| Вероятно, Григорий VII не особенно задумывался над тем, к чему приведут его атаки против Генриха IV. Интересующийся главным, он никогда не обращал внимание на «мелочи». И теперь с великим неудовольствием для себя обнаружил, что его же оружие обратилось против него самого. Тогда понтифик воззвал к мирянам в свою защиту против неподвластного ему духовенства – неслыханный прецедент, и не ошибся: рядовые христиане поддержали папу. Но эта тактическая победа в итоге станет причиной стратегического поражения Гильдебранда 165 . Этим немедленно воспользовался Генрих IV, затеяв новые попытки взять верх над своим врагом. Естественно для себя, он уже давно забыл все обещания, данные в Каноссе, и желал лишь вернуть былую власть и отомстить обидчику. Но, последовательный во всем, что касалось его понимания духовной власти, Григорий VII созвал 7 марта 1080 г. Собор в Риме, на котором вторично отлучил Генриха IV от Церкви и вновь лишил его королевской власти над Германией и Италией. Корону Германии, но не императорскую, а королевскую, он даровал Рудольфу Швабскому. Все-таки признавать узурпатора Западным императором на фоне повсеместного неприятия кандидатуры Рудольфа не осмелился даже Гильдебранд. Зато апостолик прислал своему ставленнику венец с характерной надписью «Petradedit Petro, Petrusdiadema Rudolpho» («Скала увенчала Петра, а Петр увенчал Рудольфа») – прямое свидетельство тому, что папа является единственным легальным источником власти короля. Теперь никакое примирение между соперниками стало уже невозможным, и было бы удивительно, если бы папа не нашел себе сильнейших врагов в лице королей Германии, Франции и Англии, все призывы к которым тонули в осознании монархами своих прав по управлению собственными церквами. Естественно, что и значительная часть национального епископата выступила против Римского епископа. При их поддержке 26 июня 1080 г. Генрих IV созвал Собор в Тироле, на котором присутствовало 27 архиереев, и обвинил Гильдебранда в ереси и колдовстве, а затем избрал антипапу Климента III (1080, 1084–1100). Но к тому времени Григорий VII презрел свою гордыню и предпринял срочные меры, чтобы помириться с Робертом Гвискаром. Он верно определил, что, соединившись, норманн и германец могут окончательно решить вопрос в свою пользу, а потому расторг возможный союз двух сильнейших монархов Европы. При посредстве аббата Дезидерия папа провел успешные переговоры с Гвискаром, и 29 июня 1080 г. тот принес клятву верности (очередную) понтифику. Соответственно апостолик снял все отлучения и признал права Роберта на завоеванные земли на юге Италии и на Сицилии. Хотел того папа или нет, но вследствие его политики в Европе началась открытая гражданская война 166 . |
| Надо сказать, избрание папы без участия императора Запада понравилось далеко не всем. Заволновались епископы Галльской церкви, да и король Генрих IV посчитал, что такое избрание не вполне канонично. Он даже направил в Рим своего посланника епископа Григория для удовлетворения своих претензий. При встрече с ним понтифик объяснил, что сам никогда не стремился к власти и лишь смиренно принял Божий выбор. Как утверждают, король удовлетворился данными словами и не стал оспаривать хиротонию Гильдебранда 137 . Очевидно, он не раз впоследствии пожалел об этом. Верный своей идее подчинить весь мир Западной церкви, а саму Церковь Римскому епископу, лишенный врожденного аристократизма своих великих предшественников и их дипломатического таланта, категоричный Гильдебранд находил врагов даже в тех ситуациях, которые к этому совсем не располагали. Генрих IV в этом отношении не стал исключением. Едва взойдя на престол, Григорий VII попытался не вполне дипломатично напомнить Роберту Гвискару, что тот является вассалом Римского понтифика. А затем сформулировал ряд требований, в числе которых числилось наказание некоторых норманнских вождей, грабивших папские владения. Но, скажем откровенно, было совершенно безосновательно полагать, что норманны, эти прирожденные грабители, будут делать какое-то исключение для себя, даже если речь шла о Римском епископе. Это требование лишь в некоторой степени, да и то только «теоретически», можно было назвать обоснованным. Но хуже всего другое: понтифик забыл, что норманны являются его стратегическими союзниками, а потому портить с ними отношения было ему себе дороже. Разумеется, Гвискар ответил отказом – он едва ли мог совладать без потери авторитета с собственными вассалами; кроме того, его откровенно позабавила попытка апостолика навязать ему свой сюзеренитет. И тогда Гильдебранд решился на открытую войну, собрав в марте 1074 г. под своими знаменами всех врагов Роберта. К этому времени он уже получил письмо Византийского императора Михаила VII, умолявшего папу прийти ему на помощь во главе крестоносного воинства, и Григорий VII публично объявил, что сразу же после победы над норманнами его войско отправится на Восток помогать грекам. Как и следовало ожидать, Гвискар был анафематствован понтификом, что, однако, дало не тот результат, на который Гильдебранд рассчитывал. |
| Южная Италия в то время разделилась на множество маленьких государств, похожих на испанские тайфы, и наемники пользовались большим спросом. Норманны, крепкие бойцы, производили впечатление на своих работодателей. После приглашения Мело в Бари следующий призыв на работу, вероятно, поступил от Гуаймара IV, принца Салерно. Норманны быстро оценили представившуюся им возможность. Сотни из них начали пробираться из Нормандии на юг через Францию к альпийским перевалам. Все, что они могли предложить, – это свои тяжелые мечи, сильные руки, и изредка кольчугу и лошадь. Они предлагали свои услуги любому, кто их наймет. Правители Капуи, Неаполя, Бари и Беневента вскоре получили свои отряды норманов. Вероятно, им иногда приходилось сражаться друг с другом, но они старались относиться друг к другу по мягче, поскольку многие из них были родственниками, потомками выдающегося нормандского рода Танкреда де Отв. Первым вождем норманнов в Апулии и Калабрии был некто Вильгельм Железная Рука, умерший в 1048 году. Затем его брат Дрого взял на себя руководство, пока его не убили; затем его брат Роберт Гвискар, взобрался на вершину этой грубой и жестокой нормандской пирамиды, к которому присоединился другой брат Роджер. Роберт Гвискар описан как разбойник, который не чуждался никакого насилия. Для него не было ничего святого; он не уважал ни стариков, ни женщин, ни детей и «иногда не щадил ни церкви, ни монастыря», – пишет Азиз Ахмад в своей книге об исламской Сицилии. В присутствии норманнов в южной Италии не было ничего сакрального. Они были негодяями и преступниками, которые вели жестокую жизнь. Как и арабы, они боролись за добычу; но по крайней мере они никогда не утверждали, что ведут священную войну за Бога. Фактически, Папа Лев IX осудил и отлучил братьев Гуискар, но они захватили его, когда тот появился в Бари, и отказались освободить его, пока он не уступил их требованиям. Лев IX умер, и пять лет спустя его преемник Николай II назначил Роберта Гискаря управляющим Калабрией и Апулией, вотчинами православной Византийской империи, и Сицилией, управляемой мусульманами. В войне, которую теперь вели Гискарды, не было ничего благочестивого. |
| Согласно лат. сказаниям, торговцы и моряки из Бари, отправляясь в Антиохию для продажи зерна, не думали о захвате мощей Н.; это намерение возникло у них во время путешествия и укрепилось после того, как они узнали о стремлении венецианцев завладеть святыней. Однако Нитти ди Вито, опираясь в т. ч. на Киевскую легенду, пришел к выводу, что экспедиция была тщательно подготовлена еще в Бари и наст. целью плавания было получение мощей ( Idem. 1937. P. 308, 394, 399-401). Непосредственной причиной перенесения мощей Н. мн. исследователи считают трудное политическое и экономическое положение, сложившееся в Бари к 1087 г. В X-XI вв. город был адм. центром визант. владений в Юж. Италии, здесь находилась резиденция визант. наместника. После длительной осады в 1071 г. город был захвачен норманнами под рук. герц. Робера (Роберта) Гвискара и включен в состав норманнского герц-ства Апулия. Нарушение торговых связей Бари с Византией привело к обострению конкуренции с венецианскими купцами, которые стали играть ведущую роль в морской торговле и контролировать экспорт апулийского зерна. Чтобы укрепить престиж Бари, горожане решили привезти в город важную святыню и т. о. привлечь паломников, вступив в «духовное соперничество» с венецианцами (см., напр.: Geary. 1978. P. 115-116, 124-126; ср.: Spagnoletti. 1986. P. 126). Венецианское сказание о перенесении мощей ап. Марка было среди лит. образцов, к-рые использовали Никифор и архидиак. Иоанн ( Geary. 1978. P. 122; Spagnoletti. 1986. P. 127). Церковь Сан-Николо-аль-Лидо, Венеция. XI, XVI вв., кампанила XVII в. Церковь Сан-Николо-аль-Лидо, Венеция. XI, XVI вв., кампанила XVII в. После кончины Гвискара в 1085 г. разгорелся конфликт между его наследниками, сводными братьями Рожером I Борсой и Боэмундом Тарентским, к-рые оспаривали в т. ч. власть над Бари; конфликт окончательно прекратился лишь после того, как Боэмунд решил присоединиться к участникам 1-го крестового похода (1096-1099). Кроме желания горожан упрочить положение Бари, перенесение мощей Н. могло быть связано с широким почитанием Н. не только в городе, но и во всей визант. Апулии. Также исследователи указывали на восстановление почитания древних святых и утверждение новых культов, повсеместно наблюдавшиеся в посл. четв. XI в. и в 1-й четв. XII в. в Юж. Италии, особенно на территориях, перешедших под власть норманнов: новые правители способствовали реорганизации церковного управления и оказывали покровительство иерархам, стремясь легитимировать свою власть и наладить сотрудничество с местным населением ( Oldfield. 2014. P. 58-59; ср.: Martin. 1993. P. 618-621). Однако др. исследователи считали достоверными сведения лат. сказаний о том, что решение захватить мощи Н. было принято моряками уже во время плавания; вопреки предположению Нитти ди Вито, опиравшегося на малодостоверную Киевскую легенду, нет оснований полагать, что перенесение мощей было спланировано и подготовлено заранее ( Cowdrey. 1983. P. 265). |
| 370 См. Ал., 1, 16, стр. 89. 371 Ср. Ал., XIII, 10, стр. 362. 372 См. Dölger, Regesten..., 1067 (1081 г. ок. июня). 373 Герман — неродной сын старшего брата Роберта Гвискара, Унфреда. Во владении Германа находились Канны, он издавна враждовал с Робертом (см. Chalandon, Histoire de l α domination..., Ι, pp. 223—224). Письмо Алексея возымело свое действие. В то время как Роберт воевал в Византии, Герман поднял восстание. Вернувшись в Италию, Роберт в мае 1083 г. захватил и разрушил Канны (Guil. Ар., IV, 528—529). После смерти Роберта в 1085 г. Герман примирился с его наследниками и участвовал даже в составе войска Боэмунда в Первом крестовом походе (см. Mathieu, Guillaume de Pouille, pp. 325—326). 374 Φ. Шаландон (Chalandon, Essai..., p. 64), а вслед за ним и Б. Лейб (Leib, Alexiade, Ι, p. 133), ссылаясь на письмо Григория VII к Эрве (Jaffe, Regesta..., 5234), утверждают, что послание Алексея к капуанскому епископу не имело успеха. Следует, однако, помнить, что письмо Григория VII точно не датируется и его данные в таком случае не могут служить надежным доказательством. Когда в 1082 г, Генрих IV по наущению Алексея Комнина вторгся в Италию, Капуя без сопротивления покорилась германскому императору. Летом 1083 г. Роберт осадил и взял Капую, предав город огню и мечу (см. Guil. Ар., V, 106—120; Malat., III, 35; Rom. Salern., s. а. 1083). 375 См. Dölger, Regesten..., 1068 (примерно июнь 1081 г.) 376 Сохранилась печать Хиросфакта — претора Пелопоннеса и Эллады (Schlumberger, Sigillographie..., р. 188). Согласно Никифору Вриеннию (Nic. Br., IV, 2), Хиросфакт был послом императора Вотаниата к мятежнику Никифору Вриеннию Старшему. Хиросфакт упоминается также в житиях св. Мелетия и св. Кирила Филиста (см. Mordtmann, Plombs byzantins..., р. 48; Leib, Alexiade, Ι, p. 175). Имя Хорисфакт дважды встречается в переписке Михаила Пселла (Psellos, Scripta minora, II, pp. 173, 293). 377 Т. е. Робертом Гвискаром. 378 Следуем чтению А. Райффершайда — ουκ εν ελαχστοις вм. εν ελαχστοις, принятому Б. Лейбом. Вряд ли столь выразительные глаголы, как αστατε и ταρα′ττεται (в нашем переводе «тревожат и волнуют»), вяжутся с обстоятельством εν ελαχστοις («в самой незначительной степени»). |
| Крестоносцы дали понять армянам, что, если они согласятся действовать заодно с ними, то могут надеяться на освобождение от турецкого ига. Армяне с готовностью приняли предложение крестоносцев: в самое короткое время они выгнали из своих городов турецкие гарнизоны и турецкое население. Та часть крестоносцев, которая направилась на северо-восток от Гераклеи, имела целью поднять на своем пути христианские народности против турок и спуститься к Антиохии, где был назначен сборный пункт крестоносного ополчения. Князь Тарентский Боэмунд (ок. 1050-1111) — сын Роберта Гвискара (см. прим. 28), основателя Сицилийского королевства. Роберт Гвискар (после 1015-1085) — норманнский вождь, сын Танкреда Отвильского. В 1046 г. высадился в Италии, где одержал победу над папскими войсками. Получил в 1059 г. от папы Николая II титул герцога Апулии и Калабрии. В 1072 г. изгнал византийцев из Южной Италии и Сицилии. В борьбе за инвеституру принял сторону папы Григория VII, которому в 1084 г. помог отобрать Рим у приверженцев императора Генриха IV. Танкред Апулийский — сицилийский принц, племянник Роберта Гвискара (а не Боэмунда), умер в Антиохии в 1112 г. Один из руководителей норманнских отрядов в первом крестовом походе; отличился при взятии Иерусалима. Во время пленения своего кузена Боэмунда и его отъезда во Францию управлял Антиохийским княжеством. Амальфи — итальянский порт на Средиземном море, в средние века — независимый город, игравший большую роль в торговле с Востоком. В современном переводе " Алексиады " сказано так: " ...до него дошел слух о приближении бесчисленного войска франков. Он [Алексей] боялся их прихода, зная неудержимость натиска, неустойчивость и непостоянство нрава и все прочее, что свойственно природе кельтов и неизбежно из нее вытекает: алчные до денег, они под любым предлогом легко нарушают свои же договоры. [...] Но самодержец не пал духом, а все делал для того, чтобы в нужный момент быть готовым к борьбе " . (Анна Комнина. Алексиада. Спб.: Алетейя. 1996. С. 275.) Ларисса — город в Греции, под которым в 1083 г. |
| В отличие от императора, считавшего себя гарантированно благочестивым по факту наличия в его стане чудотворного образа, историк Атталиатис демонстрирует нам иное нравственное сознание. Он полагает, что подобная логика стратегов имеет некоторый изъян, что даже чудотворная икона не поможет войску императора при жестоком нраве руководства. Атталиатис предвидит божественную кару, которая должна обрушиться на Василевса за его немилость. Для нас сегодня подобная духовно-нравственная оценка действий императора Романа IV, может быть, является очевидной истиной. Мы понимаем, что Бог взирает на сердца и намерения. Реликвии и «показухи» ничего не гарантируют. Однако «принцип Атталиатиса», назовем это так, не всегда находил понимание в обществе, где основную роль играла не совесть, а наличие почитаемых религиозных артефактов. Интересно, что составители византийских хроник оставили нам примеры понимания этого «принципа», так сказать, от обратного. По их представлению, византийская армия могла потерять Высшее расположение не только из-за духовных ошибок своих полководцев, но и по причине «правильного» духовного поведения со стороны врага. Византийская принцесса Анна Комнина в своей мемуарной «Алексиаде» не раз пыталась объяснить политические неудачи и военные поражения своего отца, императора Алексея I Комнина, мистическим проведением. Неизвестно, что стало поводом подобных мотивов первой византийской женщины-историка: может, ее пребывание в монастыре; может, невозможность иных оправдательных причин, – но аргумент «так было угодно Небесам» стал ее излюбленным приемом. Одно из событий, описываемое в «Алексиаде», где мы вновь встречаем апелляцию к таинственным материям, произошло осенью 1081 года. Флот нормандского герцога Роберта Гвискара (Guiscard) начал длительную осаду города Диррахий (нынешний албанский город Дуррес), одного из важнейших византийских городов в Адриатике. На помощь обороняющимся прибыл сам император Алексей Комнин. Основной костяк византийской армии состоял из наемников-англосаксов, которые бежали из своей страны после нормандского завоевания. |
| Не менее выставляет она свою заботу о правде. «Читая меня, быть может, скажут, пишет она, что речь моя менялась от влияния моих естественных чувств и привязанностей. Но я клянусь опасностями, каким подвергался император, мой отец, ради счастья римлян, подвигами, какие он совершил, всем, что он перенес для народа Христова, я пишу эту книгу никак не для того, чтобы льстить моему отцу. Каждый раз, как найду его не правым, я решительно заглушу в себе голос крови, чтобы следовать только голосу правды. Я люблю отца, но еще больше я люблю правду». Она также сообщает нам подробные сведения о различных источниках, откуда она черпала материалы для своей истории; она справлялась с воспоминаниями старых товарищей по оружию ее отца, рылась в бесхитростных, но правдивых записках, где, ни капли ни заботясь ни об искусстве, ни о риторике, они рассказали свои подвиги и подвиги императора; к этому она прибавила все, что видела сама, все, что слышала от отца, от матери, от дядей, все, что ей сообщали великие полководцы Алексея, сотрудники и свидетели славы его царствования; и она не раз указывает на то, как согласны все эти свидетельства, а также на их очевидную искренность. «Теперь, когда со смертью Алексея исчез всякий повод к лести и неправде, и у людей одна забота – угождать новому властелину, а льстить умершему им и в голову не приходить, они представляют события в том виде, как они происходили на самом деле». И это вероятно, что Анна Комнина была искренно озабочена тем, чтобы собрать точные и обстоятельные сведения. Кроме устных рассказов, она справлялась с императорскими архивами и списала там документы первостепенной важности; она внесла в свою книгу подлинный текст некоторых дипломатических актов, несколько документов из частной переписки; и забота ее о подлинности текстов простиралась так далеко, что для истории Роберта Гвискара она пользовалась латинским источником, ныне утраченным. Однако, несмотря на все это, «Алексиада» Анны Комнины возбуждает в читателе подозрение и недоверие. |
| Графы Тосканские наделили Г. привилегиями и владениями, к-рые были подтверждены и расширены грамотами Римских пап Бенедикта VIII , Бенедикта IX и др. С момента основания мон-рь являлся важным духовным и культурным центром, был вовлечен во мн. исторические процессы, подвергаясь разрушениям и перестройкам. В 1084 г. он пострадал из-за военных действий норманнского герц. Роберта Гвискара , к-рый пришел на помощь папе Григорию VII против герм. имп. Генриха IV в борьбе за инвеституру и политическое влияние в Италии. В 1088 г. папа Урбан II рассматривал настоятеля Г. Николая II как кандидата, к-рый мог бы возглавить посольство в К-поль к визант. имп. Алексею I Комнину для обсуждения вопроса об опресноках. В 1122 г. мон-рь был выведен из юрисдикции епископа г. Фраскати и подчинен непосредственно Римскому престолу, сохранив визант. литургическую традицию. В 1131 г. норманнский кор. Сицилии Рожер II утвердил за настоятелем Г. Леонтием титул барона Рофранского. В том же году маленькая часовня во имя мучеников Адриана и Наталии была перестроена и освящена во имя основателей мон-ря святых Нила и Варфоломея; в часовню были перенесены их мощи в серебряных раках. Из-за войны между римлянами и тосканцами монастырская церковь в 1140 г. лишилась особо почитаемого чудотворного образа Божией Матери, к-рый был возвращен в Г. только в 1230 г. благодаря помощи папы Григория XI . В 1191 г. Г. была разрушена римлянами, монахи вынуждены были искать временное прибежище в бенедиктинском мон-ре Субиако. Папа Гонорий III (1216-1227), рассматривая Г. как один из наиболее влиятельных центров греч. общин в Италии, поручил настоятелю Феодосию II инспекцию и реформирование южноитал. греч. клира. В 1241-1242 гг. в мон-ре находились войска герм. имп. Фридриха II Штауфена. В период схизмы в католической Церкви мон-рь был неск. раз разграблен, в 1379 г. он оказался в эпицентре сражения войск антипапы Климента VII и папы Урбана VI . В 1413 г. здесь находился военный лагерь кор. Владислава Неаполитанского. Собор Пресв. Богородицы мон-ря Гроттаферрата. XI в. |
| Время Патриаршества И. К. совпало с периодом политического кризиса в Византии. В условиях нестабильного положения гос-ва патриарх должен был проявлять, с одной стороны, принципиальность в отношениях с имп. властью, с другой - поддерживать ее в решении важнейших вопросов внутренней и внешней политики. По свидетельствам современников, И. К. уделял большое внимание церковной службе, служил сам почти ежедневно, а не только по воскресным и праздничным дням. Чрезвычайно скромный в быту, И. К. помогал бедным и поддерживал благолепие храмов. Перед императорами И. К. выступал как строгий защитник справедливости и законов. Так, ок. 1064-1066 гг. правитель Лариссы Никулица Дельфин неоднократно сообщал имп. Константину X Дуке о готовящемся мятеже. Подняв восстание, заговорщики призвали Никулицу возглавить их. Тот согласился и написал очередное сообщение императору, объясняя свой поступок желанием сохранить контроль над ситуацией, и если император согласится снизить недавно повышенные налоги и не будет преследовать участников мятежа, то он усмирит восстание. Император прислал грамоту, и мятежники успокоились. Когда Никулица прибыл в К-поль, император обратился к И. К. с вопросом: возможно ли признать незаконными договор и данную имп. клятву? Однако И. К. подтвердил договор и даровал Никулице и всем мятежникам церковное прощение ( Кекавмен. Советы и рассказы. СПб., 20032. С. 267-281). Вероятно, И. К. часто вынужден был поступаться принципами ради блага гос-ва. В 1067 г. на смертном одре имп. Константин заставил супругу Евдокию клятвенно пообещать, что после его смерти она не будет выходить замуж. И. К. был свидетелем и поручителем этого договора, хотя остается неясно, как юридически и канонически он был оформлен. В скором времени после смерти императора И. К. по политическим соображениям освободил Евдокию от соблюдения клятвы, что позволило ей вступить в брак с имп. Романом IV Диогеном и обеспечить преемственность власти (RegPatr, N 898, 898a; Mich. Attal. Hist. P. 92; Ιω ννης Σκυλ ζης. Η συνχεια τς χρονογραφας/Εκδ. Ε. Τσολκης. Θεσσαλονκη, 1968. Σ. 118). В 1076 г. имп. Михаил VII Дука заключил договор с норманнским герцогом Робертом Гвискаром о свадьбе своего сына Константина и дочери Роберта Елены; при этом подпись под документом поставили не только монархи, но и И. К., что говорит о большом значении патриарха в политической жизни империи (RegPatr, N 901; Хрисовул имп. Михаила VII Дуки/Опубл.: П. В. Безобразов//ВВ. 1899. Т. 6. С. 140-143). |
|
|
