| Появляется Анна Серафимовна — двадцатисемилетняя жена старшего совладельца — и, предъявив своему «распустехе» мужу векселя, выданные им одной из его любовниц, требует, чтобы Виктор Миронович, получив отступное, совсем устранился от дел. Тот вынужден согласиться, и Анна Серафимовна, несколько минут поболтав с заглянувшим на огонек и душевно симпатичным ей Палтусовым, отправляется с деловыми визитами — сначала к верному другу — банкиру Безрукавкину, затем к тетушке Марфе Николаевне. Став с сегодняшнего утра полновластной хозяйкой огромной, хотя и расстроенной фирмы, Станицына нуждается в поддержке и получает ее. Особенно славно чувствует она себя в кругу «молодежи», собирающейся в тетушкином доме, где выделяются эмансипированная дочь Марфы Николаевны Любаша и их дальний родственник Сеня Рубцов, недавно прошедший курс обучения фабричному делу в Англии и в Америке. Спустя месяц, дождливым октябрьским утром, читатель оказывается в роскошном, выстроенном самым модным архитектором особняке коммерции советника Евлампия Григорьевича Нетова. Это своего рода музей московско-византийского рококо, где все дышит богатством и, несмотря на купеческое происхождение хозяев, изящным, аристократическим стилем. Одна беда: Евлампий Григорьевич давно уже живет «в разногу» со своей супругой Марией Орестовной и панически ее боится. Вот и сегодня, в ожидании очередного «чрезвычайного разговора» со своенравной спутницей жизни, Нетов рано утром выскальзывает из дома и отправляется с визитами. Получив полезные наставления у дяди — «мануфактурного короля» Алексея Тимофеевича Взломцева, он отправляется к другому своему родственнику — Капитону Феофилактовичу Красноперому, славящемуся в среде предпринимателей грубым высокомерием и демонстративным славянофильством. Нетову в высшей степени неприятно иметь какие бы то ни было дела с «мужланом» Красноперым, но выхода нет: надо согласовать интересы всех потенциальных наследников умирающего патриарха московского купечества — Константина Глебовича Лещова. К Лещову, следовательно, и последний в это утро визит Евлампия Григорьевича. Но и тут незадача: узнав, что ни Взломцев, ни Нетов, опасаясь скандальных последствий, не хотят становиться его душеприказчиками, Лещов выгоняет Евлампия Григорьевича, бранится с женой, с адвокатом, снова и снова переписывает свое завещание, учреждая в одном из пунктов специальную школу, которая должна будет носить его имя. А робкий, многократно униженный за несколько часов Евлампий Григорьевич спешит домой, на встречу с обожаемой, но презирающей его супругой. И узнает, что Мария Орестовна, оказывается, уже твердо решила на зиму, на год, а может быть, навсегда покинуть его, в одиночестве уехав за границу. |
| «И свою-у-у-у наготу… рыда-а-а-ая и пла-акаше», — вторит ему с чувством дьячок Василий Алексеев. «Ра-аю мой… ра-аю… прекра-а-а-асный мой раю!» — дружно и жалостно поют все. Дедушка плачет в алтаре при этих словах. «В землю пойду, от нея же взят бых», — грузно и внушительно отчеканивает басом Петрович. — Да, — раздумчиво и качая головой, сквозь слезы приговаривает дедушка, — непременно все пойдем: «земля еси, и в землю отъидеши»… В конце обедни дедушка произносит проповедь Путятина: «Аще отпущаеши человеком согрешения их, отпустит и вам Отец ваш Небесный». Народ двинулся к поставленному на амвон аналою: мальчишки влезли на самый амвон и облепили аналой, мужики стали тесным и внушительным полукругом, из дальних углов потянулись бабы с сокрушенными лицами. Дедушка выходит из алтаря, протирает очки беленьким, с красными каймами платочком, надевает очки, спустивши их низко, на самый кончик носа, а платочек кладет около себя, на аналое. Петр Михайлов приготовился слушать, собравши кожу на лбу и сделавши плаксивое лицо. Иван Алексеев опустил глаза в землю и еще больше поник головой. Но Кузьма Григорьев все свое внимание сосредоточил на мальчишках. Мальчишки, разместившиеся на ступеньках амвона и облепившие аналой, и во время проповеди продолжают свою возню: потихоньку щиплют друг друга за волосы и за уши, незаметно вставляют друг другу в уши кончики волос, выдернутых тут же у соседа, выхватывают друг у друга картузы и шапки, залезают в карманы… Кузьма Григорьев не выдерживает и, подкравшись, начинает щипать за волосы, за уши, раздавать щелчки и колотушки по всем белокурым, черным, рыжим головам. Мальчишки сначала захихикали, стали прятаться один за другого, потом притихли. Дедушка говорит звучно и выразительно, выговаривая больше на «о», некоторые слова не разбирает и потому книжку поднимает над аналоем, поворачивая ее к свету. В некоторых местах он поднимает голос, стучит ногтями пальцев по аналою, в чувствительных местах он всхлипывает, берет платочек, утирает, приподнявши очки, слезы и опять кладет платочек около себя на аналой. |
| Тишина : Тишина Константинович Сулменев [см. Сулменев], 1549 г.; Тишина Елдегин [см. Елдегины], слуга митрополита, 1624 г. Тишков Третьяк [см. Третьяк], дьяк кн. Юрия Ивановича, 1515 г.; Немятый [см. Немятый] Андреевич, середина XVI в. Ср. селение Тишково в бывшем Коломенском уезде Тиша, Тишка – Тимофей Тоболин Иван, княжеский сокольник, 1543 г.; Петр Никитич Тоболиу, 1577 г., Коломна; Иван Андреевич , 1603 г., Новгород Тобола, тоболка – сума, котомка [Ср. Табалов] Тобуркин Нехороший [см. Нехороший], казак, 1612 г., Вологда Тобуры, табуры – бахилы, мужские коты из оленины Товарищ Есипов, конец XV в.; от уего – Товарищевы; Иван Михайлович Товарищев, убит в 1549 г. под Казанью [см. Горихвостов, Мансур, Широнос] Товарко Федор Григорьевич Пушкин [см. Пушка], боярин вел. кн. Василия Темного; от него – Товарковы [см. Бужар, Гусь, Дыхайло, Сухой, Теленчей, Ус, Шушлепа, Юрята] Ср. селение Товаркова слобода на р. Угре Товарко – товарищ Токарь, Токарев : Василий Токарь, крестьянин, 1495 г., Новгород; Михаил Токарев, крестьянин, 1564 г., Олонец Токмак Тимофей Вельяминович Зернов [см. Зерно], конец XV в.; кн. Иван Васильевич Токмак Ноздреватого-Звенигородский [см. Ноздреватый], 1538 г.; от него– князья Токмаковы Токмарь, токмач, чекмарь – колотушка, пест, деревянная ручная таба (Даль) Толбуга Иван Федорович, потомок смоленских князей, воевода вел. кн. Василия Дмитриевича в походе к Торжку, 1401 г.; от него – Толбузины [см. Преснец, Юрчак]; в XVI в. существовала фамилия служилых людей Толбугиных другого происхождения Толдин Ларион, крестьянин, 1606 г., Белев Ср. толдить – надоедать болтовней, твердить одно и то же Толкач, Толкачев : Гридя [см. Гридя] Толкач, крестьянин, 1627 г., Курмыш; Петр Федорович Толкачев, середина XVI в., Кашин [см. Ехидновы] Толкач – шест; переносное – дурак Толокнеев Василий Павлович, 1556 г., Кашира Толокнов Гаврило, крестьянин, 1572 г., Новгород Толочанов Иван Гаврилович, сын боярский кн. Мстиславского, 1533 г.; Никита и Матвей Богдановичи Толочановы, 1578 г., Коломна [см. Скрип] |
| Южак Онисифор, таможенный целовальник, 1639 г., Епифан Юла Ларион, 1638 г., Москва Юматов Петр Александрович, середина XVI в., Переяславль; Петр Алексеевич, 1551 г., Переяславль Юмашев Алексей Артемьевич, 1579 г., Ряжск Юмин Иван, дьяк на Земском соборе, 1566 г., казнен в опричнине; Юрий Микулин, подьячий, 1595 г., Новгород 112 Юма – лодка, речное судно Юмран ( Юрман ): Юмран Львович Нащокин [см. Нащока], воевода в литовском походе, 1519 г.; Юмран Нарбеков [см. Нарбек], губной староста, 1603–1610 гг., Новгород; Юмран Алферьев Азарьин, умер в 1648 г.; Юрман Кочебаров Погожего [см. Кочебар, Погожий], середина XVI в., Ярославль Юр , крестьянин, 1499 г., Владимир; Дружина [см. Дружина], крестьянин, 1611 г., Суздаль Юрасов Второй [ср. Вторышка], царский конюх, 1573 г.; Юрасов Яков Иванович, 1629 г., Карачев Юреня, Юренев : Игнатий Юренев, серпуховитин, в конце XV в. получил поместье в Новгороде; Юреневы, позже, Новгород, Псков и Коломна; Иван Юреня, 1640 г., Вологда [см. Ульмез] Юреня – Юрий Юрло, Юрлов : Тимофей Михайлович Юрло Плещеев [см. Плещей], окольничий, около 1470 г.; Тимофей Юрлов, казачий атаман, 1614 г. Ср. под Москвой селение Юрлово Юрман см. Юмран Юрнов Кузьма Третьяков [см. Третьяк], помещик, 1577 г., Коломна Юродивый кн. Константин Афанасьевич Шаховской [см. Шаховские], XVII в. Юрчак Юрий Толбузин [см. Толбуга], первая половина XVI в. Юршин Иван, кабацкий откупщик, 1632 г., Москва Юрята Юрий Федорович Товарков-Пушкин [см. Товарко, Пушка], 1500 г. Юс, Юсов : Юс Григорьевич Узкого [см. Узкий], 1582 г., Новгород; Андрей Юсов, крестьянин, 1564 г., Обонежье Ютлица Степан, посадский человек, 1585 г., Псков Юфанко Иван, крестьянин, 1627 г., Белбв Юхнов Федор, городовой приказчик, 1574 г., Углич [ср. Бандин] Юхно – Юрий Юхров Илья, крестьянин, 1495 г., Новгород Я Ябедин Яблочков Пятый Иванович, 1565 г., Мещовск; Яблочковы, XVI–XVII вв., Тульский уезд Яворов Иван, воевода, 1681 г., Углич Ягановы Михаил и Тимофей Матвеевичи, середина XVI в., Ржева Ягиш и Салтан [см. Салтан] Ивановичи Киреевы [см. Киреевы], 1568 г., Ярославль |
| В начать апреля сего года имел удовольствие получить от вас 3 книги писем митрополита Иннокентия, за что приношу вам глубочайшую благодарность. В письме вашем вы ошибочно называете меня племянником преосвященного Дионисия. Я внук его двоюродный. Мой покойный отец, священник Иван Григорьевич – сын Григория Васильевича Хитрова, брата преосвященного Дионисия. С глубоким к вам почтением священник Петр Хитров. Р. S. Собственноручных писем преосвященного Дионисия посылаю числом 29. Их прошу впоследствии возвратить. А остальные все, равно и письма преосвященного Вениамина, предоставляю в полное ваше распоряжение. Посылаю печатный экземпляр автобиографии преосвященного Дионисия. Священник Петр Хитров». Так как главною целью моего труда было собрание материалов для будущего жизнеописателя преосвященного Дионисия, то я решил полученные письма, ярко рисующие преосвященного в его отношениях к родным и проникнутые трогательною любовью к родному селу и далекой, незабвенной поре детства, как драгоценнейший материал, поместить в приложении к этой книге. Иван Барсуков. 6-го июля 1902 года. Село Яринское, Ртищево тож. Тверск. губ. Колязинск. уезда. I. Любезный братец, Григорий Васильевич. 65 Письмо Ваше от 30 июня пришло ко мне 25 августа ввечеру. – Прежде всего благодарю Вас за память обо мне и за Вашу братскую любовь. Но как я вообще, знаете, придирчив, то и теперь позвольте просить Вас, чтобы Вы не величали меня такими титлами, которых я не имею и не буду иметь, сиречь архиепископа. И то, что имею, превыше моего достоинства и сил. Из столбовых пономарей стал архиерей: и это чудо. Итак, прошу оставить излишние титулы, которые не величают, а осрамляют. По этому именно побуждению, т. е. чтобы Вы не замаслили меня маслом, и желал бы заглянуть в составленную Вами биографию. Пришлите, любопытства ради. Спрашиваете о переводе семинарии из Якутска на Амур. Когда семинария сгорела, я тотчас же просил Св. Синод, чтобы оную совсем перевести на Амур. Наставников не посылают, жалование малое, да и учеников мало. Все это вместе заставило меня перевести отсюда семинарию. |
| Честолюбие их, кажется, было еще сильнее: Меншиков, стараясь выдать дочь за Петра II, угождал не только своим собственным желаниям, но и желаниям прекрасной Марии. Напротив, Екатерина Долгорукая в высоком звании невесты государя видела свое несчастье, потому что давно уже привыкла считать своим женихом другого. Но гордые отец и брат, не веря, что можно добровольно отказаться от величия и блеска, не хотели и слышать о том, что план их может встретить малейшее препятствие, и бедная княжна должна была скрыть всю горесть, терзавшую ее, и с довольным и счастливым лицом объявить императору о своем согласии. Петр был в восхищении: прелестная Екатерина понравилась ему с той самой минуты, как он, по хитрому распоряжению Ивана Алексеевича, в первый раз увидел ее в подмосковном доме Долгоруких. 19 ноября 1729 года государь при полном совете вельмож и бояр объявил о своем намерении жениться и назвал имя невесты. Никто не осмелился сказать слова против такого решения: все боялись Долгоруких. 30 ноября состоялось торжественное обручение. Чтобы читатели могли видеть, насколько уже тогда отличались нравы и обычаи наших предков от прежних, старинных, я расскажу несколько подробнее об этом знаменитейшем дне в истории князей Долгоруких. Вы, наверное, помните все царские свадьбы, описание которых читали в этих рассказах. Сравните же их со следующим. В день обручения государя назначено было собраться к трем часам пополудни всему двору и всем иностранным министрам в Лефортовом дворце. Государь в это время со всем двором жил в Москве. Петр II любил Москву больше Петербурга и провел в ней почти все время своего царствования. Он уехал туда тотчас после падения Меншикова и уже больше не возвращался в Петербург. Царское семейство составляли в то время: царица Евдокия Федоровна, освобожденная из заключения при самом вступлении на престол своего внука, царевна Елизавета Петровна, герцогиня Мекленбургская Екатерина Иоанновна с дочерью и царевна Прасковья Иоанновна. Все они были приглашены через гофмаршала Шепелева. Князь Алексей Григорьевич Долгорукий и все его ближние родственники удостоились особенного приглашения для сопровождения невесты во дворец. Один из обширнейших залов был приготовлен для пышного собрания. С одной стороны сидели государственные чины и дворянство, с другой — иностранные послы со своими свитами. Посередине зала на Персидском ковре под великолепным балдахином , поддерживаемым шестью генерал-майорами, был поставлен стол, покрытый золотой парчой; на нем стояло золотое блюдо с крестом и с обручальными кольцами. Архиепископ Новгородский и с ним высшее духовенство занимали ближайшие места возле балдахина. |
| Вашего Величества нижайший Богомолец Петр, архимандрит Симоновский 4181 . XV. О дворе архимандрита Петра в Петербурге Всепресветлейшая, Державнейшая Великая Государыня Императрица Анна Иоанновна, Самодержица Всероссийская. В прошлом 1727-м году поданными мною, ниже именованным, в Полицемейстерскую Канцелярию челобитными прошение имелось, дабы к отданному мне по именному блаженные и вечно достойные памяти Ее Императорского Величества 725-го года мая 31-го дня, за подписанием Правительствующего Сената, указу, вместо разломанного от той Полицемейстерской Канцелярии купленного моего в Малой Морской улице двора, отписному за доимку и за партикулярные долги двор и с садом на Малой Неве реке Датского посольства секретаря Петря Эверсена Тилгольма, по смежности позади того двора и сада до Малой Дворянской улицы, повелено было имеющееся порознее место, на котором строения никакого не бывало и мостов не мощено, и посаженных денег никогда не плачивано, и лежит впусте, под новоприбавочнос строение измря, отдать мне и о владении дать данную, которую получая и посаженные деньги платить обещал; и августа 17-го дня того ж 1727-го года хотя по определению помянутой Полицемейстерской Канцелярии и велено по смежности к показанному моему двору и саду то порознее место отдать во владение, токмо не против моего прошения, но в такой силе, когда на то порознее место выищется хозяин и будет о том месте иметь требование, то за строение и за мощение мосту заплатить ему настоящую мне цену, и затем тое земли принять мне и строение строить и посаженных денег платить невозможно; чего ради то место мне и ненадобно. Всемилостивейшая Государыня Императрица, прошу Вашего Императорского Величества, да повелит Державство Ваше сию челобитную, записав, взять к делу. Сию челобитную, в Санкт Питербургскую Полицемейстерекую Канцелярию подать надлежащую, писал Александро-Невской Канцелярии копиист Лаврентий Шахов. Марта дня 730-го года. При подлинном рукою подписано архимандрита Петра тако: Вашего Величества ннжайший Богомолец Петр, архимандрит Александро-Невский. |
| Наместник, иеромонах Сильвестр Юницкий. Эконом, иеромонах Илларион Молчановский. Ризничий оной, иеродиакон Галактион 4178 . XIV. Письма архимандрита Петра (Смелнча). I.Блaropoдhый и яснейший господин господин Алексей Васильевич, мне милостивый государь и надеждный благодетель. О чем просил я ваше благородие в прешедшем марте месяце и подал просительное доношение Царскому Пресветлому Величеству в Кабинетную Канцелярию, о разломанном моем дворе, который купил я на келейные свои деньги в Морской Малой улице, – чтоб вместо оного пожалован был мне дом князя Юрья Юрьевича Трубецкого, на котором я ныне стою, по указу Его Величества, о том и ныне повторительно и всепокорно прошу вашу, государя моего, благодетельскую милость не презрети моего убогого прошения и о том благовременно доложить премилостивейшему нашему Государю, за что я должен буду благородно вашему быть нерешимым слугою и вечным до издыхания моего Богомольцем. Петр, архимандрит Симоновский. Санктпитербург. Апреля 19-го 1721-го. Отметка: 25 апреля 4179 . II.Npeмuлocmubeйшuй Государь. В прошлом 1720-м и в нынешнем 721-м годах бил челом я, нижеименованный, Вашему Величеству о разломанном моем дворе, который купил я на келейные свои деньги в Морской Малой улице, а указу не ученено. Того ради всепокорно прошу, премилостивейший Государь, пожалуй меня, нижайшего своего раба, повели мне, вместо оного разломанного, дать двор князя Юрья Трубецкого, которой из вашей Царского Величества казны оному Трубецкому заплачен, а на Васильевском острове по указу Вашего Величества строить буду. Вашего Величества нижайший Богомолец Петр, архимандрит Симоновский. Септемврия 8. 1721 4180 . III.Цapckoмy Пресветлому Величеству в доклад. В прошлом 1721-м году бил челом я, ниже именованный, Вашему Величеству о разломанном моем дворе, который купил я на келейные свои деньги в Морской Малой улице, а указу не учинено. Того ради всепокорне прошу, премилостивейший Государь, пожалуй меня, нижайшего своего раба, повели мне, вместо оного разломанного, дать двор князя Юрья Трубецкого, которой из вашей Царскаго Величества казны оному Трубецкому заплачен. А на Васильевском острове по указу Вашего Величества строить буду. |
| При последовавшем немедленно свидании с Несмеловыми, преосв. Михаил ещё более оживился в своих чувствованиях и воспоминаниях, подобных высказанным. Семейные Несмеловы, от мала до велика, все были тоже в восторге... и особливо помнившие лично и высокопр. Филарета и Яшеньку, наперерыв говорили о том и о другом. Когда же, однако, было сказано одним из протоиереев, – Петром Григорьевичем, – «что очевидно-де по всему, что Господь даровал такое утешение высокопр. Филарету за его истинно-образцовое смирение, какое он являл во всём и перед всеми, не исключая даже отношений к нам, бывшим семинаристам»... – тогда преосв. Михаил, слегка покачавши головою и улыбнувшись, промолвил: «твоя правда, отец Петр... но и я, кстати на общей радости, расскажу тоже одну правдушку, именно касательно того, что ты сейчас высказал о смирении высокопр. Филарета в отношении к семинаристам. Не таков бывал он по временам к нашему брату – академистам. Мне, и под омофором уже архиерейским на плечах, как-то чувствовалось то, что положено было на них во дни оны не десницею, а палицею, – попросту же палкою незабвеннейшего Филарета... Дело состояло, понятно, в чем... – в нашей молодежной товарищеской глупости, состоявшей в гулянке с возлиятельными угощениями, за которою как раз и застиг нас сам, бывший тогда Ректор, Филарет. В миг взволнованный конечно не от злобности, а от ревности за состояние нас же, оболтусов, он как начал тут же своею палкою пробирать каждого, кому во что попало, да и все угощения-то наши тут же пошвырял со стола, – тогда уж, брат, отец Петр, нечего было рассчитывать на смирение его, а только разве на ускорение ног, насколько и куда кто мог 191 . А я, как и теперь неповоротливый 192 , и тогда был таков, и потому-то наполучал сугубых тумаков. Впрочем, этот случай в нас, студентах, возжег ещё большую любовь к незабвеннейшему Филарету; а он и на лекциях, как бы издалека, но глубоко внушительно преподавал нам не раз нравственно практические уроки, соответствовавшие допущенной нами глупости. И вот вам теперь сугубое утешение, что несомненнее всего, и ваш Яшенька – нынешний Архимандрит и Доктор, вышел из под пестунства своего дяди – высокопр. Филарета сколько maximeproficiens in litteris, столько же et in moribus чтобы простираться и в предняя по стопам своего дяди, столь великославного в иерархах нашей православной Российской Церкви. Он уж вот теперь же догнал его, и притом в такой высшей учёной степени «Доктора Богословия», которую имеют во всей России только пятеро. А наконец, он же явно призывается и к дальнейшему самым вызовом его в Петербург на столь почетный пост, – на чреду священнослужения и проповеди Слова Божия. Дай только Бог ему там здоровья и счастья: я и сам бывал на этом посте и помню, что он подчас бывал очень постный в разных отношениях... Благо мне было, что я большинство чреды провёл в отдаленнейшей командировке – в Тифлисе. Глава VII |
| Наступала Пасха, а иеромонах Петр не получал освобождения. И вот 15-го марта он пишет архиепископу Феодосию: «приближающуся торжеству всемирному о избавлении рода человеческого, аз, окаянный, что сотворю, окован сущий нищетой и железом? Да сподоблюся, по крайнейшему благоутробию вашему, свободен быти от уз и работы». Освобождение дано было только 18-го апреля, но с предписанием от Келейной Конторы архиепископа Феодосия, где начальствовал секретарь Семенов, «в подтверждение о том, дабы впредь утекать не умышлял и не дерзал, взять у него письменное обязательство под жестоким штрафом, не под таким, каков у явившегося с ним в збеге иеромонаха Герасима, в легком зело заключении неосторожно взято». Наместник, иеромонах Илларион и судья Головачев на это ответили Герасиму Семенову: «крепчая того, кроме смертные казни (которой по мнению нашему в такое дело включать не прилично), написать мы недоумеваем!). Буде же по вашему мнению что выше ума нашего определено, извольте исполнить нам показать именно: мы повеленное исполнить по должности нашей готовы». Обоим беглецам предложены были следующее пункты: «1. За объявленною ого преосвященства милостью в свободу, о своем погрешении збегом из Невского и прочих против должности своей погрешениях сожалеть пред Богом и братией будут ли. 2. Впредь о збеге из Невского всякими действы и способы сами умышлять и других о том подущать будут ли. 3. Буде в таком преступлении (от чего, Боже, сохрани) явятся, чем себя обязуют». На первые два пункта оба ответили; «1. Не буду. 2. Желаю». А на 3 – й весьма различно. Иеромонах Герасим: «Извержением чина, наказанием на теле, или тягчае оного, как воля настоятельская о мне рассудит». А иеромонах Петр только: «По сему обязуюсь» 1464 . Келейная Контора архиепископа Феодосия, видимо, затруднилась репликой на замечание наместника и судии и ограничилась ответом: «о крепчайшем беглецов письмообязательстве, когда уже изволили вы письменно себя признать, что иных мер паче написанных употребить не можете, пришлется вам от его архиерейской Конторы форма» 1465 . |
|
|
