| Рубрики Коллекции Система пользовательского поиска Упорядочить: Relevance Relevance В июне должен открыться первый московский храм во имя Ксении Петербургской, построенный по «Программе 200»: и это первый храм в районе Бескудниково 2 мин., 23.04.2024 Первый храм «Программы 200», возведенный в Москве в честь Ксении Петербургской , должен быть сдан уже в июне текущего года, об этом сообщил депутат Госдумы России, Патриарший советник по вопросам строительства новых храмов столицы Владимир Ресин. Каменный храм в столичном районе Бескудниково сможет вместить свыше 500 человек, передает пресс-служба парламентария. Фото: пресс-служба депутата Госдумы России Владимира Ресина – Храм на 100 процентов отвечает задачам и идеям строительства храмов шаговой доступности. Строителям было непросто строить среди домов, но зато людям будет легко и удобно сюда попасть, особенно людям с ограниченными возможностями, – отметил Владимир Ресин. Патриарший советник поблагодарил префектуру, которая помогла привести в порядок дороги, тротуары, газоны и благоустроить территорию вокруг храма. Проект каменного храмового комплекса разработал член Союза Московских архитекторов, доцент МАРХИ Сергей Борисов, который для «Программы 200» создал уже не один проект. Фото: пресс-служба депутата Госдумы России Владимира Ресина Со своей стороны, на важность появления данного храма именно в районе Бескудниково, который значительно «помолодел», т.к. в нем стало больше молодых семей с детьми, указал первый зам. префекта Северного административного округа (САО) по строительству Роман Русанов. – Храм району нужен. До этого в районе Бескудниково ни одного храма не было. Мы по большей части уже завершили благоустройство, в ближайшее время приведем в порядок и территорию храма, высадим кустарники и деревья, – сказал Роман Русанов. Своим мнением о духовном значении таких вот новых храмов поделилась Герой России, летчик-космонавт Елена Серова. Фото: пресс-служба депутата Госдумы России Владимира Ресина – Люди понимают необходимость возрождения духовности. Люди строят храмы для своих детей, для своих внуков, чтобы Россия стала духовно мощнее, а это прочный фундамент для развития России и будущего нашего общества, – сказала Елена Серова. |
| Но Русанова теперь прокололо то, что за эти два дня, пока Гузуна уламывали, ему всг-таки вынуждены были сказать, что материал поступил от Русанова. Значит, встретившись с Родичевым там (а раз они пошли по одному делу, так могли в конце концов и встретиться), Гузун скажет Родичеву - и вот почему Русанов так опасался теперь этого зловещего возврата, этого воскрешения из мгртвых, которого никогда нельзя было вообразить. Хотя, конечно, и жена Родичева могла догадаться, только жива ли она? Капа так намечала: как только Родичева арестуют, так Катьку Родичеву сейчас же выселить, и захватить всю квартиру, и балкон тогда будет весь их. (Теперь смешно, что комната в четырнадцать метров в квартире без газа могла иметь такое значение. Ну, да ведь и дети росли.) Операция эта с комнатой была уже вся согласована, и пришли Катьку выселять, но она выкинула номер заявила, что беременна. Настояли проверить - принесла справку. А по закону беременную выселять нельзя. И только к следующей зиме ег выселили, а длинные месяцы пришлось терпеть, и жить с ней обок - пока она носила, пока родила и ещг до конца декретного. Ну, правда, теперь ей Капа пикнуть не давала на кухне, и Аве уже шгл пятый год, она очень смешно ег дразнила. Сейчас, лгжа на спине, в темноте посапывающей и похрапывающей палаты (лишь лггкий отсвет настольной лампы сестры из вестибюля достигал сюда через стеклянную матовую дверь) Русанов бессонным ясным умом пытался разобраться, почему его так взбалмошили тени Родичева и Гузуна и испугался ли бы он, если б вернулся кто-то из других, чью виновность он тоже мог установить: тот же Эдуард Христофорович, инженер буржуазного воспитания, назвавший Павла при рабочих дураком (а сам потом признался, что мечтал реставрировать капитализм); та стенографистка, которая оказалась виновна в искажении речи важного начальника, покровителя Павла Николаевича, а начальник в речи эти слова совсем не так говорил; тот неподатливый бухгалтер (ещг к тому ж оказался и сыном священника, и скрутили его в одну минуту); жена и муж Ельчанские; да мало ли..? |
| - Так, сынок. Значит, это первая серьгзная командировка. Возьми сразу правильный тон. Никакого благодушия! Тебя благодушие губит! Всегда помни, что ты - не Юра Русанов, не частное лицо, ты - представитель за-ко-на, понимаешь? Понимал Юра или нет, но Павлу Николаевичу трудно было сейчас найти более точные слова. Мита мялась и рвалась идти. - Так я же подожду с мамой,- улыбался Юра.- Ты не прощайся, иди пока, пап. - Вы дойдгте сами?-спросила Мита. - Боже мой, человек еле стоит, неужели вы не можете довести его до койки? Сумку донести! Павел Николаевич сиротливо посмотрел на своих, отклонил поддерживающую руку Миты и, крепко взявшись за перила, стал всходить. Сердце его забилось, и ещг не от подъгма совсем. Он всходил по ступенькам, как всходят на этот, на как его... ну, вроде трибуны, чтобы там, наверху, отдать голову. Старшая сестра, опережая, взбежала вверх с его сумкой, там что-то крикнула Марии и ещг прежде, чем Павел Николаевич прошгл первый марш, уже сбегала по лестнице другою стороной и из корпуса вон, показывая Капитолине Матвеевне, какая тут ждгт ег мужа чуткость. А Павел Николаевич медленно взошгл на лестничную площадку - широкую и глубокую - какие могут быть только в старинных зданиях. На этой серединной площадке, ничуть не мешая движению, стояли две кровати с больными и ещг тумбочки при них. Один больной был плох, изнургн и сосал кислородную подушку. Стараясь не смотреть на его безнадгжное лицо, Русанов повернул и пошгл выше, глядя вверх. Но и в конце второго марша его не ждало ободрение. Там стояла сестра Мария. Ни улыбки, ни привета не излучало ег смуглое иконописное лицо. Высокая, худая и плоская, она ждала его, как солдат, и сразу же пошла верхним вестибюлем, показывая, куда. Отсюда было несколько дверей, и только их не загораживая, ещг стояли кровати с больными. В безоконном завороте под постоянно горящей настольной лампой стоял письменный столик сестры, ег же процедурный столик, а рядом висел настенный шкаф, с матовым стеклом и красным крестом. Мимо этих столиков, ещг мимо кровати, и Мария указала длинной сухой рукой: |
| 4]. Но, поставив заслуги Боэция выше всех достижений грекоримской Античности, Феофилакт Русанов , безусловно, не мог оставить без внимания неоднозначный вопрос о христианской вере автора «Об утешении философией». Ведь долгое время считалось, что автор «Утешения» не был христианином, и поэтому, признавая авторство Боэция, исследователи отрицали принадлежность ему богословских трактатов. После признания аутентичности богословских сочинений Боэция, выдвигались предположения, что вера Боэция была недостаточно глубокой и искренней или даже что перед смертью он отрекся от христианства (А. Момильяно); Р. Картон, Э.Т. Силк, Э.А. Жильсон, напротив, находили в « Утешении» христианский дух и неявные цитаты из Священного Писания стр. 120]. А вот какого мнения придерживался русский переводчик XVIII в.: «Святая вера в нем нашла почти все то, чему удивлялись и удивляются во святых отцах, сих непоколебимых столпах церкви и красоте добродетели» стр. 3]. Относительно отсутствия в оригинале упоминаний о Христе Феофилакт Русанов полагал, что переводил только первую философскую часть более обширного труда, который либо не сохранился, либо не был завершен автором. Вот как он об этом пишет: «Читателю, не видящему, что сие изящное творение еще не приведено к намеренному концу, надлежит быть крайне не замечательну. Да и вероятно ли, чтоб в темнице защищавший тройственность лиц Божества, опровергаемую его Государем, не утешил себя в несчастии учением Христовым?» стр. 4]. Итак, для Феофилакта Русанова личность Боэция представлялась высшим образцом в обеих ипостасях: античного ученого, писателя и христианского святого. Что же касается конкретного сочинения Боэция «Об утешении философией», то здесь русский переводчик XVIII в. также ясно выразил свое мнение: «Он на все свои творения положил печать редких дарований; но в утешении Философском, кажется, победил самого себя» стр. 4]. И завершается предисловие такими словами:«Тако ум и воля Боэция, остановлявшиеся на неизменных благах, соделали его современником всех столетий и гражданином повсеместным» стр. |
| Следует отметить, что все поэтические отрывки русского перевода близко воспроизводят мысли и образы автора оригинала. Для сравнения приведем соответствующие данным строкам латинские отрывки: Intempestivi funduntur vertice cani, Et tremit effeto corpore laxa cutis. Mors hominu felix, quae nec se dulcibus annis Inferit, et maestis saepe vocata venit [ 6 , lib. I m. i]. Безвременные седины изливаются на голову, И дрожит на слабом теле дряхлая кожа. Смерть человека счастлива, которая нападает не в сладкие годы, Приходит часто призываемая торжественными (стихами). O stelliferi conditor orbis, Qui perpetuo nixus solio Rapido caelum turbine versas, Legemque pati sidera cogis lib. I m. v]. О ты, создатель неба и земли, Покоящийся на вечном престоле, Ты вращаешь небо быстрым кругом, И принуждаешь созвездия повиноваться закону. Приведенные отрывки показывают, насколько точно русский переводчик передал поэтические метры латинского автора, хотя в поэтическом переводе смысловая близость отнюдь не всегда является приоритетом. Что же касается анализа поэтики перевода, то здесь ограничимся лишь указанием, что Боэций использовал в своем сочинении около 26 различных размеров, но большая часть метров была позаимствована им из трагедий Сенеки Обращался ли Феофилакт Русанов к русским переводам Сенеки или выбрал шестистопный ямб как некое подобие гекзаметра, тоже шестистопного стихотворного размера, остается загадкой. Однако, оставляя за рамками нашего исследования вопросы поэтического перевода, подчеркнем лишь, что приведенные выше примеры перевода стихотворных метров показывают, насколько близко русский переводчик XVIII в. стремился передать латинский оригинал. Подобную точность в воспроизведении оригинала лучше всего проследить в переводе отрывков прозы Боэция. Здесь Феофилакт Русанов очень часто стремился передать как синтаксическую структуру, так и конкретные лексические значения сочинения Боэция. Рассмотрим отдельные примеры: At ego cujus acies lacrymis mersa caligarat, ne dignoscere possem, quae nam haec esset mulier tam imperiosae auctoritatis, obstupui, visuque in terram defixo, quidnam deinceps esset actura, exspectare tacitus coepi lib. |
| Николаевича до палаты и отнести сумку с продуктами. За дежурным столиком лупоглазая эта сестра Зоя, которая почему-то понравилась Русанову в первый вечер, теперь, загородясь ведомостями, сидела и кокетничала с неотгсанным Оглоедом, мало думая о больных. Русанов попросил у нег аспирин, она тут же заученно-бойко ответила, что аспирин только вечером. Но всг ж дала померить температуру. И потом что-то ему принесла. Сами собой поменялись продукты. Павел Николаевич лгг, как мечтал: опухоль - в подушку (ещг удивительно, что здесь были мягкие подушки, не пришлось везти из дому свою), и накрылся с головой. В нгм так замотались, заколотились, огнгм налились мысли, что всг остальное тело стало бесчувственным, как от наркоза, и он уже не слышал глупых комнатных разговоров и, потрясываясь вместе с половицами от ходьбы Ефрема, не чувствовал этой ходьбы. И не видел он, что день разгулялся, перед заходом где-то проглянуло солнце, только не с их стороны здания. И полгта часов он не замечал. Он засыпал, может быть от лекарства, и просыпался. Как-то проснулся уже при электрическом свете, и опять заснул. И опять проснулся среди ночи, в темноте и тишине. И почувствовал, что сна больше нет, отпала его благодетельная пелена. А страх - весь тут, вцепился в нижнюю середину груди и сжимал. И разные-разные-разные мысли стали напирать и раскручиваться: в голове Русанова, в комнате и дальше, во всей просторной темноте. Даже никакие не мысли, а просто - он боялся. Просто - боялся. Боялся, что Родичев вдруг вот завтра утром прорвгтся через сестгр, через санитарок, бросится сюда и начнгт его бить. Не правосудия, не суда общественности, не позора боялся Русанов, а просто, что его будут бить. Его били всего один раз в жизни - в школе, в его последнем шестом классе: поджидали вечером у выхода, и ножей ни у кого не было, но на всю жизнь осталось это ужасное ощущение со всех сторон тебя встречающих костистых жестоких кулаков. Как покойник представляется нам потом долгие годы таким, каким мы последний раз видели его юношей, если даже за это время он должен был стать стариком, так и Родичев, который через восемнадцать лет должен бы был вернуться инвалидом, может быть глухим, может быть скрюченным,- сейчас виделся Русанову тем прежним загорелым здоровяком, с гантелями и гирей, на их общем длинном балконе в его последнее перед арестом воскресенье. Голый до пояса, он подозвал: |
| - Он есть,- ответила Зоя из присядки у кровати казаха.- Но в кабинете главврача. - Ну, так в чгм дело? - Дгма... Тридцать шесть и восемь... А кабинет заперт, Низамутдин Бахрамович не любит... И ушла. В этом была логика. Конечно, неприятно, чтобы без тебя ходили в твой кабинет. Но в больнице как-то же надо придумать... На мгновение болтнулся проводок к миру внешнему - и оборвался. И опять весь мир закрыла опухоль величиной с кулак, подставленный под челюсть. Павел Николаевич достал зеркальце и посмотрел. Ух, как же ег разносило! Посторонними глазами и то страшно на нег взглянуть - а своими?! Ведь такого не бывает! Вот кругом ни у кого же нет! Да за сорок пять лет жизни Павел Николаевич ни у кого не видел такого уродства!.. Не стал уж он определять - ещг выросла или нет, спрятал зеркало да из тумбочки немного достал-пожевал. Двух самых грубых - Ефрема и Оглоеда, в палате не было, ушли. Азовкин у окна ещг по-новому извернулся, но не стонал. Остальные вели себя тихо, слышалось перелистывание страниц, некоторые легли спать. Оставалось и Русанову заснуть. Скоротать ночь, не думать - а уж утром дать взбучку врачам. И он разделся, лгг под одеяло, накрыл голову полотенцем и попробовал заснуть. Но в тишине особенно стало слышно и раздражало, как где-то шепчут и шепчут - и даже прямо в ухо Павлу Николаевичу. Он не выдержал, сорвал полотенце с лица, приподнялся, стараясь не сделать больно шее, и обнаружил, что это шепчет его сосед узбек - высохший, худенький, почти коричневый старик с клинышком маленькой чгрной бородки и в коричневой же потгртой тюбетейке. Он лежал на спине, заложив руки за голову, смотрел в потолок и шептал - молитвы, что ли, старый дурак? - Э! аксакал! - погрозил ему пальцем Русанов.- Перестань! Мешаешь! Аксакал смолк. Опять Русанов лгг и накрылся полотенцем. Но уснуть всг равно не мог. Теперь он понял, что успокоиться ему мешает режущий свет двух подпотолочных ламп - не матовых и плохо закрытых абажурами. Даже через полотенце ощущался этот свет. Павел Николаевич крякнул, опять на руках приподнялся от подушки, ладя, чтоб не кольнула опухоль. |
| Отчего мы видим многих, которые от Чаши Христовой часто идут к чаше вина и упиваются им; отчего множество христиан скоро после причащения Святых Таин видим татями, грабителями, пияницами, прелюбодеями, неверами, хульниками, гонителями, ненавистниками, завистниками, сребролюбцами (и прочее) – преданных всяким страстям? От недостойного приобщения. Иначе Христос жил бы в них и производил бы в них плоды добрых дел. Это несомненно. Значит, много недостойных причастников. Горькая истина! Страшная истина! Святые – трубы, из океана благодати Бога проводящие нам милости Божии. Как видят и слышат нас святые? А как ты видишь мысленно, например, своих родителей и мысленно беседуешь с ними? Это – в теле; а они – без тела. Можно знать, в какой момент молитва угодна Богу и в какой – нет. Сердце – герольд. Грешно думать, что слова молитвы твоей впусте остаются и на ветер произносятся. Очень грешно. Надо верить, что Бог их слышит и дает по желанию сердца молящегося. Бог – всеблагий, вездесущий Отец, верный в словах Своих. А Он сказал: все, что ни попросите в молитве с верою, получите [ Мф. 21,22 ]. Просите, и дастся вам [ Мф. 7,7 ]. Враги ли у тебя есть – молись об них, о примирении их с тобою, Богу. Его держава над всеми; по молитвам твоим Он и их силен просветить, расположить сердца их к тебе. Если же они не примирятся по сильной злобе – да будет воля Его. Только ты не злобься ни на кого. Несовершенство жизни настоящей и ожидание жизни совершенной. Сон. Был какой-то мертвец. Мы были в недоумении касательно скорости его смерти. Какой-то человек, решительно и твердо указывая на находящихся тут, говорил: и ты помрешь скоро, и ты, и ты... а тут был и я да мой бывший товарищ Русанов. Русанов стал говорить мне: ну, когда мы перейдем в тот век, я буду у тебя слугою по письмоводству: ведь ты хорошо пишешь и тебе будет место. А я, по наставлению Ангела-Хранителя, стал говорить и потом будто записал: на том веке не будет ни письма, ни слова, ни другого дела, характеризующего нашу временную жизнь. Письмо, или типы 107 , равно как и слова, – земные средства для передачи мыслей и чувств и разных состояний бессмертной, невидимой души, и это относится к несовершенствам временной жизни: по-своему говорят все животные и даже неодушевленные предметы: Сколько... различных слов в мире, говорит апостол, и ни одного из них нет без значения [ 1Кор. 14,10 ]. Небеса поведуют славу Божию, творение... 108 [ Пс. 18,2 .] Но несовершенное должно упраздниться и придти совершенное. Потому надо радоваться, когда переходит из этой жизни в другую христианин, бывший здесь добрым сыном во Христе Отца Небесного: он переходит в жизнь совершеннейшую, блаженнейшую, или в жизнь истинную, так как эта жизнь есть жизнь вещественных образов и теней, предызображающая будущие блага. |
| Только собрался оговориться Русанов, что пока они не освоят игру как следует - на деньги не играть. И вдруг из дверей спросили: - Кто - Чалый? - Я Чалый! - На выход, жена пришла! - Тьфу, курва! - беззлобно отплюнулся Максим Петрович.- Я ж ей сказал: в субботу не приходи, приходи в воскресенье. Как не наскочила!.. Ну, простите, братцы. И опять развалилась игра, ушгл Максим Петрович, а Ахмаджан с казахом взяли карты себе: повторять, упражняться. И опять вспомнил Павел Николаевич про опухоль и про пятое марта, из угла почувствовал неодобряющий упгртый взгляд Филина, а обернувшись - и открытые глаза Оглоеда. Ничуть Оглоед не спал. Ничуть Костоглотов не спал всг это время, и когда Русанов с Вадимом шелестели газетой и шептались, он слышал каждое слово и нарочно не раскрывал глаз. Ему интересно было, как они скажут, как скажет Вадим. Теперь и газету ему не нужно было тянуть и разворачивать, уже всг было ясно. Опять стучало. Стучало сердце. Колотилось сердце о дверь чугунную, которая никогда не должна была отпереться - но что-то поскрипывала! что-то подрагивала! И сыпалась первая ржавчина с петель. Костоглотову невозможно было вместить, что слышал он от вольных: что два года назад в этот день плакали старые, и плакали девушки, и мир казался осиротевшим. Ему дико было это представить, потому что он помнил, как это было у наиах. Вдруг - не вывели на работу, и бараков не отперли, держали в запертых. И - громкоговоритель за зоной, всегда слышный, выключили. И всг это вместе явно показывало, что хозяева растерялись, какая-то у них большая беда. А беда хозяев - радость для арестантов! На работу не иди, на койке лежи, пайка доставлена. Сперва отсыпались, потом удивлялись, потом поигрывали на гитарах, на бандуре, ходили на выгонки к вагонке догадываться. В какую заглушку арестантов ни сажай, всг равно просачивается истина, всегда! - через хлеборезку, через кубовую, через кухню. И - поползло, поползло! Ещг не очень решительно, но ходя по бараку, садясь на койки: " Э, ребята! Кажись - Людоед накрылся... " - " Да ну??? " - " Никогда не поверю! " - " Вполне поверю! " - " Давно пора!! " И - смех хоровой! Громче гитары, громче балалайки! Но целые сутки не открывали бараков. А на следующее утро, по Сибири ещг морозное, выстроили весь лагерь на линейке, и майор, и оба капитана, и лейтенанты - все были тут. И майор, чгрный от горя, стал объявлять: |
| - Да,- мягко сказал он. - Я был уверен! - торжествующе воскликнул Русанов и поднял палец. Он очень был похож на преподавателя. Вадим шлгпнул Дгмку по плечу: - Ну, иди к себе. Работать надо. И наклонился над " Геохимическими методами " , где лежал у него небольшой листик с мелкими выписками и крупными восклицательными и вопросительными знаками. Он читал, а грангный чгрный автокарандаш в его пальцах чуть двигался. Он весь читал, и уже как бы его здесь не было, но, ободренный его поддержкой, Павел Николаевич хотел ещг больше подбодриться перед вторым уколом и решил теперь доломать Ефрема, чтоб тот не нагонял здесь и дальше тоски. И от стены к стене глядя на него прямо, он стал ему договаривать: - Товарищ дагт вам хороший урок, товарищ Поддуев. Нельзя так поддаваться болезни. И нельзя поддаваться первой поповской книжечке. Вы практически играете на руку...- Он хотел сказать " врагам " , в обычной жизни всегда можно было указать врагов, но здесь, на больничных койках, кто ж был их враг?..- Надо уметь видеть глубину жизни. И прежде всего природу подвига. А что движет людьми в производственном подвиге? Или в подвигах Отечественной войны? Или например Гражданской? Голодные, необутые, неодетые, безоружные... Странно неподвижен был сегодня Ефрем: он не только не вылезал топать по проходу, но он как бы совсем утратил многие из своих обычных движений. Прежде он бергг только шею и неохотно поворачивал туловищем при голове, сегодня же он ни ногой не пошевельнул, ни рукой, лишь вот по книжке постучал пальцем. Его уговаривали позавтракать, он ответил: " Не наелся - не налижешься. " Он до завтрака и после завтрака лежал так неподвижно, что если б иногда не моргал, можно было подумать, что его взяло окостенение. А глаза были открыты. Глаза были открыты, и как раз чтобы видеть Русанова, ему не надо было ничуть поворачиваться. Его-то, белорылого, одного он и видел кроме потолка и стены. И он слышал, что разъяснял ему Русанов. И губы его шевельнулись, раздался всг тот же недоброжелательный голос, только ещг менее внятно разделяя слова: |
|
|
