| В Византийской империи кроме денежных взысканий существовали еще натуральные повинности, и если относительно первых убогие были более обременены, чем властели, то относительно последних неравномерность обнаруживалась еще в сильнейшей степени. Натуральные повинности группировались около трех главных предметов: а) военного дела, б) государственной почты и в) кормления воевод, сборщиков и др. властей. Передвижение войска, его продовольствие, расквартирование, сооружение укреплений, военных судов и т. д. 1877 ложились всей своей тяжестью на податные классы, которые привлекались к отправлению соответствующих повинностей. Главнейшие из повинностей были: auvcovii – обязанность поставлять хлеб для армии по принудительной цене, определенной казной; цпатоу – военный постой, обязанность отводить солдатам помещение, а в связи с помещением и содержание; каотроктипа – градостроение, обязанность строить укрепления, подвозить нужный для того материал, дерево, камень, известь и пр.; катеруокпспа – постройка каторг, военных судов, рубка и подвоз необходимого при этом леса, распил досок, доставка парусины, пакли, конопли, смолы и пр. Повинности, соединенные с военным делом, лежали на всех – жителях городов и деревень, властелях и убогих. Но всеобщность существовала больше в теории, чем на практике. Там, где нужна была работа, личный труд, привлекаемы были, разумеется, убогие. С другой стороны, хотя повинности были общегосударственными, однако же несли их жители местностей, ближайших к театру военных действий, и тех, через которые лежал путь для войск, отправлявшихся в поход и возвращавшихся из похода. Поэтому хорошие главнокомандующие при определении маршрута обыкновенно принимали в расчет степень материального благосостояния той или другой местности, щадя население небогатое или пострадавшее от каких-нибудь бедствий. Так, например, Роман Диоген во время похода 1068 г. принял в соображение урон, нанесенный Антиохии неприятельскими набегами; чтобы продовольствованием армии еще более не стеснить жителей, и без того терпевших недостаток в съестных припасах, он двинулся по местам не населенным, через возвышенности и клисуры, отделявшие Келисирию от Киликии. |
| Поэтому люди, разумно сопоставляющие обстоятельства, соизмеряли бедственные или благополучные события не достоинством или добродетелью императора. Но не погрешит против истины и тот, кто сочтет бедственные события возмездием вообще за грехи человеческие, а благополучие припишет единственно божественному милосердию, а не царской добродетели. Ибо всякое благо нисходит свыше. Но при этом усердная молитва , подкрепляемая благими делами, также преклоняет на милость. На счет царей ставятся события, потому что на них, по справедливости, падает большее порицание и большее неудовольствие за неразумные действия, равно как им принадлежит большая благодарность за разумные действия, совершенно так, как на тех, кто управляет колесницей, a не на самых лошадей, возлагается ответственность за успех или неудачу в состязании». 58 Между тем как Печенеги и Узы тревожили европейские области империи, их восточные соплеменники Сельджуки постоянно расширяли круг своей власти и своих завоеваний в Азии. В 1050 году Тогрильбей вошел в Багдад с Узами (Ghus) и Туркменами, частью приведенными им с берегов Окса (из Бухары и Киргизских степей), частью еще ранее выселившимися во владения халифов. 59 В 1064 году Альп-Арлслан, племянник Тогрильбея, напал на Грузию, покорил Нахичевань, Карс, Ани, главный город Армении. 60 В 1067 году Турки опустошали Месопотамию, Сирию, Киликию и Каппадокию. Они перерезали жителей Кесарии, ограбили в церкви Василия Великого богатства, составившиеся пожертвованиями многих поколений, и остались зимовать в границах империи. Слабая рука женщины не в силах была управлять государством в такое тяжелое время. Разрешенная патриархом от клятвы, данной умирающему мужу, оставаться до смерти вдовой, императрица Евдокия посадила на трон рядом с собою присужденного к казни заговорщика и бунтовщика. 1-го января 1068 года был провозглашен императором героический и несчастный Роман IV Диоген, прославившийся прежде того в войнах с Мадьярами и Печенегами. Печенеги и Узы, поселенные в пределах монархии, очерченных некогда мечем Василия II, принимали деятельное участие в турецких походах Романа IV. |
| Император затем объяснял, что якобы избрал Роберта по тем причинам, что тот является благочестивым христианином (дважды отлученным папой от Церкви), ненавидит раздоры и битвы (всю жизнь проведший на войне и сделавший великолепную карьеру от безвестного норманнского дворянина до владетеля Апулеи) и любит мир – сомнительные по исторической фактуре комплименты. Что же касается способа организации союза, то Михаил VII вновь предложил своего брата Константина, «единоотеческого и единоматеринского, от одного семени и от одного естества», в качестве супруга дочери Роберта Гвискара Елены, «прекраснейшей, чтобы она сочеталась с красивейшим и наилучшим и чтобы союз царственного свойства сделался между нами связью дружбы, чтобы через одно соединение воцарилось между нами нерасторжимое единомыслие и воистину была бы чаша – не воды мимотекущей, но родственной крови, не от разделения иссекшей, а от соединения восприявшей свое сгущение». Завершая свое послание, император писал: «Итак, прими эту весть как исповедание истины, потому что не от тиранической души весть приходит, но от царственнейшей мысли признание. Твоя дочь вкореняется и, так сказать, внедряется на самом тучном и плодородном корне, а не на каком-либо сухом и диком. Корнем этого царственного древа и этого прекрасного тука был мой отец; после внедрился дикий приросток (Роман IV Диоген. – А.В.), но правда не потерпела, чтобы такой прирост участвовал в благородном туке, и он был отторгнут и отсечен, а я, ветвь от первого корня, процвел, а вместе со мной поднялись вверх и мои братья» 90 . И хотя истинное положение дел никак не коррелировало с тоном и содержанием письма василевса, император как ни в чем не бывало говорит Гвискару: «Я усомнился бы предложить такое всякому другому, но для тебя одного я предпринял и задумал и с величайшей готовностью делаю это соединение». И вновь ответа не последовало. Возможно, василевс, чувствовавший себя глубоко оскорбленным, не стал бы более обращаться к Гвискару, но, как говорят, «охота пуще неволи». |
| творят в похоти» (Рим. 13, 14); а вместо того попадаются под тяжкое иго мучителя диавола и греха, и делаются беднейшими пленниками страстей своих, и находятся под клятвою законною, гневом Божиим, и чадами вечными погибели.» 417 . Читал ли Достоевский эти слова святителя Тихона Задонского? Вполне вероятно. Что он вообще знаком был с творениями святителя— то бесспорно. Недаром же советовал современникам читать их: «Поверьте, господа, что вы, к удивлению вашему, узнали бы прекрасные вещи» (22, 43). Давнюю идею свою о стремлении человека спрятаться от пугающей жизни в убежище измышленного покоя— Достоевский воплотил в фантастическом сатирическом опыте «Крокодил. Необыкновенное событие, или Пассаж в Пассаже» (1865). Иные либеральные критики почему-то увидели в «Крокодиле» пасквиль на Чернышевского— нелепица явная. Можно вспомнить, как в те же годы прозвучало обвинение Тургеневу: чтобы как можно более опорочить революционеров, он заставил своего нигилиста проиграть в карты священнику, перед тем служившему молебен в доме стариков-родителей. Передовая критика курьёзно поражает порою собственной зашоренностью. Достоевский исследует ситуацию более важную, нежели сведение навязанных ему счётов с кем бы то ни было. Проглоченный крокодилом и не желающий выбираться наружу чиновник соединяет своё бегство от мира с проявлением непомерной гордыни и жаждою превознесённости собственной персоны в этом мире: «Если не Сократ, то Диоген, или то и другое вместе, и вот будущая роль моя в человечестве» (5, 199). Всё вращается в одном и том же порочном круге, лишь обретая причудливо-различные формы. Всё же «Крокодил» для Достоевского произведение проходное. Автор «Записок из подполья» готов был к величайшим творческим свершениям. Ненадолго задержала необходимость в сжатый месячный срок поставить по кабальному договору с издателем Стелловским новый роман, что он и исполнил. «Игрок» (1866)— произведение интересное и мастерскою интригою, и психологическими наблюдениями, как всегда у Достоевского глубокими и неожиданными. Автора занимает исследование подминающей душу человека губительной страсти, тем более что этой страсти, азарту игры, он был долгое время подвержен и сам. |
| Аббат Монтекассинский Дезидерий, предприняв работы по отделке и украшению храма, обратился в Константинополь, и там ему были сделаны изящные церковные врата, по образцу виденных им в Амальфи, тоже, очевидно, византийского происхождения, в Константинополе же были выполнены образа для храма, из Константинополя приезжали мастера мозаических работ и украсили храм своими изделиями. Император Роман Диоген охотно удовлетворял просьбы Дезидерия. К прибывшим из Константинополя мастерам аббат отдавал молодых монахов в научение; произведения церковной живописи, вывозимые из Константинополя, служили образцами, по которым стали выполнять этого рода работы в монастыре местные художники. 3085 Св. Земля по-прежнему была средством сближения Востока с Западом. Религиозное воодушевление, выражавшееся в пилигримствах, все сильнее проникало в народные массы, увлекало к Гробу Господню сотни и тысячи людей. Массы народа с Запада проходили через Константинополь (напр., при Константине Дуке в 1064 или 1065 г. до семи тысяч человек под предводительством одного архиепископа и четырех епископов). Нет спору, соприкосновение народных масс, содействуя ближайшему взаимному ознакомлению их, могло приводить к яснейшему сознанию отличавших эти массы религиозных разностей, бытовых и других особенностей, а через это все более разъединять уже разделенных формальным церковным актом 1054 г. Но могло при этом иметь место и обратное явление, – разности, по крайней мере несущественные, могли сглаживаться, по отношению же к более существенным могла устанавливаться терпимость. Архиепископ Салернский, сопровождавший князя Гизульфа в Константинополь, из Константинополя ездивший в Иерусалим на поклонение Гробу Господню и потом через Константинополь же опять возвратившийся на родину, в Италию, возбудил в Роберте Гвискаре крайнее удивление своей длинной бородой, которую отрастил на Востоке, по примеру греческих епископов, и считал излишним брить по возвращении с Востока, точно он был не салернец, а византиец (comme s’ il fust de Costentinoble). |
| Другой известный своей мудростью грек – Диоген Синопский – прямо высмеивал тех, кто, дожив до зрелости, так и не научился владеть своими страстями. Встретив олимпийского чемпиона, который волочился за гетерой, философ сказал: «Он победил многих сильных мужей. А его самого с легкостью победила обычная девка». Кротость не имеет ничего общего с безволием и конформизмом. Скептик Пиррон славился своим умением владеть собой. Но однажды он услышал грубое слово о своей сестре и здорово поколотил обидчика. Кто-то насмешливо спросил философа: «Вот как, Пиррон? Где же твое хваленое безразличие?» «Не за счет женщины следует щеголять безразличием», – был ответ. Пророк Исаия называет Христа образцом кротости: Он «не возопиет и не возвысит голоса Своего, и не даст услышать его на улицах; трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит». Но если измерять величие человека мерой обращенной против него злобы и количеством его врагов, приходится признать: конформиста не распяли бы под одобрение толпы. Что значит «наследовать землю»? Наследство не есть что-то приобретенное трудами или захваченное как трофей. Наследник вступает в права владения тихо, в результате естественного хода событий. Землю наследует не наиболее яростный, а самый жизнеспособный – тот, кто лучше умеет держать удар; тот, кто последним остается стоять на ногах. Может быть, потому в Книге притч написано: «Долготерпеливый лучше храброго, и владеющий собою лучше завоевателя города». Спаситель в Нагорной проповеди говорит, что кроткие наследуют землю. Обычно исполнение этого обещания относят ко временам будущего Небесного Царствия. Однако историческая логика уже нашего, временного мира вполне соответствует третьей заповеди блаженств. Пожалуй, самой известной художественной иллюстрацией к ней можно считать исторический роман Генрика Сенкевича «Quo vadis?», который описывает жизнь первой христианской общины Рима и гонения императора Нерона. В это время римский народ, ненасытный охотник до развлечений, узнал новую забаву: христиан тысячами распинали на крестах, целыми семьями отдавали на растерзание диким зверям; наиболее крепких из них пытались заставить сражаться друг с другом на арене Колизея, подобно гладиаторам. Единственное вызывало досаду зрителей – кротость осужденных: они шли на смерть, не сопротивляясь. |
| Другой известный своей мудростью грек – Диоген Синопский – прямо высмеивал тех, кто, дожив до зрелости, так и не научился владеть своими страстями. Встретив олимпийского чемпиона, который волочился за гетерой, философ сказал: «Он победил многих сильных мужей. А его самого с легкостью победила обычная девка». Кротость не имеет ничего общего с безволием и конформизмом. Скептик Пиррон славился умением владеть собой. Но однажды он услышал грубое слово о своей сестре и здорово поколотил обидчика. Кто-то насмешливо спросил философа: «Вот как, Пиррон? Где же твое хваленое безразличие?» – «Не за счет женщины следует щеголять безразличием», – был ответ. Пророк Исаия называет Христа образцом кротости: Он «не возопиет и не возвысит голоса Своего, и не даст услышать его на улицах; трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит» ( Ис.42:2-3 ). Но если измерять величие человека мерой обращенной против него злобы и количеством его врагов, приходится признать: конформиста не распяли бы под одобрение толпы. Что значит «наследовать землю»? Наследство не есть что-то приобретенное трудами или захваченное как трофей. Наследник вступает в права владения тихо, в результате естественного хода событий. Землю наследует не наиболее яростный, а самый жизнеспособный – тот, кто лучше умеет держать удар; тот, кто последним остается стоять на ногах. Может быть, потому в Книге Притчей написано: «Долготерпеливый лучше храброго, и владеющий собою лучше завоевателя города» ( Притч.16:32 ) . Спаситель в Нагорной проповеди говорит, что кроткие наследуют землю. Обычно исполнение этого обещания относят ко временам будущего Небесного Царствия. Однако историческая логика уже нашего, временного мира, вполне соответствует третьей заповеди блаженств. Пожалуй, самой известной художественной иллюстрацией к ней можно считать исторический роман Генрика Сенкевича «Quo vadis?» («Камо грядеши?»), который описывает жизнь первой христианской общины Рима и гонения императора Нерона. В это время римский народ, ненасытный охотник до развлечений, узнал новую забаву: христиан тысячами распинали на крестах, целыми семьями отдавали на растерзание диким зверям; наиболее крепких из них пытались заставить сражаться друг с другом на арене Колизея, подобно гладиаторам. Единственное, что вызывало досаду зрителей – кротость осужденных: они шли на смерть не сопротивляясь. |
| У Атталиоты не говорится прямо о Русских, как участниках в роковых битвах при Хелате и Манцикерте. Но за то мы от него имеем подробные сведения о том, кто именно был под Хелатом, и кто под Манцикертом: оба пункта находятся в близком расстоянии один от другого. Сначала отправлены были императором Романом к Хелату Узо-Печенеги (Скифы), а вслед за ними – Франки с их предводителем, знаменитым Норманном Урселем, впоследствии заступившим место Роберта Кренена. 101 Можно было на минуту подумать, что Урсель, называемый у Византийцев часто Руселем (Attaliot. р. 148, 22: Ρουσλιος), и есть тот предводитель Русов, о котором идет речь у арабских писателей, то есть, другими словами, можно было предполагать довольно грубое недоразумение, основанное на смешении имени Урселя с именем Русских. Такое объяснение можно бы подкрепить свидетельством Амата Монте-Кассинского 102 о том, что Урсель действительно попался в плен к Туркам. Но все это было бы, однако, крайне шатко. Известие Амата о плене Урселя есть не более как ошибка, ибо оно противоречит свидетельству Атталиоты и притом вдвойне. Амат говорить, что Урсель взят в плен Турками вместе с императором Романом в решительном сражении при Манцикерте. Но, во-первых, из Атталиоты мы видим, что Урсель не был под Манцикертом, а оставался под Хелатом, а во-вторых, византийские писатели прямо говорят, что Урсель ушел от плена (Attaliot. р. 148 sq., 185, а также 167; ср. Scylitz. p. 695). Пойдем далее. Атталиота говорит, что Роман Диоген, считая нетрудным делом осаду Манцикерта и не ожидая близкой опасности со стороны Турок, отправил, сверх Печенегов и Франков, к Хелату новые, еще более значительные силы, поручив их магистру Иосифу Траханиоту (у Скилицы Тарханиоту): «В этом числе был значительный отряд пехотинцев; и вообще корпус, порученный Траханиоту, состоял из отборных и храбрейших воинов, занимавших обыкновенно передовые и самые опасные позиции во всех боевых стычках и сражениях». По своему количеству этот корпус превосходил число войска, оставшегося под командой императора пред Манцикертом. |
| Короткое правление Константина VIII (1026–1028 гг.), брата Василия Болгар οбойцы, уже представляло отвратительный контраст с управлением его предшественника. Редко можно было встретить противоположность большую, чем между Василием и Константином, так что византийцы прилагали к ним поговорку: «крест и плевательница из одного дерева». Сам совершенно не воинственный, Константин выказывал молчаливую подозрительность относительно армии и её вождей. Высшие места в армии и в государственном управлении он доверил преданным ему придворным; так, евнух Спондил был назначен наместником в Антиохию, другой фаворит – на важнейший и ответственейший пост в Иверию. При этом без всякого сожаления выколачивали подати. Но несравненный организм, созданный гениями двух предшествующих поколений, пока что, действовал со всей желательной точностью. Константин Диоген отбросил обратно за Дунай вторгшихся в 1027 г. печенегов; точно так же были победоносно отражены нападения африканских мусульман, угрожавших Эгейскому морю. Умирая, император оставил только трёх дочерей. Евдокия была монахиня, Феодора не хотела выходить замуж и, таким образом, оставалась «порфирородная» Зоя, особа, правда, уже очень немолодая (ей было 48 лет), но весьма склонная к замужеству и очень любимая столичным населением. От брачных уз, в которые вступила бы эта законная наследница императорского престола, зависела судьба государства. В силу предсмертной воли её отца ей дали в мужья почтенного сенатора Романа III Аргира (1028–1034 гг.), который, будучи уже шестидесятилетним стариком, именно с целью жениться на императрице, должен был расстаться со своей супругой. Источники молчат о том, чтобы патриарх и правящий синод, которые как раз в то время допускали несчётные послабления в брачных делах, каким-нибудь образом осудили это тягчайшее нарушение не только священнических предписаний, но и Божеской заповеди. В течение пятидесяти двух лет только порфирородные занимали престол. Понятно, что Роман, выскочка, старый и боязливый человек, прежде всего, заботился о том, чтобы приобрести расположение различных классов населения. Простой народ привлёк он на свою сторону выкупом пленных, захваченных во время войны печенегами. Заключённые за долги в тюрьму были все помилованы, и в удовлетворение претензий их кредиторов казна уплатила их долги. |
| 2050 Некоторые фемы выставляли одну такую тагму, следовательно, здесь тагма соответствовала прежней феме, как отряду войска; другие, более населенные и обширные фемы выставляли несколько тагм, например, Анатолик не менее двух, 2051 – в этом случае тагма соответствовала прежней турме, как военному отряду. В фему Анатолии входили, между прочим, две древние области: Писидия и Ликаония; 2052 стратиоты этих областей соединенными силами поставляли одну тагму, которая называлась поэтому тагмой фидератов, 2053 а также тагмой писидийцев и ликаонцев. 2054 Италийская фема выставляла, по-видимому, три тагмы: одна состояла из калабрийцев, другая из апулийцев, третья из жителей Капитанаты. 2055 Каждая тагма делилась на части ( μρος), которые могли получить разное назначение, 2056 так что присутствие тагмы в полном составе в одном месте не было необходимостью. Самый состав тагмы из всадников и пехотинцев неизбежно вел к выделению двух главных частей: пехоты и конницы. Кроме этих двух крупных частей, тагма дробилась на так называемые лохи. Лох обыкновенно состоял из 16 человек, но это число не было непременным условием и в случае нужды могло быть уменьшено: у Торника при осаде Византии в лохах было менее чем по 16 человек.» Особенно сокращалась численность, когда по каким-нибудь соображениям делались сокращения в стратиот – ских реестрах, как, например, при Константине Дуке. Когда Роман Диоген, по вступлении на престол, прибыл в фему Анатолик, и по его приказу собрались тагмы стратиотов с их предводителями, можно было видеть лохи, состоявшие лишь из нескольких человек. 2057 Деление на лохи, наряду с делением на тагмы, было существенной принадлежностью византийского военного строя, 2058 отличавшей его от строя наемников. 2059 Тагмами предводительствовали стратиги, лохами – лохаги. 2060 Именем стратигов назывались и командующие всеми тагмами, входившими в состав фемы, – обыкновенно это были правители фем, стратиги в собственном смысле, 2061 и командующие каждой отдельной тагмой – обыкновенно турмархи (если фема выставляла более одной тагмы), 2062 и командующие частями тагмы, всадниками или пехотинцами, иерархи. |
|
|
