| «Верни землю, которую ты захватил! – увещевал султана король. – Мы даем тебе год, после чего тебе придется уповать только на военное счастье... По воле Господа ты познаешь мощь наших победоносных орлов и гнев народов Германской империи – молодежи Дуная, не знающей, что такое отступление, могучих баварцев, мудрых швабов, неистовых бургундцев, доблестных альпийских горцев!» Но султан, не отличавшийся робостью духа, ответил отказом и потребовал встречно от германцев сдать туркам оставшиеся латинские города и крепости в Леванте. «Если ты считаешь многочисленными христиан, – ответствовал он, – то знай, что моих арабов во много раз больше. С нами и бедуины, и турки, и наши крестьяне, которые храбро будут сражаться с чужестранцами. Мы встретим вас по воле Аллаха и с его помощью, и когда он дарует нам победу, нам останется лишь занять ваши земли по его воле и ради его торжества». Только при выполнении своих требований Саладин был готов обсуждать иные вопросы. Разумеется, такой ответ лишь придал решимости германским рыцарям 836 . Пока Барбаросса собирал армию, нашелся еще один вдохновитель движения крестоносцев – Ричард Львиное Сердце. Живой и страстный, человек огромной силы и энергии, ищущий рыцарских подвигов и славы, он заложил все свои имения и на вырученные средства набрал замечательную и многочисленную армию. Это был удивительный король: он сочинял стихи на французском и провансальском языках и музыку для своих песен, которые сам же и исполнял под собственный аккомпанемент. Он собирал вокруг себя шумные толпы менестрелей и веселых трубадуров, а по-латыни говорил лучше многих английских архиепископов. Его щедрость вошла в поговорку, а умение сходиться и влюблять в себя людей потрясала воображение. В то же время это был гордый и нередко надменный человек, гневливый и раздражительный, никогда не прощавший обид и охотно раздававший удары. Исполин, способный одним ударом меча разрубить воина пополам, он был лучшим рыцарем своего времени и обладал способностью в одиночку противостоять целому отряду врагов 837 . |
| Увы, «предчувствия его не обманули»: местный архиепископ не только сочетал молодых браком, но и совершил акт коронации, не спросив об этом папского легата, чем привел Урбана III в ярость. До сих пор Римские епископы активно противодействовали попыткам Западных императоров объявлять своими соправителями собственных детей, поскольку в таком случае влияние понтификов на фигуру будущего императора значительно ослаблялось. Теперь произошло непоправимое для Рима. Если учесть, что сын Барбароссы Генрих вообще демонстрировал далеко не мирные черты характера своего отца, понимая лишь грубую силу, волнение папы можно понять. Урбан III уже подготовил буллу об отречении германца от Церкви, когда в октябре 1187 г. генуэзские послы принесли ему весть о падении Иерусалима. И вот теперь его преемник Григорий VIII разослал послание по всему христианскому миру с призывом к священной войне. Конечно, в новых условиях ни о каком анафематствовании императора не могло быть и речи. Не все просто обстояло и с королями Генрихом II Английским (1154–1189) и Филиппом II Августом Французским (1180–1223), которые пребывали в перманентной вражде. Хотя еще 13 января 1188 г. они дали обет выступить в Крестовый поход, но, не доверяя друг другу, не спешили выполнить обещание. Казалось, после смерти короля Генриха II и восшествия на престол его сына Ричарда Львиное Сердце (1189–1199) ситуация изменится – ничуть не бывало. Каждый из монархов опасался, что в его отсутствие соперник с выгодой использует свободное время и займет спорные территории на континенте. Уже небольшие группы французских и английских рыцарей отправились в Палестину, а короли все еще медлили. Добрый пример подали два других венценосных крестоносца. Вильгельм II Сицилийский прекратил войну с Византией и направил флот на помощь Тиру и Триполи. Еще ранее, узнав о потере Иерусалима, Вильгельм, как благочестивый христианин, на 4 дня уединился для молитвы в отдельной комнате, одетый в мешковину. Он направил предложение остальным государям следовать в Палестину морским путем и обещал предоставить свой могучий флот для этих целей. |
| — Нет, — сказала Алиса. — Вы не правы. Дело в том, что нам хочется в разные места и в разные эпохи. А сразу всюду нельзя. — В разные — это хорошо, — сказала Каролина, — значит, у каждого есть самая любимая. Гераскин, признавайся, куда ты хочешь отправиться в первую очередь? Пашка встал, поглядел в окно, вздохнул и спросил: — А если я куда-нибудь поеду, то, значит, во второй раз меня не пустят? — Я думаю, что с тебя и одного путешествия достаточно. Ты наверняка устроишь приключения даже во вчерашнем дне. — Разумеется, устрою, — сказал Пашка. — Но сначала я хотел бы побывать в крестовом походе вместе с Ричардом Львиное Сердце, взять Иерусалим и сразиться с Саладином. — Значит, так, — сказала Каролина, — повторяю для невнимательных и отсталых учеников! Никаких войн, никаких сражений, никакого хулиганства в прошлом времени не допускается. Поймите же, что вы отправляетесь на научную практику, и каждый получит задание. Но ни один из вас не будет брать Иерусалима или побеждать Юлия Цезаря. Вы — наблюдатели. Ты понял, Гераскин? — К сожалению, я все понял, — ответил Пашка. — И я отказываюсь участвовать в крестовом походе. Я не выдержу, если кто-то будет сражаться, а я буду наблюдать, словно девчонка. — Отлично, — сразу согласилась с ним Каролина. — Какие еще мысли? — Дайте подумать, — сказал Пашка. — Кстати, я и не собирался в крестовый поход. Все засмеялись. — Я не шучу, — сказал Пашка. — Я уже побывал в Средневековье и сражался на турнирах — это все в прошлом. Мне бы чего-то поинтересней. — Подумай, а мы поговорим, — сказала Каролина. — Куда ты хочешь, Аркаша? — Меня интересует научная проблема, — сказал Аркаша. — Мне бы хотелось выяснить, почему вымерли динозавры. — Ну вот! — воскликнула Маша Белая. — Я уже расхотела освобождать Железную Маску, я хотела узнать про динозавров. — Не расстраивайся, — сказала Каролина. — Мы с тобой найдем другую эпоху, не менее интересную. Никто не возражает против решения Аркаши Сапожкова? Никто не возражал. — Может быть, кто-то еще поделится с нами своими планами? — спросила Каролина. |
| Крестоносцы учредили в Аскалоне особый епископат, но вскоре он был присоединен к епархии Вифлеемской. В 1177 г. Балдуин IV, едва взойдя на трон, разбил и почти совершенно уничтожил близ Аскалона армию Саладина. Недавний победитель Мамелюков не сумел удержать свои войска против стремительного натиска франков. В 1187 г. христиане понесли истребительное поражение при Хаттине, возле Тивериады, и победа эта отдала всю Палестину в руки Саладина. Он сам явился под стенами Аскалона и решительно повел осаду. Когда была пробита брешь в стене, он предложил осажденным сдаться без боя, но те отослали его послов обратно без всякого ответа. Тогда Гвидо Лузиньян, король Иерусалимский, который находился в плену у Саладина, от себя послал им совет спасти их жен и детей от ужасов и бесплодного сопротивления. Следуя его совету, осажденные отправили к Саладину послов, которые условием сдачи поставили ему неприкосновенность женщин и детей и снятие оков с Гвидо Лузиньяна. Саладин принял эти условия, но все-таки не раньше, как через год, он отпустил Лузиньяна на свободу. В третий крестовый поход, когда крестоносцы под начальством Ричарда Львиное Сердце снова направились к Аскалону, Саладин не имел под рукой достаточно сил для защиты его. Он приказал срыть Аскалон и, как говорят, сам принимал участие в разрушении укреплений и мечетей города. Когда работа была кончена, он сел на развалинах «Невесты Сирийской», как называли мусульмане Аскалон за его красоту, и заплакал. Крестоносцы нашли на месте Аскалона только мертвые развалины. Они поспешно стали отстраивать его и сначала соперничали в усилиях сделать город способным к защите. Ричард возбуждал их примером, речами и деньгами. Но вскоре в среде князей возникло неудовольствие против него, – все стали говорить, что они пришли в Палестину не для отстраивания Аскалона, а для завоевания Иерусалима. Ропот усиливался; внимание Ричарда было между тем отвлечено на другие дела, и работы затянулись. Когда, несколько месяцев спустя, христиане и мусульмане договаривались о перемирии сроком на три года и восемь месяцев, Аскалон стал предметом ожесточенных споров. |
| Фридрих занял Филиппополь, как будто этот город находился на вражеской территории. За этим последовала. оживленная переписка, в которой обе стороны не стеснялись в упреках и обвинениях. Дело зашло так далеко, что Барбаросса принял решение в случае необходимости покорить Византию силой оружия и занять Константинополь. После взятия Адрианополя, где он еще раз встретился с сербскими и болгарскими послами, его армия отправилась маршем на Константинополь. Своему сыну Генриху он приказал явиться к стенам Константинополя с флотом. Тогда Исаак II уступил: в феврале 1190 г. в Адрианополе был заключен договор, на основании которого германский император получил корабли для переправы, ему были переданы знатные заложники и предоставлено продовольствие по низким ценам 946 . Все требования Барбароссы были исполнены: Византии пришлось склониться перед превосходящей мощью германского императора. Весной года Фридрих переправился со своим войском в Малую Азию и поспешил в Святую Землю, достичь которой, однако, ему было не суждено. Походы королей Англии и Франции, которые предпочли морской путь в Святую Землю, лишь в незначительной степени затронули Византию, ибо сфера ее влияния больше не простиралась до Палестины. Впрочем, предприятие обоих королей осталось безрезультатным: согласно договору 1192 г., Саладин удержал Иерусалим, в то время как латинские владения свелись к узкой полоске земли между Яффой и Тиром. Лишь один второстепенный эпизод этого похода непосредственно затронул Византию: Ричард Львиное Сердце занял Кипр, взяв в плен его правителя Исаака Комнина, и сначала остров достался ордену тамплиеров, а затем (в 1192) – бывшему королю Иерусалима Ги де Лузиньяну. С того времени Кипр оставался во владении латинян. После ухода и трагической гибели Барбароссы Византия вновь получила свободу действий на Балканах. Исаак II незамедлительно выступил против болгар, которые вторглись во Фракию, и против сербов, которые воспользовались соперничеством двух империй, чтобы вновь совершить значительные завоевания и разрушить важнейшие города от Призрена и Скопье до Софии. |
| — У вас либеральный взгляд. Опять Ницше… В походы шли вместе с мужьями знатные дамы, они что, тоже «пиратствовали»? На какие походные лишения они себя обрекали, подумать страшно. Ну в упор не вижу, перед чем это нам было там надо в прахе лежать. Езжайте в любую мусульманскую страну, нетронутую европейской цивилизацией: грязь и дикость и сегодня немыслимые. Давайте обойдемся лучше без Ницше с этими сказками о богатствах Востока. — Вы правы. Давайте без него. Данте поместил Саладина не в страшный круг ада, где томится сам пророк Мухаммад, а в первый круг добродетельных нехристиан. В компанию с античными мудрецами: Сократом, Платоном, Авиценной и Аверроэсом. А вот книга французского историка Альбера Шамдора (Albert Champdor) «Саладин. Благородный герой ислама» (Saladin, Le plus pur héros de L’Islam). В ней приводятся свидетельства порядочности и обходительности Саладина. Эти качества суфия-полководца особенно заметны на фоне вероломства и бессмысленной жестокости христианских королей. — Многие свидетельствуют, что Саладин: был не без обаяния и красивых жестов. Но его человеческие качества ничего не меняют. А названного историка я не читала. — Биография этого самого знаменитого курда издана в Париже в 1956 году и недавно переведена у нас. Автор — беллетрист Шамдор — был очень известен в Европе рассказами о египетской Книге мертвых, об археологии Пальмиры и Вавилона, о жизни Екатерины Сиенской. Биографа Салах-ад-дина нельзя заподозрить в симпатии к исламу. На многих страницах он называет мусульман «неверными», а самого Аллаха — «проклятым богом мусульман». У него очевидные католические пристрастия. Однако, несмотря на неприятие ислама, ему стыдно за нехристианское поведение как английского Ричарда Львиное Сердце, так и французского Филиппа-Августа. Этих западных варваров… — Да не были они варварами! Еще скажите, что они баню с Востока вывезли! Вот смеху-то будет! Еще Карл Великий по утрам час плавал в бассейне, а потом парился в бане! И бороду брил. Римская культура! Средневековье у нас ошельмовано, как не знаю что! Это все мифы про упадок нравов, медицины, гигиены. Это случилось позже. Виноват Ренессанс. Понимаете, в Средневековье люди были вполне чистенькие и культурные. И образованные. — Дочь Ярослава Мудрого Анна, отданная замуж за француза, очень сильно страдала от бескультурья и безграмотности рыцарского окружения, а также от вони и парижской грязи. — Несчастья этой женщины сильно преувеличены. У нас было немного почище, но и в Париже тоже неплохо. До Ренессанса везде было неплохо в Европе. Вши появились в эпоху Ренессанса! — А как же прокаженные с колокольчиками, бредущие по дорогам средневековой Европы? — Проказу не умели лечить, что поделаешь. Колокольчики были нужны не для того, чтобы унизить больных, а чтоб не заразить здоровых. Кроме колокольчиков у прокаженного была еще миска — и она не пустовала. А Ренессанс к проказе добавил сифилис: |
| Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей. 1 Ин. 3,15 Основу государственного устройства независимого Кипра составили международные соглашения 1959 года. Конституция была принята парламентом острова 16 августа 1960 года. Кипр является суверенной республикой, возглавляемой президентом – греком и вице-президентом турком. Они избираются на пятилетний срок раздельно: президент – греческой общиной острова, вице-президент – турецкой. Согласно конституции, граждане Кипра могут самостоятельно определить свою принадлежность к одной их двух общин. Исполнительная власть на Кипре принадлежит кабинету министров во главе с президентом. Согласно конституции, президент назначал 7 министров-греков, а вице-президент – 3 министров-турок. При этом решения правительства должны были приниматься абсолютным большинством голосов. В вопросах внешней политики, обороны и безопасности решающий голос имели президент и вице-президент. Религия Византийская фреска на своде церкви в городе Асину на Кипре Кипр, античный амфитеатр В ранневизантийскую эпоху остров переживал период мира и экономического подъема. Это процветание было нарушено сокрушительными набегами арабов в 647 – 649 , 743 , 773 и 806 . В 965 византийцам удалось вернуть остров себе. В 1184 на Кипре укрепился представитель свергнутой в Византии династии Комненов, но в 1191 его захватили крестоносцы под предводительством английского короля Ричарда Львиное Сердце . Кипр оказался в руках французских рыцарей – феодалов и служил последним оплотом крестоносцев в их проникновении на Ближний Восток. Население острова подвергалось жестокому гнету, который усугублялся религиозными распрями (правители Кипра были католиками , население придерживалось Православия ). В 1570 – 1571 гг. Кипр был завоеван 80-тысячной турецкой армией. В период трехсотлетнего турецкого господства облик острова существенно изменился. Греки и турки острова имели собственные органы администрации, возглавляемые, соответственно, православным и мусульманским духовенством. После того, как Греция стала самостоятельным государством, среди греческого населения острова стала распространяться идея энозиса – объединения с Грецией. |
| Иерусалим был взят Саладином 2 октября. После взятия Иерусалима он не мог больше встретить препятствий к завоеванию остальных христианских земель. Тир удержался благодаря лишь тому, что его защищал прибывший из Константинополя граф Конрад из дома Монферратских герцогов, отличавшийся умом и энергией. Весть о том, что совершилось на Востоке, получена была в Европе не сразу, и движение началось на Западе не раньше 1188 г. Первые известия о событиях в Св. Земле пришли в Италию. Для римского папы в то время не оставалось возможности колебаться. Вся церковная политика в XII столетии оказалась ложною, все средства, употребленные христианами для удержания Св. Земли, были напрасны. Необходимо было поддержать и честь Церкви, и дух всего западного христианства. Невзирая ни на какие затруднения и препятствия, папа принял под свое покровительство идею поднятия третьего крестового похода. Ближайшим образом составлено было несколько определений, имевших целью распространить мысль о крестовом походе по всем западным государствам. Кардиналы, пораженные событиями на Востоке, дали папе слово принять участие в поднятии похода и, проповедуя его, пройти босыми ногами по Германии, Франции и Англии. Папа же решился употребить все церковные средства к тому, чтобы облегчить участие в походе по возможности всем сословиям. Для этого сделано распоряжение о прекращении внутренних войн, рыцарям облегчена была продажа ленов, отсрочено взыскание долгов, объявлено, что всякое содействие освобождению христианского Востока будет сопровождаться отпущением грехов. Известно, что третий поход осуществился при обстоятельствах более благоприятных, чем первые два. В нем принимают участие три коронованные особы – император германский Фридрих I Барбаросса, французский король Филипп II Август и английский Ричард Львиное Сердце. Не было в походе только общей руководящей идеи. Движение крестоносцев в Св. Землю направлялось разными путями, да и самые цели вождей, участвовавших в походе, были далеко не одинаковы. Вследствие этого история третьего похода распадается на отдельные эпизоды: движение англо-французское, движение германское и осада Акры. |
| – Простите, ваше высочество, – сказал Фиц-Урс, в душе проклиная пустое тщеславие своего патрона, – но медлить было нельзя – каждая минута дорога, а потому я и признал возможным распорядиться лично в деле, столь важном для преуспеяния вашей светлости. – Я тебя прощаю, Фиц-Урс, – промолвил принц с важностью. – Доброе намерение искупает твою необдуманную поспешность… Но кого я вижу? Клянусь крестом, это сам де Браси. И в каком странном виде он является перед нами! И точно, это был де Браси. Его лицо разгорелось от бешеной скачки, шпоры были окровавлены. Все его вооружение носило явные следы недавней упорной битвы: оно было проломлено, измято, во многих местах обагрено кровью, забрызгано грязью, а пыль густым слоем покрывала рыцаря с головы до ног. Отстегнув шлем, он поставил его на стол и с минуту стоял молча, словно не решаясь объявить привезенные вести. – Де Браси, – спросил принц Джон, – что это значит? Говори, я тебе приказываю. Саксы, что ли, возмутились? – Говори, де Браси, – сказал Фиц-Урс почти в одно слово с принцем. – Ты всегда был мужественным человеком. Где храмовник? Где Фрон де Беф? – Храмовник бежал, – ответил де Браси, – а барона Фрон де Бефа вы больше не увидите: он погиб в раскаленной могиле, среди пылающих развалин своего замка. Я один спасся и пришел поведать вам об этом. – Озноб пробирает от таких вестей, – сказал Вальдемар, – хоть ты и говоришь о пожаре и пламени! – Худшая весть впереди, – сказал де Браси и, подойдя ближе к принцу, проговорил тихим и выразительным голосом: – Ричард здесь, в Англии. Я его видел и говорил с ним. Принц Джон побледнел, зашатался и ухватился за спинку дубовой скамьи, чтобы не упасть, как человек, раненный в грудь. – Ты бредишь, де Браси, – воскликнул Фиц-Урс, – этого не может быть! – Это чистейшая правда, – сказал де Браси. – Я был его пленником, он говорил со мной. – Ты говорил с Ричардом Плантагенетом? – продолжал допрашивать Фиц-Урс. – Да, с Ричардом Плантагенетом, – отвечал де Браси, – с Ричардом Львиное Сердце, с Ричардом, королем английским. |
| Третий Крестовый поход и Византия А.А.Васильев. История Византийской империи После безрезультатного второго Крестового похода положение христианских владений на Востоке продолжало вызывать серьезные опасения: внутренние раздоры между князьями, придворные интриги, споры между духовно-рыцарскими орденами, преследование частных интересов — все это еще более ослабляло христиан и облегчало поступательное движение мусульман. Наиболее важные центры христианских владений, Антиохия и Иерусалим, не обладали достаточной силой для успешной защиты. Энергичный властитель Сирии Нур-ад-Дин Махмуд, завладев в середине XII века Дамаском, стал грозить Антиохии. Но настоящая опасность вышла из Египта, где курд Саладин, талантливый вождь и тонкий политик с широкими планами, свергнув представителя правившей там династии Фатимидов, завладел в конце шестидесятых годов XII века Египтом и основал династию Айюбидов. Воспользовавшись смертью Нураддина, Саладин завоевал Сирию, а затем большую часть Месопотамии и этим самым окружил Иерусалимское королевство с юга, востока и севера. В Иерусалиме в это время царила сильная смута, о чем Саладин знал. Получив известие о том, что один из мусульманских караванов, в котором находилась его сестра, разграблен христианами, Саладин вступил в пределы Иерусалимского королевства и у Тивериадского озера (при Хиттине) в 1187 году разбил христианское войско. Король иерусалимский и с ним много других владетельных князей попали в плен. Заняв после этого ряд прибрежных пунктов, как-то: Бейрут, Сидон, Яффу и некоторые другие, и отрезав таким образом возможность для христиан получать подкрепления с моря, Саладин направился к Иерусалиму и без особенного труда осенью того же года завладел Священным Городом. Все принесенные Европой жертвы, все ее религиозное воодушевление не привели ни к чему: Иерусалим снова перешел в руки неверных. Новый крестовый поход был необходим. Папа на Западе деятельно работал в пользу осуществления крестоносного предприятия. Ему удалось поднять трех государей: французский король Филипп II Август, английский король Ричард I Львиное Сердце и германский государь Фридрих I Барбаросса примкнули к движению. |
|
|
