| Ф. Рылеева, где поэт, нарисовав воина, мечтающего под мраком дунайской ночи, говорит: В давно минувших временах Крылатой думою летая, О прошлых он мечтал боях, Гремевших на брегах Дуная. На сих степях, так воин пел, С Цимискием в борьбе кровавой, Не раз под тучей грозных стрел, Наш Святослав увенчан славой. По манию его руки, Бесстрашный Росс, пылая местью, На грозные врагов полки Летал – и возвращался с честью. Он на равнинах дальних сих, Для славы на беды готовой, Дивил и чуждых, и своих Своею жизнию суровой. Ему свод неба был шатром И в летний зной, и в зимний холод, Земля под войлоком одром, А пищею конина в голод. «Друзья, нас бегство не спасет!» – Гремел герой на бранном поле, – «Позор на мертвых не падет; Нам биться волей иль неволей.... Сразимся ж, храбрые, смелей: Не посрамим отчизны милой И груды вражеских костей Набросим над своей могилой!» И горсть Славян на тьмы врагов Текла, Вождя послышав голос. И у врага хладела кровь И дыбом становился волос!.. С утра до вечера кипел На ближнем поле бой кровавой; Двенадцать раз Герой хотел Венчать победу звучной славой. Валились грудами тела, И Грек не раз бежал из боя; Но рать врагов превозмогла Над чудной доблестью Героя! Закинув на спину щиты, Славяне шли, как львы с ловитвы, Грозя с нагорной высоты Кровопролитьем новой битвы. Столь дивной изумлен борьбой, Владыка гордый Византии Свидание и мир с собой Здесь предложил главе России. И, к славе северных племен И цареградского престола, Желанный мир был заключен Невдалеке от Доростола. О, князь, давно истлел твой прах. Но жив еще твой дух геройский. Питая к славе жар в сердцах, Он окрыляет наши войски! Он там, где пыл войны кипит, Орлом ширяясь перед строем, Чудесной силою творит Вождя и ратника героем! 123 Все это, положим, так. Однако мы, вопреки красноречивому историографу нашему, вовсе не причисляем Святослава к «великанам сумрака» и отнюдь не считаем его за «образец великих полководцев», но зато вполне соглашаемся с Историографом, что Святослав «не есть пример государя великого: ибо он славу побед уважал более государственного блага, и характером своим пленяя воображение стихо творца, заслуживает укоризну историка» 124 . |
| М.Д. Хмыров 1 Лаврентиевская летопись. См. Полное Собрание Русских Летописей. Изд. 1846, т. I, с. 27. 4 «О годе рождения Святослава», – пишет Август Шлецер, один из усерднейших иноземных исследователей русских летописей, – «противоречивы ужасно». Ольга вышла замуж в 903,904 или 912 г.; родила Святослава к 920, в 933, к 942. г. Но после увидим мы, что Святослав, уже в 946 г., во время сражения, пустил копье в одного Древлянина. И несмотря на это, после говорится, что он только в 964 г. достиг мужеского возраста!– См. Нестор. Русские летописи на древле-славянском языке, сличенные, переведенные и объясненные Авг. Луд. Шлецером, перев, с немецк. Дм. Языков. Изд. 1819. Ч.III с. 76. 5 Вот что говорит об этом Карамзин: «Татищев, ссылаясь на Ростовскую летопись, полагает рождение Святослава в 920 г.; но в первой, в Ипатьев., Хлебниковск. и Воскресенской означено, что сей князь родился в 942 г. Следовательно, в 39 год Ольгина замужства? Вероятно ли? В 946 г. Святослав уже мог воевать, хотя, по словам летописца, был еще детеск, т. е. очень молод; а в 970 г. сыновья его начальствовали в удельных областях. В год Игоревой кончины Святославу могло быть лет 12. В таком случае, Ольга родила его будучи, но крайне мере, сорока трех лет». См. Ист.Гос.Росс, т. I, прим. 365. 8 Наш «Алфавитно-справочный перечень государей русских и замечательнейших особ их крови». Изд. 1870. 23 Ядро Российской истории, приписываемое кн. Хилкову, но сочиненное его секретарем, А. Манкиевым. 35 Киевлянин. 1840. Кн. I. «Статья: Обозр. стар. Киева». – Шлецер, в перев. Языкова, с. 297. – «Пир Святослава», статья Н. Полевого, в «Московск. Наблюд». 1835. Окт. Кн. I. 48 Долуга-Ходаковский: Пути сообщения в древней России. Русский Историч. Сборник. 1837, т. I, kh.I с. 5. 56 Кентинарий, или Центинарий, содержал 100 литр золота, каждая в 72 нумисматы, называвшиеся также солидами, византинами, и весившие по 70 гран штука. Так что все золото, полученное Святославом от Греков, стоило от 132 до 135 тыс. голландских червонцев или около 68 тыс. фунт, стерл. |
| Се же имейте, во истину, якоже створихом ныне к вам, написахом на харатьи сей и своими печатьми запечатахом» 109 . Этим противнем старого договора летописец наш заканчивает совершенно рассказ свой о подвигах Святослава в Болгарии, быть может, желая показать, что ничего неблагополучного с Русскими там не случилось. Но если и были известны ему условия мира, собственно доростольские, то он скрывает их напрасно, потому что условия эти, предложенные Цимисхию самим Святославом, стало быть, не особенно унизительные для князя Руссов, состоят, по Льву диакону, в следующем: «Тавроскифы уступят Доростол Римлянам, отдадут пленных, выйдут из Мисии и возвратятся на Русь. Римляне, с своей стороны, не будут препятствовать их возвращению водою в отечество и нападать на русские ладьи своими огненосными судами. Сверх того, император должен вспомоществовать им хлебом, и считать друзьями тех Руссов, которые прибудут для торговли в Царьград, как было постановлено в древние времена» 110 . Чего же еще мог желать побежденный Святослав? Не уступки ли ему победителем Цимисхием всей Болгарии? Князь Руссов, если, действительно, не чувствовал себя довольным, то должен был казаться таким, по крайней мере, в день первого и последнего свидания своего с императором греческим – свидания, рассказ о котором, принадлежащий Льву диакону, сохранил нам, между прочим, описание наружности нашего героя. Вот этот рассказ: «Когда мир был заключен, то Святослав желал иметь свидание и говорить с императором. Иоанн на это согласился и, в вызолоченых доспехах, воссев на коня, прибыл к берегу Истра; за ним следовал многочисленный отряд вооруженных всадников, в блестящих, золотом покрытых, одеждах. Тогда увидели Святослава, плывшего по Истру в скифской ладье и действовавшего веслом наравне с другими гребцами 111 . Он был среднего роста и его нельзя было назвать ни очень высоким, ни слишком малым. Он имел плоский нос, глаза голубые, с густыми бровями, мало волос на бороде и длинные косматые усы. Все волосы на его голове были выстрижены, кроме одного локона висевшего по обеим сторонам (?): это означало знатность его рода. |
| А Святослава князя печенеги убили, а Ярополк сел в Киеве на месте отца своего Святослава. И когда Олег шел с воинами у Овруча города, обломился мост с воинами, и задавили Олега во рву, а Ярополка убили в Киеве люди Владимира. И сел в Киеве князь Владимир в восьмой год после смерти отца своего Святослава, 11 июня, в год 6486 (978). Крестился князь Владимир в десятый год после убийства брата своего Ярополка. Каялся и оплакивал блаженный князь Владимир все то, что совершил в язычестве, не зная Бога. Познав же Бога истинного, творца неба и земли, покаявшись во всем и отвергнув бесов и дьявола и служение ему, послужил Богу добрыми своими делами и милосердием. Преставился с миром 15 июля 6523 (1015) года о Христе Иисусе Господе нашем. КАКО КРЕСТИСЯ ВОЛОДИМЕРЪ, И ДТИ СВОЯ КРЕСТИ, И ВСЮ ЗЕМЛЮ РУСКУЮ ОТ КОНЦА ДО КОНЦА, И КАКО КРЕСТИСЯ БАБА ВОЛОДИМЕРОВА ОЛГА 811 ПРЕЖЕ ВОЛОДИМЕРА. СПИСАНО ИАКОВОМЪ МНИХОМЪ Отче, благослови! Паулъ святый апостолъ, церковный учитель и свтило всего мира, посылая къ Тимофею писание, глаголаше: «Чядо Тимофею, еже слыша от мене многыми послухы, тоже предай врнымъ человкомъ, иже доволни будуть и иныхъ научити». 812 И блаженый апостолъ Лука евангелистъ къ Феофилу писаше, глаголя: «Понеже мнози начаша повсти дяти о извстныхъ вещехъ, бывшихъ въ насъ, изволися и мн, ходившю исперва и по всхъ писати теб, державный Феофиле, да разумеши, о нихъже начатъ Исусъ творити же и учити». 813 Къ тому Феофилу написа Дяния апостольская и Еуангелие святый апостолъ Лука, по томъ многыхъ святыхъ писати начаша жития и мучения. Тако же и азъ, худый мнихъ Иаковъ, слышавъ от многыхъ о благоврнемъ княз Володимери всея Руския земля, о сыну Святославл 814 , и мало събравъ от многыя, добродтели его написахъ, и о сыну его, реку же святою славную мученику Бориса и Глба, 815 како просвти благодать Божия сердце князю рускому Володимеру, сыну Святославлю, внуку Игореву 816 , и возлюби и человеколюбивый Богъ, «хотяй спасти всякого человка и въ разумъ истинный приити», 817 и вжада святого крещения. |
| Продолжу сличения. Лев говорит: разбитый под Доростолом, Святослав отправил посольство к Императору с предложением мира и обещанием оставить Болгарию и возвратиться в Русь ... Иоан с радостию согласился на это предложение, утвердил договор с своей стороны и приказал выдать на каждого Скифа по две меры хлеба. Почти тоже у Нестора: „и посла слы ко Цареви ... рька сице: „хочю имети мир с тобою тверд и любовь.« Се же слышав царь, рад бысть и посла к нему дары больша первых.« Самый же договор Святослава, помещенный у Нестора, не совершенно одинаков с перечнем договора, рассказанным у Льва Диакона. В Несторовом договоре сказано: 1-е, что он писан в Доростоле, уже занятом Цимисхием; „писано....Царю Греческому в Дерестре;« 2-е что Святослав с дружиною клянется никогда не воевать с Греками: „яко николи же помыслю на страну вашу, ни сбираю вои, ни языка, ни иного приведу на страну вашю, и елико есть под властью Греческою, ни на власть Корсуньскую, и елико есть городов их, ни на страну Болгарску.« Лев же Диакон говорит, что Тавроскифы уступят Доростол Римлянам, отдадут пленных, выйдут из Мизии и возвратятся на Русь. Римляне, с своей стороны, не будут препятствовать их возвращению водою в отечество и нападать на Русские ладьи своими огненосними судами; сверх того Император должен вспомоществовать им хлебом и считать друзьями тех Руссов, которые придут для торговли в Царьград: Впрочем, кажется, главное разногласие состоит в том: один летописец предлагает перечень условий, предложенных Святославом, другой же пишет подлинный договор, утвержденный Цимисхием; очень естественно, что победитель Цимисхий мог не принять некоторых условий, предложенных Святославом, находившимся в крайности и потому готовым на всякую уступку. Святослав даже согласился защищать Греков: „да аще ин кто помыслить на страну вашю, да и аз буду противен ему и борюся с ним.« Это место, вероятно, внесено было в договор самим Цимисхием, на основании Игорева договора, где Русский Князь также обязывался защищать Греков. |
| В 967 г. византийский император Никифор Фока предлагает киевскому князю; Святославу Игоревичу (945–972) за большую оплату совершить поход на Балканы против враждебной Византии Болгарии. В 968 г. Святослав разбивает болгарское войско, но не лишает при этом трона болгарского государя Бориса. Через некоторое время происходит объединение военных сил Бориса и Святослава и совместный поход против Византийской империи. Святослав был князем-рыцарем, предпочитавшим воинскую славу всякой другой. Киев он не любил и мечтал основать новую столицу на Дунае в Переяславце. Поэтому он совершает три похода на Дунай, т.е. трижды сталкивается с Византийской империей в качестве ее врага. Во время последнего похода в 971 г. войско Святослава было разбито. По дороге домой, в Киев, на Днепровских порогах его встретили войска печенегов во главе с вождем Курей. Святослав был убит. В исторической науке эта встреча печенегов с остатками русского войска считается не случайной. Есть основания полагать, что она была подготовлена византийской дипломатией. Убийство великого киевского князя не сыграло существенной роли в русско-византийских отношениях и не послужило поводом к их разрыву, при всей их холодности и нестабильности. В 987 г. во время правления великого киевского князя Владимира Святославича (980–1015) византийский император Василий II просит о военной помощи для борьбы с узурпатором Вардой Фокой. Князь Владимир просьбу исполнил, но поставил условие Василию II – выдать за него императорскую сестру, принцессу Анну . Русские войска одержали победу над узурпатором, но выполнять обещание Василий II не торопился – видимо, не в силах был преодолеть исторически сложившуюся неприязнь к династическим бракам с руссами. Тогда князь Владимир захватывает Херсон (Корсунь) – византийское владение в Крыму. И только после этого император Василий II присылает в Корсунь принцессу Анну, удовлетворяя требование великого князя Владимира. В это же время французский король Гуго Капет, стремясь к военно-политическому союзу Франции с Византией, также пытался добиться брака своего сына с Анной, но это ему не удалось. |
| а поганые, победами нарыскивая на Русскую землю, сами брали дань по белке со двора. Ибо те два храбрых Святославича, Игорь и Всеволод, уже коварство пробудили раздором, которое перед тем усыпил было отец их, Святослав грозный великий киевский, грозою своею, прибил своими сильными полками и булатными мечами; пришёл на землю Половецкую, притоптал холмы и овраги, возмутил реки и озёра, иссушил потоки и болота. А поганого Кобяка из лукоморья, из железных великих полков половецких, словно вихрем исторг, и пал Кобяк в городе Киеве, в гриднице Святославовой. Тут немцы и венецианцы, тут греки и моравы поют славу Святославу, корят князя Игоря, потопившего богатство на дне Каялы, реки половецкой, русское золото просыпав. Тут Игорь князь пересел из золотого седла в седло рабское. Приуныли у городов забралы, и веселие поникло. А Святослав смутный сон видел в Киеве на горах. «Этой ночью с вечера одевали меня, – говорил, – чёрным саваном на кровати тисовой, черпали мне синее вино, с горем смешанное, сыпали мне из пустых колчанов поганых иноземцев крупный жемчуг на грудь и нежили меня. Уже доски без князька в моём тереме златоверхом. Всю ночь с вечера серые вороны граяли у Плесньска на лугу, были в дебри Кисаней и понеслись к синему морю». И сказали бояре князю: «Уже, князь, горе ум полонило. Вот слетели два сокола с отчего золотого престола добыть города Тмутороканя либо испить шлемом Дона. Уже соколам крылья подсекли саблями поганых, а самих опутали в путы железные». Темно было в третий день: два солнца померкли, оба багряные столпа погасли и в море погрузились, и с ними оба молодых месяца, Олег и Святослав, тьмою заволоклись. На реке на Каяле тьма свет прикрыла: по Русской земле рассыпались половцы, точно выводок гепардов, и великое ликование пробудили в хиновах. Уже пал позор на славу; уже ударило насилие по свободе; уже бросился Див на землю. Вот уже готские красные девы запели на берегу синего моря, звеня русским золотом: воспевают время Бусово, лелеют месть за Шарукана. А мы уже, дружина, невеселы». |
| По Ипатьевской летописи Игорь бежит в Путивль, где его ожидала жена, а затем в Новгород-Северский. Но и это – не «отчий престол». Фраза станет понятной, если учесть основную идею произведения – наказание князя Игоря за гордыню и его прощение после покаяния. По смерти Ярослава Всеволодовича в 1198 г. Господь посылает Игорю, по его смирению, отцов Черниговский престол. И наконец, Роман Галицкий, упоминаемый в «Слове» как покоритель половцев, не мог ходить на них ранее 1198 г. (по Н. Ф. Котляру) или 1200–1201 гг. (по Н. Г. Бережкову и М. С. Грушевскому). Таким образом, в «Слове о полку Игореве» отразились современные автору события, вплоть до 1199–1200 гг. Следовательно, можно заключить, что «Слово» было написано между 1200 – летом 1201 гг. Тогда открывается и еще один смысл произведения. На него указывают экскурсы автора в прошлое столетней давности и упоминания современных ему событий: от начала вражды в 1078 г. двух княжеских ветвей – Ольговичей (князей черниговских) и Мономаховичей (князей переяславльско-ростовских и киевских) – и до ее окончания в 1198 г., когда произошло примирение главы Мономаховичей – Рюрика Ростиславича Киевского и главы Ольговичей – Игоря Святославича, князя Черниговского. Вот почему уже в самом начале своего повествования автор выражает желание изложить «повесть сию отъ стараго Владимера до нынешняго Игоря», уловив в их правлении некую смысловую параллель. Тема княжеских междоусобиц оказывается тесно связанной в произведении с половецкой темой. Традиционно приводят «поганых» на Русскую землю князья из рода Святославичей: Олег Святославич (с Борисом Тмутараканским) против Всеволода Ярославича, над которым одерживает победу 25 августа 1078 г. Затем, в 1079 г., Роман Святославич из Тмутаракани и опять против Всеволода Ярославича. В третий раз – снова Олег Святославич в июле 1094 г. против сына Всеволода Ярославича – Владимира Мономаха, у которого отбирает Чернигов. Характерно, что половцы выступают союзниками черниговских князей – Святославичей (в последствии – Ольговичей), а Всеволод Ярославич и Мономаховичи воюют постоянно против половцев, и часто – с Ольговичами. |
| Автор «Слова» прославляет воинскую доблесть князей «Олъгова хороброго гнезда», тесно связанных со своими «храбрыя плъкы», храбрыми русичами. Эту доблесть высоко ценит великий киевский князь Святослав. «Ваю храбрая сердца в жестоцем харалузе скована, а в буести закалена», – говорит он, мысленно обращаясь к потерпевшим поражение на Каяле князьям. Прославлению князей служат и образы-символы «солнца», «света», «соколов», которые даны в резком контрасте с «тьмой», «тучами», «галками», «черным вороном» – символами врагов-половцев. «Чръныя тучя с моря идут, хотят прикрыты 4 солнца». «Темно бо бе в 3-й день: два солнца померкоста; оба багряная стлъпа погососта и с нима молодая месяца, Олег и Святъслав, тьмою ся поволокоста», – к этой символической картине поражения северских князей обращаются бояре, разъясняющие Святославу значение его «мутного сна». «На реце на Каяле тьма свет покрыла». Но это торжество «тьмы», «великого буйства» врагов временно. И как только Игорь возвращается в Киев, «солнце светится на небесе, Игорь князь в Руской земли». Ведь как, говорит автор, тяжело телу без головы, так Русской земле без Игоря. Деятельность князей в «Слове» оценивается с народных позиций. Игорь и Всеволод осуждаются за жажду личной славы. Решив «поискати града Тъмутороканя» – старой черниговской вотчины, захваченной половцами, эти «соколы» самовольно слетели «с отня стола злата» и «нечестно одолели, нечестно кровь поганых пролили». И «соколома крилъца припешали поганых саблями, а самою опуташа в путины железны». Они рано «начали Половецкую землю мечи цвелити» (терзать), т. е. не дождавшись коалиционного похода, который организовывал Святослав киевский. Они свели на нет результаты предыдущего успешного похода князей. Своим поражением «тии бо два храбрая Святъславлича... уже лжу (раздоры) убудиста, которою ту бяше успил» великий киевский князь Святослав. Автор «Слова» подчеркивает, что поражение русских войск на Каяле принесло огромный ущерб не только северским князьям, но и всей Русской земле, обратив «на ниче ся годины». Поэтому Игоря, пересевшего из золотого седла в седло раба, и проклинают немцы и веницианцы, греки и моравы. |
| За то время, что Нержин сколачивал суд, Рубин уже все придумал. Его темно-карие глаза светились блеском находки. Широким жестом он пощадил Прянчикова: – Отпустите этого птенца! Валентуля с его любовью к мировой справедливости вполне может быть казенным адвокатом. Дайте ему стул! В каждой шутке бывает неуловимое мгновение, когда она либо становится пошлой и обидной, либо вдруг сплавляется со вдохновением. Рубин, обернувший себе через плечо одеяло под вид мантии, взлез в носках на тумбочку и обратился к председателю: – Действительный государственный советник юстиции! Подсудимый от явки в суд уклонился, будем судить заочно. Прошу начинать! В толпе у дверей стоял и рыжеусый дворник Спиридон. Его лицо, обвислое в щеках, было изранено многими морщинами суровости, но из той же сетки странным образом была вот-вот готова выбиться и веселость. Исподлобья смотрел он на суд. За спиной Спиридона с долгим утонченным восковым лицом стоял профессор Челнов в шерстяной шапочке. Нержин объявил скрипуче: – Внимание, товарищи! Заседание военного трибунала шарашки Марфино объявляю открытым. Слушается дело...? – Ольговича Игоря Святославича... – подсказал прокурор. Подхватывая замысел, Нержин монотонно-гнусаво как бы прочел: – Слушается дело Ольговича Игоря Святославича, князя Новгород-Северского и Путивльского, год рождения... приблизительно... Черт возьми, секретарь, почему приблизительно?.. Внимание! Обвинительное заключение, ввиду отсутствия у суда письменного текста, зачтет прокурор. 55 Рубин заговорил с такой легкостью и складом, будто глаза его действительно скользили по бумаге (его самого судили и пересуживали четыре раза, и судебные формулы запечатлелись в его памяти): " Обвинительное заключение по следственному делу номер пять миллионов дробь три миллиона шестьсот пятьдесят одна тысяча девятьсот семьдесят четыре по обвинению ОЛЬГОВИЧА ИГОРЯ СВЯТОСЛАВИЧА. Органами государственной безопасности привлечен в качестве обвиняемого по настоящему делу Ольгович И.С. Расследованием установлено, что Ольгович, являясь полководцем доблестной русской армии, в звании князя, в должности командира дружины, оказался подлым изменником Родины. Изменническая деятельность его проявилась в том, что он сам добровольно сдался в плен заклятому врагу нашего народа ныне изобличенному хану Кончаку, – и кроме того сдал в плен сына своего Владимира Игоревича, а также брата и племянника, и всю дружину в полном составе со всем оружием и подотчетным материальным имуществом. |
|
|
