| — А, Генрих?! Ты помнишь, что это за галстук? — Генрих не стреляет. Мне больше нравится Вальтер. — Усмехнулся Монгол, вспомнив самодельный ванькин пистолет. — Не-ет, Генрих, ты помнишь, что это за галстук. Это удавка. Это виселица, на которой давно болтается моя жизнь! — Я не Генрих. Похоже ты перебрал, Петрович. Монголу сразу стало скучно. Интересные разговоры явно кончились. Он постоял еще минуту, раздумывая, что делать, и тут в дальнем конце аллеи появился одинокий силуэт. Фигура странно перемещалась зигзагами от фонаря к фонарю. Грызя листок лавра, он напряженно всматривался вдаль, пока, наконец, не догадался, в чем дело. Заглядывая в урны, к их скамейке медленно приближался бомж. — О! Диоген! — Засмеялся Монгол, не спуская глаз с бродяги. — Диоген?! Что за ложа? Это в Лондоне? — Тут же отозвался Иван Петрович, не открывая глаз. — Да, брат, крепко ты на курорте лишним градусом здоровье подорвал. Слышь, Петрович. У тебя трешки нет до получки? — Увы мне. Я рад и теми крохами удовольствия, которые выпадают на моем жизненном пути. — Ответил масон. — Я так и думал. — Хмыкнул Монгол. Я питаю свой внутренний труп, но не питаю иллюзий, — продолжал Иван Петрович. — Но время читает мою книгу жизни слишком быстро. Я боюсь не успеть. У меня такое чувство, что они (он вздернул руку вверх) водят нас за нос. Они морочат нам голову! В реальности у нас нет никакого влияния. Нет, мы не избалованы. Мы хотим всего чуть-чуть: истины и сладкой жизни. Чтобы впустили, так сказать, в лоно. Брюссель, Гамбург. Поездки, стажировка. Чистая постель, завтрак в номер. Но, по-совести говоря, мы для них — слуги в прихожей. Мы никто!.. Нам давно пора устроить великую братскую революцию. Перебирайся к нам, в Питер, Генрих. Взносы, конечно высокие, но посильно. Нам нужно снести этот шалман ко всем чертям. Я слишком стар и слаб, чтобы провернуть такое в одиночку. Мастеру нужен подмастерье. Ты! Ты станешь нашим Робеспьером! Монгол почти не слушал эту малопонятную и несвязную исповедь, которая к тому же становилась все тише. Он решил дождаться, пока бомж пройдет мимо, и тогда уже точно уйти. |
| Основываясь на этих печатях, Лоран ( Laurent . Op. cit. P. 185 sv.; ср. тж.: Le thème byzantin de Serbie//Balcania 6 (1943). P. 35–47) с большой определенностью придерживается мнения о том, что после покорения державы Самуила существовала, хотя и недолгое время, фема Сербия; впрочем, он не смог удовлетворительным образом определить ни территорию этой фемы, ни время, когда ею управлял Константин Диоген. Противореча вышеупомянутым сведениям попа Дуклянина, с которыми, как ему казалось, он легко разделался, Лоран, по всей видимости, относил к этой феме территории Рашки и Захлумии (относит ли он туда и Диоклею, мне осталось неясным, ибо вообще его представления о географии и истории южнославянских земель этого времени лишены надлежащей основательности). При этом он опирается на неподлинный документ Лютовида, мнимого стратига Сербии и Захлумии, который заставил уже Скабалановича (Византийское государство. С. 219–220) предполагать существование фемы Сербии и Захлумии (этому мнению я, к сожалению, последовал в первом издании этой книги, но уже во втором был вынужден указать на его неприемлемость). Константин Диоген, которому Лоран приписывает обе печати, является хорошо известной по источникам личностью (основные данные его биографии сведены в: Banescu . Duchés byzantins. P. 121 сл.). Мы знаем, что он в 1015 г. был назначен стратигом Фессалоники ( Scylitzes-Cedren . II. Р. 461.16) и занимал этот пост еще в 1017 г. (Ibid. P. 466.7), после убийства Сермона в 1019 г. принял управление областью Сирмия (Ibid. P. 476.24; см. предыдущую сноску), ок. 1026 г. одновременно занимал пост дуки Булгарии (ibid. P. 483.21) и ок. 1030 г., отозванный из Сирмия, был назначен дукой Фессалоники (Ibid. P. 487.18). Напротив, мы ничего не знаем о том, что он когда-либо был стратигом Сербии. Уже в 1031 г. он постригся в монахи (Ibid. P. 497.8 – в 6539 г., 14 индикт). Лоран, как кажется, полагает, что он принял управление «фемой Сербии» в то время, когда был дуксом Булгарии и Фессалоники (т.е. осуществлял его в краткий промежуток времени в 1030–1031 гг.?), однако не приводит объяснения, почему опубликованная им печать не упоминает оба эти дуката. |
| 64 Любопытную характеристику лживости греков в этом последнем отношении сделал Михаил Палеолог в одной своей речи: «верность большей части подданных, сказал он между прочим, окоченела на маске, и притом, пока царь благоденствует; а как скоро он унижен, подданные необходимо становятся дерзки и нападают». Пахимер, рус., 232. 65 Так, когда между Василием II и Склиром произошло свидание и заключен договор, император удостоил Склира общей чаши,поднесши к собственным устам чашу предложенную Склиру,отпил из нее и затем опять передал ему, устраняя этим подозрения и показывая святость дorobopa,Psell.,IV,17. 66 Так послы, явившиеся от Стратиотика к Комнину были им удостоены общей чаши (κρατρος κοινωνσας, τραπζης ατ κοινωνσαντες, Psell. IV, 220, 227), тем не менее трепетали за свою участь. После того, как Роман Диоген, принужденный уступить силе своих соперников, приверженцев Парапинана, сдался и был приведен к Андронику Дуке, греческий полководец подал ему правую руку, ввел в свою палатку и разделил трапезу, Psell., IV, 287: τραπζης λαμπρς κοινωνε. Тем не менее это не помешало ослеплению Диогена. 67 Известен эпизод из истории сирийского похода Романа Аргира. После поражения Романа и бегства его в Антиохию 8000 арабов явились к городу Телуху и обратились к стратигу Георгию Маниаку с предложением сдать город, так как император взят будто бы в плен, все войско греческое погибло и сам стратиг вместе с гарнизоном несомненно погибнет, если не последует приглашению. Маниак показал вид, что покоряется, обещал на следующее утро удалиться из города и в доказательство мирного своего настроения выслал арабам в изобильном количестве пищи и напитков. Те до такой степени были обольщены обещанием и поступком Маниака (τος τε λγοις κα τος ργοις φενακισθντες), что предались беззаботному отдыху и попойке. Между тем ночью, когда они напившись уснули, греческий стратиг с своим гарнизоном сделал нападение, всех перебил, захватил 280 верблюдов и, отрезав у павших арабов носы и уши, препроводил в виде трофея императору. Cedr., II, 494, Кстати о трофеях. В других случаях трофеями служили цельные головы убитых неприятелей. Так при Константине Мономахе патриций Иоанн Философ, разбив печенегов, нагрузил головы их на деревенские телеги и отправил к императ. (Cedr., II, 603), при Константине Дуке Роман Диоген тоже послал императору головы убитых им в сражении печенегов (Scyl., 663). Обычай этот, как и многое другое, заимствован у восточных народов, у которых отрезывание голов доведено было до совершенства и существовало даже (напр. у турок) искусство сохранять отрезанные неприятельские головы от гниения. |
| Скачать epub pdf Антоний Диоген. Невероятные приключения по ту сторону Фулы Переводчик: Мильштейн Н. Поздняя греческая проза. Государственное издательство художественной литературы. Москва. 1961. Роман Антония Диогена «Удивительные приключения по ту сторону Фуды» дошел до нас в пересказе константинопольского патриарха Фотия (IX в.). 1 . Прочтены двадцать четыре книги Антония Диогена о невероятных приключениях по ту сторону Фулы. Книги полны действия, слог их так ясен и столь чист, что почти не нуждается в истолковании, только отступления от основного повествования недостаточно ясны. Способ изложения у автора чрезвычайно приятен, он умеет так расположить свой материал и придать ему такую форму, что сказочные и невероятные события кажутся правдоподобными. 2 . Итак, он повествует о Динии, который покинул родину вместе со своим сыном Демохаром и, пройдя через Понт, дошел от Каспийского и Гирканского морей до гор, называемых Рипейскими, и до устья реки Танаис. Затем, из-за сильных холодов, повернули они к Скифскому океану и, наконец, направились на восток и пришли к месту восхода солнца. Потом, скитаясь в течение долгого времени и пережив множество разнообразных приключений, они прошли по берегу наружного моря, окружающего землю. Спутниками им в странствиях были Карман, Мениск и Асудид. Они прибыли на остров Фулу и там остановились на некоторое время. 3 . На этом острове Диний, по закону Эрота, близко сходится с некоей Деркиллидой, тириянкой родом, самой знатной в своем городе. Находилась же она в обществе брата по имени Мантиний. От нее Диний узнает и о скитаниях брата и сестры, и о том. сколько зла причинил им Паапид, египетский жрец. После того как его родной город был разграблен, Паапид поселился в Тире, где родители Деркиллиды и Мантиния оказали ему гостеприимство. Сначала Паапид, казалось, относился дружески к своим благодетелям и всему дому. Но потом, сколько зла причинил он и дому, и детям, и их родителям! Затем Деркиллида рассказала, что, после того как в ее доме случилась беда, она вместе с братом была увезена на остров Родос, оттуда, скитаясь, попала на Крит, потом – к этрускам, далее – к так называемым киммерийцам, у которых будто бы видела жителей царства Аида и многое узнала. Наставницей была ей Мирто, ее собственная служанка, давно скончавшаяся и теперь, уже будучи мертвой, поучавшая свою госпожу. |
| Узел второй – 1071 год У византийцев были все шансы на победу. Однако в войске свила гнездо измена Воинственный император Роман Диоген двинул свои войска в Армению против турок-сельджуков, кочевников, вышедших из Средней Азии. Войско было многочисленно и хорошо снаряжено, Роман был прекрасным полководцем. У византийцев были все шансы на победу. Однако в войске свила гнездо измена. Знатный род Дука завидовал Роману и стремился свергнуть его с престола. Неоднократно на императора организовывались покушения. В битве при Манцикерте, когда победа ромеев была близка, один из Дук закричал, что император погиб и надобно отступать. Эта ложная весть привела к панике и бегству византийцев. Битва была проиграна, император попал в плен, после чего для турок открылась свободная дорога в Малую Азию. Затем началась гражданская война между Дуками и Романом, в результате которой император Роман был захвачен в плен и злодейски ослеплен. Между тем турки под шумок захватывали богатые малоазийские провинции – основу византийской мощи и оплот ее армии. В результате через 10 лет после Манцикерта турки вышли к Эгейскому морю. Новый император Алексей Комнин с помощью крестоносцев смог отвоевать едва ли половину Малой Азии, все остальное навсегда было потеряно для империи, которая стала клониться к своему концу. Вот цена зависти и предательства Дук. Узел третий – 1195 год Поход не завершился победой из-за измены завистливого брата императора Император Исаак Ангел, свергнув жестокого узурпатора Андроника Комнина, смог восстановить относительный порядок в стране и изгнать захватчиков-норманнов из Фессалоник. В 1195-м году он был накануне разгрома мятежных болгар. Однако поход против них не завершился победой из-за измены завистливого брата императора – Алексея Ангела, который домогался престола. Алексей устроил заговор против своего брата Исаака, коварно захватил и ослепил его, сам же стал императором. Последствия его восшествия на престол были катастрофическими. Во-первых, была проиграна война с болгарами, во главе которых встал грозный Иоанн Калоян, с ними был подписан позорный для империи мир. Во-вторых, в стране воцарились коррупция и беззаконие: доходило до того, что начальник Константинопольской тюрьмы Лагос ночью выпускал воров на промысел, чтобы они делились с ним добычей, а друнгарий (адмирал) императорского флота Стрифис по кличке «Толстопузый» распродавал все вверенное ему имущество, начиная с боевых кораблей и кончая канатами и гвоздями. В-третьих, Алексей, сын Исаака Ангела, смог бежать из темницы и пробрался на Запад, где стал уговаривать западных властителей восстановить на византийском престоле его отца, ослепленного Исаака Ангела, обещая заплатить за это огромную сумму. На Западе оказались очень отзывчивы к подобным приглашениям, и участники Четвертого Крестового похода вместо Египта двинулись к Константинополю. |
| Весной Роман IV снова отправился на сельджуков, но вынужден был вернуться, так как в тылу его армий восстал командир итальянских наемников Криспин. Мощное наступление норманнов Роберта Гвискара на остатки того, что когда-то было катепанатом Италия, задержало Диогена в Константинополе и в следующем, 1070 г. Турецкую кампанию возглавил Мануил Комнин, племянник императора Исаака. Однако он не справился со своей задачей, потерпел от мусульман серьезное поражение, турки заняли Хоны и Манцикерт. Весной 1071 г., после нескольких лет осады, пала последняя византийская крепость в Италии – Бари. Так как положение в жизненно важных для империи районах Малой Азии оставалось тревожным, Роман IV Диоген начал готовить решительный удар по сельджукам, нацеливая армию на Экбатаны и Тегеран – ключевые города султаната. Напрасно военачальник Иосиф Тарханиот, указывая на многочисленные опасности такого предприятия, предлагал выжечь приграничные районы и ждать турок там, лишая их возможности подкреплений, – император упорствовал. Летом 1071г., во главе стотысячной армии, оснащенной тяжелой артиллерией, Роман IV выступил в Армению, к берегам озера Ван, где две твердыни – Манцикерт и Ахлат – прикрывали Иранское нагорье. Предвкушая победу, император заранее разделил земли сельджуков между своими полководцами. Ромеи осадили Манцикерт и овладели им в начале августа, однако поход Диогена был обречен на неудачу с самого начала – бесстрашного, но недалекого василевса окружали изменники. Патриотизм, как это нередко бывает в эпоху упадка, был совершенно чужд значительной части аристократии, и желавшие во что бы то ни стало удалить императора с трона Дуки и их сторонники, не задумываясь, рисковали страной. Сначала, правда, покушались только на жизнь самого Романа – то ночью вспыхивала палатка, где он спал, то обрушивался дом, в котором он предполагал остановиться. Затем решили погубить его вместе с армией. Никифор Василаки, которому была поручена разведка, сознательно вводил василевса в заблуждение, и тот до последнего момента не знал, что султан Алп-Арслан с огромными силами приближается к Манцикерту. Иосиф Тарханиот, отправленный к Ахлату с внушительной частью войска, встретив турок, бежал, но не обратно в Манцикерт, а совсем в другую сторону, чем сильно ослабил войско Романа IV накануне генерального сражения. Более того, непосредственно перед боем отряд союзников-узов переметнулся к неприятелю. |
| В 1067 г. участвовал в суде над полководцем Романом Диогеном (см. Роман IV Диоген ), к-рый был обвинен в заговоре против имп. Константина X. Видные сенаторы осудили Романа Диогена, однако 22/23 мая 1067 г. император скончался и к власти пришла его вдова Евдокия Макремволитисса (императрица в 1059-1071). Роман был помилован, возведен в магистры и вскоре вступил в брак с Евдокией. После провозглашения Романа императором (1 янв. 1068) М. А. вошел в число его приближенных. В условиях роста опасности со стороны турок-сельджуков новый император организовал против них поход. В экспедиции участвовал и М. А., к-рый выполнял обязанности одного из «судей войска» (τν το στρατοπδου κριτν); статус этой должности не ясен ( Vratimos. 2012. P. 830-833). Мн. исследователи считают (см., напр.: Tsolakis. 1965; Vryonis. 2003), что М. А. был непосредственным очевидцем битвы при Манцикерте (26 авг. 1071), в ходе к-рой войска султана Алп-Арслана нанесли поражение византийцам. Личные впечатления легли в основу описания битвы, содержащегося в «Истории» - главном сочинении М. А. Хотя представление о соответствующем фрагменте «Истории» как о наиболее точном описании сражения неоднократно ставилось под сомнение ( Cahen. 1934; Carile. 1969), весьма вероятно, что М. А., даже если и не наблюдал за битвой, опирался на сообщения очевидцев ( Vratimos. 2012). Историческое сочинение М. А. содержит информацию, касающуюся гл. обр. событий политической и военной истории при последних императорах Македонской династии, а также при Дуках (1034-1079/80). Текст не разделен на части, посвященные правлению к.-л. императора, а представляет собой единое повествование, к-рое иногда прерывается сообщениями, не имеющими прямого отношения к имп. политике. После сообщения о смерти очередного правителя М. А. обычно приводит сведения о продолжительности его пребывания на престоле. Хотя автор иногда упоминает о своем участии в том или ином событии, он делает это здесь в гораздо меньшей степени, чем Михаил Пселл в своей «Хронографии». «История» М. А. начинается с энкомия в честь имп. Никифора III Вотаниата (1078-1081), которому посвящено все сочинение. |
| На Востоке тем временем возникла новая угроза: турки-сельджуки из Центральной Азии разгромили фатимидский багдадский халифат и вплотную подошли к границам Империи. Еще в 1064 г. армянский князь Карса, последний независимый армянский правитель, не в силах более сдерживать турок собственными силами, передал владения Империи, а взамен получил земли в имперских пределах - в Таврских горах в Малой Азии. Многие армяне переехали туда вместе с ним. Этим было положено начало так называемой Малой (или Киликийской) Армении. Имперские границы продвинулись далеко на Восток. Надежные линии обороны были оставлены далеко позади. Теперь граница проходила в малонаселенных районах, где еще не сложился класс актридов - приграничных баронов, живших в укрепленных замках на «ничейной» земле, проводивших рейды на неприятельские земли и охранявших имперскую территорию от вторжений. Новая граница, по существу, была голой. Турки начали проводить ежегодные набеги на имперскую территорию. Малая Азия - житница Империи - несла тяжелые убытки. Роман Диоген видел, что спокойствие Империи требовало нового армянского похода. Но армия, особенно после реформ Константина Дуки, была уже далеко не та, что 50 лет назад. Тем не менее Роману Диогену удалось собрать почти 100-тысячное войско. Правда, византийцы составляли лишь половину от численного состава, и далеко не все из них были профессиональными солдатами. Другая половина состояла из наемников: варягов, франков, славян, печенегов, половцев. Армию раздирали соперничество и взаимная подозрительность. Заместителем Романа по команде был Андроник Дука, племянник покойного императора и, как и вся его семья, заклятый враг Романа. Брать его с собой было ошибкой, но и оставлять в столице было бы для Романа слишком рискованно. По необъяснимым причинам император допустил ряд грубых тактических ошибок - непростительных нарушений самых основных правил византийской военной науки. У него сильно хромала разведка, и тем не менее он, не зная местоположения противника, решил разделить свои силы. Половцы и франки были отправлены занять небольшую крепость на берегу озера Ван. Роман с армией расположился близ селения Манцикерт. Тут и произошло решающее сражение. |
| Но южнорусские степи продолжали выставлять к Дунаю новые орды кочевников, которые подкрепляли свежими силами печенежских колонистов в Болгарии. К 1064 г. относится известие о появлении на Дунае орды узов, которая в числе 600 тысяч угрожала переплыть Дунай и вторгнуться в имперские владения. Бывшие на Дунае гарнизоны оказались недостаточны для принятия серьезных мер против узов, о дунайской флотилии, которая бы могла воспрепятствовать переправе через Дунай, совсем нет упоминаний; на челноках, выдолбленных из древесных стволов, и на кожаных мешках с соломой, привязанных к хвостам коней, узы переправились на византийский берег. Громадная орда, не находя достаточного корма для себя и лошадей, рассеялась по дунайской равнине и простерла опустошительные набеги до Солуни и Греции. Император Константин Дука обратился к переговорам и обещаниям больших даров, если узы прекратят опустошения и возвратятся назад. Несколько знатных узов пришли в столицу и были обласканы вниманием и почестями. Но это не помогло. Жажда наживы и прокормления, которого не было достаточно в опустошенной Болгарии, гнала узов далее на юг и запад. Фракия и Македония представляли им более приманки. В Константинополе опасность от узов вызвала крайнее смущение и страх, под влиянием которого появилась мысль о переселении в Азию. Объявлен был всеобщий пост и покаяние, народ желал умилостивить небесное правосудие молитвами и процессиями с иконами. Скоро стали приходить вести, вселившие надежду на улучшение дел. Часть узов ушла обратно, за Дунай, а между оставшимися распространились повальные болезни, начался голод и лишения. На ослабевших врагов стали делать нападения печенеги и болгары и легко уничтожали их и забирали в плен. Много пленных узов поступило на византийскую службу или поселилось на свободные места в Македонии. Так, много этнографической помеси постепенно вводилось в Болгарию и Македонию. В 1068 г. первого января вступил на престол Роман Диоген, с именем которого связаны удачные предприятия против печенегов, когда он был дукой Средца. Первой его заботой было походами на Восток против сельджуков завоевать себе сочувствие в народе и в больших кругах общества. Но так как состояние военных сил империи было доведено до крайней степени ослабления, то император полной рукой брал из того неиссякаемого источника, который представлялся в варварской иммиграции на Балканский полуостров. Роман воспользовался для своих походов на Восток отрядами печенегов и узов, которые оказали ему громадную услугу в качестве образцовой конницы, употребляемой для добывания припасов, для необходимых разведок и разорения неприятельской страны. Это чуть ли не в первый раз в обширных размерах применена была система войны с турецкими племенами при посредстве турецко-татарских дикарей. Как неосмотрительна была эта мера, показали ближайшие события. |
| Достоевский исследует ситуацию более важную, нежели сведение навязанных ему счётов с кем бы то ни было. Проглоченный крокодилом и не желающий выбираться наружу чиновник соединяет своё бегство от мира с проявлением непомерной гордыни и жаждою превознесённости собственной персоны в этом мире: «Если не Сократ, то Диоген, или то и другое вместе, и вот будущая роль моя в человечестве» (5,199). Всё вращается в одном и том же порочном круге, лишь обретая причудливо-различные формы. Всё же «Крокодил» для Достоевского произведение проходное. Автор «Записок из подполья» готов был к величайшим творческим свершениям. Ненадолго задержала необходимость в сжатый месячный срок поставить по кабальному договору с издателем Стелловским новый роман, что он и исполнил. «Игрок» (1866) — произведение интересное и мастерскою интригою, и психологическими наблюдениями, как всегда у Достоевского глубокими и неожиданными. Автора занимает исследование подминающей душу человека губительной страсти, тем более что этой страсти, азарту игры, он был долгое время подвержен и сам. Может быть, интереснее иное: обычно в большинстве пересказов истории с кабальным договором и созданием романа «Игрок» она представляется как ещё одно досадное обстоятельство биографии писателя. Сочувствие ему и негодование над черствой расчетливостью издателя — естественны. Однако вот действие Промысла: в том, что в спешке оценок признаётся бедою, по истине укрывается благо для человека. Через новое испытание писателю была дарована встреча с Анной Григорьевной Сниткиной, ставшею затем женою его, без поддержки которой (кто знает?) он мог бы и не осуществить всецело заложенных в него возможностей. См. : Сараскина Л. «Бесы»: роман-предупреждение. М., 1990. С. 253. Русские эмигранты о Достоевском. С. 179. Русские эмигранты о Достоевском. С. 126–127. Лосский Н. О. Цит. соч. С. 19. «Православная беседа», 1997, 2. С. З. Русские эмигранты о Достоевском. С. 63, 68. Русские эмигранты о Достоевском. С. 182. Русские эмигранты о Достоевском. С. 20–21. |
|
|
