| «Уже за сорок верст от Урмии стали появляться верховые сирийцы, явившиеся приветствовать прибывшего русского архиерея. В 25-ти верстах епископа встретили казаки Горско-Моздокского полка, сюда же приехал вице-губернатор Урмии встречать епископа – честь, приравнивающая последнего к рангу посланника великой державы... Почти на каждом шагу всеобщее оживление и напряженное ожидание местного населения. Вот при мосте, построенном через речку Назлучай, стоит пестрая разнообразная толпа народа: это православные сирийцы деревень Караджалу и Зумалан. По получении надлежащих разъяснений толпа живописно располагается на весенней травке по обоим берегам речки Назлучая в терпеливом ожидании приезда владыки. Далее, при селении Изерлуви группа женщин и детей справляются о времени прибытия русского халифы и терпеливо садятся на зеленевшую весеннюю траву у шумевшей весенней водою канавки. У деревни Гердабад стояла густая толпа армян... Чем ближе к городу, тем толпы встречавших становились гуще. Дорога от селения Гердабад до Урмии сплошь кишела народом мусульманским и сирийским, исполненным необычайного любопытства и оживления. Около 3 часов пополудни послышался звон на крыше миссийской церкви, войска трех родов оружия шеренгами встали по ближайшей к Миссии улице, украшенной флагами. По этой же улице последовал навстречу Преосвященнейшему Сергию крестный ход из Миссии во главе с и. о. начальника Миссии архимандритом Пименом. Под звуки музыки двух полковых оркестров остановился экипаж владыки, сопровождаемый длинным рядом других фаэтонов и конвоем русских и персидских казаков. Владыка в мантии последовал за крестным ходом в Миссию при колокольном звоне и пении «Спаси, Господи» и «Достойно есть». Далеко разлилась волна народа, но еще дальше раздавались эти патриотические и церковные молитвы русских людей. Их пели все ученики миссийского училища, шедшие впереди, их повторяли и православные воины, их провозглашали и члены миссийского клира. По отзыву всех, Урмия никогда не видела такой встречи» 55 . |
| В дальнейшем разговоре оба собеседника признались друг другу, что плохо им живется в Персии, что вся надежда у них на русских, которые одни только и могут их устроить. В разговор вставлено было несколько нелестных замечаний по адресу католиков и протестантов-американцев, которые не хотят их защищать перед мусульманами. Как видите, представления эти велись на жизненные темы, и недаром они вызвали живое сочувствие публики... Другое я видел в школе подгорного селения Чарбаш. Мальчики представляли жизнь и смерть богатого и Лазаря (по евангельской притче). Картина благополучия богача состояла в том, что артист, его изображавший, сидел на стуле, поставленном на ковре. Одет он был в хорошую барашковую шапку и суконную гейму – обычный костюм здешних зажиточных персиян. В руках у него был кальян – тоже обычный в Персии символ благополучия. Вокруг него толпились слуги, которые нахально разгоняли других мальчиков, представлявших различных посетителей, пришедших к богачу со своими нуждами. Бедный Лазарь, подползший на четвереньках к этому богачу, был без жалости отброшен ретивыми слугами богача после того, как последний прочитал ему с высоты своего стула нотацию о том, что нужно не гулять, а работать. Лазарь после того умирает, бесприютный и голодный. Но и богача скоро постигает кара. Смерть, которую представлял мальчик с серпом, приходит к нему и объявляет, что близко время его разлуки с землей. Богач не верит, смеется над грозною вестницей, но один взмах серпа прекращает его жизнь. Затем являются бесы, которые тащат его в ад. Адский огонь представляют зажженные мальчиками кусочки бумаги. Тем не менее, богач стонет, извивается от боли, изнывает в бесполезных жалобах на судьбу. Мучения его особенно усиливаются, когда он вдали видит презираемого им Лазаря сидящим в спокойной позе на ковре. Драма эта при всем убожестве обстановки написана и разыграна очень живо и произвела на зрителей сильное впечатление. Нельзя не посочувствовать всем этим забавам сирийских детей... в этом можно видеть пробуждение в самих сирийцах любви к искусству. Еще сравнительно недавно сириец осуждал свою жену, если слышал, что она поет песню. 88 |
| Миссионеры воодушевлялись сознанием того, что они служат соединению сирийцев в единый народ, развитию его национального самосознания на основании апостольской веры. Вместе с тем созидание единоверного и доброжелательного России народа в Персии и Турции было важным делом и для России. Был близок к подчинению России и переходу в Православие несторианский и национальный центр патриарха-католикоса Мар-Шимуна в Кудчанизе. Присоединение должно было привести за собою сирийцев турецких областей Гявар, Джилу, Тияры, Баз, Тхума. В унии с Римом пока находились сирийцы Месопотамии (яковиты), но католическое влияние на них было слабо, месопотамские яковиты также посматривали в сторону России и ее Церкви. Для осуществления своих планов миссионерам важно было иметь в Персии сильный православный центр, который отражал бы усилия инославных миссионеров и осуществлял свое влияние. Но начавшаяся летом 1914 года первая мировая война, объявление 29 октября 1914 года войны России с Турцией остановили дело широкого присоединения к Православию сирийцев. Деятельность русской Миссии в тех условиях свернута не была. В секретном послании министра иностранных дел Сазонова обер-прокурору Саблеру от 22 ноября 1914 года относительно Миссии было предрешено: «Что касается Духовной Миссии, то ей надлежало бы оставаться в Урмии по примеру иностранных миссий, которые решили разделить тяготы войны со своей паствой до последней крайности» 56 . 17 сентября 1914 года министр иностранных дел уведомил обер-прокурора о том, что «для защиты христианского населения Урмии назначено два казачьих полка при соответствующей артиллерии». В защите провинции от турок вместе с русскими отрядами принимали участие и сирийцы. По одежде и всему внешнему обличию они не отличались от турок, поэтому решено было сирийских ополченцев снабдить старыми фуражками миссионерского училища. 28 сентября 1914 года только что сформированные сирийские дружины вместе с русскими войсками в двухдневном бою разбили курдские отряды. Но, несмотря на стойкое и мужественное сопротивление, турки все же оккупировали провинцию и подступили к городу. 10 октября 1014 года карательный турецкий отряд сжег все сирийские селения в районе курдского Тергявара и Мергявара. Более трех тысяч христиан, потерявших все, собралось в городе. Но истинная катастрофа разразилась в начале следующего года. 30 декабря 1914 года русское командование в Иране получило приказ срочно оставить Урмийскую область ввиду угрозы обхода турками русского воинства с тыла. Русское консульство и начальник военного Урмийского отряда, сознавая предстоящую трагедию, противились этому приказу до последнего, но вынуждены были подчиниться. Вице-консул Введенский писал: «Увод отряда из Урмии знаменует неминуемую катастрофу всего нашего влияния, силы и добытых результатов дела государственного значения. Резня христиан вероятна. С уходом солдат начнется паника и повальное бегство». |
| Апрельское восстание потерпело поражение, но в деле борьбы Семиреченского казачества с большевизмом оно имело огромное значение. Главным его результатом явилось прекращение раскола семиреченских казаков на белых и красных. Казаки, которые после октябрьского переворота стали на путь поддержки большевицкого режима, или проявляли колебание после жестокого подавления апрельского восстания, увидев истинную сущность новой власти, встали в ряды белогвардейцев. Это событие послужило началом второго этапа Белого движения в Семиречье. Из пассивно-оборонительной позиции оно перешло в фазу агрессивного повстанческого противостояния, ставшего ответом на проводимую большевиками явно антинародную политику. Начавшись в Верненском уезде, Гражданская война вскоре перекинулась в расположенные в Северном Семиречье Копальский и Лепсинский уезды, где она продолжалась еще целых два года. Главной причиной подъема народного антибольшевицкого движения явилось острое неприятие казаками установившейся на их земле власти, несшей людям одни только страдания и смерть. В этом кровавом противостоянии семиреченские казаки боролись за право устраивать свою жизнь по обычаям своих предков, за свою свободу, против жестокого насилия, за порядок, против произвола и анархии. Плохо вооруженные казаки, чьи станицы находились на большом расстоянии друг от друга, не сумев противостоять более многочисленным и хорошо вооружённым отрядам красных, были вынуждены прекратить сопротивление. После неизбежного подавления восстаний, ведь силы были неравны, по северным станицам Семиречья прокатилась волна жесточайших репрессий. Из трех действовавших на севере Семиречья «красных» отрядов особенно отличился в насилии над мирным казачьим населением отряд Мамонтова. Кроме этого, мамонтовцы повсеместно проводили поголовное уничтожение станичных священников за то, что те благословляли казаков на подвиг и жертву во имя победы над сатанинской властью. Ими же 16 сентября 1918 году за городом Верным в роще Баума за проповеди, направленные против новой власти, без суда и следствия был зверски убит священномученник епископ Верненский и Семиреченский Пимен (Белоликов) , ныне причисленный к лику местночтимых святых. |
| В один из сентябрьских дней 1918 года девочки, как обычно, пришли в Архиерейский дом. Проводив их в комнаты, келейник попросил немного подождать – владыка молился. Занимались они в тот день недолго, после чего владыка пригласил их на террасу, где на большом столе лежало много разных икон – больших и маленьких, все они были очень красивые. Владыка попросил девочек выбрать себе по одной на память. Маме очень понравилась одна маленькая иконка, но владыка подвел ее к столику, стоявшему отдельно, и, взяв с него распятие Иисуса Христа, бумажное на голубом шелке, благословил ее этим распятием. Эту память она хранила всю жизнь как самую дорогую сердцу вещь; куда бы она ни переезжала, оно всегда было с ней. Проводив маму до калитки, владыка сказал ей: «Теперь иди домой и не оглядывайся, скоро вечер, уже темнеет, как бы кто не обидел, ведь тебе идти мимо казарм...» И мама через много лет удивлялась, как мог он знать, где она живет. Ей казалось, что ему это было дано свыше. Маме не хотелось уходить от него, и она спросила: «Владыко, а вы пойдете ко всенощной?» Он ответил: «Да, но я буду недолго, а потом меня не будет». Страшный смысл последних слов стал ясен на следующее утро. Она говорила мне, что, когда она шла, ноги у нее, непонятно почему, подкашивались и томило какое-то смутное предчувствие. На следующее утро город облетела ужасная весть: владыки больше нет. Мама со всех ног побежала к Архиерейскому дому. Около него уже толпился народ, многие женщины были в черном. Келейник рассказал, как это произошло. Солдаты приехали вечером; ничто не могло остановить людей, для которых святыни веры были пережитками прошлого. Красноармейцы ворвались в дом и с грубой бранью, оскорбляя и унижая: «Что, Петька, отмолил грехи?» – вывели его. Казалось, они соревновались друг с другом в сквернословии и издевательствах. Владыка держался спокойно и с достоинством. Его посадили на тачанку. Келейник хотел поехать с ним, но его оттолкнули так, что он упал. До самого места расстрела за своим хозяином бежала собачка владыки. Она вернулась потом – весь нос у нее был в земле. Собачка и указала место расстрела. |
| Кто-то со слов солдат рассказывал, что, когда они привезли владыку в рощу Баума, никто из них так и не мог решиться выстрелить в него. Они уже стали договариваться чтобы отпустить его с миром, дать ему уйти, но тут прискакал на коне известный бандит Яшка Курилов, выругал их за промедление и сам расстрелял владыку. Собираясь уезжать, он упал с лошади и сломал ногу. Народ просил разрешения похоронить владыку, но революционные власти не дали. А когда все же люди пришли на место расстрела, тела там не оказалось. Мама думала, что Бог забрал его... Некоторое время спустя мама увидела владыку во сне. Он сидел в обычном своем черном одеянии и обратился к ней с назиданием слушать во всем свою мать: – Будешь слушать, тогда окажешься здесь. При этом он указал рукой. Там было светло и празднично и куда-то шли люди. Владыка продолжал: – А не будешь, тогда пойдешь с ними, – он повел рукой в другую сторону, где было тревожно и сумрачно и брели люди, среди которых были священники» 208 . Горожане, узнав о расстреле владыки Пимена, устроили на Гостинодворской площади митинг и демонстрацию протеста. Об этом в 1994 году сообщил 94-летний житель Цимлянска, бывший боец отряда Петренко, Антон Станиславович Хомичевский. Об убийстве епископа Пимена он узнал, вернувшись осенью с Северного фронта. Его инициаторами Хомичевский называет Быкова, Завалишина, Гуринова. Однако взрыв народного возмущения был пресечен с помощью оружия. 156 Послания Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея Руси. Изд. Фонда славянской письменности и культуры СССР. 1990. С. 14. 158 5 декабря 1917 г. Войсковой совет Семиреченского казачьего войска вынес решение о присоединении к Калединскому Юго-Восточному Союзу. Войсковой старшина Шебалин возглавил эту делегацию Семиреченского казачьего войска, которая должна была связаться с генералом Калединым в городе Новочеркасске»//А. Яковлев. Справка об Октябрьской революции и гражданской войне в Семиреченской области 1918 г. (Алма-Атинский обл. архив. Ф. 1416, о. 1, д. 9). 161 |
| Семиреченские Советы юридически подчинялись ташкентским органам власти, фактически же Верненский Совдеп тяготел к автономии и превышал свои полномочия. Самоуправство с епископом Пименом могло иметь серьезные последствия как вопиющий факт неподчинения центру. Поэтому представитель Семиреченского облисполкома Ломаное попробовал переложить ответственность на командующего войсками области: на полученной телеграмме Гредингера его резолюция: «Командующему войсками области на распоряжение». Не прошло. Ответ в отношении епископа пришлось держать самому. Этот факт говорит о том, что самоуправства со стороны отряда, подчиненного командующему войсками, не было. 21 сентября Ломанов фабрикует документ – телеграмму в Ташкент, которую отправляет только 23 сентября 1918 года, не забывая в копии сослаться на «сообщение комвойск»: «1041 отправлен конвоем в Ташкент» 205 . Еще одна заведомая ложь! С епископом Пименом расправились с помощью того же отряда красных партизан Мамонтова, вызванного специально из района Сарканда. К тому времени отряд потерял обоих командиров, братьев Ивана и Петра Мамонтовых, и возглавлялся Николаем Кихтенко, но продолжал носить их имя. Мы имели возможность убедиться, что это боевое соединение имело хороший опыт карательных расправ и «полевых судов» О событиях конца августа – начала сентября 1918 года боец мамонтовского отряда Родион Пинчук вспоминает: «Это было в конце августа 1918 г[ода]. Четыре месяца отряд Мамонтова по Семиречью вел бой с белоказачеством и устанавливал советскую власть... а на пятый месяц отряд вызвали в Верный как будто бы на отдых, а когда прибыли в Верный, заняли военную казарму, а для лошадей конюшни, объявили, что в городе организовано восстание под руководством архиерея и белоказаков, вот вас вызвали на усмирение и наведение нормальной жизни города Верного. В ночь отряд окружил и атаковал Архиерейский дом и большой сад, сделал обыск, архиерея посадили в тачанку и увезли за город в рощу за 8 км во исполнение приговора полевого суда. Отряд Мамонтова-Кихтенко был задержан в городе до 3-х недель. Вот такой был отдых – для усмирения» 206 . |
| И образ действий дадим мы в своих лицах – свидетелях для видящих о том, что твердо наше обещание. Поэтому я прошу вас с миром и кротостью Христовою, чтобы, прежде всего вы были свободны от связи с женщинами, и пусть никто из вас вовеки не принуждается к тому, чтобы дочь брата или дочь сестры жила с ним, а если можно и нетяжело вам, то и мать и сестра (не жили с вами), как соответствует это вашей чистоте. Но особенно прислуживанием (412) мирских рабынь не позорьте вашей чести, но да будет почитаема свобода ваша братьями – соучастниками вашими в таинствах, как подобает святым, но служите друг другу, когда один из вас будет жить со своим товарищем, как подобает любви христианской. Совершенно же воздерживайтесь от мяса, и от птиц и от омовения в бане, за исключением необходимости в случае болезни или досаждения от боли. И так как они не повиновались добровольно его любви, то он силою подчинил их страху пред собою. Ибо он справедливо смирял гордых между ними, чтобы они покаялись, а кротким между ними он явно оказывал почтение, чтобы они утешались. А тех, которые позорно вели себя и надмевались над своими товарищами ради своего богатства, он сильно унизил и укротил, чтобы они трудились, а тех, которые свою жизнь проводили в подвигах добровольно или по причине бедности, но со всяким приличием и смиренно, он возвысил, возвеличил возлюбил и вверил им начальствование в Церкви. И усердно он заботился о тех, которые его рукою были избраны на степени священства из тех, что были совершенны во многих добродетелях, ибо он многое время трудился умом своим, чтобы при помощи рассмотрения найти верные сведения, которые удостоверяли его в людях, допущенных им к священству Христову. Ибо он был столь тверд силою своего ума, что свою десницу скорее отдал бы смело и без сожаления на отсечение, чем глумливо простереть ее над головою того человека, о котором он не получил истинного свидетельства, ибо он делом исполнял слово апостола и совершенно не следовал тому, чтобы скоро возложить руку на человека, чтобы не участвовать в чужих грехах ( 1Тим. 5: 22 ). Но тот, кто был свободен от болезней души и тела, допускался чрез руковозложение (414) к Святому Таинству Священства. И громким голосом он объявлял пред всею Церковью имена всех тех, которые хотели вступить в клир, свидетельствуя словом Божиим всем слышащим, чтобы они показали, если знают в тех что-либо противное Богу. Вместе с тем и тайно он разведывал о них, о всех делах. И от них самих требовал (настойчиво открыть) о себе, в чем, быть может, они несовершенны. Ибо поистине он взял на себя все заботы во всех отношениях, чтобы через его руку были приносимы Богу люди без порока, как жертва избранная и как приятное приношение Авеля, первого священника. А ревность его была такова, чтобы, сколько возможно для человеческой природы, священники делались подобными Ангелам небесным в своей службе. |
| Тепло и сердечно приветствовали нас эти всадники. Мое нетерпение увидеть скорее резиденцию отца Ионы было сильно, и я попросил всех скорее продолжать путь. Но путь продолжать было нелегко. Вчера шел дождь, да, кроме того, началась поливка посевов. Целая сеть канав отделяла нас от столицы Сульдуза, смиренно выглядывавшей на нас издали в виде кучи серых построек и желтоватых полос навоза, их опоясывавших. Зрелище было печальное. Началось путешествие через канавы. Наш фаэтон с вещами, предоставленными нами на волю Божию, поминутно нырял в канавы, заливаясь почти до половины. А мы – то прыгали через эти канавы изо всех сил; то переходили их по дощечкам, случайно найденным нашими провожатыми; то, наконец, перебирались верхом на поданных нам лошадях. Вот одолели последнюю канаву. На зеленом лугу ожидают нас всадники с типичными физиономиями карапапахов, со взглядом исподлобья. Это сын, племянник и слуги губернатора Сульдуза, высланные им приветствовать первого русского миссионера в их стране. На приветствие сына губернатора я поручил ему передать [губернатору] свою благодарность за честь, мне оказанную, и выразить надежду на свидание с ним. В ответ на это сын губернатора стал приглашать меня остановиться у него, уверяя, что у них все готово для моего приема. Пришлось немного разочаровать его, сказав, что я прежде всею еду к сирийцам, которые как мои единоверцы, дороже всего для меня в этом крае. Тогда эти всадники вместе с другими наши ми провожатыми составили конвой вокруг нашего фаэтона. Кпереди ехал все тот же усердный Николай, держа в руках запрестольный крест, который я вез для храма Мамет Яра. Шестсвие наше приобретало уже довольно торжественный характер в полуверсте от селения стояла кучка сирийцев всякого возраста – представители-добровольцы всех христианских селений Сульдуза. Во главе их стоял несторианскнй епископ Мар-Дынха давно уже заявивший нам о своем желании принять Православие. Он сдержанно приветствовал меня с благополучным прибытием, но лицо его выражало тревожное любопытство по поводу ожидающей его судьбы. |
| Решили лечь спать пораньше, чтобы наутро раньше выехать в Соуджбулаг. Наступила «ночь мучений» от обилия блох, которые вели правильные атаки на мое грешное тело. Я устал переворачиваться с боку на бок, но заснуть ни на минуту не мог. Такую же ночь провел и отец Моисей. Утром 10 мая я отправился в Соуджбулаг вместе с отцом Моисеем и с рабби Илией в том же самом фаэтоне и в сопровождении гуляма и казаков урмийского вице-консульства. Пред выездом моим из деревни губернатор пришел проводить нас и дал нам провожатого верхового. Это оказалось нелишним, ибо половина дороги (около 22 верст) до самого моста на реке Гадыр-чай была почти сплошь залита водой, преграждена глубокими канавами. Гадыр-чай оказалась весьма глубокою и довольно широкою рекою, богатою весьма крупными сомами. Эти сомы гуляют до самого устья реки. Почувствовав соленую воду озера, они стремительно поворачивают назад, отчего происходит настоящая свалка, доставляющая много забавы прибрежным жителям Караван-сарай поражает здесь своими грандиозными размерами, массою комнат в трех этажах, построен сплошь из красного кирпича, но представляет собой жалкую картину запущенности и разрушения. Он находится всецело в распоряжении всяких случайных посетителей и напоминает только о прошлом времени, когда путешественники боялись делать длинные переходы. Здесь на берегу, на зеленой травке, пока кормили лошадей, я несколько вознаградил себя за бессонную ночь. Дальнейшая дорога шла красивыми засеянными полями, красиво извиваясь между ними по холмистой местности. Верст за 6 до города она пошла по берегу реки Соуджбулаг-чая, довольно многоводной и рыбной, обросшей природным лесом. Картина была довольно знакомая: она напоминала ландшафт средней полосы России. Пред самым городом пришлось переезжать эту реку, и водою залило фаэтон до самого сидения... Соуджбулаг Соуджбулаг тесно расположен в котловине, окруженной с востока, юга и юго-запада невысокими горами Курдистана. С грохотом понеслась наша колесница по этим тесным улицам города-муравейника, как бы спеша скорее выбраться из него на простор, на окраины города, где находится наше вице-консульство. Масса курдов всех возрастов и евреев, одетых совершенно по-курдски, запруживала улицы, привлеченная шумом нашего экипажа. Народ, как видно, не из деятельных, но любопытный. Вот, наконец, улица расширилась, и мы на окраине города увидели здание вице-консульства, большое двухэтажное строение из красного кирпича, могущее показаться дворцом по сравнению с соседними курдскими избушками. Оно просторно, чисто, светло и убрано с большою роскошью коврами, мебелью, картинами и редкостными безделушками. |
|
|
