| 130-131. Еще в зерне — то есть еще во чреве матери — библейский Исав был не похож на своего брата-близнеца Якова. 131-132. Квирин — то есть Ромул, первый римский царь. Он был сын безвестного отца, но молва считала его сыном Марса. 133-135. Смысл: " Потомки были бы во всем похожи на предков, если бы не вмешательство небесного промысла " . 138. Хочу, чтоб вывод был тебе плащом — " завершая приобретенное тобою знание, как плащ завершает одежду " . 146. Кто родился меч нести. — Намек на второго сына Карла II, Людовика, для которого отец избрал церковную карьеру. 147. Казнодею — то есть проповеднику. Намек на третьего сына Карла II, Роберта (см. прим. 76-78), любившего писать проповеди. 1. Клеменца — дочь Карла Мартелла. 3. Его младенца — Карла Роберта, чьи права на неаполитанский престол узурпировал его дядя Роберт. 8. Вернулась к Солнцу — то есть погрузилась в созерцание божества. 13. Еще одно светило — Куницца да Романе (умерла ок. 1279 г.), сестра Эдзелино IV (см. прим. 29-30), прославившаяся своим распутством, а на старости лет обратившаяся к делам милосердия. 26-27. Есть область... — Это Тревизанская марка, расположенная между владениями Венеции, с ее главным островом Риальто, и горами с которых стекают реки Брента и Пьява (Пьяве). 28. Невысокий холм — холм и замок Романо. 29-30. Факел — Эдзелино IV да Романо, падуанский тиран (А., XII, 110). Рассказывали, что его матери приснилось, будто она родила горящий факел, сжегший всю Тревизанскую марку. 37. Об этом драгоценном самоцвете — то есть о Фолько Марсельском (см. ст. 67 и прим.). 40. Упятерится этот сотый год. — То есть: " Пять раз (в смысле: много раз) наступит, как теперь (в 1300 г.), последний год столетия " . 42. Вторая жизнь — то есть бессмертие славы. 44. Меж Адиче и Тальяменто — то есть в Тревизанской марке. 46-48. Вероятный смысл: " За то, что падуанцы оказывали сопротивление Генриху VII, они вскоре наполнят своею кровью болото возле осажденной ими Виченцы, когда против них выступит Кангранде делла Скала (в 1314 г.) " . |
| Идеал красоты человеческой – русский народ аристократический тип Чувствуешь равенство невольно: немного спустя почувствуете, что он выше вас». Или – не почувствуешь, потому что и в «равенстве» ему тоже неплохо себя чувствуешь. Поэтому и Христос с русским народом – это практически одна и та же «возвышенность души», «идеал красоты человеческой»… Иными словами, все эти «нравственные идеалы» – не более чем измерение «возвышенности души» своей. Так, пелагианство антропологии, соединившись с монофелитством христологии, дает в сумме спиритуалистическое монофизитство единой богочеловеческой нравственной природы как морально-волюнтаристическую форму пантеизма, или романтический антропотеизм . В этой связи становиться понятней и завышенная оценка Хомякова у владыки Антония и поспешное принятие его скрыто реформаторской идеи о западно-схоластическом влиянии на русское богословие того времени, очень сильно преувеличенном, а чаще и вовсе спекулятивном. Более того, как часто в подобных случаях бывает, дело вообще обстояло прямо противоположным образом. Так, «рыцарский» мотив в учении о «аскетических подвигах» в этом усовершенствованном православии очень напоминает католическое учение о «заслугах», то есть несет на себе отпечаток того же самого крена в антропоцентризм, который отличает и романо-германское богословие и – плоть от плоти его – европейский гуманистический идеализм . То же самое касается учения об обожении – оно у Хомякова, Достоевского и Храповицкого также оказывается скорее католическим по типу, оперируя соединением человека с Богом на уровне природы. Или – исторически связанным с ним немецким неопантеистическим, имея ввиду все те же римо-аугсбургские, внутренние западно-христианские перипетии, сложную диалектическую эволюцию единой романо-германской богословско-философской мысли, их взаимные притяжения и отталкивания, оппозиции и заимствования, по Хомякову же. Более чем показателен в этом отношении пример Ф.Баадера, всю жизнь метавшегося между протестантизмом и католицизмом и нашедшего, наконец, исход этим метаниям в их «диалектическом» синтезе, в той алхимической панацее романтически «универсальной» экклесиологии, которая, наряду с шеллингианством, сыграла едва ли не определяющую роль в становлении основных идей славянофильства и почвенничества, а значит, через них роковым образом повлиявшего и на митр. |
| Даже наиболее распространенные юридические семьи (англо-саксонская и романо-германская) не являются всеобщими. Следовательно, основная цель юридической глобалистики – формирование нового глобального юридического консенсуса. Этот «консенсус» не имеет под собой реальных оснований, поскольку унифицировать правосознание одной части человечества с законосознанием другой и беззаконием третьей – невозможно. Значит, новоявленные глобализаторы делают ставку на обман и насилие, ибо другими средствами им не упразднить национально-государственных суверенитетов и самобытности национальных культур. Сейчас российская юриспруденция занята «переосмыслением» и перестройкой своего нормотворческого процесса в связи с требованиями Европейского Союза (100000 Директив на 80000 страницах), но перспектива вступления России в ЕС все еще оценивается как весьма отдаленная. В Государственной Думе действуют рабочие группы по проверке соответствия проектов российского законодательства законодательству Евросоюза. «Европейское право» выступает характерным свидетельством глобалистских тенденций современности. В самой Европе происходит объединение двух западно-европейских юридизированных семей – романо-германской и англосаксонской, которые в истории юриспруденции демонстрируют два принципиально родственных способа формирования позитивного закона (первичный – основанный на прецеденте и вторичный – связанный с формулированием абстрактных нормативных предписаний). Продолжается усиленное продвижение глобалистских концепций «международного права», подрывающих суверенитет, главным образом, сохранившихся традиционных обществ. По мысли идеологов глобализации, на смену национальным правопорядкам должно прийти так называемое международное право. «Международное право» не знает традиций различных народов, национальных границ, не носит в себе следов Высших абсолютов, оно революционно по своей сути 604 . По точному замечанию А.С.Панарина, «если на заре модерна, в эпоху формирования великих европейских наций, феодальному местничеству противостояло единое суперэтническое пространство государства-нации, то теперь само государство третируется как носитель местничества» 605 . Очевидно, что суверенные государства и национальные правопорядки не нужну формируемому глобалистами Мировому правительству. Идеологически эта разрушительная работа обосновывается потребностями международной борьбы с терроризмом и тоталитарными государствами. Но вместо локальных диктатур, существующих в несольких странах мира, глобалисты фактически выстраивают новую «Вавилонскую башню» – сверхдиктатуру мирового масштаба. Неприятие и негативное отношение к тоталитарному государству было распространено на государственность вообще, чтобы ослабить страны современного мира, а когда народы утратят полноценное управление, подчинить их Мировому правительству. К настоящему моменту достигнуто ослабление большинства национальных государств; осталось только использовать какие-нибудь вооруженные конфликты либо |
| Религиозные основания для концепции уникальности культур и наций Трубецкой исследовал в статье «Вавилонская башня и смешение языков» (1923). Он указывал на то, что Священное Писание знает два вида общечеловеческих наказаний – изгнание из Рая и смешение языков, что означает установление физических законов, против которых человечество бессильно. Закон множественности культур, установленный Богом в момент смешения языков, «служит препятствием для осуществления многих человеческих намерений и “идеалов”, влечет за собой часто войны, национальную вражду, притеснение одних народов другими, но сам по себе в чистом виде не связан со страданием» 328]. Это не столько кара Божия, сколько ответ Бога на столпотворение (создание Вавилонской башни) и предупреждение на будущее. Смысл библейского предупреждения состоит в том, что однородное (лингвистически и культурно) человечество при развитии техники оказывается духовно бессодержательным, что влечет за собой нравственное одичание. Страсти, проявившиеся как гордыня и самодовольство, выразились в бессмысленной и безбожной попытке построения Вавилонской башни, символа вызова Богу. По утверждению Трубецкого, Библия свидетельствует, что техника есть не случайное явление, но неизбежное следствие единообразной общечеловеческой культуры, в которой рациональность и техника будут преобладать над религией, этикой и эстетикой. Современная европейская цивилизация стремится насадить во всем мире свою культуру, нивелировав и упразднив все индивидуальные и национальные отличия, производя небывалое опустошение в душах не романо-германских народов, возбуждая одновременно жадность и непомерную гордыню – верные признаки своей цивилизации 49 . Христианство, имея общечеловеческую значимость, стремится к всемирной проповеди, но, в отличие от романо-германской цивилизации, не приводит к нивелированию национальной культуры, так как оно не продукт какой-либо культуры, но Откровение, дар, данный свыше. Нет единой христианской культуры, но есть множество христианских культур. На основании этих утверждений Трубецкой в 1926–1927 гг. попытался создать персонологию – науку (учение) о личности (сборник статей «К проблеме русского самопознания», 1927). |
| Два геополитических полюса – атлантистский Запад и континентальная Евразия – ведут планетарную дуэль. Атлантизм стремится решительным броском Drang nach Osten завоевать Евразию и закрепить свой выигрыш в однополярном мире, мире глобализма. Противоположный полюс хочет восстановить баланс, возродиться в новой форме, с учетом печального опыта поражения. И возродившись, он создаст иной мир – многополярный, а не однополярный. В этом геополитическая миссия евразийства. Археомодерн. Традиционалистский, цивилизационный и геополитический подходы позволяют объяснить такой не вполне очевидный феномен как археомодерн, без понимания которого нельзя понять евразийство. Западная цивилизация выработала особую систему принципов и ценностей, которую она отождествила с системой универсальной. Эта романо-германская система (которая сегодня больше ассоциируется с англосаксонской цивилизацией) стала навязываться остальным народам и культурам силой и хитростью. Духовная и материальная колонизация Западом всего остального человечества является негативным явлением, который мы называем археомодерном («романо-германское иго» в терминах классиков евразийства). Суть археомодерна, что в одном и том же обществе со времени Петра I сложилась двухуровневая модель интерпретации практически всех явлений и принципов – в политике, культуре, быту и т.д. Ядро народа остается довольно архаичным и продолжает жить в условиях традиционного общества, а официально государство является современным, по сути западническим. Так, наша экономика, организация политической жизни и правящий слой представляют собой вполне либеральные западноевропейские системы Модерна. Но функционирует все это совершенно не так, как в странах современного Запада, поскольку перетолковывается традиционным, по сути, обществом на свой лад. Это и образует археомодерн, систему, где внешне всё вполне по-модернистски, а внутренне – глубоко архаично. Археомодерн – это болезнь, своего рода социальная шизофрения. Одно и то же общество осознает себя диаметрально противоположным образом. |
| В этой работе Ламанский, равно как Тютчев и Данилевский, делил европейский мир на Запад и Восток прежде всего на основе духовных (внутренних) признаков, а также географических, этнографических, религиозных, общественных и культурных особенностях каждой нации. Западноевропейский мир он именовал " миром романо-германским " , восточноевропейский - " греко-славянским " . При этом Ламанский пояснял, что " деление Христианско-арийского мира на восточный и западный - Греко-славянский и Романо-германский - основано на строгом различии их внутренних, существенных признаков " . Типологическое различие двух названных европейских ореолов В. И. Ламанский доказывал на основании ряда исторических, социальных, религиозных и культурологических фактов и показателей, среди которых немалую роль играет и показатель " исторического возраста " . Проводя сравнение России с Древней Элладой и Римом, объединившим значительное число разноплеменных народов, русский ученый утверждал, что " славянство, именно в лице русского народа, представляет собой громадный крепкий кряж или ствол, а все прочие инородческие племена являются ее ветвями " . Ламанскому также по праву принадлежит особое словоупотребление термина " самопознание " , используемого затем А. А. Шахматовым и утвержденного евразийцем Н. Трубецким. Таким образом, помимо историософской линии (Тютчев - Данилевский - Н. Страхов, К. Леонтьев), от славянофилов к евразийцам ведет также и " академическая " линия: Ламанский - Шахматов, Трубецкой. В вышеуказанной работе Владимир Иванович остановил также внимание и на русофобских настроениях некоторых немецких публицистов и ученых, направленных против России и славян, отметив в них негативно-презрительное отношение " цивилизованных " немцев к русским в данном случае и славянам вообще и заняв в этом вопросе сходную с Тютчевым позицию. Так, в одном журнале, вышедшем в Австрии в начале XIX века на немецком языке, русский был описан следующим образом: " Характер Русняков общий всем славянам - недоверчив, обманчив, лукав, без малейшей нравственности, без религии, непослушный начальству, в высшей степени тупой и грубый, предан пьянству и разврату " . Более того, некоторые немецкие писатели и публицисты - в частности, известный немецкий политический писатель Густав Дитцель - сравнивали русских и славян с неграми. Ламанский приводит следующее высказывание по этому поводу: " русские хоть и белые, но у них есть свойства негров. Они не работают более, чем нужно, и без принуждения " . При этом немецкий писатель самоуверенно считает, что именно немцы удерживают Россию от распада и разорения, находясь на высших постах империи. |
| 1 апреля 1943 г. нас 25 человек отправили в лагерь Порте Романо на окраине Драча… В лагере было около 900 сербов… В лагере Порто Романо мы оставались до 16 сентября 1943 г. В этот день нас отпустили домой, кроме заключенных из окрестностей Гнилане, которых было около 600 человек. Все заключенные из Гнилане были отправлены на корабле в Триест. Как мы узнали позднее, судно было потоплено в Адриатическом море, и почти все интернированные погибли …» [vi] Развернувшийся террор вызвал массовое бегство сербского населения в Сербию и Черногорию. В результате к апрелю 1942 г. в немецкой оккупационной зоне на южных границах Сербии скопилось около 60 тысяч беженцев. 24-25 апреля 1942 г. в Косовской Митровице и Рашке состоялась конференция, на которой обсуждалась проблема возвращения сербских беженцев на территорию Косова. На ней называлась цифра в 100 тыс. человек, и поднимался вопрос о возвращении 20 тыс. из них. Присутствовали на этой встрече и представители албанских националистов И. Лютви и Б. Болетинац, пытавшиеся оправдать изгнание сербского населения политикой югославского правительства в межвоенный период. Конференция не принесла никаких положительных результатов. Уже 29 апреля 1942 г. немецкому комиссару по вопросам переселенцев было доложено о прибытии в Сербию новых беженцев, среди которых были сербы из Косово. [vii] Политика в отношении сербского населения не только не изменилась, но, напротив, в некоторых районах интенсивность выселения возрастала. В конце июня 1942 г. в Косово прибыл председатель марионеточного правительства Албании Мустафа Круя, который на встречах с албанскими лидерами изложил свое видение решения сербского вопроса. В частности он сказал, что считает необходимым «всех сербов старожилов объявить колонистами и в качестве таковых при посредстве албанских и итальянских властей отправить в концентрационные лагеря на территории Албании», а настоящих сербских колонистов просто «необходимо убивать». [viii] Вслед за этими заявлениями последовали массовые убийства и депортации сербского населения. |
| Западная «империя» была незаконно-сепаратистской, так как основалась на искажённом Символе веры, и, по-сути, отринула равенство во Христе, поставив германский этнический элемент в господствующее положение, считая Славян «недочеловеками». Это был сознательный раскол прежде единой Христианской цивилизации. Русская мысль выявила природу западной враждебности.Об этой русофобской преемственности много сказали представители школы Карамзина–Пушкина. Так, Ф.И. Тютчев, в 1840-е гг. писал: «Что представляет собою история Запада, начавшаяся с Карла Великого…? Это история узурпированной… Империи». Запад преступно «заквасился» Карлом и Львом III, с тех пор наследуя своё ложное состояние, возмещая комплекс неполноценности клеветой на Россию и враждебностью к ней. Незаконность западной «империи» оборачивается краткостью периодов господства её императоров – Наполеона, Наполеона III, двух Вильгельмов, Гитлера. Сегодня их «опыт» повторяют США. Ф.И. Тютчев отмечал, что Запад, подсознательно ощущая свои пороки, испытывает одновременное «влечение» к России и «отталкивание» от неё. Русь должна вернуться к имперской самобытности, перестав стесняться «своих судеб». Ф.И. Тютчев уверен: «И не надо воображать, что открыто провозглашая наши права, мы… возбудим ещё большую враждебность… Запада». Наше могущество одушевлено «нравственной и самобытной исторической жизнью» . Посему надо России выйти из добровольной ментальной зависимости от Запада (здесь наша слабая сторона до сих пор) . Об изначальной враждебности Романо-Германского мира к Славянам писали и честные первоклассные историки. Исследователь балтийских славян славянофил А.Ф. Гильфердинг, на которого упорно не ссылаются наши краеведы, точно заметил: «Доброта души [славянина] ставила его… выше… средневекового немца или датчанина мы найдём в тогдашних немцах и датчанах менее добродушия и общительности». Их отношение к славянам «превосходило в жестокости всё то, чем славяне старались им оплатить Саксы называли… Славян собаками, и не признавали их равноправными… людьми даже когда они исповедовали Христианскую веру» .Поэтому их выражение unehrliche und w endische Leute – это давнее немецкое ругательство ( венды – это самоназвание славян, включая русских). |
| ли. На Западе только и говорят сейчас о том, что нужно создать единство Европы, которого нет. Между французской культурой и немецкой культурой существует пропасть гораздо большая, чем между немецкой и русской культурой. Для типично мыслящего француза Германия есть глубокий Восток, Восток иррациональный, совершенно непонятный и непроницаемый. Для немцев Франция есть рационалистический Запад, которому они противополагают германский иррационализм, мистическое чувство жизни. Совсем то же самое славянофилы говорили о Западе, в который была включена и Германия. Границы Востока и Запада очень подвижны. Еще Фр. Шлегель и немецкие романтики говорили совершенно то же о Западе (Франция и Англия), что славянофилы потом говорили о Западе вообще, т.е. обвиняли его в рационалистической рассеченности, отсутствии органической целостности и пр. Р. Вагнер построил органическое учение о культуре, очень близкое славянофильству, и противополагал его французскому и англо-саксонскому Западу. Англо-саксонский «культурно-исторический тип» опять совсем особенный, отличный от французского и германского. Никакого западного «романо-германского» типа не существует, существуют лишь универсальные элементы культуры, связанные с античностью, в национальных, партикуляристических типах культуры западного мира. Русский «культурно-исторический тип» нужно сопоставлять не с «западным», не с «романо-германским», а с национальными культурными типами германским, французским, английским и пр. «Славянского» же «культурно-исторического типа» уже наверное не существует. Русские по своей культуре больше общего имеют с немцами и французами, чем с чехами, поляками или сербами. Нужно спрашивать не о том, оригинальна ли русская культура и русская мысль по сравнению с западной, а оригинальна ли она по сравнению с немецкой, французской, английской, оригинальна она внутри самих западных культур. Культуры всегда имеют индивидуализированные и национальные формы, но им присущ универсализм имманентный, не просто заимствованный извне. То, что Россия есть Восток и Запад, как раз благоприятствует русскому универсализму. Западные влияния в русской культуре и русской мысли были раскрытием русского универсализма, приобщением к универсальной мысли. В русской религиозной мысли, например, порвалась связь с платонизмом, но платонизм был обретен через западные влияния, хотя в нем ничего специально западного нет. Все построение отца Г. Флоровского оказывается искусственным и не соответствующим реальностям, символически именуемым Запа- |
| Да, и много других революций: потребительская, информационная... Итальянский дипломат и писатель Серджо Романо назвал свой очерк о советской жизни в ранние горбачевские годы: " Страна без революций " . Смешно, правда? Мы-то считали " дореволюционным " весь мир за границами " социалистического лагеря " . Романо имел в виду именно эти революции, глубоко изменившие западную цивилизацию. И конечно, у них очень разные и отнюдь не всех радующие последствия. И мы после открытия железного занавеса увидели совсем не тот Запад, какой представляли, не " страну святых чудес " . Представляли мы Запад " дореволюционный " . Пореволюционный – так называемое " терапевтическое " или пермессивное (позволяющее) общество – многих (и меня отчасти, признаюсь) огорчил. Но это другая, отдельная тема. Наша проблема с неожиданной свободой, скорее, другая. Она в том, что люди увидели высвобождение плохого и низменного – и не увидели (или очень мало увидели) явления того хорошего, что было прежде запрещено. Ведь, если вспомнить, разве по сексуальной свободе мы тосковали в брежневское время? Да нет, ее (как и коррупции, и воровства), между прочим, и тогда хватало. Что это за миф о высокой нравственности советских лет? Мы (я имею в виду людей моего круга) тосковали по исторической правде, по высокому искусству, по сложной мысли, по содержательному обсуждению... По свободе от фельдфебеля в роли Вольтера. И в самом деле: фельдфебели удалились, пытка " передовой идеологией " кончилась. И на том спасибо! Я не смела надеяться, что это произойдет при моей жизни. Но на освобожденном пространстве развернулись не высокая мысль и великолепное искусство, а какие-то новые формы тривиальности и посредственности. Теперь еще и теоретически обоснованные: ведь демократия – это царство посредственности и прозы, важно говорили властители дум; вот гений, идеалист – они тоталитарны. Кажется, мы хотели каких-то других свобод... – Что значит " других свобод " ? Разве не из одного источника происходит и доброе, и худое, если этим источником считать свободу? Может быть, правильнее говорить о конфликте ценностей в ситуации свободы, о том, что уже нет общих норм и свобода позволяет выбирать любые возможные представления о том, что можно и что нельзя делать? |
|
|
