| И под мелодичный шелест своих листьев пальма стала вспоминать, как однажды, много — много лет назад, оазис посетили двое прекрасных путников. Это царица Савская явилась сюда в сопровождении мудрого Соломона. Прекрасная царица возвращалась в свою страну; царь проводил ее часть пути, и теперь они должны были расстаться. — На память об этой минуте, — сказала тогда царица, — я посажу в землю финиковую косточку. Я хочу, чтоб из нее выросла пальма, которая будет подниматься все выше и жить, пока в Иудейской стране не появится царь еще более великий, чем Соломон. — И, сказав это, она посадила косточку и полила ее своими слезами. — Почему я вспоминаю об этом как раз сегодня? — подумала пальма. — Неужели эта женщина своей красотой напоминает мне прекраснейшую из цариц, по слову которой я выросла и жила до нынешнего дня? Я слышу, что листья мои шелестят все сильней и сильней, и шелест их звучит печально, как погребальная песнь. Они словно предсказывают, что кто-то вскоре должен уйти из жизни. Хорошо, что это относится не ко мне, ведь я не могу умереть. Пальма решила, что печальный шелест ее листьев предсказывает гибель этих одиноких странников. Они и сами, вероятно, думали, что близится их последний час. Это видно было по выражению их лиц, когда они проходили мимо одного из верблюжьих скелетов, лежавших около дороги, по взглядам, которым они провожали двух коршунов, пролетавших мимо. Иначе и быть не могло. Они должны погибнуть. Путники заметили пальму и оазис и поспешили туда, надеясь найти воду. Но когда они подошли, отчаяние овладело ими, ибо родник совершенно высох. Женщина в изнеможении опустила ребенка на землю и села, плача, на берегу родника. Мужчина бросился на песок возле нее; он лежал и колотил сухую землю кулаками. Пальма слышала, как они говорили между собой о том, что должны погибнуть. Она узнала также из их слов, что царь Ирод повелел умертвить всех вифлеемских мальчиков в возрасте от двух до трех лет, боясь, что среди них находится царь Иудейский, появление которого предсказали пророки. |
| Кто была царица Савская? царица ли Эфиопии, или, как ее называли древние Египтяне – «страны Куш», нынешней Абиссинии (составлявшей часть древней страны Куш); или же царица южной Аравии – трудно решить 596 . Важен здесь факт исторический, – в чем нельзя сомневаться, – что в царствование Соломона имя Вечно Существующего, Иеговы, – Творца неба и земли, – стало прославляться отдаленными народами. Из этого мы усматриваем, какое значение имела верность народа Израильского Иегове для всего человечества. Злая воля народа и падение даже взысканного великими милостями Божиими Соломона были причиною того, что народ избранный, который мог сделаться орудием Всевышнего для древнейшего прославления имени Божия и распространения «Его справедливых законов и постановлений» 597 , – не выполнил своего предназначения. Поселенный в центре тогдашнего культурного мира, имевший возможность влиять на него, он пал и измельчал и погиб. Но как пал, как мог пасть такой великий ум, как Соломон? «И стал он служить Астарте, божеству Сидонскому, и Милхому, мерзости Аммонитской... и построил капище Хамосу, мерзости Моавитской, и Молоху, мерзости Аммонитской: так сделал он для всех своих чужестранных жен» 598 . Последняя фраза только и может объяснить, – если вникнуть в нее, – падение Соломона. В полноте своих душевных и физических сил и способностей Соломон, облагодетельствованный Богом, удостоившийся великих откровений, не мог бы унизиться до служения «мерзостям» чужеземным. Мы видели, что он выводит законную жену свою, – по всей вероятности воспитанную в культе единого Бога, – но только потому, что она женщина, – из града Давидова из уважения к святыне ковчега. Но «он стал служить» богам иным, и сделал то «для чужестранных жен своих», Другими словами над ним совершилось наказание, постигающее всякого злоупотребляющего физическими своими силами: организм его начал приходить в разрушение от разлагающей среды гаремной жизни; храм тела его, оскверненный ненасытным сладострастием, начал приходить в ветхость; мысль его начала затмеваться; престол Богом дарованной ему мудрости – мозг его – отказывался действовать; и мудрость удалилась, ибо органы, предназначенные воспринимать и являть мысль человеческую, не могли более ясно отражать требования вечного разума и высших душевных стремлений. Вообще размягчению мозга предшествует невыносимая тоска, как прямое следствие пресыщение жизнью и в особенности полового злоупотребления плотью 599 , и мы ко времени, предшествовавшему отпадению от Господа и поклонению идолам или же ко времени покаяния после сего, относим начертание Екклезиаста, этого последнего вопля еще мудрого, но уже утопающего Соломона. В Екклезиасте мы уже слышим и вопль пресыщения, и тоску предавшегося исключительно земным помыслам человека, и холодность равнодушия, леденящего сердце. |
| Потом царь обратился к своим приближенным с вопросом, кто сумеет доставить к нему трон царицы прежде, чем она явится сама. Ифрит из джиннов пообещал сделать это прежде, чем Сулайман встанет со своего места. Однако некто другой, имевший „знание из Книги“, вызвался доставить трон раньше, „чем вернется к тебе твой взор“. Трон был доставлен. Вид его несколько изменили и так показали царице, когда она прибыла к Сулайману. Она узнала трон и объявила, что теперь ей открылась истина, она покоряется и отвергает свою прежнюю ложную веру. Потом ее ввели во дворец, где пол был из гладкого хрусталя. Царица приняла его за водную пучину и открыла свои голени (подняв подол платья). Узнав о своей ошибке, она еще раз осознала свои прежние заблуждения и обратилась к Аллаху с молитвой как новообращенная, принявшая веру Сулаймана» . Арабские сказки и легенды расцвечивают образ царицы Савской все новыми и новыми подробностями, наделяя ее демонической природой и называя по имени богини Балкис, культ которой был распространен у ряда семитских народов, а порой и отождествляя с легендарной Семирамидой. В арабских и абиссинских легендах царица при всей ее внешней красоте обладала тем или иным физическим недостатком. По некоторым из них, у нее были необычайно волосатые ноги; по другим — все ее тело было покрыто волосами гуще, чем у любого мужчины; по третьим, у нее вообще на ногах были копыта, то есть она являлась, что называется, демоницей в чистом виде. Правда, арабская версия книги «Кебра Нагаст» объясняет этот врожденный дефект по-другому. Согласно этой версии книги, в древности Абиссинией всегда правили женщины-царицы, использовавшие мужчин только для рождения следующей наследницы престола. И вот одна из этих цариц, мать царицы Савской, будучи беременной, загляделась как-то на очень красивого козла и даже в душе возжелала его. В результате у ее новорожденной дочери одна нога была человеческой, а другая козлиной. Из-за этого царица Савская носила длинные одежды и оставалась девственницей, не желая открывать кому-либо из мужчин свою тайну. |
| — Нет, давай хотя бы немного приоткроем крышку. Я взгляну на секунду одним глазком, что там внутри, и мы тут же ее закроем! — предложила в ответ супруга. И так долго и страстно она умоляла, что Авиэзер сдался. Дрожащими руками достал он ключ от шкатулки, открыл ее и осторожно-осторожно приподнял крышку… Но этого оказалось достаточно: крошечная мышка выскочила из шкатулки, махнула хвостиком — и была такова. — Ой, что же ты наделал?! Почему ты не успел захлопнуть крышку?! Что теперь с нами будет?! Теперь царь вынесет нам свой суровый приговор! — воскликнула женщина. Однако Авиэзер сохранил присутствие духа и попытался успокоить жену. — Будем надеяться на Господа! — сказал он. — Если Бог захочет, то смягчит сердце царя и тот не станет нас наказывать. На следующий день в доме супругов снова появились царь Соломон с царицей Савской. Увидев их, женщина тут же разрыдалась и сказала: — Господин мой царь! Прости нас, ибо мы не выполнили твоего приказания. Но это не я открыла твою шкатулку! — Кто же осмелился сделать это, несмотря на мое предупреждение? — грозно сдвинул брови Соломон. — Жена моя так молила меня открыть шкатулку, что я не выдержал и сделал это! — сказал Авиэзер. — Прости нас! Но если ты хочешь кого-то наказать, вот я перед тобою. Сделай со мной, что хочешь, но пощади мою супругу! Посмотрел царь Соломон на царицу Савскую и сказал: — Именно это я имел в виду, когда написал: «Мужа одного из тысячи нашел я, а женщины ни одной из всех этих не нашел я»… Эфиопская версия легенды утверждает, что по прошествии нескольких месяцев, почувствовав, что она беременна, царица Савская засобиралась домой. На прощание царь Соломон подарил ей кольцо со своей руки и велел, если родится мальчик, прислать к нему сына вместе с этим кольцом. Своего сына царица назвала Байне Лекхемом, и когда мальчик подрос, он стал донимать мать вопросами о том, кто его отец. Царица долго отнекивалась, но однажды рассказала сыну о своем романе с царем Соломоном и о его прощальном подарке. И когда Байне Лекхему исполнился 21 год, он отправился к отцу в Иерусалим, где и был с любовью принят Соломоном. Причем принц был так внешне похож на отца, что Соломон признал в нем сына еще прежде, чем тот протянул заветное кольцо. Байне Лекхем был помазан на царствование своей страной в Иерусалимском храме, после чего вернулся на родину. Однако, уезжая от гостеприимного отца, утверждает эта легенда, Байне Лекхем выкрал и взял с собой главную еврейскую святыню — Ковчег Завета — и доставил его в Эфиопию, а вместо него положил в Святая святых искусную копию. |
| — Ты, — воскликнула Балкида Соломону, — воздвиг свою славу на могиле отцов твоих!.. Лоза же эта… И перебил речь ее Соломон такими словами: «Я велел вырвать ее, чтобы на месте ее воздвигнуть жертвенник из порфира и оливкового дерева. Жертвенник этот я повелю украсить четырьмя Серафимами из чистого золота». Но не слушала Соломона царица и так продолжала прерванную речь свою: — Лоза эта священна: она была посажена Ноем отцом отца твоего рода. Только кощунство его потомка могло дерзнуть вырвать священное древо это с корнем. Знай же, что последний Царь из твоего рода будет как последний из злодеев, пригвожден к тому древу, которое должно было бы быть для тебя священным . И воспламенилось любовью сердце Соломона под огнем очей царицы Южной, и стал он перед нею, как слуга, как раб пред госпожою своею, от которой зависит и жизнь, и смерть его рабья. И тронулось сердце царицы любовью царя Соломона. И на мольбы Соломона ответила она согласием своим стать ему супругой, а народу еврейскому мудрой царицей. Но куда бы ни ходила царица Савская: осматривала ли она дворец царский, или же храм, воздвигаемый в честь Бога евреев, любовалась ли она чем-либо из иных чудес и диковин, так высоко превознесших Соломонову славу, — на все расспросы свои, — кто исполнил и задумал эти дивные работы, от Соломона получала она один и тот же ответ неизменный: — Творец всему этому некто Адонирам, существо нелюдимое и странное. Его прислал ко мне добрый царь Хирам, владыка Тирский . И пожелала Балкида видеть Адонирама. Но не было желание ее по сердцу Соломону, и он отвлек ее мысли. И стал он ей показывать изумительные по красоте колонны храма, изваяния зверей многоразличный, статуи херувимов; показал он ей и престол из золота и слоновой кости, который он велел воздвигнуть для себя против жертвенника. Когда же он стал говорить ей о «море медном», которое должно было быть отлито по повелению его, то вновь вопросила его царица Южная: — Но кто же воздвиг эти колонны? Кто чеканил эти статуи? Кто воздвиг престол этот? Кто отливать будет «медное море»? |
| Нельзя не подивиться мастерству, с которым Флобер раскрывает эту последовательность в объективации, эту борьбу изнемогающего сознания с копошащимися в области подсознательного образами и идеями, – борьбу Зевса с ворочающимся в Тартаре Циклопами. Изображаемый поэтом переход от простых воспоминаний к подлинным галлюцинациям так заразителен, что, читая книгу впервые, сам доходишь почти что до галлюцинаций. А диалог с Царицей савской так осязательно жив, что, кажется, видишь всю сцену до мельчайших подробностей. Но тут приходится отметить одну особенность, которой мы ещё коснёмся впоследствии. Это – невольная модернизация прошедшего. Особенно ясно (из рассмотренных сцен) она проявляется именно там, где образы пластичнее всего – в столь восхищавшей Зола сцене с Царицей савской. Царица окружена всею характерною для древности обстановочностью, которую только можно было сыскать в учёных диксионерах и энциклопедиях, в многотомных —146— трактатах и специальных монографиях. Но, вглядываясь в обстановку пристальнее, мы невольно улыбнёмся: да ведь это все – бутафория, и Царица столь же мало царица савская, как и её автор – савский царь. За древневосточными нарядами скрывается не чувственная, неподвижная и беспощадная восточная повелительница, а просто легкомысленная, вертлявая и довольно безобидная француженка, нечто вроде M-lle Blanche (из «Игрока» Достоевского), т. е. достаточно буржуазная и не находящая в себе силы соблазнять. – Мы указываем на эту не историчность только для примера и, чем далее, тем, по существу дела, историчности делается все меньше и меньше... «Dilatation du ncant» – «расширение небытия» – вот великолепная характеристика второй части «Искушения» словами Антония. Маленьким и жалким карликом с больной головою выступает вначале Иларион, символ этого расширения, и светлым гигантом покидает он Антония, вручая его для дальнейшего подавления ужасом небытия самому Диаволу. Иларион, промежуточная инстанция между Антонием-религией и Диаволом-позитивизмом, – это обективировавшаяся жажда знать, ненасытная и неутолимая, желания узнавать без конца, никогда не останавливаясь и не полагая себе границы, бесцельно и безыдеально идти все вперёд, чтобы становиться «как боги», чтобы имитировать Бога количеством познаний. «Кто ты?», спрашивает Илариона изумлённый Антоний в конце длинной цепи галлюцинаций. «Я – наука», отвечает Иларион. Но это – не верно; он – не наука, он не «цельное знание», внутренне организованное, внутренне стройное. Он – скепсис, не имеющий иной цели, кроме разложения идеальных запросов человечества; он – позитивизм, он – мефистофелизм, как универсальная пошлость 216 , всё разлагающая, но ничего собственного не имеющая, все раздающая, выщипывающая бессистемно там и тут куски, но взамен ничего не со- |
| Глава 2 …восхотел дивный Соломон дом воздвигнуть Господу Богу… – Ср. Деян. 7:47 : «Соломон же построил Ему дом». Михаил Архангел – главный антагонист Сатаны, предводитель ангелов и защитник верующих в космической войне против бесовских сил (ср., напр., Откр. 12:7–9 ). Его имя часто фигурирует в заговорах и оберегах греческого средневековья как оборона от злого действия. Глава 3 Скажи мне, лукавый душе и нечистый, каково прозвание твое… – Знать имя демона – значит иметь над ним власть. В практику экзорцизма (заклинания беса) входит вопрос об имени, на который бес нехотя отвечает, понуждаемый силой святыни (в данном случае – Михайловой печати). Глава 4 …не пройдет и трех дней, и примет сын кончину свою. – Распространенный в апокрифических и фольклорных преданиях иудаизма и христианства мотив: пребывающий среди людей (явно или инкогнито) обладатель нечеловеческого знания о будущем – ангел, демон, ходящий по земле пророк Илия и т.н. – с позиций этого своего знания видит насквозь суету дел человеческих. В апокрифах о Соломоне роль эта часто отводится бесу Асмодею, а в славянских переработках этих легенд – чудищу Китоврасу (т.е. Кентавру). Глава 5 Царица Севера, сама Сивилла Премудрая. – Долговечная и вещая Сивилла – героиня античных легенд, первоначально связанных с Малой Азией. Позднее рассказывали о появлении сивиллы в Дельфах, в Риме, показывали Сивиллин грот в окрестностях Неаполя. Римский ученый Варрон уже различает 10 Сивилл. На исходе античности имели хождение «Сивиллины книги» собрания оракулов, выставлявшие древнюю вещунью провозвестницей то ли иудаизма, то ил христианства. Поэтому для христианского средневекового сознания Сивилла – пророчица о Христе, конце света и т.п.; именно так она упомянута в знаменитой католической секвенции XIII в. «Dies irae», и еще Микельанджело поместил Сивилл на потолке Сикстинской капеллы рядом с ветхозаветными пророками. Как «добрая» язычница, близкая к «истинной вере», выступает она и здесь. Обозначение «царица Севера» явно имеет целью поставить Сивиллу в отношение парной симметрии к «царице Юга», как назвала в Евангелии ( Мф. 12:42 ) царица Савская – легендарная собеседница Соломона, пришедшая поклониться его мудрости из своего царства на юге Аравии ( 3Цар. 10:1–13 ). Малая Азия лежит от Иуде на север; что касается царского сана, то он устойчиво ассоциировался для воображения с сакральной мудростью (ср. образы царей-волхвов), чему способствовала реальность маленьких «теократических» государств Ближнего Востока с царями-жрецами. |
| Однако царица рассудила по-другому. Немедленно велела она снарядить корабль, нагрузить его сандаловым деревом, золотом и благовониями и отправить в Израильское царство, к царю Соломону. Затем собрала она большой караван с подарками и велела отобрать из детей Китура шесть тысяч отроков и отроковиц, родившихся в один день, и одеть их всех одинаково, так чтобы нельзя было отличить юношей от девушек. После этого направила царица Савская царю Соломону ответное послание. И было сказано в нем следующее: «Великому царю Соломону от царицы Савской. Мир тебе! Хотя наши государства разделяют семь лет пути, но мне так хочется встретиться с тобой и услышать твои мудрые речи, что я проделаю этот путь за три года». Кораническая версия о знакомстве Соломона с царицей Савской в целом совпадает с еврейской, но содержит ряд дополнительных подробностей. Вот как пересказывает 27ю суру Корана «Муравьи» М. Б. Пиотровский: «Потом он стал делать смотр своим войскам и обнаружил, что среди птиц нет удода. Царь разгневался и обещал примерно наказать его. Через некоторое время удод вернулся и стал оправдываться тем, что принес весть о вещах Сулайману неизвестных. Он побывал в стране Саба и видел женщину, правящую там. У нее великий трон. Она и ее народ поклоняются солнцу, ибо Шайтан отвратил их от веры в Аллаха. Сулайман решил проверить слова удода и приказал ему лететь обратно, бросить на землю письмо от него и посмотреть, что скажут сабейцы. Царица подняла письмо и показала его своей знати, испрашивая у нее совета. Письмо гласило: „Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного. Чтобы вы не превозносились предо мною, и приходите предавшимися“ (27:30–31). Сулайман требовал покорности и подчинения. Знать ответила царице, что решение принимать ей. Они же считали, что обладают достаточной силой. Она сказала, что цари, приходя в селения, губят их и уничтожают жителей. Поэтому лучше послать к Сулайману подарки и посмотреть, с чем вернутся послы. Сулайман отверг подарки, заявив, что в богатстве не нуждается, ведь Аллах даровал ему больше, чем другим. Он приказал передать царице, что явится к ней с войсками, против которых устоять невозможно, покорит и изгонит из собственной страны ее народ. |
| Легенда эта, как отрывок из «священной библии» масонства, стала известна Европе со времен Крестовых походов, когда христианству Запада пришлось столкнуться с тайными богоборческими силами Востока и, — увы, — быть оскверненным ими. Тайно силы эти не переставали действовать во все времена, работали они и во дни земной жизни Мессии Истинного Спасителя нашего и Бога, но воочию они явлены были только со дней знаменитого в летописях истории процесса Тамплиеров, рыцарей Соломонова храма, первых явных представителей этих сил в Европе, едва не сокрушивших во дни своего могущества христианских алтарей и тронов Западной Европы. Прочти внимательно легенду эту, читатель! Огради только себя от искушения крестным знамением: пред тобою разверзаются «глубины сатанинские». Легенда об Адонираме «Когда слух о мудрости и работах Соломона Бен-Давида (сына Давидова) распространился до пределов земли, в те дни Балкида, царица Савская, прибыла в Иерусалим на поклон к великому Царю, чтобы подивиться чудесам Его царствования. В золото одетый, сидя на троне из позлащенного кедрового дерева, на золотое подножие опирая ноги свои — так принял Соломон царицу Савскую. И представилось царице, что не человек то восседает перед нею на троне, а золотая статуя, лицо, руки и ноги которой выточены из белой слоновой кости. И вот ожила статуя эта, и восстав, направилась навстречу Балкиде: и поняла тут царица, что это сам Соломон, царь премудрый и великий. И посадил царь Балкиду на трон рядом с собою. И всякий на месте Балкиды поразился бы красотою и величием этого трона. Великолепные дары принесла Балкида Соломону и загадала ему три загадки. «Премудрый» же (ибо так повелел сам себя именовать Соломон) успел заранее подкупить великого жреца Савского и, узнав от него за деньги эти три загадки, приказал первосвященнику евреев Садоку приготовить их разгадку: потому и мог он дать царице ответ без замедления на все три ее вопроса. И дивилась Балкида Соломоновой премудрости. И после торжества премудрости своей повел Соломон Балкиду по всему дворцу своему, и показал ей все великолепие его. И повел он ее к храму, который он воздвигал в честь Бога евреев. И когда пришли они к основаниям Святая святых храма, тогда увидела царица на месте том корень лозы виноградной; и был тот корень вырван из земли и с небрежением отброшен в сторону… За царицей же, куда бы она ни шла, неотступно летала чудесная птичка — удод; кличка же ей была «Юд-Юд». Жалобно закричала птичка эта при виде вырванной виноградной лозы, и по этому крику уразумела Балкида, что должен был знаменовать собою этот вырванный корень, и что за священное сокровище скрывалось под тою землею, которую осквернила Соломонова гордость . |
| – До смерти захочется, – шептал про себя Зуек, вспоминая, как он то же самое думал о семге, прыгающей через падун на места гнездования: семге до смерти хочется туда пробиться, и у нее выходит как надо. Маша Уланова раскраснелась, и заметно по всему, образованная женщина она была, а говорила среди простых людей так просто и почтительно, как будто это было общество людей самого высокого круга. Сергей Мироныч это очень хорошо понимал и, подумав о ее словах, в увлечении принял их в таком смысле: до смерти захотеть, все поставить на карту – и тогда у каждого выйдет как надо. – Ну и голова! – с восхищением воскликнул Мироныч. – Такая была царица… как только ее звали, забыл: такая мудрая царица пришла к царю Соломону… – Царица Савская, – подсказала Уланова. – Ну и голова! – повторил Мироныч. – А ежели ты, царица, такая прыткая, то какой же должен быть у тебя Соломон! – Саша, – сказала она, поглядев на Сутулова, – мне что-то стыдно становится такие похвалы получать. Не заслужила я. – Мне тоже кажется, – с улыбкой ответил Сутулов, – не заслужила и рассуждаешь неверно. Мало ли что другому захочется. – Я сказала: до смерти… – Ну что ж, пусть другому до смерти захочется кроить людям черепа, так за то только, что он рискует, и подставлять свою голову? Нет, товарищ Уланова, это не выход для всех. – Так разве я о всех говорю? Я о себе. – Нет, Машенька, – согласился Мироныч, – это не выход. – На уж! – сказал один зять. – Что уж! – ответил другой. – Неверно! – повторил Сутулов. – Человеку мало хотеть до смерти, ему еще нужен верный план, чтобы делать как надо. Все животные дикие живут, как им хочется, и жизнью своею постоянно рискуют: своими глазами видел, как семга прыгает по камням через падун и разбивается. Зуек слышно вскрикнул «а!» от удивления, и Уланова пристально на него поглядела. А Сутулов продолжал: – Человек тем и отличается от животного, что ему мало жить по желанию: человеку нужен еще верный план. – Соломон, Соломон! Настоящий царь Соломон! – воскликнул восхищенный словами Сутулова Сергей Мироныч. – План должен быть у человека, план первее всего. Лонись мы вот тоже с сестрой спорили, я вот, тоже, хватил было по желанию, а она мне говорит: надо план, надо по плану жить, как отцы наши и деды жили: жить по Священному писанию. |
|
|
