| К главе II, стр. 87 и 90, см. выше, стр. 477. К главе III, стр. 101 и 102, см. выше, стр. 477 и ниже, стр. 483. К стр. 110. В Афонском сп. А 2 (см. выше) дьявол говорит: γ, Γεργιε, εμαι τ δετερον τγμα το Σαταν»; в других спп., как известно, говорится: Σαμαλ и Σαμουλ. К главе IV, стр. 109–111. Легенды о Саммаэле упоминаются у Wirth’a, Danae etc. S. 40. К стр. 121. См. у Соболевского, Переводная литература, стр. 424–433 (астрологические и астрономические статьи). D-r L. Weigl издаёт «Kompendium griechischer Astronomie und Astrologie, Meteorologie und Ethnographie in politischen Versen (Johannes Kamateros), Würzburg, 1908. К главе V, стр. 128–129, см. выше, стр. 478. К главе В Мюнхенской Королевской Библиотеке я лично познакомился с латинским списком легенды по рукописи 14473, saec. XII et XIII. Описание кодекса сделано во 2-й части 2-го тома: «Catalogus codicum latinorum Bibliothecae Regie Monacensis», Monachii, MDCCCLXXVI p, 178: «membr in 4 , s. XII et XIII, 144 fol. Vitae sanctorum, f. 1. De miraculis S. Georgii, f. 9. De inventione capitis Georgii, f. 9. Sermo Zachariae episcopi de Georgio etc., уже о других свв 1319 . Легенда о драконе находится на листах 1–5 v ; лл. 5 v –6 заняты эпизодом о дьяволе. Я удивляюсь, почему покойный Кирпичников, сделавший, по выражению Веселовского, «открытие, что не Яков de Voragine явился для Запада первым редактором чуда Георгия со змеем» (о. с., стр. 4), – ни словом не обмолвился о существовании эпизода о дьяволе в Мюнхенском списке! Тем удивительнее подобное обстоятельство, что строки эпизода о дьяволе идут непосредственно за окончанием легенды о драконе. Если бы даже Кирпичников и читал этот эпизод в cod. M о n . и вследствие незнакомства с византийскими и юго-славянскими списками не придал никакого значения ему, то и в таком случае непременно надо было бы сказать хоть два слова о присутствии эпизода о дьяволе в cod. Мо n ., хотя бы в силу того, что, как я сказал, переписчик не отделял обеих легенд 1320 . Веселовский, получив от Кирпичникова «любезно предложенный латинский текст» (стр. 4), напечатал его в приложении под VI и, конечно, без эпизода о дьяволе. |
| Объяснение былин о Садко купце 1326 даёт Вс. Миллер. По мнению почтенного профессора, легендарное предание о спасении Садко на море, быть может, соответствовало «какому-нибудь действительному событию в его жизни». Затем легенда эта «спуталась с эпизодами сказочных сюжетов, из которых главный – пребывание героя на дне моря и его женитьба на морской деве» (о. с., стр. 301). Причина приплетения этих эпизодов объяснялась бы, по-моему, отчасти тем, что приключения Садко были на море, на воде. К стр. 417-й и след. В сказке о купце Басарге любопытны кое-какие подробности, как, напр., о Несмеяне Гордяевиче, веровавшем в «Аполлона». Сын купца Добромысл сперва спрашивает весь народ: «в которого Бога хощете веровати», а потом отсекает нечестивому царю голову. См. «Очерк» Пыпина, стр. 95–99 и Ист. рус. лит. II, стр. 59–60. «S. Georgenhemde» упоминает J. Grimm, D. Mythologie, II Bd. 4 , В. 1876, S. 920 и id., III Bd. 4 , В. 1878, SS. 318, 424. К стр. 447-й. По поводу драгоценных камней в голове змеи см. Rochbolz, Schweizersagen aus dem Aargau, II Bd., Aarau, 1856, SS. 6–7. К стр. 450-й. О христианизировании в образе Георгия какого-либо языческого божества см. ещё у Ф. И. Успенского, Археологические памятники Сирии, (Изв. Русск. Арх. Инст. в К-пле, VII, в. 2–3, София, 1902, стр. 169); Henri Grégoire, Saints Jumeaux et dieux cavaliers, Paris, 1905, fin. (Bibliothèque hagiographique orientale éditée par. L. Clugnet). Görres, хотя и называет Георгия «der christliche Perseus», но настаивает на историческом значении святого. См. Ztschr. für wissenschaftliche Theologie, XXX Jahrgang, Lpz. 1887, SS. 55–59. К стр. 453–й. См. интересный рассказ о крокодиле, бежавшем из зверинца и убитом крестьянином (zwischen Suhr und Entfelden – швейцарской деревни) у Rochholz’a о. с., SS 11 fgg. Здесь же мнение Ross’a о происхождении известной легенды о родосском драконе; man einmal in einer Ballastladung ägyptischen Schiffssandes auch ein Nilkrokodil, mit auf Rhodus verschleppt, und das sich dieses daselbst zum gefürchteten Ungeheuer, von dem die alte Sage erzält, entwickelt habe» 1327 . |
| К читателю Настоящее исследование находилось уже в печати, когда я, получив заграничную командировку, выехал из Одессы. По отношению к этому исследованию заграничная командировка, давшая мне возможность поработать в лучших книгохранилищах Европы, имела свои положительные и отрицательные стороны. Так, хотя я имел возможность лично проверить некоторые изданные тексты по подлинным рукописям (в Парижской Национальной Библиотеке, в Мюнхенской Королевской Библиотеке), рассмотреть несколько новых (на Афоне, в Ватиканской Библиотеке, в Мюнхенской Королевской Библиотеке), зато я должен был отказаться от пользования некоторыми русскими пособиями. Кроме того, находясь за границей, я испытывал большие трудности в проверке цитат, ссылок, записанных в рукописный оригинал моей работы и т. п. В «Дополнениях и поправках», которые я прошу принять во внимание при чтении книги, между прочим, по возможности устранены разного рода неисправности и да не будут поставлены мне в вину корректурные погрешности. Скорейшему выпуску моей книги в свет способствовал нынешний редактор «Записок Новороссийского Университета». проф. А. П. Доброклонский , от которого я получал разные справки и сообщения, равно как от проф. Павловского, прив.-доц. С. Г. Вилинского и библиотекаря П. С. Шестерикова. А. Рыстенко Мюнхен, 9 Декабря (26 Ноября) 1908 года. Предисловие Заслуживает величайшего внимания вопрос: когда стала распространяться повесть? 1 (Библиогр. Мат. Попова, Ч. М. О. И. и Д. Р. 1889, кн. 3, «Соборник Белор.» стр. 55). Предлагаемая читателю работа представляет один из результатов моих занятий в Москве, Петербурге и Троицкой Лавре в летние месяцы 1904 и 1905 гг. Так как в общей сложности я не мог располагать особенно продолжительным временем для занятий в книгохранилищах, то при обработке материалов, которых у меня всё-таки накопилось достаточно, я сам увидел пробелы этой работы. Первоначально я хотел ограничиться только рассмотрением того текста о драконе, который мы имеем в Толковой Палее, но сложный и интересный вопрос о составе знаменитого памятника – Толковой Палеи – потребовал привлечения и пересмотра большого количества и отдельных списков Георгиевской легенды. Во всё время работы я не забывал, что интересующая меня легенда есть одно из наиболее свежих поэтических созданий народной фантазии. |
| Но могло ли одно изображение возбудить фантазию настолько, чтобы создать поэтическую легенду, да ещё отразившую влияние поэтической традиции 1281 ? Кирпичников ищет подтверждения своего взгляда ещё в том, что в некоторых случаях вещественный памятник служит якобы отправным пунктом появления сказания 1282 . Этот взгляд, которого придерживаются и Delehaye, и Kraus 1283 , оба ссылающиеся на сочинение (Mozaik zur Kunstgeschichte, Berlin, 1876, SS. 161–243: Sagen aus Kunstwerken entstanden; см. ниже, «Дополнения»), – взгляд этот, говорю, ошибочен по своей односторонности, ошибочен в самом существе своём. Никогда один только вещественный памятник не может вызвать к жизни легенду. Для того, чтобы пристегнуть к какому-нибудь вещественному памятнику легенду, необходима живая, устная или книжная, традиция, и вот она-то и служит толчком для поэтической ассоциации. Вс. Миллеру, напр., в Дигории, Западной Осетии показывали место, где лежал чудовищный змей и происходил бой с ним героя из рода Кантемуровых, и рассказали самое предание. Миллер совершенно справедливо видит здесь «глухое воспоминание о подвиге, совершённом предком Кантемуровых в борьбе с какими-нибудь историческими врагами» (Экскурсы, стр. 52). Это только подтверждает мою мысль, что одного вещественного памятника мало для появления легенды 1284 . Ряд других фактов поддерживает эту мысль. Так, наши летописные предания, по наблюдениям Сухомлинова, переходили из поколения в поколение, поддерживаемые вещественными памятниками, напр., могилами Аскольда и Дира 1285 . Проф. Н. Петров указывает малорусскую легенду о Самсоне, разорвавшем льва и окаменевшем вместе с ним, и объясняет это влиянием «очень известной в Киеве в народе статуи Самсона, раздирающего пасть льва, из которой струится вода» 1286 . Ясно, что и здесь большое значение имеет устная, из Библии , традиция о Самсоне. Далее, к фактам подобного характера я отношу и тот, что островок на р. Оке, близ Рязани, носил во время Олеария имя «Dobrinin ostrow», что Миллер вполне правдоподобно объясняет связью с какими-нибудь сказаниями о рязанском богатыре, носившем это имя. Срв. у Миллера же указания на скоки коня Ильи Муромца в муромских местах и ростовские великие могилы (курганы), насыпанные над врагами, избитыми Александром Поповичем 1287 . |
| Следующие отрывки буду помещать параллельно. 705,27–29: и на прелесть вгы и адаму въ пород живуща. 144,16–18: и преложис на льсть ригнути (вар. торгнти) того потщавс. Вообще речь о прелести дьявольской и его радостях о человеческих грехах ведётся в Палее, напр., стл. 144, 7 : не смыслом, но прелъстию; 146, 11 – 13 : о прельсти дьвол, о падень чловчьское; 160, 2–4 : и порадовас диволъ о изгнаньи адама; 191, 1 3–1 8 : и порадовас сотона и рече: азъ смь му сотворихъ, исъ породы изгнану быти, и се же болше зло въвергохъ и плачь има налзохъ 657 . Отрывок 705, 2 2–2 9 , несомненно, реминисценция отрывка 144, 1 0–1 8 , и, видно, одного и того же редактора. Поместить во «вступлении» отрывки, сходные буквально с помещёнными в начале Палеи, мог только хорошо знакомый с содержанием сборника; иначе говоря, незачем предполагать другую руку. 705,29–706,2: таче и ка(и)на потъче оубити брата свого праведнаго авел. 192,17–21: …ко каинъ почтенъ (вар. потченъ) на бииство брата свого. Опять одна и та же рука: ведь слово «потченъ» в отрывке о Каине стоит слишком далеко от отрывка об Адаме – 144 столбец и 192! А во «вступлении» оба отрывка стоят рядом. Часть «вступления» – 706, 2–1 8 трудно текстуально сблизить с предыдущим. Можно, впрочем, сблизить кое-какие места с предыдущим по содержанию. 706, 3 – 4 : но и прочии народъ пре(ль)стью льстшеть – подходит, напр., к вышеуказанным 144, 7 ; 146, 11 –13 . На стр. 100–101 (стл. 200–1) рисуется картина всеобщей распущенности перед потопом. Не это ли место дало повод сказать: «прочии народъ пре(ль)стию льстшеть» (706, 3–4 ), тем более что сейчас же говорится о потопе (706, 4 – 5 ) Ближе и точнее определить не могу. 706,18–20: обрте диволъ мужь, невродъ именемь и бысть му свтникъ 29,10–13: и б старйшина ихъ и начальникъ соутьному их помыслоу именемъ невротъ. 706,21: на безбожную ту мысль 229,14–15: к безумью их. 229,24–25: безлпотнымъ ихъ помышленьмъ. 230,11: безбожны мерзости. 230,22–23: и безаконью ихъ. 706,22–24: же здати столпъ до нбси и полчитися к бу на брань |
| В списках Соловецкого типа есть рассказ о чуде Георгия 662 . В Синодальной Палее (и сходных) этот эпизод, как и в Кир.-Бел., опущен. Здесь можно заметить, что опущение или сохранение эпизода с Георгием в разных списках устанавливает известную зависимость целой группы списков между собою, их родственную связь. Напр., списки Соловецкие сближаются с теми, из которых взяты варианты для Коломенского, а Кир.-Белозерский сп. с Синодальным типом списков. По указанию В. М. Истрина , Кирилло-Белозерская Палея имеет сравнительно с Коломенской ещё добавление в конце: «Се Соломон суда мало во кратц спишем, ко же рече писание – пытаниемъ ршашеть» (см. также варианты в К . Пал ., стр. 415). – «Затем идут суды – те же, что и в Румянцевской и в Синодальной Палее, и рассказы о женитьбе Соломона и о Китоврасе...» «На добавление Кирилло-Белозерской Палеи мы должны смотреть, как на особого рода компиляцию о Соломоне, существовавшую некогда отдельно: в таком виде она и сохранилась в Кирилло-Белозерском списке, попав сюда случайно 663 . Я хотел бы внести маленькую поправку к этому. Именно, обратив внимание на разные киноварные заглавия в К.-Б. списке 664 , на опущение эпизода о Георгии, согласно с Син. Палеей, наконец, на добавку в конце, мы, быть может, на совокупность этих вариаций и не будем смотреть, как на «случайные». Прибавлю ещё вот что. В Кол. (и Ал. Н.) Палее (786, 6 ) приводится выдержка из псалма 88, 10 , но эта выдержка отнесена к пс. 76. В Кирилло-Белозерской Палее, напр., цитаты не перепутаны. Очевидно, автор К.-Б. Палеи, если не был редактором своего труда, каким его не признаёт В. И. Истрин, то всё же превосходил простого писца. Если Кир.-Бел. Палея «во всём сходится с Коломенской» 665 , то это указывает, что автор К.-Бел. Палеи положил в основу своего труда список типа Коломенской Палеи. С другой стороны, ничего невероятного нет в предположении В. М. Истрина , которое он сам же спешит отвергнуть именно что в Кир.-Бел. Палее «мы имеем дело, так сказать, с более древним видом полной Палеи, который затем был распространён библейским текстом " 666 . |
| Что касается до путей перехода, то таковыми могла быть Грузия, Армения 483 испытавшие иранское влияние (см. Веселовский, Георгий, стр. 68–69 484 . Вместе с этим сказанием о дьяволе перенесено и сказание о бое с драконом (о. с., стр. 70, у меня ниже). Но сперва легенда о дьяволе принесена была в общих очертаниях, с большим или меньшим колоритом иранским или иудейским, и лишь позже была пристёгнута к Георгию, прославленному уже в народе победителем змея-дракона. Чудовище-дракон, побеждённое Георгием, легко могло замениться дьяволом, не каким-нибудь символическим, а непременно реальным, страшного драконообразного вида, или в более смягчённом виде – монаха, как читаем в В 1 , 21, 20 : ς ν σχματι μοναχο. Претерпевая переделки и попавши под руку книжника, легенда о дьяволе могла дать материал и для символизма, усердно сочиняемого церковными проповедниками, которые, исправляя богомильский «оригинал», позаботились вложить в уста дьяволу сокрушение, что он-де – враг рода человеческого, виновник «безверия», непочитания духовного чина и всякого рода разговоров в роде того, что «οτος ερες μαρτωλς στιν» и т. п. Не указывает ли это, что и Никитина легенда, вместе с Георгиевской, отражает влияние богомильства, более или менее старательно или умело затёртого книжником-ортодоксом? Но двинемся дальше и попытаемся извлечь ещё какие-нибудь указания, которые помогли бы нам ориентироваться в нелёгком вопросе о среде, где появилась наша легенда о дьяволе и Георгии. Демон, как мы припомним, проговаривается Георгию ещё о сотворении мира. Эго заставляет нас привлечь к рассмотрению обширный материал легенды о миротворении. Тут я воспользуюсь «Разысканиями» того же А. Н. Веселовского и кое-каким материалом в дополнение к ним. Рассматривая этот материал, мы опять не выходим из круга дуалистических поверий о мироздании, из круга богомильских представлений. Что же заключают в себе эти космогонические легенды и в каком отношении к ним стоит наш эпизод, какой материал он даёт нам? Начну именно с него. Выше я уже извлёк основные моменты космогонического отрывка в нашем эпизоде. Как указано, в сп. Сречковича в этом месте, к несчастью, пропуск, и при изложении сказания приходится воспользоваться только греческими списками. |
| При этом легко видеть, что добытый здесь материал пригодится нам для дальнейшего 421 . Дело обстоит так: если нельзя признать в сп. Пар непосредственного оригинала списков В 1 422 , С и русских (подробные доказательства о славяно-русских спп. см. ниже), то добавки сп. Пар сравнительно с А не суть добавки писца, но, в одних случаях – категорически – именно, когда Пар сходен и с В 2 , в других случаях – именно, когда чтение Пар разделяется только В 1 и славяно-русскими спп. – гипотетически – должны возводиться к какому-то древнейшему греческому тексту, первооригиналу. Одной из ближайших ступеней к первооригиналу является В 2 . Глава II. О юго-славянском, сербском тексте в сборнике Сречковича Несомненно, по той причине, что в нашем распоряжении было только 5 греческих списков, во многих случаях приходилось говорить предположениями; иное дело, когда под руками у исследователя более или менее порядочное число списков. Особенное затруднение мы будем испытывать, когда придётся перейти к рассмотрению русских списков. Тут пред нами возникнет целый ряд вопросов, положительно разрешить которые не всегда окажется возможным. При исследованиях памятников древней славяно-русской переводной литературы прежде всего надо определить оригинал, с которого был сделан перевод. Вот почему большею частью 423 половина каждого такого исследования посвящается истории памятника в византийской литературе; при этом не всегда удаётся среди известных греческих списков указать оригинал разбираемого перевода: тогда оригинал указывается приблизительно, и особенности славянского текста часто оказывают большую помощь для восстановления греческого 424 . Старый сербский текст нашей легенды в сборнике ныне покойного Сречковича любопытен во многих отношениях. Им занимался недавно скончавшийся проф. Μ. И. Соколов , но, к сожалению, мне совершенно неизвестны результаты исследований авторитетного учёного 425 . Покойный М. И. предполагал даже издать его, но до сих пор это издание не появлялось. Думаю, ввиду этого, что не нарушу ничьих интересов, если теперь на следующих страницах предложу посильные результаты своего рассмотрения этого текста в сравнении с греческими и русскими, тем более что предлагаемые ниже заметки основаны на впервые печатаемых здесь греческих текстах. |
| Когда же калики всё-таки обрабатывали и стих о драконе, пользуясь книжной легендой, то мало отступали от неё и не старались уничтожить клерикальную окраску – с храмами, вопросами о вере и т. п., и не старались придать своему герою черты богатыря реального, не делать из него какой-то призрак. Среда, где впервые обработаны стихи о Георгии, оказала столь сильное влияние, что даже та редакция, к которой принадлежит М 1 , несмотря на довольно сильное соприкосновение с былинами, всё же не может уничтожить в Георгии черт религиозно-церковного характера. В М 2 есть уже попытки богатырской характеристики Георгия, который шести лет от роду стал и «конем владать» и «копьем шурновать»; но всего этого пока недостаточно, и церковная традиция внушает о Георгии представление, как о святом, а не как об обыкновенном богатыре. Для калик же 909 более привлекательны были стихи о мучениях, мучениями сближали Георгия с целым сонмом других мучеников. Иное дело сказки, где авторы-пересказчики – мирские люди, и легенде о борьбе с чудовищем не обязаны были придавать религиозный характер, как и авторы многочисленных переделов с окончанием в романическом духе, весьма понятном ввиду присутствия персонажа: девицы. Стих о Георгии и драконе уже разбирался Кирпичниковым. Но со многим я не могу согласиться, и потому представляю на суд читателей следующие свои заметки по поводу этого стиха. Исходной точкой я возьму новые варианты Он. 3 , Он. 4 . В обоих, как и в других, действие отнесено к Рахлинскому царству. Объяснение этого географического имени см. ниже в главе XVII-й. Упоминание о наказании Содома и Гоморры я решительно считаю взятым из источника, подобного легенде в 1-й редакции; см. моё издание на стр. 28, 4 – 5 : погибнути хотщих в путех погибельных, ко древле содому и гомору. «Антоний град» упоминаемый у Безс. 120, объясняется не «св. Антонием, которого певцам напоминала змея печерская», как думает Кирпичников, а влиянием известного романа о Бове королевиче, для истории которого так много сделано А. Н. Веселовским 910 ; но, быть может, скажут, что на фантазию калик повлияла драма о Максимьяне царе града Антона 911 . |
| 481 Как не специалист, я могу только отметить, что арменисты, как проф. Н. Марр, выдвигают важный вопрос о зависимости, по их мнению, древнегрузинской литературы от древнеармянской. См. статью г. Марра «Из поездки на Афон» в Журнале Μ. Н. II. 1899 г., март, стр. 22, 24 и passim. 482 Да и самое заклинание Георгием демона я решительно отношу к циклу тех апокрифических молитв, заклинаний и заговоров, которые нашли себе превосходного интерпретатора в лице А. И. Алмазова с его вышеупомянутыми трудами. А. И. говорит, что «заклинание, в его первичной основе, возникает на почве дуалистических верований» (Лет. Ист.-Фил. Общ., в. IX, с. 235). Сюда относятся и молитвы от трясавиц в сборнике Сречковича, легенды о заключении беса в сосуде вышли, по-моему, из этого же цикла. Срв. Дурново, в «Новом сборнике в честь Ламанского» СПб. 1905, стр. 345. См. отд. оттиск большой статьи г. Дурново на эту тему из Трудов Слав. Ком., М. 1906: «Легенда о заключённом бесе», стр. 5. 483 В Иверской грузинской рукописи X века (с произведениями в редакции гораздо старше этого времени) уже читается Мученичество Георгия Победоносца, переведённое с армянского см у Н. Марра, о. с., стр. 16 и 22. Указанное г. Марром армянское слово в грузинском тексте: «зоравар» не есть ли греческое τροπαιοφρος? Какова история армянского текста? Позволительно предположение, не предшествовала ли «Мучению» легенда о драконе. Срв. ниже об отношении легенды о мучениях к легенде о драконе. Неясны также взаимоотношения греческого и армянского текстов. 484 Кирпичников в одном месте своей книги говорит о возможности «влиянии Зороастровой и Манесовой легенды на Георгия» (стр. 121; дело идёт о житии и мучениях Георгия). Тут же автор замечает, что «в самом апокрифе Георгия манихейство не сказалось ничем, если только в дубликате эпизода о прозябании не видеть отражения манихейской веры в душу растений» (ibid.). Но см. ниже мой разбор эпизода о Георгии и дьяволе. Вопрос о значении Грузии и Армении в деле распространения манихейской письменности недавно поднят и проф. Н. Марром в его статье: «Армянские слова в грузинских Деяниях Пилата» (Зап. Вост. Отд. Имп. Русск. Арх. Общ., т. XVII, в. 1, СПб. 1906, стр. 024–029). |
|
|
