| Автобус взбирался на кручи, покрытые снегом и высокими елками, склоны гор приблизились к самым окнам. После бессонной ночи в холодном зале ожидания на вокзале в Мукачеве хотелось спать, но спать было жалко. На чистом синем небе светило необычно яркое солнце, и контраст между светом и тенью был разительным до рези в глазах. Мы ехали, наверное, больше двух часов, горы оказывались то с одной, то с другой стороны, вниз уходили глубокие овраги и скалистые ущелья с незамерзающими ручьями. Иногда по дороге попадались отдельно стоящие, окруженные плетнями дома, сараи, часовни — и снова тянулись склоны гор. Наконец мы оказались в большом селе, где сходились две долины. Называлось оно Новоселица. Посреди села рядом с котельной располагалась двухэтажная школа, а при ней интернат, в котором жили дети из дальних деревень. По утрам Новоселица наполнялась детскими голосами. Мы видели, как дети идут в школу, и слышали, как они говорят на странном певучем языке, представлявшем собой смесь украинского, словацкого, польского и венгерского. Потом мы разбредались по двое по разным концам деревни, стучались в дома к старикам и старухам и спрашивали их о народных поверьях, нечистой силе, ведьмах, колдунах, о том, как раньше играли свадьбы, как хоронили, рожали, праздновали праздники, сажали пшеницу и убирали урожай. Старухи отвечали что помнили, их ответы мы записывали в тетради или на магнитофон, а вечерами собирались в большой комнате, переписывали собранное на карточки, ужинали, немножко выпивали и выясняли, в каком доме лучше накормили. Карпатские хозяйки бывали гостеприимны, и внимание приезжих им льстило, тем более что часто спрашивающий и отвечающий менялись местами и образованные студентки рассказывали бабкам о похоронном обряде такие подробности, каких те и не слыхали. В этой интеллектуальной девичьей компании я был единственный новичок, невежда и лицо мужского пола. Последнее было причиной, почему меня взяли в экспедицию. Появление студенток обыкновенно будоражило местную молодежь, по вечерам деревенские парни ломились к сборщицам фольклора, звали их на танцы в клуб, и я был нужен в качестве охранника, хотя и не представлял, что смогу сделать один против целого села. |
| После несчастия, постигшего Мстислава на Калке, положение его в Галиче не было прочным; бояре не любили его и строили козни против него, да и он сам, по своему простодушию, делался не раз жертвою их козней. В следующем 1225 году его чуть было не поссорили с зятем его Данилом. Князь Александр бельзский, человек коварный, ненавидевший Данила, наговорил Мстиславу, будто зять хочет убить его и подстрекает на него ляхов. Вспыльчивый Мстислав поддался клеветнику. Дошло дело до войны. Данило, в отмщение Александру, опустошил бельзскую землю и разбил отряд Мстислава, посланный на помощь Александру. Раздраженный Мстислав приглашал уже было половецкого хана Котяна, но, к счастью, клевета открылась. Подосланный к Мстиславу Александром какой-то Ян начал пред ним лгать так неискусно, что Мстислав увидел обман. Тесть и зять помирились, и Мстислав, в знак дружбы, подарил Данилу редкого жеребца и одарил Данилову жену Анну, свою дочь. С этой поры он уже не ссорился с Данилом. Но в Галиче беспокойства не кончались. Во 1226 году один боярин, Жирослав, наговорил своей братье боярам, будто Мстислав приглашает своего тестя Котяна с тем, чтобы побить бояр. Бояре поверили и скрылись в Карпатские горы, откуда известили Мстислава о том, что им сказал Жирослав. Мстислав послал к ним духовную особу по имени Тимофей. Тимофей поклялся боярам, что князь ничего не замышляет против них и первый раз слышит об этом. Он убедил бояр приехать к Мстиславу. Мстислав обличил перед ними Жирослава и прогнал его от себя. Наконец, бояре успели-таки выжить Мстислава из Галича. Королевич Андрей, которому Мстислав обручил свою дочь и отдал Перемышль, по наущению боярина Семьюнка, бежал к отцу и подстрекал его отнять у Мстислава Галич. Бояре, со своей стороны, представляли королю, что они не хотят Мстислава, а желают Андрея. Король пошел с войском в Галичину. Поляки с воеводою Пакославом помогали ему. Взявши Перемышль и Звенигород, король не посмел ехать в Галич: волхвы предрекли ему, что если он увидит Галич, то не будет жив. Король начал забирать галицкие пригороды. Ему удалось взять Теребовль, Тихомлю, но под Кременцом он был отбит и повернул назад к Звенигороду. Здесь вышел против него Мстислав, вступил в бой и разбил его. Король быстро убежал восвояси. Мстислав сообразил, что ему не ужиться с боярами, и хотел отдать Галич Данилу, но бояре Судислав и Глеб Зеремеевич, игравшие тогда главную роль между боярами, остановили его. «Ни тебя, ни Данила не хотят бояре, - говорили они, - отдай обрученную дочь твою за королевича Андрея и посади его в Галич: от него всегда можешь взять его обратно, когда захочешь, а отдашь Данилу - вовеки не будет тебе Галича!» |
| Олег был храбр и умен, победил много соседних народов и так увеличил Россию, что при нем она стала простираться почти до Карпатских гор. Но этот Олег не всегда заслуживал похвалы. Вы увидите это сами. Вместе с Рюриком приехали к Славянам многие Варяги, которые еще на родине служили ему и, любя доброго начальника, не хотели расставаться с ним. Рюрик за это усердие дарил некоторым из них Славянские деревни и селения: отсюда появились у нас помещики, то есть такие бояре, которые владели людьми и землями. Но не все эти помещики были довольны своими поместьями: иным казалось веселее искать счастья на войне, нежели сидеть дома. Надо сказать вам, дети, что тогда люди очень любили войну. Это потому, что, будучи язычниками, они считали непременным долгом мстить за обиды, а обижали они друг друга очень часто! К тому же они тогда мало учились и не понимали прелести мира, который дает нам возможность предаться тихим занятиям, сладостным для сердца и полезным для ума. Они думали только о том, чтобы сражаться и побеждать своих врагов. Двое из таких смелых воинов, Аскольд и Дир, отправились с товарищами к югу от Новгорода и на прекрасных берегах реки Днепр увидели маленький город, который им очень понравился. Это был Киев. Они недолго думали: завладели им и стали Киевскими государями. Олег, управляя Новгородом после смерти Рюрика, слышал, что все приезжавшие из Киева хвалили новое Русское княжество, и решил завоевать его. Но он знал, что Киевские князья и их народ храбры, что они будут сражаться с такой же смелостью, как и его воины, и оттого решил применить хитрость. Подойдя к Киеву, он оставил войско позади, приплыл к Киевскому берегу в небольшой лодке только с Игорем и несколькими воинами и послал сказать Киевским государям, что с ними желают увидеться Варяжские купцы из Новгорода, их друзья и земляки. Аскольд и Дир были очень рады таким гостям и тотчас отправились на их лодку. Но лишь только они вошли туда, как воины Олега окружили их, а сам Олег, взяв на руки маленького Игоря, сказал: «Вы не князья, но я князь, и вот сын Рюрика!» В эту самую минуту воины бросились на обоих Киевских князей и убили их! Вот одно дурное дело Олега, а впрочем, он был хороший своего маленького воспитанника, заботился о пользе Русского народа, соединил оба новых государства Варягов в одно, сделал столицей Киев и так прославился своей храбростью, что даже Греки в Константинополе боялись его и Русского имени. |
| #lx_706553 #lx_706553 .lx_home_button #lx_706553 .lx_home_button svg #lx_706553 .lx_home_button svg path #lx_706553 .lx_home_button:hover #lx_706553 #lx_706553 .lx_close_button #lx_706553 .lx_close_button .lx_close_button_text #lx_706553 .lx_no_click #lx_706553[data-height="" ] .lx_close_button @import url( " " );@import url( " " );@import " " #27149999ac Закрыть Мы - великороссы, мы - русские! Из цикла историко-публицистических очерков «Русский мip» Геннадий Лукиных 01:15 30.11.2011 1908 Время на чтение 7 минут За последние 94 года тщанием большевиков-коммунистов, а затем их идейных наследников - демократов-либералов русский народ был в значительной степени подвергнут процессу денационализации. С революционного 1917 г. насильственно реализовывался утопический 74-летний проект «советский народ», а с предательского 1991 г. по сей день - мифический проект «российская нация». Эти безнациональные проекты - братья-близнецы, так как они по сути отрицают само существование русской нации, как государствообразующей в России. «Советские люди» - это то же самое, что и набившее оскомину с ельцинских времён «россияне» - название, крепко прилипшее именно к русским людям, так как нерусское население страны (20%) себя таковыми не считает. Эти народы верны своим исконным самоназваниям. Однако и в реальной жизни русских людей ни то, ни другое искусственное название не укоренилось. В этом очерке я хочу затронуть великорусскую сторону русского вопроса и роль великороссов в строительстве Российского государства. Большинство современных «россиян» не знает о существовании триединой русской нации, упразднённой в 1917 г. большевиками. Тем не менее, в императорской России под историческим самоназванием «русские, русские люди, русский народ» разумелась совокупность трёх народностей или субэтносов единой нации - великороссов, малороссов (с карпатскими русинами) и белорусов. Именно это субэтническое многообразие и, вместе с тем, поразительное национальное единство представлял собою великий русский народ от Карпат до Камчатки к моменту антирусской революции 1917 г., несмотря на отрезанность Карпатской Руси от общерусского массива государственной границей между Россией и Австро-Венгрией. |
| «Но кто там белых волн туманом Покрыт по персям , по плечам, В стальном доспехе светит рдяном Подобно синя моря льдам? Кто, на копье склонясь главою, Событье слушает времен? — Не тот ли древле, что войною Потряс Парижских твердость стен? Так, он пленяется певцами Поющими его дела, Смотря, как блещет битв лучами Сквозь тьму времен его хвала. Так, он! — Се Рюрик торжествует В звук своих побед И перстом долу показует На Росса , что по нем идет». После Рюрика остался маленький сын, Игорь, который еще не мог быть государем, и для этого Рюрик просил своего родственника и товарища, Олега, управлять государством, пока не вырастет Игорь. Олег был храбр и умен, победил много соседних народов и так увеличил Россию, что при нем она стала простираться почти до Карпатских гор. Но этот Олег не всегда заслуживал похвалы. Вы увидите это сами. Вместе с Рюриком приехали к Славянам многие Варяги, которые еще на родине служили ему и, любя доброго начальника, не хотели расставаться с ним. Рюрик за это усердие дарил некоторым из них Славянские деревни и селения: отсюда появились у нас помещики, то есть такие бояре, которые владели людьми и землями. Но не все эти помещики были довольны своими поместьями: иным казалось веселее искать счастья на войне, нежели сидеть дома. Надо сказать вам, дети, что тогда люди очень любили войну. Это потому, что, будучи язычниками, они считали непременным долгом мстить за обиды, а обижали они друг друга очень часто! К тому же они тогда мало учились и не понимали прелести мира, который дает нам возможность предаться тихим занятиям, сладостным для сердца и полезным для ума. Они думали только о том, чтобы сражаться и побеждать своих врагов. Двое из таких смелых воинов, Аскольд и Дир, отправились с товарищами к югу от Новгорода и на прекрасных берегах реки Днепр увидели маленький город, который им очень понравился. Это был Киев. Они недолго думали: завладели им и стали Киевскими государями. Олег, управляя Новгородом после смерти Рюрика, слышал, что все приезжавшие из Киева хвалили новое Русское княжество, и решил завоевать его. |
| Старику б помолодеть не диво! Вьет гнездо сокол и птиц взбивает, Своего гнезда не даст в обиду, Да беда — в князьях мне нет помоги! Времена тяжелые настали: Крик в Ромнах под саблей половецкой! Володимир ранами изъязвлен, Стонет, тужит Глебович удалый… Что ж ты, княже, Всеволод Великий! И не в мысль тебе перелетети, Издалёка поблюсти стол отчий? Мог бы Волгу веслами разбрызгать, Мог бы Дон шеломами расчерпать! Будь ты здесь, да половцев толпою Продавали б — девка по ногате, Смерд-кощей по резани пошел бы! Ведь стрелять и посуху ты можешь: У тебя живые самострелы — Двое братьев, Глебовичей храбрых! Ты, буй Рюрик, ты, Давид удалый! Вы ль с дружиной по златые шлемы Во крови не плавали во вражьей? Ваши ль рати не рычат по степи, Словно туры, раненные саблей! Ой, вступите в золотое стремя, Распалитесь гневом за обиду, Вы за землю Русскую родную, За живые Игоревы раны! Остромысл ты вещий, Ярославе… Высоко на золотом престоле Восседаешь в Галиче ты крепком! Подпер ты своей железной ратью, Что стеной, Карпатские угорья, Заградив для короля дорогу, Затворив ворота на Дунае, Через тучи сыпля горы камней И судя до самого Дуная! И текут от твоего престола По землям на супротивных грозы… Отворяешь в Киеве ворота, Мечешь стрелы за земли в салтанов!.. Ах, стреляй в поганого кощея, Разгроми Кончака за обиду, Встань за землю Русскую родную, За живые Игоревы раны!.. Ты, Роман, с своим Мстиславом верным! Смело мысль стремит ваш ум на подвиг! Ты, могучий, в замыслах высоко Возлетаешь, что сокол ширяя На ветрах, над верною добычей… Грудь у вас из-под латинских шлемов Вся покрыта кольчатою сеткой! Перед вами трепетали земли, Потрясались Хиновские страны, Деремела ж, половцы с литвою И ятвяги палицы бросали И во прах кидались перед вами! Свет, о князь, от Игоря уходит! Не на благо лист спадает с древа! По Роси, Суле враг грады делит, А полку уж Игорева нету! Дон зовет, Роман, тебя на подвиг, Всех князей сзывает на победу, А одни лишь Ольговичи вняли И на брань, на зов его, доспели… Ингварь, Всеволод, и вы, три брата, |
| В XI в[еке] Государство Российское могло, как бодрый, пылкий юноша, обещать себе долголетие и славную деятельность. Монархи его в твердой руке своей держали судьбы миллионов, озаренные блеском побед, окруженные воинственною, благородною дружиною, казались народу полубогами, судили и рядили землю, мановением воздвигали рать и движением перста указывали ей путь к Боспору Фракийскому, или к горам Карпатским. В счастливом отдохновении мира государь пировал с вельможами и народом, как отец среди семейства многочисленного. Пустыни украсились городами, города – избранными жителями; свирепость диких нравов смягчилась верою христианскою; на берегах Днепра и Волхова явились искусства византийские. Ярослав дал народу свиток законов гражданских, простых и мудрых, согласных с древними немецкими. Одним словом, Россия не только была обшитым, но, в сравнении с другими, и самым образованным государством. К несчастью, она в сей бодрой юности не предохранила себя от государственной общей язвы тогдашнего времени, которую народы германские сообщили Европе: говорю о системе удельной. Счастие и характер Владимира, счастие и характер Ярослава могли только отсрочить падение державы, основанной единовластием на завоеваниях. Россия разделилась. Вместе с причиною ее могущества, столь необходимого для благоденствия, исчезло и могущество, и благоденствие народа. Открылось жалкое междоусобие малодушных князей, которые, забыв славу, пользу отечества, резали друг друга и губили народ, чтобы прибавить какой-нибудь ничтожный городок к своему уделу. Греция, Венгрия, Польша отдохнули: зрелище нашего внутреннего бедствия служило им поручительством в их безопасности. Дотоле боялись россиян, – начали презирать их. Тщетно некоторые князья великодушные – Мономах, Василько – говорили именем отечества на торжественных съездах, тщетно другие – Боголюбский, Всеволод III – старались присвоить себе единовластие: покушения были слабы, недружны, и Россия в течение двух веков терзала собственные недра, пила слезы и кровь собственную. |
| Сразу после Второй мировой войны Латинская Америка испытала приток еще одной группы русской эмиграции. Речь идет о т.н. «перемещенных лицах» (displaced person). Так именовались лица, оказавшиеся за пределами своей страны в результате военных действий или иных кризисных обстоятельств. Многие бывшие военнопленные, которые были угнаны фашистами с территории СССР и не могли или не хотели вернуться домой, различные власовцы, полицаи, бандеровцы и прибалтийские «лесные братья», а также эмигранты ранних этапов, которые не сумели интегрироваться в других странах, отправились в далекий путь на новый континент. Всего в Латинскую Америку так называемых ди-пи переселилось 99 256 человек. Фактически «дипишников» было больше, но многие, особенно из числа замаравших себя сотрудничеством с немецкими оккупантами, скрывали свое происхождение. Кроме того, многие «старые» эмигранты, которые в силу обстоятельств оставили прежнее место жительство и отправились на тропический континент, юридически не считались «перемещенными лицами», т.к. не были гражданами СССР. За 1947–1951 годы в одну Бразилию приехало еще более 6 500 человек, в Аргентину – 6 тысяч. Небольшое количество «ди-пи» прибыло в Венесуэлу, где возник новый очаг русской эмиграции континента. Среди «ди-пи» преобладали «западники» - уроженцы территорий, присоединенных к СССР в 1939-40 гг, поэтому среди них преобладали западные украинцы и прибалты. Этнических русских было мало. Следует заметить, что этих русских враждебно встретили обе ранние волны эмиграции. Даже большинство белых считали прибывших «ди-пи» предателями Родины. Новые эмигранты не смогли в полной мере консолидироваться со старожилами по причине иного жизненного опыта, приобретенного в Европе и в СССР. К прежним расколам русской диаспоры добавилось и появление в странах континента украинского национализма, оторвавшая от местной русской жизни значительное число уроженцев Малороссии и Галиции. Контроль над большинством организаций карпатских русин при полной поддержке правительств латиноамериканских стран захватили самостийники, которые стали воспитывать малороссов в бандеровском духе. |
| Городская детская больница до Хрущевского занимала во фруктовом саду на тихой улице несколько деревянных корпусов, переоборудованных после войны под лечебные из национализированных особняков польских нефтепромышленников. Соседние дома заселила компартийная знать. Настойчивость и авторитет Хрущевского вынудили её уступить излишки садовых участков с хозяйственными постройками. Тем самым больница приросла территорией и корпусами, которые после реконструкции и ремонта за счёт писателя, после благоустройства зелёного пространства превратились в детский больничный городок, единственный в районе, лучший в области. Хрущевский тратился из своего кармана на больничную кухню, на приплату медсёстрам, оплачивал детские праздники, новогодние подарки. Руки щедрого вкладчика дошли и до печального участка на городском кладбище. Именно здесь я впервые за много лет столкнулся лицом к лицу со своим школьным товарищем, здесь мне открылась его тайна. Заканчивалась тёплая сухая осень. Старые клёны сбросили красную листву, и ноги ступали по аллеям между могил, как по ковровым дорожкам, когда я пришёл навестить родителей. Валерия увидел, минуя участок детской больницы. Он выглядел лучше, чем много лет назад, когда я в числе зевак и официальных представителей тробычской власти провожал москвичей в Тополи. Лицо бывшего невольника столичных злачных мест разгладилось, кожа посветлела, уже не выпирали уродливо уголки рта и скулы. Но лишь потеряла чёткость, не так бросалась в глаза печать какой-то болезненной думы, которую я заметил, когда, в год юбилея зачинателя старорусинской литературы, глава московской делегации вернулся из села Тополи. Он сразу меня узнал и обрадовался, будто поджидал какое-нибудь знакомое лицо: «Серый!». - «Хрущ!». Мы звонко хлопнули друг друга ладонь о ладонь. Действительно, давнему моему однокашнику не терпелось излить душу: «Вот, сегодня установили». Он сделал жест в сторону высеченного из белого мрамора коленопреклонённого ангела, которого здесь раньше не было. Изваяние венчало четырёхгранный столб из неоштукатуренного кирпича на пересечении троп внутри участка детских захоронений. Странным было лицо крылатого юноши - совсем не небесное, земное, грубое. Такие лица я встречал в карпатских селениях. Видимо, скульптор был из местных, имел перед собой живую натуру. «Из Тополи привёз, - пояснил Хрущевский. - Там ликвидируют заброшенное католическое кладбище. Выкупил в сельсовете... Ты не спешишь? Присядем?». Я согласился, уже не сомневаясь, что писатель испытывает нестерпимое желание выговориться. Всё равно перед кем, лишь бы слушали. Почему бы не пойти ему навстречу? И меня охватило любопытство. Чувствовалось, наконец-то узнаю правду о давнем грехе или грешке своего собеседника. Мы опустились на лавочку напротив изваяния Печального Ангела. Историю, которую поведал мне Валерий, я передаю в своём пересказе. |
| 7. Ответ на 6., РодЕлена: Сорбы, сербы, сябры - славянское объединение неизбежно года через два. Может, год. Общие корни не мешали полякам воевать против России, чехам в первую мировую. Болгары тоже были не прочь помочь немцам. Всё это, скорее мифические миражи больших идентичностей. Можно поверить в единство поляков, украинцев и белорусов. Только легче ли от того? 6. Ответ на 5., Владимир Иванович: Славянское единство? Это вряд ли. Очередной миф. Европа на запад за границами бывшего СССР - это действительно особый мир. Но скорее западный индоевропейский, его корни на Балканах. Там в 6 тыс. до н.э. возник очаг западноевропейского этногенеза от смешения местных кроманьонцев и пришедших с юга средиземноморских племён. Ко 2 тыс. до н.э. в Альпийском регионе сложилась мощная индоевропейская группа, котторая в середине тысячелетия распалась на кельтов, италиков, германцев, протославян Лужицкой культуры, балтов, иллирийцев, фракийцев, греков и фригийцев. Германцы, славяне и балты составляли некое единство. Но к середине 1-го тыс. до н.э. эта общность распалась. Хотя продолжала контактировать, обмениваться людьми. С 6 века германцы становятся ведущим этносом в европейском этногенезе. Славяне к тому времени разделись на три части. Западные остались на севере Карпатского региона; южные отошли за Дуная и влились в греческий этнос, а также иллирийский, фракийский. Восточные вышли в Северное Причерноморье, расселеясь среди фракийцев, остатков сарматов. Славяне приняли участие в сложении Черняховской культуры. Но после прихода гуннов стали отходить на север долиной Днепра. Ассимилировали балтов Верхнего Днепра, финно-угров. А также алтайские народы. В итоге получился вполне евразийский народ. В котором русские стали ведущим и титульным этносом. Как германцы в европейском. То есть, у нас русских с германцами разные суперэтнические системы, своя особая идентификация, цели и задачи развития. Нужно признать, что чехи, поляки, словаки и даже сербы и болгары - это части того, европейского мира и этногенеза. А вот малороссы, белорусы, русины, новороссы - это наш русско-евразийский мир и этногенез. |
|
|
