| 1023 Это мнение получило место в науке, очевидно, вследствие малой доступности Ορ.Κρ., лишившей возможности большинство заинтересованных исследователей ознакомиться с книгой лично. Одним из них она была известна только по библиографиям, другим (Бодянскому и даже г. Петровскому) по отрывку, заключающему в себе только житие Климента. 1024 Κρα το θεου τοτου Κλμεντος – пишет Афанасий Паросский – δρσος ορνιος, καταβανουσα κ τς ερς κενης Μονς, ες λην τν περχωρον τς Βεοας. τ επα τς Βεοας: ες λην τν περχωρον τς Μακεδονας κα τς λλδος. ως κα ες τν γν τν γρφων κα ες λλους ττους διαφροις κα μακρυνος. 1025 Статья эта представляет собою главу из приготовляемой автором к печати II-й части его исследования «Земское самоуправление на русском севере в XVII в.» Сокращения в сносках: Р. И. Б.=Русская Историческая Библиотека; Пр. Д.=Приказные дела в Московском архиве министерства иностранных дел; Арх. мин. юст.=Московский архив министерства юстиции. 1026 В Двинском у. по переписной книге 1678 г. мы насчитали 35 волостей, совпадающих с приходами, 4 волости более чем с двумя приходами каждая и 4 волости, не имевшие церквей. В Кеврольском у. по переписи 1620-х г.г. – 15 волостей-приходов и 3 не имевших церквей. В Яренском у по переписи 1608 г. 31 волость-приход и 16 волостей, не имевших церквей В Кайгородском у. по переписи 1678 г. 4 волости-приходы, одна волость делилась на 3 прихода, стан Окологородный не имел церкви, входил в состав городского прихода. В Чердынском у. по переписи 1647 г. кроме Окологородного стана каждый погост – в то же время и приход. По переписи 1678 г в некоторых погостах образуются уже по 2 прихода. В Соликамском у. по переписи 1647 г. 10 волостей-приходов, и в одном только «погосте на Городище» нет церкви. В Устюжском у. по переписи 1623–26 гг. в 36 случаях волость совпадает с приходом, в 8 случаях волость подразделяется на 2 прихода, в 4 случаях волость состоит более чем из 2 приходов (3–4), и в 9 волостях не было церквей. В Тотемском у. по переписи 1623–25 гг. 12 волостей были приходами, 3 волости делились на 2 прихода, 3 – на 3 прихода и 1 волость состояла из 5 приходов. Приходы Важского у. в конце XVII в. в значительном большинстве случаев совпадают с волостями. В Устьянских волостях по переписи 1635 г. в 4 случаях волость совпадала с приходом и в двух случаях (Введенский стан и Пежемская волость) в каждой обозначено по 4 прихода. В Кольском у. приходами были волости: Пояргуба, Кандалакша, Ковда, Кереть и погост Понойский. Писцовые и переписные книги этих уездов в Моск. арх. мин. юст. См. также: Богословский, Земское Самоуправление. Часть I. М. 1909. Прилож. I: погосты, станы и волости Поморского края в XVII в. с картой. Верюжский, Афанасий, архиеп. Холмогорский, Спб. 1908, 404–442. Ср. Папков, Древнерусский приход. Богословский Вестник 1897. 2, 3, 4, его же: Погосты в значении правительственных округов и сельских приходов в скверной России, 1898 г. в Русском Вестнике и отдельно. |
| поиск: разделы рассылка Никита Кривошеин. О России и русском Зарубежье Источник: Радио Свобода Михаил Соколов: Сегодня в нашей студии гость из Парижа Никита Кривошеин, переводчик, журналист, в 1957-60 году – политзаключенный ДубровЛАГа, член-учредитель движения " За поместное православие русской традиции в Западной Европе " . В конце прошлой недели открылось новое здание солженицынской библиотеки " Русское зарубежье " , и наш гость, Никита Игоревич Кривошеин, приехал в Москву из Франции тоже поучаствовать в этом событии. Мы поговорим о русской эмиграции и о ее восприятии современной России. Я хотел бы сказать несколько слов о семье нашего гостя. История ее описана Ниной Алексеевной Кривошеиной, урожденной Мещерской, в книге " Четыре трети нашей жизни " , она издана впервые в основанной Александром Солженицыным Всероссийской мемуарной библиотеке в 1984 году, переиздана в 1999 году. И, Никита Игоревич, я так понимаю, что рукопись этой книги и другие документы вашей семьи теперь тоже в Архиве русского зарубежья, да? Никита Кривошеин: Спасибо за то, что вы меня пригласили и дали возможность открытого микрофона. Рукопись этой книги нами была вчера передана архиву. По возвращению в Париж мы, возможно, попытаемся как-то разобрать и упорядочить то, что еще у нас остается от архива Кривошеиных и Морозовых. От архива Мещерских, к сожалению, почти ничего не осталось. И, безусловно, надеемся сами это привезти и передать Фонду русского зарубежья. Для тех, кто нас слушает вне России, очень ответственно хотел бы сказать, что фонд, с которым мы давно общаемся, который замечательной курирует Наталья Дмитриевна Солженицына, которым очень хорошо практически руководит Виктор Александрович Москвин, стал наиболее правильным и надежным местом не гибели, не выкидывания, не исчезновения того, что хранится в чемоданах пожилых русских людей. Есть структуры, которые на это также претендуют и в Германии, и в Соединенных Штатах, но время разбрасывать камни, время собирать камни, и как бы ни повернулась ситуации в России, даже если допустить не желаемые никем из нас, пессимистические периоды ее развития, можно с уверенностью сказать, что этого уже больше никто не тронет, и это будет там. И это должно быть у молодых русских исследователей. |
| В значении этого глагола обуять заметны отголоски семантики обоих омонимов, но возобладало то смысловое содержание, которое исходило от обуять – объять («овладеть до крайнего предела, до безумия»). Статья ранее не публиковалась. В архиве сохранились рукопись на 20 пронумерованных ветхих листках разного формата, машинопись с более поздней авторской правкой, а также несколько цитат из сборника «Русская баллада». Здесь печатается по машинописи, выверенной и уточненной по рукописи, с добавлением выписок, не вошедших в окончательный авторский текст. К слову обуять В. В. Виноградов обращается в статье «О новых исследованиях по истории русского литературного языка» (Вопросы языкознания, 1969, 2), посвященной полемике с Б. О. Унбегауном и Г. Хюттль-Ворт относительно объема понятия «церковнославянизмы» и их классификации: «От церковнославянских заимствований в русском языке Г. Хюттль-Ворт [имеется в виду доклад Г. Хюттль-Ворт ”Роль церковнославянского языка в развитии русского литературного языка. К историческому анализу и классификации славянизмов“.//American Contributions to the VI International Congress of Slavists. TheHague, 1968. – Ред.] предлагает ”четко отграничивать новообразования, составленные из церковнославянских морфем в самом русском языке“, которые она называет ”неославянизмами“ (с. 17)... Сама Г. Хюттль-Ворт непосредственно чувствует, что проблема расчленения слов на отдельные морфемы легка лишь в синхронном плане и только по отношению к современной живой речи, а при историческом изучении неославянизмов следует ”как можно больше опираться на действительный процесс словообразования, .... на историческую реальность“ (с. 19). По мнению Г. Хюттль-Ворт, надо ”проводить членение только на деривационные основы (или в сложных словах – на составные части) и аффиксы, а не расчленение определенного слова или формы на каждую морфему в отдельности“ (с. 19). Достаточно привести один-два примера, чтобы было ясно, что проблема морфологческого анализа слов или рядов слов гораздо сложнее, чем она здесь представлена. В глаголе обуять (например, у Горького: ”тяжелая дума обуяла его“; у Пушкина: ”кто обуял твой дивный ум?“ и т. п.) слилось два омонима: 1) об-у-ять– «охватить, объять» – переносно о душевном состоянии: ”тоска его обуяла“... (ср. в древнерусских памятниках, например в Житии Андрея Юродивого: ”Обуимъ, лобза его“; в Палее XIV b.: ”азъ обуять пьяньствомъ“ и т. п.) (Срезневский, 2, с. 558, 561) и 2) о-буити, обуяти – «лишить смысла, обезумить и обезуметь» (ср. в старославянском языке буи – «глупый»... в народных заклинаниях, собранных Н. И. Барсовым : ”О раб божий, имярек... Где тут быти, где гуляти, где буяти?“» 228 . [Здесь опущены цитаты из произвдений Державина («Вельможа», «Флот»), Пушкина («Борис Годунов», «Медный всадник»), вошедшие в настоящую публикацию]. См. также: Виноградов. Язык Пушкина, с. 184. – Е. К. |
| Разделы портала «Азбука веры» Н.А. Шушвал Церковные старосты в системе приходского храмапопечения (на материалах Вологодской губернии во второй половине XIX – начала XX века) В Избранное Храмопопечение — проявление заботы о храме — являлось одной из традиционных форм общественного служения севернорусских крестьян. Оно было продолжением давней традиции, ведущей свое начало с XV века, когда на Русском Севере развернулось повсеместное строительство церквей «на мирском иждивении» с. 8]. Так, изучая историко-географический ареал Двинско-Важского бассейна, этнограф Т.А. Бернштам отмечала, что «самый факт приоритета мирского — народно-приходского — устроения православной жизни в севернорусском регионе — многовековая историческая действительность» с. 238]. Традиционно на Русском Севере приходы обладали большой автономией. Такое явление было связано с двумя факторами — географическим (приходы были распределены по большой территории и часто находились на далеком расстоянии от церковного центра) и социальным (черносошные, а затем государственные крестьяне, проживающие на большей части Европейского Севера, перенесли систему местного управления на организацию приходской жизни) с. 24–25]. В таких условиях церковный староста играл важную роль в жизни прихода, являясь «его поверенным». Члены общины из своей среды избирали «добрых и пожиточных людей», «Бога боящихся», для заведования церковным хозяйством. Вплоть до XVIII века духовное начальство почти не вступалось в отношения прихожан к приходскому храму и не устанавливало никакого контроля над деньгами, собираемыми или жертвуемыми в пользу храма с. 1]. В рамках данной статьи предполагается рассмотреть роль церковных старост в организации приходского храмопопечения в Вологодской губернии во второй половине XIX — начале XX века. Источниками для данного исследования послужили дела о строительстве церквей и часовен, о награждении церковных старост похвальными листами и медалями, отчеты благочинных о пожертвованиях, хранящиеся в Государственном архиве Вологодской области в фонде Вологодской духовной консистории. |
| Итак, образованное в 90-х roдaxXVIII в. слово небосклон (ср. склон горы, на склоне лет и т. п.) становится одним из самых живых и употребительных слов в русском стихотворном языке и в языке художественной прозы XIX в. Печать позднего новообразования, возникшего на книжной почве, еще заметна была в слове небосклон и для литературных деятелей 30-х годов. На рубеже30–40-х годов XIX в. Н. И. Греч писал в «Чтениях о русском языке» (ч. 1, с. 25): «Язык возмужалый, грамотный лишается права и способности творить слова натуральным, органическим образом. Он может производить новые слова или приспособлением существующих к выражению требуемого смысла (так у нас недавно стали употреблять слово община в смысле une commune), или составлением нового слова из двух прежних; таковы: тепломер, небосклон, землеописание. Но эти последние слова, как не органические творения живой природы, а мертвые произведения человеческого ума и искусства, во-первых, требуют пояснения и долговременного навыка для введения их в общее употребление; во-вторых, сами лишены силы производить другие слова: термометрический, горизонтальный, географический не могут быть выражены словами: тепломерный, небосклонный, землеописательный». Н. И. Греч относит небосклон к числу тех слов, которые «составлены без нарушения основных правил языка и смысла». Оказал ли влияние на образование этого слова немецкий язык своими Himmelskugel, Himmelskreis, Himmelszirkel, Himmelsgewölbe и т. п., трудно сказать. Вернее видеть здесь влияние укоренившейся в высоком славенском слоге традиции образования сложных слов типа небожитель, небопарный (т. е. парящий в небе) и т. п. Польское nieboskon и чешское nebesklon возникли едва ли не под воздействием русского языка 211 . Опубликовано под общим заглавием «Из истории русской лексики» в журнале «Русский язык в школе» (1941, 2), вместе со статьями «Вдохновить», «Подвергать свою жизнь» и «Точить балы». В архиве сохранился более поздний машинописный вариант статьи, содержащий ряд дополнений, и несколько рукописных выписок, внесенных автором уже в этот машинописный текст. Здесь печатается по машинописи с внесением ряда необходимых поправок. – В. Л. |
| Конечно, не представляется возможным определить с полною уверенностью, чем именно руководствовались недоброжелатели П. С-ча, учиняя такую жестокую расправу с почтенным старцем, всю трудовую жизнь свою посвятившим академии, тем более, что при закрытой баллотировке всякие мотивы остаются скрытыми. Едва ли, однако, подлежит сомнению, что научные соображения всего менее могли иметь здесь места. Как ученый, Петр Симонович пользовался не малою известностью и проявил себя в большом количестве научных трудов, как изданных отдельными книгами, так и напечатанных в разных периодических изданиях, а именно: в «Прибавлениях к творениям св. отцов», в «Москвитянине», в «Чтениях» и «Временнике московского общества и истории и древностей российских», в «Записках Императорского археологического общества», в «Древностях московского археологического общества», в «Трудах первого археолог. съезда в Москве», в «Русском Архиве», в «Русском вестнике», в «Отечественных записках», в «Православном Обозрении» и в «Душеполезном чтении». В качестве профессора, он, хотя не пользовался блестящим успехом, но неизменно отличался безукоризненною ревностью в исполнении всех своих обязанностей, а потому слушатели всегда относились к нему с полным уважением. При таких условиях, о пригодности П. С-ча для продолжения его профессорской и ученой службы, конечно, не могло быть вопроса; а потому у громадного большинства лиц, более или менее знакомых с жизнью Московской академии, составилось убеждение, что его забаллотировка была результатом исключительно личных с ним счетов тех членов академической корпорации, которые имели с ним столкновения на почве вопросов, не относящихся к науке. Поводов к такого рода столкновениям было не мало, так как П. С-ч, в качестве помощника ректора, состоял членом академического правления и таким образом принимал деятельное участие в решении всех распорядительных и экономических вопросов академии по ее сложной администрации и широкому хозяйству. Вот в этой-то области и обнаружилось с особенной ясностью, что П. |
| Так, в русском литературном языке начала XVIII b. слово впечатление сперва приобретает значение «образ, отражение, след, оставляемый в сознании человека окружающими предметами, лицами, событиями», а затем, во второй половине XVIII b., развиваются в нем под влиянием французского impression значения «воздействие, влияние, эффект; вызываемое кем-нибудь мнение, представление, оценка, отпечаток в сознании». Например, сделать впечатление, оставить впечатление, faire grande impression sur quelqu " un. Ср. у А. С. Шишкова в пародическом письме карамзиниста: «Естьли же вы сего не почувствуете, естьли эфирное это пламя не сделает никакого впечатления на симпатию души вашей, то надобно вас оставить без внимания» (Шишков, Рассужд. о ст. и нов. слоге, с. 433). Для выражения понятий, связанных с французским impressionnable и impressionnabilité, в русском литературном языке 30–40-х годов возникают слова впечатлительный, т. е. «способный легко и быстро воспринимать впечатления, глубоко поддаваться им, очень восприимчивый» – и впечатлительность, т. е. «способность легко и быстро воспринимать впечатления и остро реагировать на них». Например, у Аполлона Григорьева в «Моих литературных и нравственных скитальчествах» (с. 39): «Мрачность ли этих домов с их ушедшим внутрь и все-таки притязательным дворянским честолюбием подействовала сразу на мое впечатлительное воображение»; «Дядя – впечатлительный головою до всяческого вольнодумства» (там же, с. 69). У П. И. Голубева в «Записках петербургского чиновника старого времени»: «...Всеми успехами по службе и счастьем в жизни я считаю себя обязанным знакомству моему с Андреем Ивановичем и его чрезвычайно впечатлительным со мною разговором» (Русск. архив, 1896, с. 538). Статья ранее не публиковалась. Здесь печатается по рукописи, сохранившейся на 7 ветхих, небольшого формата листках, написанных в разное время, на разной бумаге, разными чернилами. В архиве В. В. Виноградова сохранился листок, непосредственно относящийся к данной публикации. Вот его содержание: «Л. Н. Толстой в своих педагогических статьях доказывал полную невозможность адекватного выражения значения какого-нибудь слова другим словом того же языка. Семантическая структура слова индивидуальна, неповторима. Истолкование значений слова обычно опирается или на метод синонимической подстановки, игнорирующий тонкие смысловые различия, или на приблизительное описание некоторых признаков значения и употребления слова. ”Объяснение смысла слова и речи, – писал Л. Н. Толстой, – совершенно невозможно даже для талантливого учителя, не говоря уже о столь любимых бездарными учителями объяснениях, что сонмище есть некий малый синедрион, и т. п. Объясняя какое бы то ни было слово, хоть, например, слово впечатление, вы или вставляете на место объясняемого другое, столько же непонятное слово или целый ряд слов, связь которых столь же непонятна, как и само слово“» (Толстой Л. Н. Полн. собр. соч., 1912, 4, с. 200). |
| Впервые напечатано в «Духовном Вестнике» 1864, т. I, стр. 583–585. Датируется по содержанию и по связи с письмом Погодин мне доставил замечание ваше о моей книге. Отрывок из письма Иннокентия к Погодину о «Выбранных местах» см. Барсуков, VIII, стр. 562. 187. А. О. СМИРНОВОЙ. Печатается по подлиннику ( ЛБ). Впервые напечатано: с пропусками — в «Сочинениях и письмах», VI, стр. 411; полностью — в «Письмах», IV, стр. 10–11. Датируется 1847 годом на основании почтового штемпеля. …мисс Овербек пишет… Письмо гувернантки Смирновых к Гоголю (с сообщением о рождении у А. О. Смирновой сына) до нас не дошло. 188. П. А. ПЛЕТНЕВУ. Печатается по подлиннику ( ПД). Впервые напечатано: с пропусками — в «Записках», II, стр. 131–132; полностью — в «Письмах», IV, стр. 23–24. Ответ Плетнева от 29 июля/10 августа 1847 г. см. в «Русском Вестнике», 1890, стр. 53–55. Датируется 1847 годом на основании почтового штемпеля. …небольшую вещь… «Авторскую исповедь». …переделанную «Развязку Ревизора»… — то есть «Дополнение к Развязке Ревизора». Спроси у того художника, который предлагал мне издание «Мертвых душ» с рисунками… — у Е. Е. Бернардского. При сем следует письмецо к Ишимовой — ответ на письмо Ишимовой от 21 мая 1847 г. («Русская Старина» 1893, стр. 555–556). Это письмо Гоголя до нас не дошло. 189. С. Т. АКСАКОВУ. Печатается по подлиннику ( ЛБ). Впервые напечатано: с пропусками, но с правильной датировкой — в «Записках», II, стр. 99-100; полнее, но с ошибочной датировкой (10 июня) — в «Сочинениях и письмах», VI, стр. 403–404; с той же ошибочной датой — в «Письмах», III, стр. 476–478. Ответ Аксакова от 26 июля 1847 г. см. в «Русском Архиве» 1890, стр. 170–173. Датируется на основании почтового штемпеля («Frankfurt 10 Jul 1847»). 190. М. С. ЩЕПКИНУ. Печатается по подлиннику ( ЛБ). Впервые напечатано: с пропусками — в «Записках», II, стр. 159–160; полностью — в «Русской Старине» 1886, стр. 145–146. Является ответом на письмо Щепкина от 22 мая (3 июня) 1847 г. («М. С. Щепкин. Записки его, письма». СПб. 1914, стр. 173–176). которое Гоголь должен был получить около 15 июня н. ст. Письмо Щепкину имеет неполный адрес и, следовательно, было приложено Гоголем к другому письму, адресованному кому-либо из московских друзей. Таковыми по времени могли быть письма к Шереметевой Шевыреву Погодину и С. Т. Аксакову Гоголь вряд ли стал бы затруднять передачей письма старушку Шереметеву, которая и не жила постоянно в Москве, да и с Щепкиным не была дружески знакома. Письмо к Шевыреву не имеет адреса и, возможно, было переслано адресату тоже через третье лицо. В письме Погодину говорится лишь о приложенном к нему письме Гоголя к Иннокентию. Следовательно, остается предположить, что настоящее письмо Гоголь вложил в письмо к С. Т. Аксакову, который к тому же был особенно близок с Щепкиным; по связи с письмом к С. Т. Аксакову оно и датируется. |
| Пушкин, стремясь в своем переводе «Записок Моро-де-Бразе» сохранить до некоторой степени колорит делового языка петровской эпохи, употребляет слово растах (в графической форме – разтах): «Турки, окружавшие нас со всех сторон и с утра самого не оставлявшие нас в покое, усилили огонь во время долгого нашего растаха» (в рукописи: разтаха) (Пушкин 1938, 10, с. 326, 425). Ср. также в романе Д. Н. Бегичева «Ольга» 322 – при описании выступления русских войск в Аустерлицкий поход: «Изборский... встретил карету, в которой Ольга с теткою ехала до первого растаха, где по вчерашнему условию, назначено было последнее прощанье». «На привалах собирались все завтракать у генерала; на ночлегах и растахах принимали их везде с радушием и приветливостью»; «...форсировка еще более усилилась, так, что не было уже ни ночлегов, ни растахов, а одни только кратковременные привалы» (с. 29, 89, 115). Ср. у В. И. Даля в «Похождениях Виольдамура и его Аршета»: «[Харитон] поплелся опять рассчитываться с рыжими содержателями постоялых дворов, с дюжими сожительницами их, с извозчиком, который на каждом роздыхе приходил просить то на овес, то на сено» (Даль 1898, 10, с. 195). Можно думать, что в русском языке начала XIX в. еще существовало живое сознание не только семантической близости, но и генетической связи между военным растахом и бытовым роздыхом. По крайней мере, в «Карманной книжке для любителей чтения» (1837) находится такое сопоставление: «Расттах Воен. Роздых войска на походе». Выйдя за пределы солдатской речи, слово роздых оторвалось от военных, походных представлений, связанных с растахом, и расширило свое значение. Оно стало обозначать вообще короткий отдых во время пути или даже шире: передышку от работы. Круг его употребления в русском литературном языке XIX в. ограничивался пределами разговорной речи и повествовательного стиля художественной литературы. Опубликовано вместе со статьями «Голословный», «Советчик», «Дешёвка», «С пальцем девять, с огурцом – пятнадцать», «Танцевать от печки» под общим названием «Из истории русских слов и выражений» в журнале «Русский язык в школе» (1940, 2). Перепечатано в кн.: «Исследования по исторической грамматике и лексикологии» (М., 1990). В архиве сохранились: журнальный оттиск с авторской правкой, машинопись с авторской правкой, по-видимому, более поздней, с указанием мест необходимых вставок, а также 3 листка с цитатами из притчи И. И. Дмитриева «Два голубя», воспоминаний А. Н. Андреева и из повести В. И. Даля «Похождения Виольдамура и его Аршета». Печатается по оттиску, дополненному авторской правкой в машинописи с включением названных выше цитатных выписок. – И. У. |
| Однако гораздо большее значение имеет иллюстративный ряд, представленный на трех вклейках. Всего там воспроизведено 215 изображений лиц, событий, документов. Многие из них мало известны широкому читателю. - Наряду с содержащимися в тексте редкими, порой уникальными данными иллюстрации являются отдельным, иногда параллельным, а порой и имеющим самостоятельную ценность материалом, раскрывающим не только личность графа Келлера, но историю Русской Армии, ее верность Императору. - Действительно, книга содержит немало подобных материалов. Самым важным для меня, конечно, является знаменитая телеграмма графа Ф.А. Келлера, командовавшего тогда 3 кавалерийским корпусом, направленная Императору из Оргеева 6 марта 1917 года в 13 часов 50 минут. Кажется, это был именно тот миг, ради которого жил Федор Артурович. Исполнить свой долг всегда нелегко. А тут, учитывая разворачивавшиеся тогда события, - подвиг! Подвиг перед Божиим Ликом, перед лицом Царя, Которым еще в юности давал клятву! О самом факте подачи телеграммы и о ее смысле было известно давно. Однако сам текст долгое время был неизвестен. По найденному мною точному архивному шифру он был скопирован и впервые опубликован мною в «Русском Вестнике» (2006, N 5). Год спустя появились публикации лиц, пытавшихся присвоить эту находку себе. Во всяком случае, при ссылках авторы приводили ссылку на местонахождение документа в архиве, а не на первую публикацию, как это положено не только согласно существующим правилам, но и в соответствии с научной этикой. - Хочется напомнить, что в «Русском Вестнике» публиковались предварительно и другие части вашей книги. Вот, между прочим, ссылки на некоторые из них: 2005, NN 17 и 21; 2006, NN 5, 7 и 12; 2007, N 14. - Кстати говоря, последняя из публикаций, посвященная 89-й годовщине Екатеринбургского злодеяния, вышла уже после издания книги 2007 года. Как и некоторые другие дополнения и уточнения, она вошла во второе издание. В статье, напомню, сообщалось о прошедшей 15 июля 1918 г. панихиде по Государю в Харькове и об участии в ней проживавшего там графа Ф.А. Келлера. Свидетельство это тем дороже нам, что принадлежало перу святителя Иоанна Шанхайского, закончившего как раз в тот год юридический факультет Императорского Харьковского университета. После панихиды разнесся слух, что Император не убит. Пошли разные толки. И на прямо заданный вопрос генерал Келлер громко, так что «голос его долетел до немецких офицеров, стоявших на краю площади», заявил: «Русская Царская Семья должна быть спасена русскими руками!» Он все еще надеялся. И не только на то, что Государь жив, но и на то, что русский народ опомнится. Увы... |
|
|
