| Когда от Анны Христа привели на заседание Синедриона, против Него выступили лжесвидетели, обвинявшие Иисуса в том, что Он собирался разрушить Иерусалимский храм. Они превратно излагали слова Христа: «Разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его» ( Ин. 2: 19 ), сказанные Им в начале служения о храме Тела Своего и указывающие, что иудеи посягнут на этот храм. Так как для вынесения смертного приговора таких показаний было недостаточно, Каиафа спровоцировал нужное признание: «Заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий?» ( Мф. 26: 63 ). Это клятвенная форма, требующая от подсудимого ответа. Господь ответил утвердительной формулой, употребляемой на суде иудеев: «Ты сказал». И добавил: «…даже сказываю вам: отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных» ( Мф. 26: 64 ). Ослепленные ненавистью к Спасителю, члены Синедриона увидели в ответе Христа богохульство: будучи Человеком, Подсудимый называет Себя Сыном Бога. В порыве негодования Каиафа разорвал свою одежду (хотя по Закону священникам были запрещены такие поступки – см.: Лев. 10: 6 ) и воскликнул, обращаясь к судилищу: «Он богохульствует! на что еще нам свидетелей? вот, теперь вы слышали богохульство Его! как вам кажется?» ( Мф. 26: 65–66 ). Сделав это, первосвященник невольно предсказал, что иудейское первосвященство будет уничтожено и достоинство его отойдет к священству новозаветному. Синедрион же получил желаемое основание для смертной казни Христа: так по Закону Моисееву наказывалось богохульство. Но сам Синедрион не имел права казнить преступников, это право было у него отнято римской властью (описанная в седьмой главе Деяний апостольских казнь первомученика Стефана – это незаконный самосуд). Вынесенный Христу приговор нужно было утвердить у представителя Рима в Иудее – прокуратора Понтия Пилата. Связанного Христа отвели во двор. Остаток ночи Иисус терпел издевательства от слуг первосвященника: они плевали Ему в лицо, били по щекам и с насмешкой спрашивали: «Прореки нам, Христос, кто ударил Тебя?» ( Мф. 26: 68 ). |
| – Верно и ты тоже из них, потому что говоришь так, как говорят галилеяне. Тогда Петр опять стал отказываться и громко божиться, что не знает этого Человека. В это время петух запел второй раз, и Спаситель, обернувшись, взглянул на Петра. И вспомнил Петр, как Спаситель предсказал ему еще за Тайной Вечерей: «В эту же ночь, прежде, чем петух пропоет два раза, ты трижды отречешься от Меня», вышел со двора и горько заплакал. Иисус Христос у Пилата Евреи не имели права сами присуждать человека к смертной казни. Иудея была под властью римлян, и потому нужно было выпросить у римского правителя Пилата позволение на казнь Спасителя. Рано утром в пятницу всей толпой отправились евреи к Пилату и начали обвинять Спасителя, говоря, что Он учит народ плохому, запрещает платить налоги, называет Себя царем. Узнав, что Иисус родом из Галилеи, Пилат послал Его к Ироду, римскому правителю Галилеи, приехавшему к Пасхе в Иерусалим. Но Ирод, насмеявшись со своими воинами над Иисусом, велел надеть на Него светлую одежду в знак Его невиновности и отослал Его обратно к Пилату. Когда Христа привели к Пилату, он спросил Его: – Правда ли, что Ты называешь Себя царем? – Да, Я Царь, – отвечал Христос, – но царство Мое не на земле. Поговорив с Христом, Пилат вышел к собравшимся евреям и сказал: – Я не нахожу на Нем никакой вины. Есть же у вас обычай, чтобы я отпускал вам на Пасху одного преступника. Хотите ли отпущу Вам Иисуса? Но все опять закричали: «Не Его, но Варавву», Варавва же был разбойник. Тогда Пилат взял Иисуса и велел бить Его. Избив Христа, воины сплели венец, положили Ему на голову, одели Его в красную царскую одежду, в руки дали палку и говорили, смеясь над Ним: «Радуйся, царь Иудейский». И били Его палкой по голове и ударяли по щекам. Думая, что, увидав Иисуса окровавленного и избитого, евреи пожалеют Его, Пилат велел вывести Христа и, показывая на Него, сказал: «Се человек» ... Но первосвященники и начальники еще громче кричали: «Распни Его, распни» ... «Если ты не распнешь Его, ты не друг римскому кесарю (царю). Всякий, делающий себя царем, противник кесарю». |
| Идея порядка, закона, справедливости, унаследованная от римского права, оставалась центральной в византийском политическом устройстве. 346 Иерархическая структура византийского общества была построена по принципу изначального неравенства людей в зависимости от их социального происхождения; тем не менее все члены общества были равны перед законом, за исключением императора, который стоял над законом, и рабов, для каждого из которых единственным законодателем был собственный господин. Характерно утверждение Григория Богослова о том, что, как красота неба, солнечный свет и воздух являются общим достоянием всех людей, так и цари предоставляют «всем свободным людям» одинаковое право пользоваться покровительством законов. 347 Отношение христиан к гражданским властям было лояльным во все эпохи – в том числе и тогда, когда у власти стояли гонители христианства. Апостол Петр писал, имея в виду римское государство своего времени: «Будьте покорны всякому человеческому начальству, для Господа: царю ли, как верховной власти, правителям ли, как от него посылаемым... Бога бойтесь, царя чтите» ( 1Пет. 2:13–17 ). Апостол Павел призывал христиан подчиняться высшим властям и начальникам не из страха наказания, но по совести ( Рим. 13:1–5 ), «ибо нет власти, которая не от Бога« ( Рим. 13:1 ); а также приносить моления »за царя и за всех начальствующих» ( 1Тим. 2:2 ). В апологиях II века, адресованных римским императорам, мы встречаем неоднократные заверения христиан в лояльности гражданским властям. Общим местом является идея божественного происхождения царской власти: даже император-язычник, по утверждению Тертуллиана , принадлежит скорее христианам, чем язычникам, потому что он Богом христиан поставлен на свое служение («Апология» 33). Григорий Богослов не оспаривает божественное происхождение царской власти даже в том случае, когда речь идет о Юлиане, отступнике от христианства. В глазах Григория Юлиан – не узурпатор, получивший власть незаконно, но законный царь, не осознавший высоты своего призвания и не сумевший оправдать доверие, которое оказал ему Бог, сделав его императором. В Слове 19-м, произнесенном по случаю всенародной переписи, которую производил император-отступник, Григорий говорит о том, что Бог действует через гражданскую власть, в том числе и тогда, когда во главе государства стоит язычник, как Октавиан Август или Юлиан, и когда страной управляют злодеи, подобные Ироду. Подтверждение своей мысли Григорий видит в жизни Иисуса Христа, Который родился во время всенародной переписи, производившейся царем Иродом, и был законопослушным гражданином Римской империи: |
| Тогда Каиафа, встав со своего места, спросил Его: «Что Ты ничего не отвечаешь? Что они против Тебя свидетельствуют?». Но Христос молчал. В Синедрионе воцарилась тишина. Тогда Каиафа сказал Христу: «Заклинаю Тебя Богом Живым, скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий?». Тогда Христос сказал: « Да это Я; даже сказываю вам: отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных » ( Мф. 26:64 ). Все молчали. Первосвященник, резким жестом, в знак гнева и ужаса, разорвал на себе одежду. « На что нам еще свидетелей ? – сказал он, обращаясь к членам Синедриона, – вот, теперь вы слышали богохульство Его ! Как вам кажется ?». Все признали Его повинным смерти . Цель Каиафы была достигнута. Но Синедрион не имел права казнить преступников. Приговор должен был идти на утверждение Римскому Правителю Понтию Пилату. И еще было неизвестно, как римская власть отнесется к их приговору. Члены Синедриона стали расходиться, а Христа связанного оставили сидеть во внутреннем дворе дворца Каиафы. Возбужденные смертным приговором члены Синедриона начали издеваться над Иисусом Христом ( Мф. 26:67 ). Одни подходили к Нему и, закрывая плащом Его лицо, били палками по голове и насмехаясь говорили: «Прореки нам, Христос, кто ударил Тебя?» Другие плевали Ему в лицо и хохотали. Христос молча сносил все оскорбления. Слуги дворца следовали примеру господ; подходили к Спасителю и били Его по щекам. Конец Иуды Иуда был где-то поблизости от Синедриона и следил за ходом суда над Иисусом Христом. Когда же увидел, что Христос осужден, раскаялся и потрясенный свершившимся смертным приговором над своим Учителем, немедленно пошел к первосвященникам и старейшинам. «Согрешил я, предав кровь неповинную», – сказал он им. Но первосвященники весьма холодно отнеслись к его душевному состоянию: «Какое нам до этого дело? Смотри сам». Иуда им больше не был нужен. Тогда отчаявшийся предатель бросил полученные сребренники в храме и вышел. Не найдя сил бороться с душевной мукой и не веря в возможность прощения, в ту же ночь Иуда повесился. А первосвященники решили купить на брошенные деньги участок земли для погребения странников. |
| Сопротивление иудеев в настоящем случае имело свое основание без сомнения не столько в их обыкновенной религиозной независимости, сколько в опасении, чтобы Пилат, переследовав дело, не отказался исполнить их план. Как бы то ни было, но начавшееся пререкание вызвало прокуратора на публичное объявление пред людьми, принадлежавшими к обоим народам и окружавшими в то время его судейское седалище, своего права и обязанности заняться этим уголовным делом непосредственно в качестве судьи. Таким образом волей- неволей иудеи должны были принести потребованное Пилатом обвинение. Обвинение это состояло в следующем. „Мы нашли, – говорили иудеи, – что Он развращает народ наш и запрещает давать подать кесарю, называя Себя Христом Царем“. Таким образом Иисуса обвиняли пред Пилатом в таком преступлении, за которое осужденный по римскому законодательству лишался „огня и воды“ и подвергался повешению» на несчастном древе( arbor infelix), так как это было преступление против римского народа или против его безопасности (crimen adversus populum Romanum vel adversus securitatem ejus). Это обстоятельство заставило Пилата обратить на жалобу иудеев серьёзное внимание. Пилат вошел в преторию, и, призвав Иисуса, сказал ему: „Ты царь иудейский?“ Иисус отвечал ему: „от себя ли ты говоришь это, или другие сказали тебе о Мне?“ Этот ответ Иисуса выражал не желание узнать, что было сказано иудеями в отсутствии Иисуса Христа, а имеет более глубокое значение. Христос как бы так говорил Пилату:„в каком смысле употребляешь ты это выражение? Если ты говоришь это от себя, – в том смысле, в каком римлянин естественно употребил бы это слово, то Я – не царь иудейский. Но если другие говорили тебе это о Мне, если ты имеешь в виду еврейских пророков о царе в смысле чаяния всего мира, то они требуют дальнейшего „ разъяснения “. Пилат на это отвечает, как и следовало отвечать римлянину: „разве я иудей? Твой народ и первосвященники предали Тебя мне: что Ты сделал“? Христос, как бы не обращая внимания на этот вопрос, продолжал Свою речь: „Царство Мое не от мира сего; если-бы от мира сего было царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан иудеям: но царство Мое не отсюда“. |
| Но проповедь апостолов на первое время была обращена не к природным писидийцам и не к грекам, которые составляли наносный слой в населении, а к иудеям, которые прибыли туда вместе с потоком римского населения, обеспечившего за ними одинаковые права с другими жителями. В городе была синагога; в первый же субботний день апостолы отправились в нее и заняли места. Слух о их прибытии успел уже распространиться по городу, и начальник синагоги предложил им, как это обыкновенно делалось по отношению к знатным и вообще известным чем-нибудь иностранцам, сказать проповедь. Тогда ап. Павел встал и, дав знак рукою, обратился к собранию с речью, которую начал словами: «мужи израильтяне и боящиеся Бога! послушайте». Затем, передав вкратце всю чудесную историю израильского народа, бывшую подготовлением к принятию Избавителя мира, он рассказал, что этого Избавителя-Мессию начальники иудейские не признали и без всякой вины предали распятию, положили во гроб, но «Бог воскресил Его из мертвых». «И так, говорили апостолы, да будет известно вам, мужи братия, что ради Его возвещается вам прощение грехов». Не смотря на то, что в проповеди этой наносился страшный удар иудейству, она произвела громадное впечатление, так что при выходе апостолов из синагоги их окружила толпа язычников (прозелитов), которые и просили их, чтобы они говорили о том же и в следующую субботу. В следующую субботу синагога уже не могла вместить всех желавших послушать дивную проповедь, так как «почти весь город собрался слушать слово Божие». Но этот успех сразу же пробудил зависть у иудеев, так что они открыто выступили против апостола, и во время проповеди всячески противоречили ему и не стеснялись всевозможными злословиями. Дело дошло до того, что проповедь стала невозможною, и тогда апостолы высказали своим иудейским врагам заслуженную ими горькую истину. Обращаясь к иудеям, апостолы мужественно сказали им: «вам первым надлежало быть проповедану слову Божию, но как вы отвергаете его и сами себя делаете недостойными вечной жизни, то вот мы обращаемся к язычникам. |
| Там же. С. 62—63. Там же. С. 68. Таинство брака Брак в Древней Церкви Канонические сборники Православной Церкви оперируют определением брака, предложенным римским юристом Модестином (III в.): «Брак — это союз мужчины и женщины, общение жизни, соучастие в божеском и человеческом праве». Данное определение содержится в «Номоканоне» Патриарха Константинопольского Фотия (IX в.), в «Синтагме» Матфея Властаря (XIV в.), в греческих правовых сборниках Византии, в том числе в «Прохироне» Василия Македонянина (867—886 гг.), перевод которого составил 49 главу «Кормчей Книги». В «Кормчей» определение брака дано в следующей редакции: «Брак есть мужеве и жене сочетание, сбытие во всей жизни, божественныя и человеческия правды общение». В греческом «Номоканоне» это определение сопровождается замечанием об основных свойствах брака: физическом (моногамный союз лиц разного пола), этическом («общение жизни» — общение во всех жизненных отношениях) и религиозно-юридическом («соучастие в божеском и человеческом праве»). Христианская Церковь, позаимствовав определение брака из римского права, сообщила ему христианское осмысление, основанное на свидетельстве Священного Писания. Господь, ссылаясь на закон Моисея, учил: «Потому оставит человек отца своего и мать свою, и прилепится к жене своей; и будут одна плоть» (Быт. 2:24). «Так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает» (Мф. 19:5—6). Спаситель говорил о нерасторжимости брака, который мог быть прекращен только по вине прелюбодеяния одного из супругов: «Кто разведется с женой своею не за прелюбодеяние и женится на другой, тот прелюбодействует». (Мф. 19:9). Апостол Павел придавал браку значение Таинства, ибо уподоблял его тайне единства Христова в Церкви. «Жены, — писал он в Послании к Ефесянам, — повинуйтесь своим мужьям, как Господу; потому что муж есть глава жены, как и Христос Глава Церкви, и Он же Спаситель тела. Но как Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем. Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее… Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть. Тайна сия велика; я говорю по отношению ко Христу и к Церкви» (Еф. 5:22—25, 31—32). |
| В предсказаниях древних пророков, Мессия, имеющий прийти в мир, часто представлялся в образе Царя (2 царств, VII, 12–19; 2-й Псл. 6, 8 ст.; Исаии II, 2–4; IX, 6–7; XI, 1–10; Иезек. XXXIV, 23–24; Дah. II, 44 ). И Ангел, предвозвестивший Пресвятой Деве рождение от Нее Спасителя, сказал о Нем, что Он воцарится в дому Иаковли во веки, и царствию Ею не будет конца ( Лук. 1, 3, 5 ). Большая часть иудеев на самом деле и думали увидеть в ожидаемом Мессии земного царя, который прийдет возстановить Давидово царство, и покорить ему других народов. Но Иисус Христос всею своею жизнию опровергал это их чаяние, и показывал, что его царского достоинства нельзя понимать в земном смысле. «Царство Мое не от мира сего» сказал Иисус Христос на вопрос Пилата: «Царь ли Ты?» ( Uoah. XVIII, 33, 36 ст.) Некоторые из латинских богословов пытались перетолковать и эти ясные слова, обличающие мирские притязания пап, объясняя их таким образом, что Иисус Христос этими словами не отрицал в себе достоинства царя земного, но выражал только ту мысль, что свои царские права он подучил не от мира сего, не от людей – по праву преемства или завещания, а непосредственно от Самого Бога – Отца Своего 42 .Но дерзкая произвольность такого объяснения ясно обличается следующими же словами Иисуса Христа Пилату: «если бы Царство Мое было от мира сею; то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан иудеем; но Царство Мое не отсюда.» (Тот же 36-й ст.) Этими словами Иисус Христос отвергал не только мирское происхождение, но и мирской характер – мирскую силу своего царства. Я вся жизнь Иисуса Хряста показывает, что Он не считал Себя и не намеревался быт царем на земле. Он родился не на троне, а в яслях; Он во время жизни Своей не имел, где главу приклонить; Он умер позорною смертию; не потому конечно, что не успел или не мог занять престол Давида отца своего; Он мог бы покорить себе все царства мира; Он мог бы призвать себе на помощь и защиту легионы ангелов (Матф. XXVI, 53.) Но Он на то родился, и на то пришел в мир, чтобы властвовать над сердцами людей, не могуществом внешней силы, а только могуществом истины. |
Не удалось извлечь искомое из базы ((( |
|
|
Не удалось извлечь искомое из базы ((( |
|
|
|
|
