| В те времена город Псков был поделен на шесть концов-районов, а вся остальная Псковская область — еще на 12 концов-районов. Князь Довмонт-Тимофей предложил, чтобы все эти 18 псковских концов были представлены в Кремле, на территории Довмонтова города, и чтобы представительством каждого конца стал… храм. Так в Кремле появилось шесть соборов — по одному от каждого конца города. Но вот у районов области не было столько денег чтобы построить в Кремле целый храм-представительство. И тогда им разрешили к уже существующему храму пристроить свой придел. Так в соборах Кремля появились 18 престолов, представлявших 18 районов города и области. В каждом из них велась летопись и хранилась печать своего района, заключались торговые договора и совершались прочие важные государственные дела. Как Рим и Париж! У Пскова на гербе нарисован барс. Почему так? Ведь во псковских лесах барсы не водятся. А просто псковичи такие же храбрые, как этот зверь. Много врагов они побили. Кто только не приходил с огнем и мечом на их земли! И немудрено: Псков был одним из самых богатых и огромных городов Европы. До того поражал иностранцев, что его сравнивали с Парижем и Римом. А один немецкий летописец шестьсот лет назад записал: «В Германии нет города, равного Пскову». Псков даже собственные монеты чеканил: с одной стороны — князь Довмонт, покровитель города, а с другой — барс. А ведь в ту пору только три русских города, кроме Пскова, имели свои монеты — Новгород, Тверь и Москва! Вот почему очень многим хотелось Псковом завладеть. Приходилось псковичам обороняться, прогонять захватчиков. И так часто случались на их город набеги, что даже поговорка родилась: «Год воюем, год горим, год торгуем». Наравне с мужчинами свой город защищали и женщины. Поэтому Псков был единственным русским городом, где в прежние времена можно было встретить женщин, одетых в мужское платье: в мужской одежде воевать удобней. Попали в захаб Белые стены Крома толстые-претолстые. Такие, что по ним, запросто могли бы машины ездить, как по дороге. А еще — башни мощные, с узкими окошками-бойницами, через которые во все стороны стрелять можно. |
| Во второй половине XVI в. Русское государство вело напряженную войну с Литвой, Польшей, Ливонским орденом, Швецией за выход к Балтийскому морю. В начале Ливонской войны (1558–1583 гг.) русские войска завоевали многие литовские и ливонские города, перелом в ходе войны наступил после того, как объединенное польско-литовское государство возглавил Стефан Баторий. В походах 1579–1581 гг. он отвоевал ливонские земли, занятые ранее войсками Ивана Грозного, и взял многие русские города. Неизвестно, каким был бы исход Ливонской войны, если бы на пути Стефана Батория не встал Псков. В августе 1581 г. польско-литовская армия осадила город, надеясь на скорую победу. В течение пяти месяцев воины Батория безуспешно пытались взять Псков. Мужество и стойкость псковичей, остановивших под стенами своего города противника, разрушили планы Батория и позволили России достойно, без ощутимых потерь выйти из войны. О героической обороне Пскова, во многом определившей исход Ливонской войны, и рассказывает «Повесть о прихожении Стефана Батория на град Псков». «Повесть» была написана по горячим следам событий, в 80-е гг. XVI в., жителем города Пскова иконописцем Василием. Непосредственность впечатлений, точность и полнота знаний обо всем, что происходило в Пскове, свидетельствуют, что Василий был очевидцем и участником обороны (хотя и не пишет об этом прямо), возможно, был близок к И. П. Шуйскому, главному герою обороны, и имел доступ к документам из его канцелярии. Почти все подробности и детали в рассказе Василия об осаде и обороне города находят подтверждение в других источниках этого времени, русских и польских. «Повесть о прихожении Стефана Батория на град Псков» интересна и ценна не только точностью описания исторических событий. Это художественное произведение, и по своим идеям и эстетическим достоинствам «Повесть» относится к числу лучших памятников древнерусской литературы на воинскую тему. Высокие чувства переполняли автора: горячая, непритворная любовь к родине, родному городу Пскову, прекрасному, величественному, удивление и преклонение перед героизмом псковичей, бояр и воевод, их умом и мастерством. Искренность и глубина патриотизма роднит «Повесть» прежде всего с такими воинскими и историческими произведениями, как «Повесть о разорении Рязани Батыем», «Сказание о Мамаевом побоище», «Повесть о Темир-Аксаке», «Казанская история» и другие, эти памятники связаны друг с другом и литературными традициями. |
| Такоже повел из-за Великия реки безпрестанно по вся дни по стен из норяду бити, такоже повел и повседневным приступом быти. Сие же из норяду по граду биша сряду 5 дней, во всю же ту пять день крпкими приступами к городу приступаше, стну же ту городовую и от тое стороны, от Великия реки, збиша. Тогда же послди, ноября въ 2 день, великим приступом от Великие реки по леду приступаху, яко гетманом их и рохмистом на конех зазжая, саблями гайдуков секуще, к городу приступати понужая. Они же егда к городу зыкнутца, из города же их, понужаемых гайдуков и с понужающими их рохмисты, яко мостъ по леду положиша. И тако Божиею милостию и того дни спасен быть великий град Псков. По отписыванью же къ государю от его государевых бояр и воивод из осады, из его государевы вотчины, именитого града Пскова, битых и раненых в первой в большой приступ людей в прибавку прошения осадных людей на отстояние по Боз граду Пскову от множества литовского краля замышления благоврный царь государь и великий князь Иван Васильевичь всеа Русии, сие слышав, во своем царьском величеств, в своих стрелецких приказех повелевает на осаду в прибавку скроз литовскую силу пройти во Псков град голов стрелецкому Федору Мясодову 886 с своим приказом, с стрельцы. Стрелецкий же голова Федор Мясодовъ, царьское ему повелние совершенне исправити хотя, мужеством же своим и дерзостию весь страх литовския силы отложиша, и Божию милостию вооружившеся и царьским нароком укрпившеся, животом же своим на смерть пременив, Христовы ради вры и царьскоя желательнее милости и боязнества ради царьские грозы скроз литовские силы добр здоров прииде и со всм своим прибором. И егда же во Псков приход его слышавъ, государевы бояре и воиводы и весь, яже о Христе руская воинства, яже во Пскове собор, велие благодарение о сем Богу и государю воздаша; литовския же силы велие уничижение и страх от сего бысть за неувдение приходу руския силы во град Псков. Видвше же сие гордый король, яко никоими образы, ни злыми своими замышлении не возмогоша града Пскова взяти, и повел рохмистом з гайдуки от града в станы отойти и наряд отволочи. |
| В Опоку, где стоял князь с войском (три недели пути от Новгорода), было направлено посольство во главе с псковским посадником Иваном Сологой. Там он доложил, что требования великого князя и Новгорода выполнены: тверской князь покинул Псков. После чего митрополит и- архиепископ Моисей благословили посадника и сняли с Пскова проклятие 264 . Псковская II летопись, восходящая к тому же протографу, что и первая, сохранила лишь фрагмент изложения событий. Он начинается с момента отъезда тверского князя в Литву и почти идентичен аналогичной части из Псковской I 265 . Летопись Псковская III, по наблюдению А. Н. Насонова, кроме общего протографа с Псковской I и Псковской II, имела еще какой-то дополнительный источник 266 . Это наблюдение подтверждается при сравнении текста о проклятии Пскова в Псковской III с текстами Псковской I и Псковской П. В Псковской III летописи есть уникальные известия. Так, к тексту, где приводятся слова тверского князя к псковичам о том, что он уезжает, есть добавления. Князь обращается к псковичам с личной просьбой: «Толико целуйте крест на княгине моей како вам не выдати». Иными словами, он не берет свою семью в Литву и просит Псков не выдавать ее великому князю в качестве заложников. А такая опасность, видимо, существовала. И далее Псковская III летопись говорит, что псковичи поцеловали на это крест. Кроме того, Псковская III сообщает состав посольства Ивана Сологи. В него входило еще четыре человека: Олуферь Мандыевич, Фомиций До-рожкинин, Явила Полоуектович, священник церкви Николы Андрей 267 . Все Псковские летописи имеют одну идеологическую направленность. Летописец восхищается тверским князем, подчеркивает преданность ему псковичей и негативно относится к Новгороду и к великому князю. По его словам, когда князья во главе с великим князем приехали в Новгород, они «подъяши Нового-родцов» на Псков. То есть автор летописи видит в московском князе главного организатора антипсковских действий. В рассказе псковского летописца есть некоторая неясность о месте нахождения митрополита Феогноста в момент проклятия им Пскова. Судя по тому, что Иван Солога приехал в Опоку и именно там его благословил митрополит, интердикт был наложен именно в Опоке. Тогда события выстраиваются следующим образом: после неудачного посольства новгородцев и москвичей великий князь вместе с архиепископом Моисеем и митрополитом пошел с войском на Псков. По дороге они остановились в Опоке, получили информацию о том, что силой Псков взять невозможно, и тогда из Опоки было послано проклятие псковичам. |
| Кроме материальных потерь, понесенных им в XV и XVI в., иностранцы указывают и потери нравственные: Герберштейн замечает, что жители его отличались прежде большею мягкостью нравов и прямотою характера, но что с тех пор, как поселились в нем более грубые и криводушные жители из московских областей, нравы города сильно испортились. В XVII в. Новгород продолжал сохранять важное значение в торговле Московского государства; но о том, каким был он прежде, во время своего процветания, можно было только догадываться по скудным остаткам: вокруг города видны были еще следы прежних стен, а также развалины церквей и монастырей, бывших некогда в черте города. 304 Псков, этот младший брат Новгорода, подобно ему много потерпел от Москвы, но и в XVI веке сохранял еще важное значение в Московском государстве. В конце этого века он особенно стал известен иностранцам благодаря знаменитой осаде его Ст. Баторием и считался первою крепостью в государстве. Ланнуа, проездом из Новгорода посетивший и Псков, ограничивается относительно последнего немногими словами, что он очень хорошо укреплен каменными стенами с башнями и имеет очень большой замок, в который никто из иностранцев не смеет входить, в противном случае подвергается смерти. 305 Затем о внешнем виде Пскова мы не встречаем у иностранцев известий почти до конца XVI в. Герберштейн замечает только, что Псков – единственный город в государстве, который весь окружен стенами. Более обстоятельное описание его сообщает Поссевин, долго живший в польском лагере пред Псковом. По его словам, Псков окружен каменной стеною, с башнями, материал для которой доставляло русло реки (Великой); по средине города, имеющего вид продолговатого треугольника, проходит другая стена, при которой расположены один за другим три замка. 306 Ульфельду сказывали в Пскове, что этот город имеет 300 церквей и 150 монастырей; и те и другие почти все каменные. По описанию Вундерера, посетившего Псков в 1589 году, город был очень многолюден и делился на 4 части, имевшие вид особых городов, окруженных каменными стенами. |
| Когда посланные приехали в Москву, то их по оговорной грамоте вывели казнить смертию. К счастию их, в это время находился в Москве отряд псковских стрельцов, взятый царем на помощь против Лжедимитрия: стрельцы эти бросились к Шуйскому, били челом за своих земляков и выручили их в том, «что тебе, царю, они не изменники, а наши головы в их головы». Между тем Ерема возвратился из Новгорода в Псков и сказал своим, что остальных четверых его товарищей прямо из тюрьмы отослали в Москву с казною и на них писана измена. Тогда народ встал всем Псковом на гостей на семь человек и бил на них челом воеводе. Шереметев посадил гостей в тюрьму и воспользовался этим случаем, чтобы потребовать с них большие деньги, а между тем послал сказать в Москву, чтобы присланным туда четверым псковичам не делали никакого зла и тотчас отпустили бы их домой, ибо за них поднялось в Пскове страшное смятение и гостям грозит гибель. Шуйский испугался и отпустил псковичей. С этих пор встала страшная ненависть между лучшими и меньшими людьми: «Большие на меньших, меньшие на больших, и так было к погибели всем». Понятно, какие следствия должно было иметь такое раздвоение в городе, когда, по выражению летописца, «разделилось царство Русское надвое, и было два царя и двои люди несогласием». Когда Шуйский разослал по городам, в том числе в Новгород и Псков, пленников, взятых у самозванца, то новгородцы топили этих несчастных в Волхове, а псковичи кормили их, поили, одевали и плакали, на них смотря, – это был дурной знак для Шуйского! В мае 1607 года пришли из тушинских табор стрельцы псковские и пригородные, также дети боярские, которые были взяты в плен самозванцем, целовали ему крест и с ласкою отпущены домой. Стрельцы, разойдясь по своим пригородам, а дети боярские – по поместьям, смутили все пригороды и волости, привели их к крестному целованью таборскому царю Димитрию. Псковской воевода Шереметев собрал ратных людей и послал воеводою с ними сына своего Бориса против возмутителей, но Борис едва успел убежать от них в Псков поздорову. В это время пришли в Псков новгородцы и стали говорить псковичам, чтобы соединиться и стоять вместе на воров, «а к нам немцы (шведы) будут из-за моря тотчас в помощь Новугороду и Пскову». Но это обещание, что немцы придут на помощь, могло только заставить псковичей передаться на сторону Лжедимитрия. Мы видели, что в продолжение нескольких веков Псков постоянно боролся с немцами, беспрестанно грозившими его самостоятельности и вере; едва младенец в Пскове начинал понимать, как уже существом самым враждебным представлялся ему немец. К этой исторической вражде присоединялось теперь новое опасение; меньшие люди видели, что немцы, союзники Шуйского, вместе с новгородцами придут для того, чтобы усилить воеводу и сторону лучших людей, которые воспользуются своею силой для низложения стороны противной. Псковичи объявили новгородцам, что именно для немцев они соединяться с Новгородом не хотят. |
| Об этом граде Пскове и хочу посоветоваться с вами и сообщаю вам, что о нем слышал. Во-первых, рассказывают, что он очень велик, более того, огражден четырьмя каменными стенами, прославлен в земле той и многолюден. Говорят, что сквозь каменные стены этого великого града Пскова течет река и пересекает весь город, а по берегам реки той расположено в городе все необходимое, богатства же его, говорят, неисчислимы. Именно потому на этот великий и славный град Псков всех вас, друзей своих, зову в поход. И, взяв этот великий город с окрестными его городами, я покрою себя величайшею многославною славою и вас вместе с собою возвеличу как советников моих и друзей. Богатством же многим в городе Пскове обогащусь безмерно, и вы, друзья мои, и все наши великие и храбрые бесчисленные войска обогатятся. Всех пленных, знатных людей великого того града Пскова и народ, беспристрастно и справедливо поделим, а многочисленных непокорных людей в городе мечу предадим. Назначив великих гетманов в град Псков, мы возвратимся в Литовскую землю сильными и славными победителями и разъедемся по своим владениям с великим богатством и пленом. Русского же великого князя окончательно обесчестим и опозорим, сердце его наполним великой кручиной, болью и жалостью о таком великом городе. Мы же на всю вселенную прославимся тем, что победили русского великого князя и взяли славный его град Псков». Так написав, он разослал многогорделивое и безбожное свое послание во многие страны и земли. Это послание от литовского короля Стефана пришло во многие земли и края. Там прочли его, и каждый в ответ отправил послание, подобное этому: «Честнейшему и высокостольнейшему королю польскому и великому князю литовскому здравствовать! Мудросложное, и дружелюбное, и наставительное твое послание к нам с любовью приняли, и прочли, и рассмотрели, и совета твоего не отвергли, но с еще большей любовью тебе отвечаем. Мы со своими войсками готовы идти на Псков-град и уже выступаем. А что писал ты о граде том Пскове, то и во всех наших странах пронеслась слава о его богатстве. А что касается четырех каменных крепостных стен города, то и мы о них знаем. Но если и десять, и в два раза больше каменных стен в граде Пскове будет, то и столь укрепленная твердыня против твоего великого и высокого имени устоять не сможет, всевозможными хитростями и мудрыми измышлениями сможем город взять». И так все пишут и посылают к королю свои хвалебные послания. |
| 1968год. Псков – В Пскове находят берестяные грамоты? – Находят, но очень мало. Я полагаю, что берестяные грамоты – это локальное новгородское явление. Не думаю, что на бересте писали во всех городах. Показательная вещь – в Новгороде найдено больше тысячи грамот, а во всех остальных городах всего несколько десятков. – Как вы это объясняете? – Я как-то сказал это при новгородских археологах, и они обиделись: «Все просто – в Новгороде писали стилусом по бересте, а в Пскове тоже могли писать по бересте, только чернилами. Псков отличается от Новгорода… Новгород – самый западный, самый европейский город Руси, а Псков – самый русский город Европы». Я сумел объяснить разницу? – Да. – Это слишком разные города, это разная политическая структура, это даже разный менталитет. Псков – это западное пограничье Руси. За счет чего, в первую очередь, богатство в Новгороде? За счет огромных земельных владений. Торговля и ремесло – это уже во-вторых. А Псков – это, в первую очередь, торговля и контрабанда. До конца практики мои ребята читали «Властелина колец» – Расскажите, как происходит общение археологов в экспедиции, насколько важен психологический климат? – Очень важен. В экспедиции не должно быть конфликтов, они очень мешают работе. Хороший начальник экспедиции умеет конфликты спускать на тормозах. Это сложно, но возможно. Для этого экспедиция должна быть дружная. Почему обычно в экспедиции ездят одни и те же люди по многу лет? Ведь ездят не только археологи, бывает, человек из совсем другой сферы деятельности прилепился к экспедиции и в свой отпуск ездит из года в год. Вокруг этого даже слагают легенды. Но самая сложная часть, и она же самая интересная – общение с практикантами. Когда у тебя в экспедиции 20-40 практикантов, для которых археология – это, в общем, обязаловка, надо что-то придумать, чтобы их как-то сдружить. Потому что приезжают девчонки и мальчишки 17-19 лет – они себя осознают взрослыми, но с другой стороны, они же еще ребятня, вчерашние школьники. Они стесняются показать, что чего-то не знают. |
| При возобновившейся с Польшею войне Псковские ратники ходили под Литовский город Освею и мая 14 сжегши оную, взяли много пленных; потом в июне ходили под Друю, которую также выжгли и людей побили; 26 того же месяца были под Лужею и пришли во Псков июля 14-го. Августа 4 посланы Псковские Монстырские ратники под Вязьму: но в следующем ноябре многие оттуда ушли во Псков, и на место их взяты другие. В ноябре Торопчане и Великолучане взяли город Невель, а Опочане Себеж, из коего Литовцы большею частию ушли, а остальные побиты. Псковский Воевода Князь Дмитрий Ефимович Воейков ходил со Псковскими ратниками под Себеж, а подводы брал с Монастырских и Церковных вотчин и возвратился во Псков 3 февраля. Литва прорвавшись к Вороничу, выжгла сей городок и Воронцово; потом сжегши Посад под городом Островом и много около Ржева селений и побивши людей, ушла к Полоцку. Почему февраля 21 посланы опять Псковские ратные к Опочке; а Литва нечаянно обшедши их набежала на Печеры и выжгла Посад и ряды: но Монастырские служки с несколькими поселянами и детьми Боярскими нагнавши их на границе, побили и многих полонили, а некоторые ушли к Луже. Отряд сей возвратился 19 февраля. Но Литва того же месяца 22 подбежала под Опочку, зажгла Посад и увела несколько пленных. Себежские ратники схватили только семь человек Литовцев. На Страстной неделе Литва подходила к Великим Лукам и оттуда к старой Русе Апреля 6 возвратились Монастырские даточные люди из Москвы во Псков и велено им служить во Пскове на выездах: но большая часть их от блезней померла при засаде в Дорогобуже. В апреле присланы Московские Гости или купцы во Псков собирать десятую деньгу со всех имений на Государевы войска. Июня 23 Псковские Казаки побили много Литвы и 20 человек полонили. Июля 14 заключен мир с Польшею в Вязьме, и по мирному Трактату из Псковских Пригородов отошли к Польше Себеж, Красной и Невель, а Россия отреклась от требований своих на Лифляндию, Естляндию и Курляндию. Посланником был при заключении мира Псковский Наместник, Окольничий Федор Иванович Шереметев |
| Псков, фотография Дженнет Щедриной Река Великая неспешно тянет свои воды на север — в Псковское озеро. В ней тонут отражения псковского кремля, со строгими приземистыми крепостными стенами, старых бревенчатых домиков, заброшенных заводов, безвкусных новостроек и древних обителей. Всё здесь напоминает о том, что псковская земля — западный рубеж нашей Родины. Древняя архитектура и природа навевают мысли о Литве и Эстонии, но в то же время — на всём печать русского духа, всё пропитано русской стариной. «В Пскове время течет незаметно. Дни кажутся длинными, подчиненными спокойному величавому настрою местной природы. В Пскове не хочется торопиться, торопливость неуместна рядом с вечностью. Особенно величав город в солнечные летние дни. Белые стены соборов впитывают лучи солнца и становятся почти прозрачными на фоне голубеющего неба, никогда не бывающего ярким. Звуки, шумы центральных улиц растворяются в жарком мареве и не долетают до маленьких улочек, перечерченных неподвижными тенями высоких звонниц и куполов церквей» — С. В. Ямщиков, «О Древнем Пскове». Псков — это город воин. Псковщина неоднократно защищала Русь от угрозы с запада, и это очень ярко выразилось в строгости и лаконичности архитектуры. Необычная судьба города является той причиной, по которой на псковской земле сложилась своя, совершенно особая и самостоятельная архитектурная школа, резко выделявшаяся среди остальных архитектурных школ древней Руси. Причём этот древний «авангард» не потерял своего лица и после присоединения Пскова к Московскому государству. В XVI веке, когда на территории всей Руси господствовало почти полное единообразие форм, псковская архитектура ещё не утратила своей оригинальности — Псков продолжал строить по-своему. Сегодня в Пскове сохранились постройки начиная с XII в. Многие из них достраивались и перестраивались, причём Псков строил всё из своего местного материала — известняка — почти полностью отказавшись от кирпича, что немало затрудняет работу археологов — по кирпичу куда легче определить время постройки. Поэтому многие памятники псковской архитектуры до сих пор не датированы, а общая картина развития форм не ясна. Но это не отнимает у псковской архитектуры её красоты и величия, и многие стремятся в Псков, чтобы почувствовать его самобытную прелесть. |
|
|
