| Но по нижеследующим соображениям мы сочли необходимым коснуться состояния тех чинов и в церкви западно-русской. Справляясь с историей книжного исправления при п. Никоне , мы замечаем сильное влияние на новоисправленные книги со стороны южнорусских печатных богослужебных книг 4 . С южно-русской практикой справлялись и после патриарха Никона его преемники, продолжавшие задуманное Никоном дело книжного исправления 5 . Раз так, т. е., раз замечается влияние южно-русской богослужебной практики на практику церкви Московской при п. Никоне, то естественно спросить, не было ли такого же влияния и ранее патриарха Никона , по крайней мере, со введения на юге России типографий, во множестве выпускавших богослужебные книги, которые, без сомнения, заносились и в Москву, и в другие местности северо-восточной Руси. Предположение о возможности такого явления и побудило нас коснуться в настоящей работе состояния частного богослужения за взятое нами время и в церкви южно-русской. К сожалению, мы не располагали таким же богатством южно-русского рукописного материала, как это можно сказать по отношению к памятникам северно-русским. Все свое внимание, поэтому, мы сосредоточили, на печатных южнорусских требниках, а из них – на таких, которые имели на юге России особливое значение и самое широкое распространение, каковыми являются: Стрятинский требник 1606 г., Львовский – 1645 г. и Киевский 1646 г., изданный м. Петром Могилой . В потребных случаях нами привлеклись и другие южно-русские издания требника, а также некоторые рукописи, правда, сравнительно немногие. Ранее, мы сказали, что история богослужения в русской церкви разными авторами доведена до XVI в. включительно, за вычетом лишь отдела о второстепенных наследованиях частного богослужения. Но мы имели, при этом, ввиду лишь историческую последовательность, с одной стороны, а с другой – весь состав богослужения, полный объем его. Что же касается отдельных служб и состояния их за тот или иной отдельный период времени, то в этом отношении, русская литургическая литература владеет целым рядом ученых монографий. |
| Опубл. в: SR Vol. 4.1961 (TU, 79). P. 157—161. На рус. яз. публикуется впервые. Пер. с фр. У. С. Рахновской. Флоровский Г. Пути русского богословия. С. 515. Там же. С. 514. Изданное митрополитом Петром Могилой и позже подтвержденное (с некоторыми изменениями) восточными патриархами, это «Исповедание», в оригинале написанное по-латыни, было переведено на греческий и славянский языки (ср. англ. пер. в: Popivchak R. P. Peter Mohila, Metropolitan of Kiev (1633—47): Translation and evaluation of his «Orthodox confession of faith» (1640). Washington, DC, 1975). Смыслом его была реакция на кальвинистское «Исповедание» константинопольского патриарха Кирилла Лукариса (1629), но как по сути, так и по форме это — документ латинской Контрреформации («план, содержание… и сами выражения “Православного исповедания” пришли с Запада». — Malvy A., Viller M. La Confession orthodoxe de Pierre Moghila, métropolite de Kiev (1633—1646). Rome, 1927. P. XCIV). Начиная с труда митрополита Макария (см.: Макарий (Булгаков), митр. Православно-догматическое богословие. В 2 т. Изд. 4. СПб., 1883 [То же. М., 1999]; анонимный фр. пер.: Macaire, evêque de Charkoff. Théologie dogmatique Orthodoxe. 2 vols. P., 1859—1860), и заканчивая греческими учебниками (см.: A νδρουX. Δογματικ τς ορθοδξου ανατολικς κκλησας. Aθναι, 1907; Τρεμπλας Π.Ν . Δογματικ τς ορθοδξου καθολικς κκλησας. Aθναι, 1958; фр. nep.: Trembelas P. N. Dogmatique de Г Eglise orthodoxe catholique/tr. P. Doumont. 3 vols. Chévetogne, 1966—1968). Существует несколько пространных, многотомных, комментированных и аннотированных современных изданий «Добротолюбия» — румынское: Filocalia sfintelor nevointe ale desàvâr§irii/tr., introducere §i note de D. Stâniloae. 12 vols. Sibiu; Bucure§ti, 1946—1991; французское: Philocalie des Pères neptiques/ed. p. Boris Bobrinskoy. Abbaye de Bellefontaine, 1979—1991; английское: The Philokaliä The Complete Text compiled by St. Nikodimos of the Holy Mountain and St. Makarios of Corinth/tr., ed. G. E.H. Palmer, Philip Sherrard, Kallistos Ware. Vol. 1—3. L., 1979—1986 [а также: Vol. 4. L., 1999]. |
| Позднее императрица Елизавета Петровна, опасаясь поколебать значение церковью благословенного обручения, указом 16 дек. 1744 г. воспретила самовольный разрыв обручения и дела о расторжении обручения указала представлять из синода на усмотрение верховной власти. А еще позднее при императрице Екатерине II, в 1775 г., церковное обручение было положено совершать вместе с церковным венчанием, как акт нераздельно связанный с последним. В отношении к членам императорской фамилии действует правило, что обручение должно предшествовать их браковенчанию, как отдельный акт. Самое заключение брака в древней Руси (предполагая, что церковное обручение раньше было совершено, или его совсем не было) предварялось выдачей от архиерея или от его уполномоченных органов (обыкновенно от соборян, т. е. от кафедрального духовенства, иногда от поповского старосты и заказчика) венечной памяти и обыском. Венечною памятью назывался приказ архиерея, состоявшийся по поводу поданного ему прошения, о повенчании таких-то лиц таким-то священником, по предварительном исследовании, нет ли препятствий к данному браку. Во исполнение архиерейского приказа, священник должен был произвести обыск, т. е. расспросить прихожан о том, не знает ли он о каких-либо препятствиях. Венечная память имеет византийское происхождение. На греческом востоке до сих пор венчание браков не допускается без предварительного дозволения епископа, которое облекается в форму особой грамоты (буллы). Священник, при посвящении, не получает полномочия венчать браки. Дозволение епископа рассматривается даже как составной элемент в самом понятии таинства брака, так что без наличности этого элемента и благодать не преподается. После того, как в печатную кормчую была внесена заимствованная Петром Могилой из латинского требника статья: «о тайне супружества», троекратное оглашение, т. е. объявление священником с церковной кафедры прихожанам об имеющем быть браке в три, предшествующие браку, воскресные или праздничные дни, установленное на западе при Иннокентии III и подтвержденное тридентским собором, перешло и в русскую церковную практику. |
| В отдельных случаях эта проповедь и нажим властей имели успехи, и в 1629 году русское правительство даже запретило въезд на русскую территорию этим отступникам от Тем не менее масса православного населения уступленных шведам земель осталась верной православию, и многочисленные беженцы, спасавшиеся от шведских гонений, переходили русскую границу. Став в 1649 году митрополитом Новгородским, Никон с присущей ему энергией выступил в защиту православного населения этих балтийских уездов. Когда, стремясь избежать трений со шведами, русское правительство согласилось на выдачу перебежчиков, он категорически воспротивился этому и добился того, что русские выкупили их, уплатив шведам 190 000 золотых в покрытие убытков, сумму колоссальную по тому Никон тем не менее продолжал заботиться о православном населении этих областей и настаивал на его освобождении от “еретической” шведской Эти старания и надежды Никона объединить под скипетром русского царя и под престолом московского патриарха всех православных христиан, превращая Россию в панправославную империю, уже превосходили по размаху планы его учителя патриарха Паисия и горько отразились на судьбах русской церкви и даже русского государства. Желание сделать все поскорее, не считаясь с реальными возможностями технически и экономически еще очень слабого московского государства, привело к тому, что ни один из планов, намеченных царем и патриархом, не был осуществлен полностью, а увлечение “греческим проектом” выразилось в пренебрежении к старой русской церковной традиции и идеологии. Никон умел видеть далеко и широко, но был слишком неподготовлен и нетерпелив, чтобы, добиваясь новых ценностей, не причинить ущерба старым. Поэтому, опасаясь, что некоторая разница между русским обрядом и обрядом греков, который в 1640-х годах был введен Петром Могилой и в православных церквях Украины и Белороссии, может скомпрометировать его возможное будущее положение как главы всех православных Востока, он стал задумываться над тем, как приблизить русский обряд к обряду новогреческому. |
| — Уходи отсюда, ты! — кричали мне. И я отошел в сторону, лег в кусты и, завернувшись с головой в шинель, уснул. Сновидения мои продолжались, и, как это часто бывает, я чувствовал себя одновременно действующим лицом и зрителем. Мне снилось, что я лежу совсем не в кустах, а на краю ямы, на плащ-палатке, и что это я убит. Грубый голос звучал надо мной, называя меня почему-то Петром Игнатьевичем Тарасовым, рассказывал, что я честно выполнил свой долг и принял смерть как подобает русскому человеку. Потом люди целовали меня в черный лоб, закрыли лицо тряпицей и опустили в яму. Три раза грохнул залп, как будто рвали большой брезент, и все кончилось. Я лежал, не испытывая ни страха, ни жалости к себе — скорей, успокоение. И тут я понял, что уже давно подготовлен к такому концу, что уже давно живу уверенный в его приходе. Я понял, что страх, который вжимал меня в землю, заставлял царапать ее ногтями и шептать импровизированные молитвы, был от животного, а человеческой душой своей, быть может неосознанно, я уже был по другую сторону черты. Я понял, что маленькая и слабая душа моя уже давно умерла, оставшись с теми, кто не вернется. Я понял, что если и переживу войну, ничего для меня не изменится. Навсегда сохранится пропасть между мной и течением событий, все потеряет смысл, задавленное тяжелым грузом прошлого. Я понял, наконец, что мое место здесь, в этой яме, рядом с такими же ямами, в которых лежат подобные мне. Поняв это, я погрузился в спокойное, безмятежное небытие, прерванное лишь утренним пробуждением… Восстановив таким образом свой сон, я вдруг почувствовал, что лежу в кустах, а не там, где обосновался с вечера. Пораженный, вскочил я на ноги и увидел вблизи холм со свежей могилой. Ярко-красный обелиск венчал ее. Подойдя ближе, я заметил на основании обелиска жестянку. В ней гвоздем были пробиты буквы: Гвардии лейтенант Тарасов П. И. 1923–1944. Новелла XIII. Госпиталь Шоссе было широкое и благоустроенное. Оно то поднималось на холмы, то спускалось в долины, минуя живописные хутора, небольшие рощицы и озера. Но чаще проходило оно по лесу. Восходящее солнце косыми лучами золотило стволы сосен, ночной туман растворялся в холодном утреннем воздухе. Начали петь птицы. В этом мирном царстве тишины и спокойствия, не нарушаемом никакими признаками войны, бесшумно крались мы вдоль шоссе вперед. Десяток разведчиков пехотной дивизии в пятнистых комбинезонах и нас пятеро — лейтенант, два артиллериста и два радиста. Немцы отступили, надо было их догнать и выяснить, где расположена новая вражеская позиция. Задача не из приятных: идти в неизвестность, пока по тебе не ударят пулеметы или не бабахнет танк, затаившийся в засаде. Была и другая возможность: угодить на заминированный участок дороги и отправиться к чертям на куличках, взорвавшись на мине. |
| Школы существуют без всякого пособия от казны, за счет собственных средств прихожан и духовенства и помещаются большей частью в домах священников. Обучающиеся в них дети, усвояя себе начала закона Божия, вместе с другими необходимыми познаниями, и ближе знакомясь с богослужением, (что располагает их к частому, в последствии, посещению св. храмов), утверждаются в православном духе. Прочитывая потом дома церковные молитвы и духовные книжки, проносят пользу и неграмотным. С другой стороны, эти школ предохраняют учащихся от раскола и даже дают им возможность нечувствительно передавать здравые понятия о вере сверстникам своим из детей раскольников. Есть примеры, что между учащимися бывают и дети раскольников. В некоторых епархиях заведены особые школы для детей единоверческих. Кроме училищ при церквях и монастырях, в том же виде распространено обучение закону Божию в приходских школах разных ведомств, по министерствам: Двора, уделов, народного просвещения, государственных имуществ и пр., а также в помещичьих. Законоучителями в эти школы также определяются от местных архиереев способнейшие из священнослужителей, с нужными наставлениями к исполнению своей обязанности 36 . Не менее важным пособием в деле веры служит издание духовных книг, руководствующих как народ православный, так и самих служителей Церкви к истинному разумению ее учения, духа, правил. С этой целью еще в 1852 году предписано было духовенству заботиться об устроении при церквях библиотек из книг, содержащих в себе истинное вероучение. Некоторые особенно важные из таких книг издаются от высшего духовного начальства; издание других предоставлено частным лицам. К первым относятся: книги св. Писания ветхого и нового завета, (в греческом тексте и славянском переводе); книги богослужебные, и вообще церковные; образцы православного вероисповедания и догматические руководства к точному познанию его; каковы именно: православное исповедание веры католической Церкви восточной, изд. м. Петром Могилой ; изложение веры православной восточных патриархов в послании к британским христианам (1725 г.), в русском переводе; православный катехизис, по Высочайшему повелению назначенный для употребления в училищах и всех православных христиан, и др. Некоторым из этих изданий, например, православным исповеданием и изложением веры восточных патриархов, положено снабжать от св. Синода все церкви. Частным лицам предоставляется сочинение и издание книг, служащих к изъяснению св. Писания, исследованию предметов Христианской веры и нравственности, к истории и древностям церковным 37 . Сюда относятся также: а) церковные слова и беседы духовных лиц, в особенности высших пастырей Церкви; б) повременные духовные издания при духовно-учебных заведениях, имеющие догматическое, нравственное, церковно-историческое содержание. Впрочем, все вообще сочинения духовного содержания издаются не иначе, как по рассмотрении духовной цензурой, а особенно важные, – и с разрешения св. Синода 38 . |
| При использовании материалов библиотеки ссылка на источник обязательна. При публикации материалов в сети интернет обязательна гиперссылка: " Православие и современность. Электронная библиотека. " ( www.lib.eparhia-saratov.ru ). Преобразование в форматы epub, mobi, fb2 " Православие и мир. Электронная библиотека " ( lib.pravmir.ru ). Об акафисте страстем Христовым Акафист Страстем Христовым читается во время великопостного богослужения, называемого «пассия». Пассия — это особый чин службы воспоминаний гефсиманских и голгофских страданий нашего Господа и Спасителя Иисуса Христа. По акафисте читается Евангелие, повествующее о страстях Христовых, откуда, собственно, и явилось название пассии (лат. passio — страдание, страсть). Чин этот, установленный на Руси митрополитом Петром Могилой и совершаемый в наше время Великим постом в неделю вечера, приобрел особую любовь православного народа. И это не удивительно — ведь в нем с благоговейным трепетом говорится о страданиях и мучениях Невинного — за грешных, Чистого — за нечистых, Сына Божия — за падших людей. Христос Спаситель за всех грешников принял позорнейшие страдания и смерть. На Кресте была принесена жертва умилостивления (Рим. 3, 25) за каждого из нас. И читая этот акафист, вызывающий в наших сердцах священные воспоминания тех отдаленных дней, будем помнить слова Господа, сказанные в Гефсимании апостолам: Бдите и молитесь, да не внидете в напасть (Мф. 26, 41). Акафист страстем Христовым Взбранный Воеводо и Господи Небесе и земли, Тебе, Царя Безсмертнаго, зрящи на Кресте вИсяща, вся тварь изменИся, небо ужасЕся, основания земли восколебАшася. Мы же, недостойнии, благодарственное поклонение Твоему нас ради страданию приносяще, с разбойником вопием Ти:Иисусе, Сыне Божий, помяни нас, егда приИдеши во Царствии Твоем. Икос 1 Ангелов ликостояния восполняя, не от Ангел восприял еси, но мене ради, Бог сый, человек быв, человека умЕрша грехмИ животворящим Телом и Кровию Твоею оживил еси; темже, толИцей любви Твоей благодАрни суще, вопием Ти:Иисусе Боже, ЛюбЫ Предвечная, тако о нас, земнородных, возблаговоливый;Иисусе, мИлосте безмерная, к человеком падшим дОлу низшЕдый.Иисусе, в плоть нашу оболкИйся, и смертию Своею смерти державу разрушИвый;Иисусе, Божественными Твоими Тайнами нас обожИвый.Иисусе, страданьми и Крестом ТвоИм весь мир искупИвый;Иисусе, Сыне Божий, помяни нас, егда приИдеши во Царствии Твоем. |
| Он понимал, что одна лишь православная вера составляет душу румынского народа, одухотворяет его, что вне православия он – труп, бездушная игрушка в руках врагов его, ибо вместе с гибелью православия должна погибнуть и румынская народность. Поэтому он все свои богатые силы посвятил на защиту православия. Справедливо полагая, что православие во всей своей силе и красоте сохранилось в России, он, уже, будучи профессором Ясской академии, покидает кафедру и в качестве простого студента поступает в Киевскую духовную академию, основанную его соотечественником Петром Могилой . Всего только два года пробыл Филарет Скрибан в Киевской академии, но и этого времени было совершенно достаточно для даровитого Скрябина, чтобы, изучив русский язык, в то же время с блестящим успехом пройти полный курс академии и получить степень магистра богословия. В Киевской академии окончательно окрепли его идеалы православия и его связи с православной Россией, что он прекрасно выразил в своей речи, произнесённой при окончании академии, курса в присутствии митрополита Филарета (Киевского). «Я здесь чужеземец, – говорил он между прочим, – мой род, моё отечество далеко отселе, и язык у нас иной. Но здесь, в этой колыбели веры и просвещения величайшей в мире монархии, я принят как свой, и может быть более чем свой. Два года провёл я здесь под твоим отеческим покровительством, под руководством добрых наставников, в приязни от всех меня окружающих, и эти два года почитаю лучшими в своей жизни... Если возвращусь на мою родину, и моё отечество спросит меня, познал ли ты истинную мудрость и благочестие христианское? Я скажу ему: не только познал, но и видел их... Если похваляющейся всезнанием европеец войдёт со мной в состязание, я скажу ему, что может быть он и всё знает, но он не видал православной церкви в древней чистоте её и благолепии. Как вожделенно будет и для целого моего отечества, когда принесу ему плоды христианского просвещения из того самого Вертограда, который насаждал один из сынов его, столь известный ревностью по вере православной». |
| В то время, как русское духовенство получало в своих школах такое нежелательное образование, библейские общества предлагали народу чтение книг св. Писания, без святоотеческих объяснений, и тем самым предоставляли каждому читателю полнейшую свободу понимать Библию по собственному разумению. Одновременно с тем, печатались и даже рассылались по духовному ведомству переводы иностранных сочинений феософического и мистического содержания, приводившие в сознание читателей совершенно неправославные идеи о христианской церкви, что и повело за собой развитие различных раскольнических учений и возникновение опасных мнимо-пророческих сект среди образованного русского общества. Зло, по мнению Пратасова, достигло крайнего предела, так что более уже не могло быть терпимо, без явного соблазна для народа, и правительство увидело себя вынужденным принять решительные меры против прилива к нам чуждых идей. Вреднейшие из мистических книг были запрещены; печатание духовно-нравственных сочинений подчинено духовной цензуре, получившей особый устав; российские библейские общества закрыты; перевод на русский язык ветхозаветных книг св. Писания остановлен; действия раскольнических сект подвергнуты строжайшему наблюдению. С 1836 года предприняты самые деятельные меры и к совершенному преобразованию воспитания духовного юношества; по высочайшему повелению, изданы в свет коренные уставы вселенской церкви, как основание канонического права, не имевшего места в программах духовно-учебных заведений прежнего времени; сделаны главными руководствами в преподавании догматического богословия «Изложение православной веры», написанное восточными патриархами, и «Православное исповедание веры», составленное Петром Могилой ; в академиях и семинариях введено учение об отцах церкви и распространено на все три отделения преподавание специальных богословских наук; возобновлено издание книги Стефана Яворского «Камень веры» и, наконец, пространный катехизис московского митрополита Филарета, совершенно переработанный автором, согласно со строгими требованиями древнего православия, введен в повсеместное употребление, в качестве школьного руководства по закону Божию. |
| Согласно Никону, «дар Константина» переходил к московским патриархам 204 как патриархам Третьего Рима. Но на самом деле в его посылках было внутреннее противоречие. С одной стороны, утверждалось, что священство выше царства и что царство получает от священства свои полномочия, а не наоборот; с другой – судя по тексту грамоты, римский первосвященник получал полномочия «властелина над всеми архиереи и священники, иже по всей Вселенней» именно от императора. Царь же, очевидно, вполне здраво рассудил, что распоряжается привилегиями тот, кто дает их, и эта реальная историческая логика вооружила его против Никоновой «римской метафизики». Итак, и в случае с Аввакумом, и в случае с Никоном царь действовал вполне последовательно, и надо думать, что в обоих случаях его выбор был правильным не только в политическом, но и в духовном смысле 205 . Действительно, сохранив много драгоценных для нас памятников церковной истории и культуры, старообрядчество в то же время оказалось поразительно бесплодно в святости 206 . И в свою очередь если последовательный культурный латинизм был естественным следствием западной миссии, то эллинизм, к которому стремился Никон, не мог однажды не вступить в противоречие с самими основаниями «инкарнационной» миссии Востока, предполагавшей мистическое единство Церкви, но не альтернативный по отношению к pax romana pax graeca с Никоном-«папой» во главе 207 . Как бы то ни было, быть может, именно царь Алексей Михайлович одним из первых обнаружил в XVII веке так ярко сказавшуюся потом «всемирную отзывчивость» русской души. Он не только любил Аввакума и ценил Никона, но его покровительством равно пользовались и столь несхожие личности, как старец Епифаний Славинецкий и Симеон Полоцкий . Первый, как известно, прибыл в Москву по личному вызову царя, действовавшего, надо полагать, в совете с Никоном. О киевской жизни Епифания не сохранилось почти никаких сведений. Считается, что он учился в братчиковой школе еще до преобразования ее святителем Петром Могилой , где выучил греческий язык – впрочем, скорее разговорный, чем литературный 208 , – во всяком случае, строгих правил греческой грамматики он не знал. Вероятно, он учился также и на Западе, где почерпнул знание латыни. Вообще он имел вкус к филологии, о чем свидетельствуют составленные им лексиконы, в том числе греко-славянолатинский. Его грекофильство отличалось от Никонова тем, что он пришел к нему не от отвлеченной идеи, но от чтения святых отцов и убеждения в истинности их учения. По его словам, он достаточно долго увлекался латинскими книгами, не зная еще писаний отцов, но когда, «озарився благодатию Св. Духа», начал читать «греческия книги, тогда, лесть латинскую познав, и в писаниях их новшество и блуды их разумех...» 209 . |
|
|
