| Приблизившись и ставши при кресте Иисусовом есть нам о чем скорбеть, слезить, плакать. Если мы воззрим в сокрушении на Распятого, от ног до главы изъязвленного, и потом обратимся к себе с живым, глубоким чувством нашей нечистоты, несправедливости, греховности: то найдем, что от ног до главы нет в нас целости, но одни струпы, язвы и раны палящиеся; что и прошедшая и настоящая жизнь наша вся во грехах и беззакониях, и если не остановим стремление наше на греховном пути крестом Христовым, то и последующая жизнь пойдет как нечистый поток, текущий из тлетворных исходищ прежней и настоящей греховной жизни. Поставим же себя при кресте страждущего за нас Иисуса и посмотрим, что мы увидим в себе? К ужасу увидим, что мы со всех сторон окружены, как зловредною стихиею, собственными нашими грехами, неправдами, преступлениями; увидим грехи позади себя, грехи вокруг себя, грехи впереди себя; увидим, что мы без числа согрешили в жизни прошедшей, непрестанно согрешаем в жизни настоящей, неудержанно хотим грешить еще и далее в жизни последующей. При обозрении строгим испытанием греховной истории жизни нашей, нечего нам перечислять невольные случаи погрешностей нашего детства, известные действия легкомыслия нашей юности, обыкновенные пороки мужества, общие слабости старости. – Нет! живым, судительным чувством раскроем самую внутренность совести нашей, и явственно прочтем тайными письменами изображенные, но писалом железным на скрижали сердца нашего начертанные и крепко углубленные преступные действия наши. Посмотрим на тот сокровенный путь неправды, где мы собственно шли и претыкались, где падали и не восставали, где исполнялись беззаконных стезь и погибели, и оттоле непрестанно шли далее злыми навыками от пути истины в пустыни непроходимые. Исследуем каждый себя по своей главной страсти. Если дух любочестия господствует в духе нашем: то вспомним, сколько для суетного возвышения употреблено нами постыдных унижений, лести, лицемерия, а по возвышении сколько оказано презрения, обид, жестокостей, мщения против подобных нам; сколько даже в самых делах благочестия показано ложного благочестия, поддельных подвигов, притворной ревности о славе Божией, коими вместо угождения Богу воскуряем был фимиам угождения собственному самолюбию. |
| Часть II После Иуды, послужившего ужасным орудием злобы диавольской в предании Иисуса Иудеям, Иудеи, частию простой народ, действовавший по невежеству и наущению, а более Книжники и Фарисеи, действовавшие по злоумышлению против Иисуса, – Князи и Старейшины Иудейские были главные виновники и осуждения и всех страданий и самой смерти Господа Иисуса. Безумно завидуя Божественному величию Иисуса, по которому Он учил и творил все со властию, пред которою изчезала вся суетная важность Книжников и Фарисеев, ненавидя святого учения Его, не совместного с плотскими понятиями их, злобствуя на Него за обличение лицемерия, – ложной праведности и сокровенных пороков их, Иудеи, – Книжники и Фарисеи во всю жизнь Иисуса и в словах и в делах преследовали Иисуса. Но не могли ни в чем уловить Божественного Праведника, наконец составляют единодушный совет – непременно, как бы то ни было, погубить Его: совещаша, да Иисуса лестию имут и убиют ( Мф.26:4 ). И посредством вероломного ученика во время ночи тайно с оружием и дрекольми взяли Иисуса на беззаконное судище свое, чрез нарочных лжесвидетелей оклеветали в небывалых преступлениях, как за действительные осудили, и в след за тем как уже уличенного преступника покрыв всякого рода поруганиями и бесчестием, представляют Пилату; и то клеветою, то угрозами, то явным насилием принудив Пилата привести в действие определение свое, распинают Божественную Невинность, Правду и Святость, – Иисуса. Вот что делает раздраженное самолюбие. Из огорчения перераждается в негодование и зависть, из зависти во вражду, из вражды в злобу, а злоба, сие адское порождение, дотоле не успокоится, доколе не убьёт и не погубит, или по крайней мере насильственно не удалит от взоров своих ненавидимый предмет, кто бы он ни был, хотя бы это был Праведник, хотя Святый Божий и истинный друг самых злобствующих. Они же возглашаху глаголюще: распни, распни Его. Избави нас, Господи, от окаянства и злобы Иудеев, какую они показали против Тебя! Но, Христиане, испытаем самих себя, не гнездится ли в ком из нас злоба, сие адское исчадие, не вовлекает ли и нас в преступления, подобные преступлениям Иудеев? Внемлем: есть у каждаго из нас своя особенная болезнь самолюбия, своя любимая страсть, составляющая главного движителя наших действий. Мы бываем спокойны, доколе никто ни чем противным не коснулся нашего самолюбия. Но только коснись кто открытым раздражением больного в нас места любимой страсти нашей: тогда геенна открывается в сердце нашем, скорбь, досада, негодование, гнев, попеременно заступая место, возжигают мрачный огонь во всем существе нашем. И если к несчастию оскорбления будут усилены новыми оскорблениями, но не будут обузданы внутреннею силою страха Божия и перейдут в ожесточение и злобу: тогда нередко доходит человек до того ужасного состояния, в котором находились Каин братоубийца и Иудеи Богоубийцы, и которое делает орудием злобы Диавола и врагом истины. |
| В каком же чувствовании претерпевал Спаситель наш все страдания за нас? Страдания всего лучше показывают, чем исполнено сердце. И все состояние уничижения Спасителя показывает, что Он из любви истощил себя ради нас. Но последние крестные страдания Его всего яснее показывают, что и в сие мрачное время владычества злобы человеческой над Богочеловеком любовию исполнено было сердце Его. Хотя Спаситель страдал за нас, как Ходатай и Споручник наш, чтобы по благоизволению Своему спасти нас; однакоже представим, за кого Он страдал? Вообще страдал за неблагодарный и злонравный мир, который Им сотворен, но который Его, – Творца своего не познал; частнее страдал за Свой избранный, возлюбленный народ, который Его целые тысячелетия нетерпеливо ожидал; а когда Он, как тихий свет святой славы, как утеха Израилева, к нему пришел, не принял Его, но отверг и Благодетеля, как злодея, неправедным судом осудив, с разбойниками пригвоздил ко кресту; далее страдал за будущих своих последователей, – Христиан, которые своими преступлениями, враждами, пороками будут тысячекратно распинать Его жесточае Иудеев и язычников. Но, идя страдать за лежащий во зле мир; – страдать за врагов и за тех, которые жесточайшим образом будут враждовать и против Него и между собою, о чем Он в последние – предсмертные минуты всего более говорит с учениками Своими? Всего более говорит о любви; говорит, что хотя мир Его ненавидит ( Ин.15:18 ), но мир должен разуметь, что Он любит его; ибо любит Отца, Который по любви к миру послал Его для спасения мира, и все, что Он ни творит в рассуждении мира, творит по заповеди Отца, т.е. по заповеди любви ( Ин.14:31 ); что по сей заповеди Он полагает душу свою и за друзей и за ненавидящих ( Ин.15.13– 21 ), что и всем последователям своим первой и главнейшей заповедью оставляет любовь. Наконец продолжительную Свою последнюю беседу в которой преимущественно говорит о любви, чем Он заключил почти при виде уже приближающихся к Нему врагов? Заключил пламеннейшею молитвою к Отцу, дабы Он всех верующих в Него привел в единение и любовь, дабы и самый мир чрез сие мог быть приведен в чувство веры и любви. |
| Теперь пусть каждый из нас беспристрастно исследует самого себя по своему состоянию и званию, по своим делам и отношениям к ближним своим, не питает ли он против кого несправедливого гнева и ненависти; не преследует ли кого злобою единственно по действию раздраженного самолюбия, и таким образом в лице брата, ближнего своего, несправедливо им ненавидимого, и нередко до смертельной скорби доводимого, не ненавидит ли, не гонит ли, не готовит ли на смерть Иисуса? Вот ты Начальник, и если различными способами гнетешь своего подчиненного, – оскорбляешь его частно, унижаешь открыто, преследуешь словом и делом, и единственно потому, что он имел несчастие раздражить твое самолюбие: то ты находишься в сонме Иудеев, и сидишь на седалище губителей. А ты подчиненный, и ежели обносишь своего Начальника клеветою, злословием, бесчестием, и собственно потому, что он по долгу своему коснулся слабой стороны твоей, восстал на закоренелую привычку твою и требует от тебя строгого исполнения того, что прежде ты не считал даже и своею обязанностию: то ты примешаешся к совету Иудеев и дерзновенно подаешь голос на осуждение Иисуса. А тебя мучат великие дарования и добрые качества клеврета и сообщника дел и жизни твоей, неоднократно предвосхищавшего у тебя честь и преимущество; и если ты, вместо того, чтоб ревновать ему в добре, снедаясь завистию, злобно перетолковываешь полезные намерения, пересуждаешь добрые поступки его, и при всяком случае неблагоприятными отзывами стараешься привести его в подозрение у высших, в неуважение у низших, в презрение у равных: то ты точно, подущая и других на брата твоего, что вам мнится, и сам подая решительный голос: повинен есть смерти, в лице брата твоего осуждаешь на смерть Иисуса-Праведника. Так! Если мы, по слову Апостола Иакова, убиваем и завидуем, сваряемся и боремся ( Иак.4:2 ), если зависть горьку имеем и рвение в сердцах наших ( Иак.3:14 ), и токмо по ярости самолюбия нашего гневаемся и ненавидим братию нашу: то да не хвалимся и не лжем на истину; мы во тьме находимся и во тьме ходим, и не знаем куда идем и что делаем ( 1Ин.2:11 ); мы не от кроткого стада Христова, но от Богоубийственного сонмища Иудейского. И думаем ли, что Иудеи грешники паче нас? Нет! если не покаемся от злоб наших: то так же, как и они, погибнем. |
| Вот Крестоносец и все множество сопровождавшего Его народа пришли на Голгофу, на место казни. В трепете увидела Мать Иисусова, как, по утверждении крестного древа, повлекли обнаженного Сына Ея на крест, как стали пригвождать острыми гвоздями руки и ноги Его; каждый удар, каждый раздававшийся звук молота ударял, сокрушал, пригвождал Ее Самую во всех силах души, во всех членах тела ко кресту. Когда враги Иисусовы, насытив злобу свою позорищем и язвительных ругательств и смертельных болезней Пригвожденного ко кресту, отступили от распятого между двумя разбойниками Иисуса: тогда убитой горестию Матери, издалека с соучастницами горести смотревшей на терзавшее Ее зрелище, уже не было препятствия подойти к Распятому, и Она, последуя стремлению Своей горести, подошла к самому кресту Распятого с сестрою Своею Мариею Клеоповою и Мариею Магдалиною, и подошедши стала при кресте Иисусовом. Теперь представим, если только в состоянии будем представить, каково было стоять Матери Иисусовой при кресте Иисусовом? Теперь-то вполне совершилось над Мариею пророчество Симеоново, теперь во всей силе оружие скорби пронзило, растерзало, проникло всю душу и сердце Ея. Стоя при кресте, Она Сама пригвождена была страданиями ко кресту, Сама висела горестию на кресте, Сама распиналась с Распятым между разбойниками на кресте. Колико ужасен был позор, сколь беспредельно уничижение, как бесконечно поносны были страдания Иисусовы, так крепки, жестоки были страдания Матери при кресте распятого Сына. «О чадо Божественного утешения и радости, о Сын небесной славы и величия, о рождение неисповедимых тайн и чудес», взывала, вопияла Она в растерзанной душе, как всепоядающим огнем горевшей горестию во всем существе, «тем ли кончилось Твое неисповедимое зачатие, Твое неизглаголанное рождение, Твое исполненное Божественной таинственности возрастание, Твоя светоносная жизнь, Твое чудодейственное служение, тем ли, что Ты предан позору всего мира, что обременен всесветными поношениями, что как злодей вознесен среди злодеев на кресте? Ты ли это Сын Вышняго, провозвещенный Архангелом, свидетельствованный свыше гласом Отца, свидетельствовавший Сам о Себе Твоими делами, Ты ли обремененный всеми Богохульствами и поруганиями? Это ли дом Иаковлев, это ли престол Давида Отца Твоего, это ли вечное царство Твое, что Ты безобразный и бесславный, не имея вида, ниже доброты, вознесен на лобном месте, вознесен на крест на Голгофе, что среди мучений истаевая в жизни, умираешь между разбойниками? Что это за таинство, что за непостижимое чудо! Утробою уязвляюся и лютое оружие сердце мое проходит». |
| Шестая седмица Великого поста заканчивается. А с ней и собственно пост подходит к завершению. Наступает шестое воскресенье, Вербное. По-славянски шестая неделя – Неделя ваий, то есть веток, а еще одно ее название – Цветоносная. Такой особенный великопостный праздник. Уже начинается подготовка к Страстной седмице и Пасхе. И мы заранее рассказываем об этом детям. Вход во Иерусалим – рассказ для детей и про детей Открываем Библию, лучше с хорошими иллюстрациями, и рассказываем о том, как Господь начал Свой путь к Иерусалиму, к страданиям, распятию, смерти и Воскресению. Можно рассказывать, конечно, своими словами и в качестве иллюстраций использовать «картинки» в интернете. Сначала рассказываем про друга Божия Лазаря и его сестер, Марфу и Марию. Как Лазарь заболел и умер, и как Христос воскресил Своего друга: «Лазарь, иди вон!» А потом и собственно про вход Господень во Иерусалим. И про осленка, на которого до этого никто не садился. Здесь можно и старинную загадку вспомнить: «В раю не бывал, а на себе Христа-Бога носил». Это ослик, конечно. Рассказываем детям и про то, как люди встречали Царя-Христа криками: «Осанна в вышних». И обязательно – про деток, про малышей, которые тоже приветствовали Спасителя. В наших домашних книгах и просто в интернете находим иконы этого праздника. И обязательно такие, где есть эти малыши. На иконе Входа во Иерусалим младенцы в белых рубашечках повсюду: они и постилают одежды свои на дороге, и на руках у родителей размахивают пальмовыми ветками, и даже сидят на деревьях – чтобы сорвать веточки для встречи Христа, а может быть, чтобы получше разглядеть Его… На Всенощной в субботу наши дети увидят эту праздничную икону на аналое посреди храма. И даже малыши узнают это изображение. Узнают ослика, на котором едет в Иерусалим Господь, и узнают этих деток с веточками в руках. А ведь у наших детей в это время тоже будут в руках веточки… Так мы готовим детей ко встрече этого праздника, двунадесятого – одного из двенадцати самых больших церковных праздников. |
| Мариин плач Ты абие утолил еси Спасе,/и Марфе показуя самовластное./Ты бо воскресение, Ты и живот, якоже рекл еси:/истина бо еси, и всех Господь. Скорбь Марии и Марфы/Ты тотчас прекратил, Спаситель,/показывая Свою полную свободу./Ибо Ты – воскресение,/Ты и жизнью истинной являешься, как Сам сказал,/и Господом всех. Слава: Обвитаго укройми любимаго Лазаря Господи,/от ада темнаго исхитил еси Ты,/словом Твоим всемощным/смерти разверг заклепы же и царствия. Слава: Обвитого погребальными перевязями/любимого Тобою, Господи,/из груды мертвецов и тьмы похитил его:/Ты расторг всесильным Твоим словом/и засовы и царские чертоги смерти. И ныне: Вселился еси в Деву плотски Господи,/явился еси человеком, якоже леть бе видену Тебе быти,/Юже и показал еси яко истинную Богородицу, и верных помощницу,/едине Человеколюбче. И ныне: Вселился Ты в Деву телесно, Господи,/явился людям, насколько подобало быть видимым Тебе./Ее Ты и показал, как истинную Богородицу/и верным помощь, единый Человеколюбец. Катавасия: Небеснаго круга Верхотворче, Господи,/и Церкве Зиждителю,/Ты мене утверди в любви Твоей,/желаний краю, верных утверждение,/Едине Человеколюбче. Катавасия: Небесного свода Создатель, Господи,/и Церкви Строитель,/Ты меня утверди в любви к Тебе,/предел желаний, верных утверждение,/единый Человеколюбец. Седален, глас 4. Подобен: Удивися Иосиф: Седален, глас 4 Вкупе предстасте Христу Лазареве сестре,/и слезяще горце, и плачуще его, реша Ему:/Господи, умре Лазарь./Он же яко Бог не неведый погребания,/вопрошаше яко Человек:/где положисте его?/И приступив ко гробу, возглашаше четверодневнаго Лазаря./Он же абие воста,/и покланяшеся Воскресившему. Вместе Христу предстали сестры Лазаря,/и с горькими слезами и рыданием сказали Ему:/“Господи, умер Лазарь!”/Он же, как Бог, не пребывая в неведении о месте погребения,/спрашивал [у них] (как Человек): “Где вы положили его?”/И подойдя ко гробу, призывал четверодневного Лазаря./Тот же (тотчас) восстал/и поклонялся его Воскресившему. Слава, и ныне, глас 8. Подобен: Премудрости: |
| Катавасия: Из Иудеи пришедшие юноши/в Вавилоне некогда/верою в Троицу попрали пламя печи, воспевая:/“Боже отцов наших, благословен Ты!” Песнь 8. Ирмос: Мусикийским органом согласующим,/и людем безчисленным, покланяющимся образу в Деире,/три отроцы не повинувшеся,/Господа воспеваху,/и славословляху во вся веки. Песнь 8 Ирмос: Когда согласно музыкальные орудия звучали,/и народы бесчисленные поклонялись идолу в Деире,/три отрока, не подчинившись, Господа воспевали,/и славословили во все века. Яко Пастырь агнца взыскал еси,/от волка лютаго губителя восхитив,/растлевша обновил еси, поюща Тебе:/пойте и превозносите во вся веки. Как Пастырь агнца отыскав/и у волка, лютого губителя, похитив,/Ты обновил погибшего, поющего Тебе:/“Воспевайте и превозносите во все века!” Яко Человек гроба взыскал еси,/мертваго яко Содетель воскресил еси,/повелением Твоим Владычним, Егоже ад ужасеся,/вопиюща Тебе: пойте и превозносите во вся веки. Как Человек Ты гроб искал,/но мертвого как Создатель воскресил/повелением Владычественным;/ад изумился о нем, взывавшем Тебе:/“Воспевайте и превозносите во все века!” Иный. Ирмос: Царя Небеснаго: Иной. Ирмос: Царя Небесного: Вопрошаеши убо яко Человек,/яко Бог же воскрешаеши словом четверодневнаго./Темже Тя поем и превозносим во вся веки. Вопрошаешь Ты как смертный,/но как Бог словом воскрешаешь четверодневного./Потому мы воспевам Тебя во все века. Тебе благоразумно Владыко, якоже должное/Мария приношает миро,/воспевающи во вся веки. Тебе, Владыка, Мария благодарно/как долг за родственника приносит мvpo,/воспевая во все века. Призываеши убо яко Человек Отца,/яко Бог же Лазаря воздвизаеши./Темже Тя поем Христе во веки. Призываешь Ты Отца как смертный,/но как Бог Лазаря воздвигаешь./Потому мы воспеваем Тебя, Христе, вовеки. Хвалим, благословим, покланяемся Господеви, поюще, и превозносяще во вся веки. Хвалим, благословляем, поклоняемся Господу, воспевая и превознося Его во все века. Катавасия: Царя Небеснаго,/Егоже поют вои Ангельстии,/хвалите и превозносите во вся веки. |
| И востает из нощи, и даде брашна дому, и дела рабыням. Узревши село купи: от плодов же рук своих насади стяжание. Препоясавши крепко чресла своя, утвердит мышцы своя на дело. И вкуси, яко добро есть делати, и не угасает светильник ея всю нощь. Лакти своя простирает на полезная, руце же свои утверждает на вретено. И руце свои отверзает убогому, длань же простре нищу. Не печется о сущих в дому муж ея, егда где замедлит: вси бо у нея одеяни суть. Сугуба одеяния сотвори мужу своему, от виссона же и порфиры себе одеяния. Славен бывает во вратех муж ея, внегда аще сядет в сонмищи со старейшины жительми земли. Плащаницы сотвори, и продаде финикианом, опоясания же хананеом. Уста своя отверзе внимательно и законно, и чин заповеда языку своему. Крепостию и лепотою облечеся, и возвеселися во дни последния. Тесны стези дому ея: брашна же леностнаго не яде. Уста своя отверзе мудро и законно. Милостыня же ея возстави чада ея, и обогатишася: и муж ея похвали ю. Многи дщери стяжаша богатство, многи сотвориша силу: ты же предуспела и превознеслася еси над всеми. Ложнаго угождения, и суетныя доброты женския несть в тебе: жена бо разумная благословена есть. Страх же Господень сия да хвалит. Дадите ей от плодов устен ея, и да хвалимь будет во вратех муж ея. Сын, открывай уста твои слову Божию и суди всех здраво. Открывай уста твои и суди праведно, разбирай же дела бедного и немощного. Жену мужественную кто найдет? И такая – дороже камней многоценных. Уверено в ней сердце мужа её: такая не останется без прекрасной добычи, ибо она действует во благо мужу своему всю жизнь. Приобретя шерсть и лен, она сделала полезное своими руками. Стала как корабль, привозящий товар издалека, и собирает себе богатство. И встает она с ночи и дает пищу всему дому, и дела – служанкам. Увидев поле, она купила его, а от плодов рук своих насадила участок. Препоясав крепко чресла свои, укрепила мышцы свои для дела. (И) познала она, что хорошо работать, и не угасает светильник её всю ночь. Локти свои простирает к делам полезным, а руками своими крепко берется за веретено. |
| Кротость, говорит один 1 из изведавших внутреннюю силу кротости, есть облачение Божества, смирившегося до восприятия уничиженного человечества, дабы безпрепятственнее приблизиться к человеку и приблизить в общение с собою человека. И так если кротость есть облачение Божества, то в кротости есть свойство и сила Божества. В самом деле никакое свойство в человеке не пленяет и не привлекает нас столько, как кротость. Другие, даже и достоуважаемые нами качества действуют на нас некоторою силою принуждения; но кротость тихим влиянием своим непринужденно располагает к себе сердца наши. Мы уважаем проницательность, но от зорких взоров также искусно стараемся и закрыть себя. Почитаем строгость жизни ревнующую о исполнении долга и уступаем неотступному на нас действию её во благо наше, но не без внутреннего принуждения. Не можем не любить благодетельность, но не без примеси тонкого своекорыстия. До благоговения уважаем великие дарования ума и сердца, а часто остаемся при одном холодном уважении. Но кротость почитаем непринужденно, любим искренне, слушаем охотно, разверзаем пред нею сердца наши с доверенностию. Сердце наше, не смотря на приобретенную скрытность и лесть, нося в себе неизгладимое чувство простоты и свободы, любит простоту и откровенность, любит без закрытия, вполне предаваться излиянию внутренних чувств. Посему когда обретает приятное, дружественное на него действие не стесняющее его свободы, не выводящее его из состояния покоя, не доводящее до горького чувствования унижения и рабства, оно повинуется со всею преданностию, тогда как напряженное, усиленное, принужденное на него действие, возбуждая в нем чувство неволи, естественно не может не быть для него тягостно. Важный и суровый вид, строгое и грозное повеление, открытое обнаружение власти, если и приемлются, то с уважением недоверчивым, с расположением боязни, с чувствованием стеснения. Отселе у слишком строгих Начальников и домовладык больше, по видимому, внешнего порядка, но также принуждения и рабства, равно внутреннего непослушания, а нередко нестроения и беспорядков. |
|
|
