| Краткий период «духовного царствования Иисуса Христа», провозглашенного Савонаролой во Флоренции в 1494–1498 гг., следует рассматривать именно в свете столкновения языческого соблазна с осознанием необходимости реформы в евангельском духе – как призыв к обновлению, обращенный к католической церкви, брошенный ревнителем католичества, со всех сторон осаждаемого язычеством. Многие специалисты видят духовное влияние Савонаролы на испанских и итальянских мистиков конца XVI в. (св. Филипп Нери, св. Екатерина де Риччи) и считают, что он стал провозвестником христианского гуманизма. В то же время ригористический мистицизм часто вырождается в излишне вольный спиритуализм. Так, Савонарола упрекал своего друга Пико делла Мирандолу за слишком свободное отношение к духовным вопросам: он писал, что Пико был настолько поглощен силой и достоинством человеческого духа и воли, что в его неустойчивой терминологии спасение оказывается близким к самоспасению, а добродетель – к познанию («сократическое заблуждение», определяющее грех как незнание); древнее стоическое учение о λγος σπερματικς («Логосе, несущем семена вещей») – замысле Бога в вечности о мире, о каждом человеке и каждой вещи, благодаря которому высшая разумность и целесообразность сокрытого Логоса проявляется в мире, – доведено до единства всех религий, так что и понятие единой истины, и зафиксированное христианское учение, как единственно истинная религия, оказываются под угрозой. Спиритуалистическая тенденция проникает в богословие кардинала Виссариона, Рудольфа Агриколы и Эразма. Она прокладывала путь формирующемуся субъективизму, опасному для традиционной догматики. Β XV в. в Северо-Западной Германии явилась группа богословов, предлагавших реформу вероучения: Иоганн фон Гох, Иоганн фон Везель и Иоганн Вессель из Гансфорта – те, кого называют «реформаторами до Реформации». Среди новых взглядов, привнесенных ими, были постулаты о высшем авторитете Писания, о способности папы ошибаться, о достаточности Божьей благодати для спасения независимо от посредничества священника, о различии между видимой и невидимой Церковью. |
| 1170 McDonald. Op. cit. P. xiii. Предполагают, что Лактанций был очевидцем событий 311–313 гг. в Малой Азии, поскольку он показывает особую осведомленность о них в своем историческом труде De mortibus persecutorum. См. Тюленев. Указ. соч. С. 11, прим. 1. 1171 Hieronymus, De vir. ill., 80: Hic extrema senectute magister Caesaris Crispi, filii Constantini, in Gallia fuit, qui postea a patre interfectus est. Idem. Chronicon, PL 27, 669: Crispum Lactantius latinis litteris erudiit. Возможно, Лактанций приехал в Галлию еще раньше, через два года после начала гонений Диоклетиана.См. Тюленев. Указ. соч. С. 10, прим. 2. 1174 По-видимому, впервые так назвал Лактанция Пико Делла Мирандола (см.Орега omnia. Bâle, 1573. P. 21). См. также PL 6, 80В; Hieronymus, Ер. 58.10: Lactantius quasi quidam fluvius eloquentiae Tullianae (а также Ep. 70.5, цитируемое ниже). 1183 Et si quidam prudentes, et arbitri aequitatis, Institutiones civilis juris compositas ediderunt, quibus civium dissidentium lites contentionesque sopirent: quanto melius nos et rectius divinas Institutiones litteris persequemur; in quibus non de stillicidiis, aut aquis arcendis, aut de manu conserenda, sed de spe, de vita, de salute, de immortalitate, de Deo loquemur, ut superstitiones mortiferas, erroresque turpissimos sopiamus? 1185 См. Quasten. Op. cit. Vol. II. P. 398. Кроме того, в некоторых рукописях трактата Divinae Institutiones встречается небольшой отрывок De extremo judicio («О последнем Суде», PL 6, 821С–822С). 1192 Ita qui bonos diligit, et malos odit, et qui malos non odit, nec bonos diligit: quia et diligere bonos, ex odio malorum venit; et malos odisse, ex bonorum charitate descendit. 1194 В то время был известен один исповедник, носивший имя Донат, который был арестован в самом начале гонения Диоклетиана в 303 г. и отпущен на свободу в 311 г. после издания эдикта Галерия о веротерпимости. См. Лактанций. О смертях преследователей/Перевод и вступительная статья Тюленева В.М. СПб., 1998. С. 107–108, прим. 1. Кроме того, в заглавии единственной сохранившейся рукописи этого трактата, хранящейся в Парижской Национальной библиотеке (Codex Paris. 2627, XI век) Донат также назван исповедником: ad Donatum confessorem. |
| Величайшие из гуманистов – т.е. преподавателей «гуманитарных наук» (studia humanitatis) ясно сознавали опасность языческого соблазна. Они считали своим долгом дать на этот вызов христианский ответ, основанный на Евангелии. Среди таких ученых следует назвать прежде всего имена англичанина Томаса Мора (1478–1535) и первого «гражданина Европы» Эразма Роттердамского, столь тесно связанные друг с другом, что их называли «близнецами». Томас Мор (1478–1535), автор «Утопии» (1516) и блестящий полемист с Лютером как от имени короля Генриха VIII (по-видимому, именно Мор был автором знаменитого манифеста «В защиту семи таинств» – Assertio septem sacramentorum, за который папа Лев Х пожаловал Генриху титул «Защитник Веры», Defensor Fidei; английские монархи продолжали носить этот титул долгое время после того, как Англия порвала с Римско-католической церковью, а на английских монетах буквы D.F. чеканятся до сих пор), так и от своего имени, сделал блестящую политическую карьеру. Однако до самой смерти он придерживался монашеского образа жизни с постоянными молитвами и постами, а в конце концов представление о христианской верности отечеству, королю и церкви приводит его на эшафот. Эразм долго избегал открыто противопоставлять свои убеждения реформационному учению Лютера, за что получил прозвания Протея и Януса. Но все же ему пришлось открыто встать на сторону традиционной католической церкви, ибо, по его мнению, несмотря на испорченность и злоупотребления, она более последовательно защищала лучшее в человеке: врожденную свободу, данную Богом свободу воли, открывающую дорогу благодати. Если для Пико делла Мирандолы человек – это микрокосм во вселенной, спасенный и преображенный через Воплощение и Искупление, совершенное Сыном Божьим, ставшим Человеком, то Эразму, как и другим христианским гуманистам, читателям «Жизнеописаний знаменитых мужей» Плутарха, была близка идея некоей духовной элиты, которая достойна поклонения и играет решающую роль в деле обучения, управления и наставления в истине. |
| 463 Восхваляя птолемеевскую астрономию, Феодор замечает, что она позволяет « τος γινομνους κστοτε σχηματισμος τν κινσεων λου τε κα σελνης, κα τν λοιπν στρων πρς τε λλλους κα τν γν θεωρεν...» (PG. 149. 993Α). 464 Поляковская М. А. К характеристике византийской образованности: учителя и ученики//АДСВ. 1987. [Вып. 23.] Проблемы идеологии и культуры. С. 111–120. Так, сам Мелитениот учился у Метохита, и именно к Мелитениоту прилагалось определение διδσκαλος τν διδασκλων («учитель учителей») (с. 111). См. также: Ее же. Портреты... С. 12–13. 469 τπους κα τ σημεα το ορανο, κα τς τροπς το νιαυτο, κα τς βδομδας (Ibid. 997Α). 472 Здесь было бы небесполезно установить, в какой редакции читал его Мелитениот, коль скоро, как выяснил Ф. Збордоне, в Византии существовало две редакции «Географии». (См.: Бородин О. Р. Географические знания//Культура Византии. Вторая половина VII–XII в. С. 345). 473 Что знали в Византии о Зороастре? Имя его было, судя по всему, окутано легендами. Примечательно, что перед ним преклонялся Плифон, считая его древнейшим магом, мудрецом, законодателем человечества и экзегетом (Медведев И. П. Византийский гуманизм XIV–XV вв. С, 58). Проводимая Э. Гарэном параллель с Пико делла Мирандола (см. там же) весьма показательна. (Впрочем, Т. Николау отрицает сколько-нибудь серьезное влияние идей, связанных с Зороастром, на Плифона, полагая, что интеллектуальный кругозор последнего ограничивался теми, кто философствовал à la Платон и Пифагор: Nikolaou Th., Georgios Gemistos Plethon und Proklos. Plethons «Neuplatonismus» am Beispiel seiner Psychologie//JÖB. 1982. Bd. 32/4. S. 390). Можно было бы вспомнить и Григору, «сплетающего нечто халдейское». Но у Мелитениота образ Зороастра – мудреца и астронома – истолковывается вполне в ортодоксальном духе, хотя сама осведомленность клирика и сакеллария Св. Софии (как он сам о себе говорит – PG. 149. 996А) о таких фигурах, как Зороастр или Гермес Трисмегист, весьма примечательна. 474 Ibid. 997A–998D. Было бы любопытно поискать параллели в современных Мелитениоту исторических сочинениях. |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Русский Царь собирает свое воинство! Дарья Богуслаева о смысле борьбы против «Матильды» 04.09.2017 1328 Время на чтение 6 минут Россия - самое удивительное и прекрасное место на нашей планете! Её называют «сердцем Земли». Не только бескрайние просторы дал Господь проживающим на Руси людям. Он дал им особую, русскую душу, загадку которой не могут разгадать не наделенные этой душой бренные создания, тоже населяющие Землю. Тайна русской души в том, что она является вместилищем Святого Духа. Понять это рациональному уму, «интеллекту», просто невозможно. У бренных людей душа не вмещает Святой Дух, она является только местом животных инстинктов. Поэтому и ведут они себя соответственно, и пытаются заставить других подражать им. Идеолог итальянского Возрождения Дж. Пико делла Мирандола в «Речи о достоинстве человека» (1496 г.) говорил, что на Земле человек совершает свой самый главный выбор - кем ему стать - животным или ангелом. Мы понимаем, что именно эти два начала лежат в основе духовной битвы сил тьмы и Света на просторах Вселенной, Земли, и в сердцах человеческих. Эта сакральная битва материализуется в мировых войнах, региональных и национальных конфликтах, в семейных спорах и неурядицах. Если бы люди понимали это, то нашли бы главное оружие победы - личное спасение, которое привело бы к спасению всего мира. Человечество обязательно пойдет по этому пути. Чтобы спасти Землю и Вселенную от уничтожения, другого пути просто нет! Весь мир от России ждет именно этого - выхода на сакральный уровень человеческой личности. Недаром говорят, что Россия рождает миру святых. Таким святым стал последний Правитель Русского Мира - наш Государь Николай Александрович. Его задача, как самодержца и Правителя Руси, была - спасение душ своих подданных. Какой из правителей мира сего дня ставит перед собой эту задачу?! Задайте любому президенту этот вопрос. Для русских людей образ святого царя - это тот идеал, к которому должен стремится правитель России, главной задачей которого является спасение своего народа. Это образ Удерживающего от прихода антихриста и цифрового колониального рабства. Это образ благородного человека, идеального семьянина, положившего душу свою и своего святого семейства во спасение России. И сегодня наш Государь является сакральным Правителем Святой Руси, защищающим свой народ от чужебесного ига Чубайсов, Учителей и иже с ними. Задача подданных Государя - защитить Его Светлый Лик от грязи и кощунства человеконенавистников. Русские люди, сегодня это наша битва за царя и Отечество! |
| Через символ существование смотрит в глубину бытия. Сознание делается зрячим через чтение символов. Только через трансцендирование человек вполне есть. Это символическая философия духа. Вместо бытия онтологии у Ясперса шифры, символы. Философ экзистенциального склада для Бердяева не имеет «бытия онтологии», или как сказал бы Тургенев, способности «сразу узнать, что происходит». «Бытие онтологии» и расшифровывается как «соображение о бытии», то есть способность догадываться о нем там, где есть бытие. Трансцендирование, нарочитое погружение в бытие, для Бердяева чуждо настоящей любви к бытию, это для него есть погружение в глубину, где как раз и есть «консистенция». «Неуловимость» духа, понятная даже древнему наивному материалисту, тоже не есть просто непостижимость духа, но как раз выражение «страстного и внимательного обожания, когда вся ваша душа невинно и невольно следит за каждым движением любимого существа». «Страстное» в системе Бердяева превратилось в независимость от внешнего, «внимательность» – в умение всматриваться одинаково в глубину и высоту, умение смотреть в бездну, не падая в нее, и в небо, находя социальную программу спасения. И эта программа состоит в том, чтобы вспомнить о «небесном» роде всего человечества, о том, что человек не должен зависеть от земных замыслов: Дух есть внутреннее по отношению к внешнему, ко всему зависящему от внешнего. Внутреннее есть символ духа. Дух одинаково может характеризоваться пространственными символами глубины и высоты. Дух есть бездонная глубина и небесная высота. Нельзя, как то делает М. Шелер, отнять от духа активность и сообщить активность лишь жизни. Именно дух есть активность, жизнь же в биологическом смысле слова пассивна. Но Шелер глубоко понимает, что дух не есть эпифеномен жизненного процесса, что он не может быть виталистически понят. Дух есть прорыв в этом отяжелевшем мире, динамика, творчество, полет. Пико делла Мирандола говорит, что дух человека небесного рода, т. е. он происходит не из природного мира. |
| Здесь всплывает одна глубокая параллель. В эпоху Ренессанса европейская мысль была напряженно сосредоточена на человеке, причем главным и ключевым в образе человека для ренессансного сознания было приблизительно то же свойство, что мы обсуждаем сейчас: немыслимая пластичность, разноликость этого образа, невообразимый диапазон изменений, доступных человеку, способность его принимать любые полярно противоположные воплощения. Именно эту черту, в первую очередь, выделял Пико делла Мирандола в речи «О достоинстве человека», ставшей манифестом ренессансного мироощущения: он называл человека хамелеоном, которому даны «семена всех родов и зародыши всех жизненных стилей». Но насколько иначе воспринималась эта гиперпластичность – абсолютно не в ключе Смерти, а в ключе Жизни! Она рассматривалась как знак бурного кипения, предельной наполненности жизненной стихии, служила предметом восхищения, источником энтузиазма, порыва. И вот: что объявлялось и служило источником неудержимого подъема, торжества Жизни, ныне расценивается как источник тотального уравнивания, и человек-хамелеон предстает агентом этого уравнивания, орудием Смерти. Какая же из эпох права? – Богатые ошибками отцов, мы скажем сегодня, что обе и правы, и не правы. Обе позиции, владевшие умами, каждая в свое время, суть неоправданные крайности, попытки сделать из ситуации человека идеологию для массового потребления. Немыслимая широта человека может быть его жизненным ресурсом, богатством – и она же может быть предпосылкой, действующей причиной его смертоносности и его смерти. Она несет обреченность свободе и, тем самым, великую опасность и риск. За постмодернистским сознанием стоит пережитая история, и кончина Больших Понятий, больших нарраций европейской культуры – реальный факт, а не фантом этого сознания. Понятиями процесс далеко не ограничивается, и едва ли можно оспорить, что опасность смерти ныне предельна. Но, по слову поэта, «Где, однако, опасность/Там и спасенье». Если не поддаться идеологии, если обладать трезвым мужеством – нельзя ли вновь, уже из бездн пройденного леденящего опыта, пережить и раскрыть непостижимую чреватость всем человека – как залог и возможность некой иной жизни? |
| Дух по-иному реален, чем мир природных вещей. Эта реальность не доказывается, а показывается теми, которые способны к различению качеств. Реальность духа стоит вне категориального мышления, накладывающего свою печать на «бытие». Неточно было бы сказать, что дух есть бытие. Дух есть свобода, дух есть творчество. Духу принадлежит примат над бытием, ибо примат принадлежит свободе. Миросозерцание, ориентированное онтологически, статично, миросозерцание, ориентированное пневматологически, динамично. Экзистенциальная философия не есть философия онтологическая в традиционном смысле слова. Глава II. Признаки духа 1 Рациональное определение духа невозможно, это безнадежное предприятие для разума. Дух умерщвляется таким определением, он превращается в объект, в то время как он есть субъект. О духе нельзя выработать понятия. Но можно уловить признаки духа. Можно сказать, что такими признаками духа являются – свобода, смысл, творческая активность, целостность, любовь, ценность, обращение к высшему божественному миру и единение с ним. Этим рядом признаков объединяется пневма Священного писания и нус греческой философии. Поскольку дух есть свобода, духовное мы должны понять прежде всего как независимое от детерминации природы и общества. Дух прежде всего противоположен детерминизму. Дух есть внутреннее по отношению к внешнему, ко всему зависящему от внешнего. Внутреннее есть символ духа. Дух одинаково может характеризоваться пространственными символами глубины и высоты. Дух есть бездонная глубина и небесная высота. Нельзя, как то делает М. Шелер, отнять от духа активность и сообщить активность лишь жизни. Именно дух есть активность, жизнь же в биологическом смысле слова пассйвна. Но Шелер глубоко понимает, что дух не есть эпифеномен жизненного процесса, что он не может быть виталистически понят. Дух есть прорыв в этом отяжелевшем мире, динамика, творчество, полет. Пико делла Мирандола говорит, что дух человека небесного рода, т. е. он происходит не из природного мира. Потому дух не детерминирован природным миром и есть прорыв в нем. |
| Греческая парадигма имеет очень определенный строй, и строй этот не похож на образ, встающий за привычной рубрикацией наших изложений общей истории культуры, в том числе и греческой, где безразлично следуют друг за другом " литература " , " искусство " , " философия " и " наука " , как пункты единой анкеты, предложенной различным эпохам для заполнения. То, что мы называем " культурой " , греки называли ???????, собственно " воспитание " ,(то, что передается и прививается ребенку) ????. В центре ??????? - две силы, пребывающие в постоянном конфликте, но и в контакте, в противостоянии, но и во взаимной соотнесенности: воспитание мысли и воспитание слова - философия, ищущая истины, и риторика, ищущая убедительности. Они ближе друг к другу, чем мы это себе представляем: у них общий корень в архаической мыслительно-словесной культуре, и еще в феномене софистики они являли неразделимое единство26. Как раз поэтому они непрерывно ссорились. Каждая из них стремилась восстановить нераздельность мысли и слова, истины и убедительности на своей собственной основе, т. е. поглотить свою соперницу и вобрать ее в себя. Философия претендовала на то, что она и есть, наряду со всеми остальными, " истинная " риторика: отсюда риторические штудии Аристотеля, стоиков, неоплатоников27. Риторика претендовала на то, что она, и только она, есть " истинная " философия: мы уже видели, что для Цицерона подлинный оратор и подлинный философ - одно и то же, и у представителей греческой " второй софистики " II-IV вв. мы находим немало аналогичных деклараций. Иначе говоря, философия и риторика - не части культуры античного типа, не ее " провинции " и " домены " , которые могли бы размежеваться и спокойно существовать каждая в своих пределах, вступая разве что в легкие пограничные споры. Нет, античный тип культуры дает и философии, и риторике возможность попросту отождествлять себя с культурой в целом, объявлять себя принципом культуры. Лицо куль туры двоится: это " пайдейя " под знаком философии и " пайдейя " знаком риторики. Двойственность заложена в самой основе созданного греками склада культуры и воспроизводится вместе с самим этим складом. Победа " искусств " над " авторами " на переходе от XII к XIII в., реванш " авторов " в выступлении гуманистов против схоластики, спор Пико делла Мирандолы с Эрмолао Барбаро - все эти сложные события истории идей, каждое из которых имеет свое идеологическое наполнение, укладываются в рамки старого конфликта философии и риторики, хотя, разумеется, не могут быть сведены к этому спору. |
| Но узы оказывались слишком прочными даже и для исполинов духа, и они падали и гибли в непосильной борьбе, и только в глубине своей души находили источник той истинной духовной радости, которая до конца поддерживала в них бодрость духа, но которой они тщетно искали в наличной жизни окружавшего их мира. А. М-н 2 Contra Delirantes, 1498. Refutatorium Errorum F.H.S. 1498, F.H.S. Spiritum Sanioris Consilii, 1498. 8 Trattato di Maestro D. Benivieni, Извлечение из него дано в примечании, приложенном Кетифом к сочинению Пико делла Мирандоля Apologia, vol.II, 46 (1674). 25 Du Vandalisme et Catholicisme dans l’Art (p.114). Fragmens, Paris, 1839. См. также Université Catholique. Août,1837. 31 См. письмо к аббату Аликсу, приложенное к переводу последнего Triumphus Crucis (Triomphe de la Croix). Paris, 1859. 32 Это сочинение вышло на английском языке под заглавием Life and Times of Girolamo Savonarola. By Prof. Pasquale Villari. Translated by Linda Villari. 2 vols (London, 1889). 34 “Venalia nobis templa, sacerdotes, altaria, sacra, coronae, ignes, thnra, preces, coelum est venale Deusqne», Of. Battista Mantovano, De Calamitatibus Temporum, I. III. 36 Zeller, Entretiens sur l’Histoire: Italie et Renaissance. Вероятно, эти именно цели Цезаря Борджиа доставили ему поддержку Макиавелли. “Он один мог извлечь нож из раны» и установить единство Италии. 37 Ее характер принят был под защиту ученым историком средневекового Рима. См. Lucrezia Borgia, nach Urkunden und Correspondenzen ihrer eigenen Zeit, von F.Gregorovius (Stuttgart, 1874). 45 Prediche raccolte per Ser Lorenzo Violi da la viva voce del Rev.P.F. Hieronymo da Farrara giorno per giorno. См. также Quètif, Collections, II, 613 и сл. 68 “Omnis denique lascivia vitetur, ita ut procaci venustate imagines non pingantur nec ornentur“. Sess. XXV, c.I. “De invocatione veneratione, et reliquiis sanctorum, et sacris imaginibus.“ Cm. “Marchese, Artisti Domenicani, I, 434. См. также Canones et Décréta Sacrosancti Oecumenici Concilii Tridentini. |
|
|
