этого требовало не только наличие в нём нерусских студентов, но и интеграция и сотрудничество с другими учебными заведениями Парижа, прежде всего с Сорбонной и Католическим Университетом. Русским студентам дорога в институт открыта всегда. Здесь русские корни, русский приход. Для тех, кто хочет учиться в институте на стационарном отделении или писать научную диссертацию, французский необходим обязательно. Но тем студентам, кто проживает не во Франции, или у кого нет возможности на данное время в достаточной мере выучить французский язык, институт предлагает возможность учиться на русском языке, но заочно. Существует русскоязычное заочное отделение , куратором которого я и являюсь, и правила поступления, которые довольно удобны, да и вся система заочного образования построена достаточно мудро. Всё это указано на сайте нашего Сергиевского института в Париже. Система богословского образования на русском органично вплетается в академическую программу института, поскольку половина его профессоров свободно говорят по-русски. Мы будем принимать православных христиан из стран, где они сейчас подвергаются гонениям Михаил Озерецковский Озерецковский Михаил Геннадьевич – докторант богословия, секретарь заочного отделения Сергиевского института. – 7 февраля в Свято Сергиевском институте было проведено собрание преподавателей и студентов, посвященное будущему института. Расскажите об этом. – Первое, что радует – это то, что было очень много народу. Я давно не видел такого количества собравшихся. Оба зала были полны, не хватило стульев, люди даже стояли в последнем ряду. Декан, отец Николай Чернокрак, говорил о том, что мы ни в коем случае не должны исчезнуть. Мы должны прилагать к этому все усилия. Конечно, наш главный, больной вопрос – это нехватка финансов. Они нам очень необходимы. |
| «Куда направить стопы?» Есть три варианта. Можно учиться на богословском факультете светского университета (Оксфорд, Кембридж, Сорбонна, Гейдельберг, Гарвард и т. д.). Туда трудно поступить, и там очень высокие научные требования, но зато и результат может быть более впечатляющим, чем в других случаях. Второй вариант — поступить в какую-либо инославную школу (католическую или протестантскую). Третий вариант — поехать в православное учебное заведение, например, в Афинский или Салоникский университет, в Свято- Сергиевский институт в Париже, в Свято–Владимирскую семинарию в Нью–Йорке. Я выбрал первый вариант и не пожалел. Но знаю немало молодых людей, которые выбирали другие варианты и достигли больших успехов в научной работе. — Отец Иларион, Вы монах. Что или кто сыграл решающую роль в выборе такого призвания? Вы никогда не раскаивались в своем выборе? — В своем выборе я не раскаивался ни одной секунды — даже в самые трудные моменты жизни. Быть монахом — великое счастье, потому что монашество дает возможность отдавать все свои силы служению Богу, Церкви и людям. Только нужно учитывать, что к монашеству у человека должно быть особое призвание. Если этого призвания нет, а человек принимает постриг — либо по молодости, не подумав о последствиях своего решения, либо под воздействием неопытного духовника — это может привести к жизненной трагедии. Думаю, монашество можно принимать только в том случае, если у человека нет ни малейшего колебания, что это — и только это — его путь. Пока сохраняется хоть тень сомнения, лучше терпеливо ждать и не спешить с принятием ответственного решения. — Что значит «ученое монашество»? Кто такой ученый монах и чем он отличается от обычного? — Разделение между монахами образованными и необразованными, между «учеными» и «толчеными», между академиками и простецами — искусственно. Это одна из особенностей современного православного монашества, в особенности русского. В древности все монахи были в той или иной степени учеными (даже если монах не умел читать и писать, он мог выучить на слух весь Новый Завет или всю Псалтирь). Сейчас же ученый монах — тот, кто уделяет внимание научной, богословской работе, кто занимается самостоятельным исследованием в той или иной области богословской науки. Не всякий преподаватель духовной школы, принявший монашество, может считаться «ученым монахом»: среди таковых немало людей с начетническим подходом, лишенных научного дара. Архимандрит Киприан (Керн), написавший прекрасную статью об ученом монашестве, говорит о том, что, помимо «ангельского образа», некоторые иноки имеют еще и «помазание науки». Это и есть ученые монахи. |
| Общественные процессы носят универсальный характер и они раньше, чем у нас, прошли в Греции. Поэтому этот опыт интересен. В том числе касательно СМИ. — Какие богословские школы наиболее авторитетны в православном мире, где сегодня очаги настоящего богословия? — Есть две модели существования православной богословской школы. Первая модель - самостоятельная, самодостаточная школа. Например, Свято-Сергиевский институт, Свято-Владимирская семинария, семинария в Джорданвилле, если брать западное полушарие. Вторая модель — богословские центры, которые существуют при авторитетных светских университетах. У каждой из этих моделей есть свои преимущества и свои недостатки. Скажем, преимущество самодостаточных учебных заведений типа семинарий и академий заключается в том, что они обеспечивают целостный подход в богословском формировании личности. Но здесь есть и обратная сторона: такие школы редко когда имеют достаточно сил, чтобы оставаться на высоте академического дискурса. И часто оказываются в кризисе, потому что не находят достаточной мотивации оставаться на высоте научно-исследовательской деятельности. Это характерно для всех конфессиональных школ — не только православных. А вот у центров, факультетов и кафедр, которые существуют при светских университетах, преимущества и недостатки с точностью до наоборот. С одной стороны, преимущества в том, что всегда поддерживается высокий академический уровень, потому что есть требования университетов, стандарты, которые подстегивают и богословов к тому, чтобы быть на определенной высоте. С другой стороны, такие школы дают достаточно фрагментарное представление о традиции. То есть, они дают определенные навыки научно-богословской работы, но не дают всего необходимого для того, чтобы человек сформировался как христианин, как богослов. И как соединить только положительные стороны и убрать все отрицательные стороны этих двух подходов, я, например, не знаю. — У нас бы теперь сказали, что в духовных школах готовят богословов, а в университетах — теологов. Но это русский филологический казус. А за рубежом дипломы, академический статус тех, кто учился в конфессиональных школах и на светских теологических факультетах, унифицирован? |
| “Куда направить стопы?” Есть три варианта. Можно учиться на богословском факультете светского университета (Оксфорд, Кембридж, Сорбонна, Гейдельберг, Гарвард и т.д.). Туда трудно поступить, и там очень высокие научные требования, но зато и результат может быть более впечатляющим, чем в других случаях. Второй вариант – поступить в какую-либо инославную школу (католическую или протестантскую). Третий вариант – поехать в православное учебное заведение, например, в Афинский или Салоникский университет, в Свято-Сергиевский институт в Париже, в Свято-Владимирскую семинарию в Нью-Йорке. Я выбрал первый вариант и не пожалел. Но знаю немало молодых людей, которые выбирали другие варианты и достигли больших успехов в научной работе. – Отец Иларион, Вы монах. Что или кто сыграл решающую роль в выборе такого призвания? Вы никогда не раскаивались в своем выборе? – В своем выборе я не раскаивался ни одной секунды – даже в самые трудные моменты жизни. Быть монахом – великое счастье, потому что монашество дает возможность отдавать все свои силы служению Богу, Церкви и людям. Только нужно учитывать, что к монашеству у человека должно быть особое призвание. Если этого призвания нет, а человек принимает постриг – либо по молодости, не подумав о последствиях своего решения, либо под воздействием неопытного духовника – это может привести к жизненной трагедии. Думаю, монашество можно принимать только в том случае, если у человека нет ни малейшего колебания, что это – и только это – его путь. Пока сохраняется хоть тень сомнения, лучше терпеливо ждать и не спешить с принятием ответственного решения. – Что значит “ученое монашество”? Кто такой ученый монах и чем он отличается от обычного? – Разделение между монахами образованными и необразованными, между “учеными” и “толчеными”, между академиками и простецами – искусственно. Это одна из особенностей современного православного монашества, в особенности русского. В древности все монахи были в той или иной степени учеными (даже если монах не умел читать и писать, он мог выучить на слух весь Новый Завет или всю Псалтирь). Сейчас же ученый монах – тот, кто уделяет внимание научной, богословской работе, кто занимается самостоятельным исследованием в той или иной области богословской науки. Не всякий преподаватель духовной школы, принявший монашество, может считаться “ученым монахом”: среди таковых немало людей с начетническим подходом, лишенных научного дара. Архимандрит Киприан (Керн) , написавший прекрасную статью об ученом монашестве, говорит о том, что, помимо “ангельского образа”, некоторые иноки имеют еще и “помазание науки”. Это и есть ученые монахи. |
| Чрезвычайно ценно также обильное использование богослужебных текстов, молитв, песнопений. Литургическое предание должно рассматриваться наравне с богословскими трудами Святых Отцов как первичный источник православного боговедения. Нелегко представить современному читателю духовные сокровища Православия, не вдаваясь в суконный язык учебников, но эту задачу отец Иларион выполнил с полным успехом. От всей души желаю широкого распространения «Таинству веры» и плодотворного богословского и духовного творчества его автору. Протопресвитер Борис БОБРИНСКИЙ , ректор Свято-Сергиевского Православного богословского института в Париже Предисловие автора ко второму изданию Эта книга была написана «на одном дыхании» – в течение Великого поста 1992 года. В своем первоначальном виде она представляла собой подборку материалов для лекций по догматическому богословию, не предназначенных для печати. Книга увидела свет в 1996 г. по инициативе группы студентов Свято-Тихоновского православного богословского института. Вскоре появились английский и французский переводы. Отдавая русский текст в руки переводчиков, автор всякий раз вносил в него изменения, сокращения и уточнения. Так появилось на свет настоящее, второе издание. Книга не является систематическим изложением догматического богословия Православной Церкви. Жанр книги может быть определен как личный комментарий автора, православного священника, к догматам Православной Церкви. Поэтому книга скорее ставит вопросы, чем дает ответы. Так как книга адресована широкому кругу читателей, интересующихся учением Православной Церкви в его историческом развитии и в его отношении к современным проблемам, автор считал необходимым дать читателям возможность услышать живой голос учителей Церкви и некоторых ее ведущих богословов, и потому приводил буквально их высказывания относительно основных догматов вероучения. Догмат – слово греческое; оно означает непреложную истину, принимаемую на веру и общеобязательную для христиан (от греч. dogma – «закон», «правило», «постановление») 1 . Догматы богооткровенны, потому что они основаны на Священном Писании , хотя окончательно сформулированы в позднейшую эпоху. Они являются достоянием всей Церкви как выработанные ее соборным разумом. В отличие от догматов, ереси (от греч. hairesis – букв. «выбор», «изъятие») представляют собой богословские мнения, противопоставленные церковному учению, как бы изъятые из его контекста. Все догматы были сформулированы в ответ на возникавшие ереси. В свою очередь, и ереси рождались из недоумений по основным пунктам вероучения. Многовековая история христианства наполнена постоянной борьбой с ересями: в этой борьбе крепло сознание Церкви, оттачивались формулировки, развивалось богословское мышление. Система православного догматического богословия – итог всей двухтысячелетней истории христианства. |
| Игумен (09.01.2004). Архимандрит (18.07.2004). Член епархиального совета Архиепископии (2004-2010). Член комиссии по взаимоотношению с Московским Патриархатом (2004). Преподавал литургику в Свято-Сергиевском православном богословском институте, в Институте высших исследований православного богословия при Православном центре Вселенского Патриархата в Шамбези-Женеве (Швейцария) и в Католическом институте в Париже. С декабря 2005 по декабрь 2007 гг. декан Свято-Сергиевского православного богословского института в Париже. Член групы Св. Иринея международного диалога Православной Церкви с Римо-Католической Церковью (2003). Член комитета по диалогу Православной Церкви с Римо-Католической Церковью во Франции (2005). Член Центрального Комитета Всемирного Совета Церквей (ВСЦ) (2006). Член Киевского религиозно-философского общества. Член Общества восточной литургии. Проживает в Париже. Библиография работ автора: Le typikon decrypte: Manuel de liturgie byzantine. – P.: Cerf, 2009. – 348 p. La reforme liturgique du metropolite Cyprien de Kiev: L " introduction du typikon sabaite dans l " office divin. – P.: Cerf, 2010. – 590 p. В наши дни в Православной Церкви можно встретить различное отношение к осуществлению таинства исповеди, в связи с чем возникает множество вопросов относительно практической стороны таинства. Для ответа на многие из них архимандрит Иов (Геча) обращается к истории данного таинства. Также автор рассматривает вопрос соотношения исповеди и духовного руководства. Отдельному рассмотрению подвергается терапевтический аспект исповеди. Статья публикуется в рамках дискуссии вокруг проекта документа Межсоборного присутствия «О подготовке ко Святому Причащению» . The Byzantine liturgy, with its beauty, its richness, and its depth, intrigues, inspires, and fascinates a great number of today’s Christians; and yet it remains for many almost inaccessible if not incomprehensible. The Typikon, the liturgical book that contains the order of the liturgical celebration, is complex, whence the necessity of “decoding” it both for recent converts and for “cradle” Orthodox Christians desiring to deepen their liturgical observance. |
| «Западничество» прослеживалось у всех реформаторов. Обновленцы, вроде бывшего епископа Антонина Грановского, мнили себя русскими «лютерами» - протестантами восточного обряда. Активисты НРС и религиозная интеллигенция вдохновлялись идеями католических модернистов конца XIX в. и эволюционной теорией «догматического развития» английского кардинала Джона Генри Ньюмена. После революции 1917 г. уже в эмиграции бывшие деятели НРС институализировали модернистское направление в русском православном богословии, создав в Париже Свято-Сергиевский богословский институт. Совершенно не скрывается тот факт, что финансовую поддержку в открытии института в 1925 г. оказала протестантско-масонская организация ИМКА (YMCA, Young Men " s Christian Association - Юношеская христианская ассоциация). В «евлогианский раскол» РПЦЗ активно вкладывал средства председатель ИМКИ Дж. Мотт - американский масон, инициатор создания Всемирного совета церквей, направленный Вудро Вильсоном во время Февральской революции в Россию в составе группы Э. Рута - одного из учредителей CFR - со специальной миссией. Именно руководство ИМКИ настояло на утверждении в качестве ведущих профессоров Свято-Сергиевского института о. Сергия Булгакова, В.В. Зеньковского, Н.А. Бердяева - в прошлом активных деятелей НРС, убежденных антимонархистов и идеологов «нетрадиционного православия». «Парижская школа» оказывала значительное влияние на русских эмигрантов: аккумулировала все либеральные настроения среди них; способствовала переходу части русских зарубежных приходов под юрисдикцию Вселенского патриархата и получению автокефалии Православной Церковью в Америке; активно участвовала в вовлечении православных в экуменическое движение и в пересмотре традиционных богословских доктрин. Размывание традиционных форм православной идентичности шло также среди эмигрантской русской молодежи путем подмены должного свидетельства о Православии перед лицом инославного Запада «общехристианской» миссионерско-социальной деятельностью. Ставшее одним из отделений глобальной ИМКИ Русское студенческое христианское движение (РСХД), работая на зарубежных православных приходах, вело «мягкую» обработку сознания молодого поколения русских эмигрантов. Пропагандируя индивидуалистический, протестантский подход к религии, РСХД низводило догматические различия восточного и западного христианства до уровня исторических недоразумений и встраивала русскую эмигрантскую молодежь сначала в контекст глобального «общехристианства», а затем - в систему западных «общечеловеческих ценностей». |
| Роль русского зарубежья в распространении православия 28 января, 2012 Д.В. Поспеловский Трудно переоценить значение в распространении православия мировой духовной миссии русского православного рассеяния, вызванного победой богоборческой власти в России в 1920 г. Тут первенство принадлежит парижскому Свято-Сергиевскому институту, ставшему интеллектуальным ядром православия на Западе и сильно повлиявшему на православное богословское возрождение ХХ в., тем более что основные кадры его профессуры участвовали в процессах русского религиозно-философского возрождения и были выкинуты Лениным за рубеж в 1922 г. Свято-Сергиевский институт входил в юрисдикцию митрополита Евлогия, сначала под омофором Московской Патриархии, а с 1931 г. под омофором Вселенского патриарха. Что касается основных масс эмиграции, то их этот процесс мало касался. Они создавали в местах скоплений соплеменников приходы и храмы, которые воспринимались местным населением как непременная часть этнического гетто данной группы, этнографический фактор ностальгии, который, как и сама ностальгия, отомрет с первым поколением эмиграции. Особенную отчужденность вызывали именно православные храмы как наиболее чуждые западному христианству и по внешнему виду, и по обрядам. Естественно, в эстетическом, особенно музыкальном отношении русские храмы вызывали больше местного любопытства, чем, скажем, балканские. На пасхальной заутрене всегда можно было увидеть немало инославных христиан, в основном пришедших из любви к экзотике. Изредка кто-то из них так увлекался красотой богослужения, что переходил в православие. Но это, так сказать, погоды не делало. Однако эти многочисленные храмы были наглядным образцом того православия, о котором осведомленный западный читатель знал из трудов вышеупомянутых мыслителей. Они служили той искрой, от которой постепенно начали возгораться огоньки православных общин из местных жителей. Но не надо преувеличивать численность этих обращений или широту распространения на Западе знаний о православии. Можно привести много курьезных примеров невежества среднего западного обывателя относительно православия. Известен рассказ одного православного русского священника в Италии о том, как в 30-х гг., в поезде, видя его странный для них облик, итальянцы попросили его рассказать о своей религии. По окончании его рассказа о православии последовала глубокомысленная реплика: «А, теперь понимаю: вы иудейский раввин!» Но это 30-е годы, а теперь в Северной Италии есть даже православные селения. |
|
|
