| Источниковая база диссертации. Основными источниками послужили работы самого Палладия – в числе 42 публикаций. На протяжении своей научной биографии Палладий публиковался в различных отечественных и зарубежных изданиях. Наиболее важные и объёмные публикации учёного можно найти в первом, втором, третьем и четвёртом томах сборника «Труды членов Российской духовной миссии в Пекине», выходившего с 1852 по 1866 гг. под эгидой Азиатского департамента МИД и публиковавшего научные статьи и переводы сотрудников Российской духовной миссии в Пекине (РДМ). Наибольшее число прижизненных публикаций (более двадцати) Кафарова содержится в различных изданиях Императорского Русского Географического Общества, с которым Палладий сотрудничает с конца 1840х гг. Среди этих изданий: «Записки Императорского Русского географического общества» (с 1865 г. – «Известия Императорского Русского географического общества»), «Записки Сибирского отдела Императорского Русского географического общества», «Записки Императорского Русского географического общества по общей географии». Значительную ценность представляет собой эпистолярное наследие Кафарова. Первые публикации его писем появились ещё при жизни учёного – в журналах «Духовная беседа», «Известия Императорского Русского географического общества» и газете «Иркутские епархиальные ведомости». Интерес к письмам Кафарова не угасал на протяжении всего XX в. Колоссальная работа по розыску и публикации писем и донесений Палладия различного периода была проделана А. Н. Хохловым – результатом её стала публикация в 1978 и 1979 гг. нескольких десятков писем из архивов Москвы и Петербурга. Важным подспорьем стали работы об истории российской духовной миссии в Пекине. Среди таковых наиболее важным с точки зрения биографии Палладия является книга архимандрита Авраамия «Краткая история русской православной миссии в Китае, составленная по случаю исполнившегося в 1913 году двухсотлетнего юбилея её существования». Материалами для составления этого труда послужили документы о деятельности миссии, скопированные автором в архивах Азиатского департамента МИДа и Синода. |
| Наибольшая часть сообщений о корейцах в Уссурийском крае в дневниках Палладия посвящена тяжёлому положению корейских переселенцев на первом этапе их обустройства после бегства из Кореи. По пути следования он неоднократно получал сведения, не всегда проверенные, о том, что из-за голода и нерадивости русских властей «в Южноуссурийском крае дороги завалены трупами корейцев, умерших от голода» (6 июля 1870). 8 июля 1870 в Астраханах он делает следующую запись: «Вести о корейцах были печальны; толки о причинах бедствия и количестве погибших разнообразны; истину таить не нужно; из 10 тыс. переселившихся корейцев не достает 7 тыс. Г оворили, что часть перешла в Маньчжурские владения и поселена по Сунгари; но те перешли прямо из Кореи, а не от нас. К чему придумывать объяснения, когда мы при наших порядках, почти вовсе не виноваты в том, наш новый край требует постоянной работы распоряжений, и при этом хлынули толпы переселенцев из Кореи, при наших бюрократических порядках, отставании и в военном управлении края, необходимо было знать о том заблаговременно, года за три». Кафаров даёт краткие портреты русских чиновников, которые по долгу службы занимались обустройством корейцев. Имеется сообщение о чиновнике особых поручений М.П. Пуцилло в Никольском (10 июля 1870), получившем в дальнейшем известность как талантливого администратораодного из первых российских исследователей-корееведов. Несколько раз П. Кафаров возвращается к неприглядным страницам историй русско-корейских отношений в Приморье. Так 4 сентября 1870 г. в дневнике появляется первая информациям об инциденте, когда в Монгучах были сожжены живые корейцы. В дальнейшем он возвращается к этой теме: «Введен строгий порядок дисциплины, принимается судная комиссия, под Раковским. Сидоренко уличен в сожжении больных и умирающих корейцев, которых, когда они вылезали из огня, сам опять вталкивал. Позднее за грабеж бежал за границу, резал живых, как разбойников (30 июня 1871 г.). Упоминая неблагоприятные отзывы о корейцах китайцев и некоторых русских (24 марта 1871 г.) Кафаров отмечает, что на самом деле корейцы народ трудолюбивый, «в прислуге – надёжной работы, наложницах» (17 марта 1871 г.). |
| В 1870 году Палладий по поручению Русского географического общества выехал из Пекина в сопровождении топографа Гавриила Нахвальных. Они двинулись в Маньчжурию по Ляодунской дороге. Нахвальных производил съемку, а Палладий неутомимо исследовал памятники старины. Он открыл их возле Мукдена, а затем на землях русского Дальнего Востока. Путешественники посетили Гирин, Цицикар, Мерген, Айгун и достигли Благовещенска. Оттуда они проследовали на тогдашнюю Хабаровку, побывали на Уссури, озере Ханка и вышли на Владивосток. Весной 1871 года Палладий и Нахвальных отправились на шхуне «Восток» в Тихий океан и осмотрели Новгородский пост, бухту Находка, залив Ольги и возвратились через Нагасаки в Пекин. Во время путешествия были открыты остатки старинных городов, укреплений, морских портов, былых торговых путей Дальнего Востока и собраны богатейшие данные о Маньчжурии. «Палладий был первым русским писателем о Маньчжурии», – писал исследователь Китая, врач Русской миссии в Пекине Э. Брейтшнейдер. В русской печати появились новые труды Палладия, в том числе исторический очерк Уссурийского края, «Дорожные заметки на пути из Пекина до Благовещенска через Маньчжурию». Палладий исследовал обычаи народностей Дальнего Востока. Открытия его иногда были неожиданными. Так, например, он установил, что маньчжуры «почитают воронов, видя в них своих предков». Подобный культ воронов, как известно, существовал у индейцев Аляски. Путешественник сообщал много сведений о Корее, причем отмечал долголетие корейцев, среди которых ему приходилось встречать много столетних старцев. Возвратившись в Пекин, путешественник продолжал трудиться над составлением грандиозного китайско-русского словаря. Труд этот был закончен уже после смерти Палладия служащим Русской миссии в Пекине П. С. Поповым и издан там же в 1888 году. В этом грандиозном издании было приведено и объяснено 11 868 иероглифов. Такого словаря еще не было в русской научной литературе о Китае. Выход его в свет был расценен исследователями Китая как чрезвычайное событие. |
| Необходимость руководства РДМ, в разные периоды времени налагавшая на Кафарова административные, дипломатические и миссионерские обязанности, также не дала архимандриту возможности и времени для передачи собственных знаний и создания научной школы. С точки зрения дипломатической деятельности Кафаров, будучи руководителем тринадцатой и пятнадцатой РДМ, продолжал дело своих предшественников на посту руководителя миссии и регулярно сообщал в Азиатский департамент МИДа полезные и ценные для Российской империи сведения о ситуации в Китае. В данный круг вопросов входили: чайная торговля, сбыт русских и европейских (в первую очередь, английских) товаров в Китае, административные перемены в маньчжурском правительстве, а также народные волнения. Палладий лично принимал участие в секретных миссиях (в период айгунских и тяньцзиньских переговоров, во время поездки через Маньчжурию в 1870–1871 гг.) и несмотря на мягкий характер проявил себя как весьма бесстрашный путешественник и резидент. Хотя Кафаров не принимал прямого участия в заключении Айгунского трактата, он оказывал существенную поддержку действиям генерал-губернатора Восточной Сибири и являлся одним из его основных консультантов. В глазах чиновников Лифаньюаня, Палладий нередко представал как основной представитель Российской империи в Китае, в связи с чем архимандриту приходилось давать объяснения о тех или иных действиях Российской империи, зачастую не обладая о них полной информацией, а также испытывая затруднения с отправкой и получением оперативной почты из России. Несмотря на неплохую осведомленность Кафарова о реалиях китайской политики и внутреннего положения цинской империи, возможности Палладия не были должно оценены графом Путятиным, который в итоге свёл роль архимандрита к незначительному посредничеству между русским посольством и Лифаньюанем. Будучи руководителем пятнадцатой РДМ – первой сугубо миссионерской миссии, Кафаров принимал административное участие в обновлении материальной базы РДМ – расширении и ремонте зданий подворья миссии; оказывал помощь сотрудникам миссии в переводах богослужебных текстов на китайский язык, а также сам подвизался на этом поприще. |
| В Санкт-Петербургской духовной академии состоялось мероприятие, посвященное памяти архимандрита Палладия (Кафарова) (1817-1878) 26 ноября 2019 г. 18:07 25 ноября 2019 года в Санкт-Петербургской духовной академии состоялось торжественное мероприятие, посвященное памяти выпускника академии, одного из основоположников российского академического китаеведения архимандрита Палладия (Кафарова) (1817-1878). В ходе мероприятия прошла церемония открытия бюста архимандрита Палладия. Собравшихся приветствовал проректор по научной работе протоиерей Константин Костромин, подчеркнувший важность сохранения памяти выдающихся выпускников академии на Неве. Попечитель благотворительного фонда «Палладий» О.Н. Маркин отметил, что цель мероприятия — «прославление достойного сына России». По его мнению, в нынешних политических условиях необходимо рассказывать о таких людях, как архимандрит Палладий, сделавших колоссальный вклад в отечественную науку и образование. Ректор Академии епископ Петергофский Силуан поблагодарил за преподнесенный дар и выразил надежду на возобновление научной деятельности в области китаеведения в академии: «Санкт-Петербургская духовная академия — колыбель отечественной синологии и иудалогии, тех двух направлений, которые сейчас мало кому известны из будущих пастырей. Мы с гордостью можем отметить, что из этих стен когда-то выходили люди, труды которых в настоящее время определяют светские дисциплины самого широкого направления». О жизненном пути архимандрита Палладия рассказал сотрудник Института востоковедения РАН кандидат исторических наук А.М. Куликов, обративший внимание на особенности служения своего коллеги в Китае: «Немногие из участников Духовной миссии прошли это испытание до конца. Архимандрит Палладий является одним из тех, кто нес это служение достойно: 32 года своей жизни он провел в Китае, занимаясь миссионерской и научной деятельностью. Удивительно, но его научными трудами продолжают пользоваться и наши современники». В завершение мероприятия протоиерей Константин Костромин поблагодарил присутствовавших и отметил, что в последнее время становится доступным для изучения все большее число жизнеописаний и трудов и других членов Русской православной миссии в Пекине. Петр Иванович Кафаров проходил обучение в Чистопольском духовном училище, Казанской духовной семинарии и Санкт-Петербургской духовной академии. Не окончив полный курс, он был пострижен в монашество с именем Палладий и в сане иеродиакона зачислен в состав XII Духовной миссии в Пекине. В годы работы XIII и XV миссий архимандрит Палладий был уже их руководителем. По итогам тридцатидвухлетнего пребывания в Китае он создал китайско-русский словарь, популяризирующий кириллическую транскрипционную систему китайского языка, а также написал ряд работ, посвященных востоковедению. Санкт-Петербургская духовная академия /Патриархия.ru Календарь ← 7 апреля 2024 г. 7 января 2024 г. |
| Другая ранняя тема – география Китая также первоначально имела прикладной характер и была связана с необходимостью сбора сведений о Китае и отправке их в Россию. Палладий, начав с извлечения информации из наиболее передовых китайских географических сочинений своего времени, постепенно заинтересовался исторической географией, а через неё – монголистикой, что позволило открыть миру один из важнейших источников монгольской истории – «Сокровенное сказание», а также первым перевести на европейский язык сочинение Чан-чунъ чжэнь-жэнь си ю цзи, повествующее о путешествии даоского патриарха Чан-чуня к Чингисхану. Впоследствии Палладий, руководствуясь научной интуицией и обширными знаниями китайской литературы, первым из европейцев заинтересовался и начал заниматься исламом в Китае. Изучая историю христианства в Китае, Палладий обратил внимание на китайские источники, которые до этого европейскими учёными не рассматривались. Среди прочих научных интересов Кафарова следует назвать даосизм, историю Кореи и Японии, а также историю династий Цзинь и Ляо в Китае. Огромная эрудиция, накопленная почти за тридцать лет пребывания в Китае, позволила Кафарову задуматься о фундаментальном труде – китайско-русском словаре, имевшим энциклопедический характер. Несмотря на то, что замысел этот был завершён лишь наполовину и словарь вышел уже после смерти Палладия, данный труд является одной из вершин в отечественной и мировой лексикографии XIX в. Внимание к источникам, тщательность и огромная эрудиция (ставшая результатом самообразования) позволили Кафарову стать одним из самых сведущих китаистов своего времени – его труды были высоко оценены не только соотечественниками (В. П. Васильев, Э. В. Бретшнейдер), но и западными коллегами (Томас Уэйд, Сэмюэл Вильямс, Джозеф Эдкинс, Мартин Парсонс), которые регулярно консультировались с архимандритом по самому широкому кругу синологических вопросов. Впоследствии о трудах Палладия положительно высказывались такие корифеи синологии как Поль Пелльо и академик В. |
| Предисловие Кажется, что сколько бы ни прилагали европейские ученые труда к объяснению текста «Книги» Марка Поло, едва ли когда-нибудь эта задача будет завершена вполне. Марко Поло, во время своей продолжительной административной деятельности в Китае, так основательно изучил страны, входившие в состав империи Хубилая, и сообщил о них такие ценные сведения, что для полного уразумения рассказа знаменитого венецианца необходима обширная подготовительная работа. Мало только посетить те местности, о которых сообщает Марко Поло, чтобы иметь о них точное представление, необходимо еще изучить прошлое их по местным литературным памятникам, а такой труд не имеет предела и чем больше он будет развиваться, тем лучше объяснится повествование Марка Поло. На этом поприще подвизались и издатели его, и ученые; особенно же заслуживают внимания : Юлий Клапрот (Recherches sur les ports de Gampou et Zaithoum en Chine, décrits par Marco Polo, в Journal Asiatique 1824 и в Mémoires relatifs à l’Asie, t. II, Paris, 1826. Sur le pays de Tenduc ou Tenduch de Marco Polo, в Journal Asiatique 1826, t. IX, и другие статьи), Потье (Le livre de Marco Polo. Paris, 1865), Генри Юль (The book of Ser Marco Polo the venetian. London, 1871), архимандрит Палладий Кафаров (Elucidations of Marco Polo’s travels in North-China, drawn from chinese sources, 1875), доктор Е. В. Бретшнейдер (Notices of the Mediaeval Geography and History of Central and Western Asia, London, 1876, и Mediaeval researches from eastern asiatic sources, London, 1888), G. E. Moule о «Quinsay» (в Journal of the North-China Branch of the R. A. S. IX New Series, 1875, Changhai), a в последнее время профессор И. П. Минаев, который посвятил много лет жизни изучению «Книги» Марка Поло и был похищен смертью за этим трудом. Архимандрит Палладий написал свои «Пояснения» на английском языке и поместил их в Journal of the North-China Branch of the Royal Asiatic Society 1875, а потому они не могут быть безусловно доступными для русских. Между тем в бумагах архимандрита Палладия остался и русский текст «Пояснений». |
| Важнейшим событием в свете изучения биографии Палладия является выход в 1979 г. сборника из трёх частей под редакцией А. Н. Хохлова «П. И. Кафаров и его вклад в отечественное востоковедение», посвященного столетию со дня смерти Палладия. В трёх частях сборника содержится тридцать одна статья, из которых более половины посвящены различным моментам биографии и научной работе учёного или содержат упоминания о нём. Без преувеличения можно сказать, что украшением данного сборника являются три статьи А. Н. Хохлова: «П. И. Кафаров: жизнь и научная деятельность» 1 , «П. И. Кафаров и его эпистолярное наследие» 2 и «Новые материалы о путешествии П. И. Кафарова по Дальнему Востоку в 1870–1871 гг.» 3 . Первая статья по сей день остаётся наиболее подробным описанием биографии Палладия из имеющихся в отечественной истории востоковедения – автор привлекает десятки архивных материалов из Москвы, Петербурга, Иркутска и Казани. Вторая статья содержит тридцать пять писем Палладия различным адресатам и в различные периоды его жизни. Данные письма послужили одним из основных материалов для написания нашей работы. Третья статья посвящена пребыванию Кафарова на Дальнем Востоке и содержит выборочные публикации из его неизданных дневников того периода, а также десять писем Палладия, написанных с Дальнего Востока и из Пекина в период пятнадцатой РДМ. Объём архивных изысканий, проделанных А. Н. Хохловым, впечатляет. Среди китайских исследователей, писавших о Кафарове, следует отметить работы Чэнь Кайкэ , который издал в Китае в 2007 и 2008 гг. соответственно две книги о Палладии – «Китаеведческая деятельность Палладия» 4 и «Палладий и китайско-русские отношения в позднюю эпоху Цин» 5 . Данные книги представляют собой подробное описание вклада Палладия в синологию. Примечательно, что Чэнь Кайкэ первым в истории востоковедения комплексно рассмотрел научные интересы Кафарова и весьма подробно разобрал его работы по буддизму, монголистике, исламу и христианству. Кроме того, в книге «Палладий и китайско-русские отношения в позднюю эпоху Цин» достаточно подробно рассматриваются дипломатические аспекты деятельности Кафарова в Китае – его сообщения о русско-китайской торговле, крестьянских бунтах, участие архимандрита в решении «Амурского вопроса», а также его роль на Тяньцзиньских переговорах. |
| Палладий разъяснил происхождение народности дунган (китайских мусульман). В 1863 году русский исследователь китайской истории выступил в некрасовском «Современнике» с заметками «Две недели в китайской кумирне». Вероятно, именно тогда Палладий привлек внимание Н. Г. Чернышевского к русским китаеведам, ибо вскоре после этого в «Современнике» появились отзывы Чернышевского о трудах И. Гашкевича, М. Храповицкого, А. Татаринова и других исследователей Китая. Все они в то время работали в Пекине под руководством Палладия. Тогда же была опубликована статья Кафарова «Русское поселение в Китае в первой половине XIV века». В ней содержались удивительные сведения, извлеченные из истории дома Чингизидов в Китае. Оказалось, что в последние десятилетия власти монголов в Китае русские и аланы (предки осетин) составляли отборные части пекинской гвардии. В числе воинов Русского полка были люди с именами Николай, Илья, Георгий, Дмитрий. Полк этот подчинялся только Высшему военному совету в Пекине и размещался в отдельном поселении. Русские воины занимались там земледелием, охотой и рыбной ловлей, имели свои сельскохозяйственные орудия. В 1331 году Русский полк был пополнен 600 воинами, а через год в Пекин прибыло 2803 русских. К 1334 году относится последнее упоминание о русских гвардейцах в Пекине. Доктор Э. Брейтшнейдер, дополняя Палладия, извлек из «Юаньши» еще некоторые сведения о русских и аланах в Китае. Мне удалось датировать ряд событий, сообщенных Брейтшнейдером. Так выясняется, что в 1251–1259 годах алан Юваши (?), сын Ильи, доходил до Сибири. В те же годы алан Николай побывал в Юннани. Что сделалось с русскими и аланами в 1368 году, когда монголы были изгнаны из Китая, – неизвестно. Палладий, очевидно, не обнаружил никаких сведений на этот счет в древних книгах пекинских хранилищ. Извлечения из «Юаньши» о русских людях, их пашнях и промыслах, расположенных «между Великой стеной и Пекинской равниной», пролили свет на события, дотоле неизвестные русским историкам. В этом огромная научная заслуга Палладия Кафарова . |
| Сначала проехали два увала с крутыми спусками; потом вступили в широкое ущелье или долину, по которой и ехали на север большую часть дороги. С левой стороны поднималась громадная масса Хан- олы, по северным падям и скатам которой рос густой лес; справа пустынные горы, кое-где поросшие лесом. Когда долина повернула на запад, перед нами блеснула в разных местах Тола, инде осененная густыми деревьями. Справа открылось узкое ущелье, или горное жерло, из которого Тола вытекает на ургинскую долину; мы проехали два русла и один проток реки. Тола быстрее Кэрэлуна; ложе её жёсткое, усыпанное довольно крупными камнями. Следуя на запад, мы проехали китайский торговый городок Маймачэн и затем прибыли в Гун-гуань или казённое подворье. Дневали. 28-го июля. Вечером совершили прогулку мимо жилищ амбаней; жилища эти скудны и пустынны, огорожены частоколом. Есть небольшой сад, не вдалеке обнесенный изгородью; по среди стоит павильон с китайскою надписью: Тянь шэнь юн ю, – «вечная помощь от духов». Лес по Хан-оле поднимается до полугорья. По сопкам горы есть обо со значками; в одном месте, среди леса, груды каких-то развалин, среди которых уцелела одна стена. Дворец хутухты издали очень красив; расположением он походит на Олон байшин. Ночью по всей долине разносился лай собак; гул был странный и дикий. Архимандрит Палладий Кафаров . 75 Цаган балгасун при династии Гинь назывался Чан-чжоу. О Фу чжоу и Чан чжоу смотри статьи о. Палладия: «Си-ю-цзи, путешествие китайца Чан чун’я, 1221, на запад», в Трудах членов Духовной миссии в Пекине, том IV (1866), стр. 284, 397, – и: «Путевые записки китайца Чжан дэ хой во время путешествия его в Монголию в 1247 году», в Записках Сибирского Отдела Геогр. Общ. 1867, стр. 582–591. Э. Б. Читать далее Источник: Дорожные заметки на пути по Монголии в 1847 и 1859 гг./[Соч.] Архим. Палладия; С введ. д-ра Е.В. Бретшнейдера и замечаниями проф., чл. сотр. А.М. Позднеева. - Санкт-Петербург : тип. Имп. Акад. наук, 1892. - X, 238 с. Вам может быть интересно: Поделиться ссылкой на выделенное |
|
|
