| его «Киевскую Академию во второй половине XVIII стол.» Киев. 1895 г. стр. 34, 139), при чем начало профессорской деятельности Паисия Лигарида относится к 1672 году (т.е., к тому времени, когда Лигарид жил в Москве). 25 Письма (копии) не имеют подписи их составителя; но содержание их не оставляем ни малейшего сомнения, что они принадлежат Паисию. Письма помещены в рукоп. Москов. Синод. Типогр. Библ. 390 лл. 107 и 110, и (очевидно, отсюда) перепечатаны в Древней Росс. Вивлиофике (см. изд. 2-е, ч. III, 51–52). 26 Сведения о нем см. в труде Legrand " a: Bibliographie Hellénique du dix-septième siècle. Paris 1895. t. III, 255–272. 27 Прошение подписали: Иннокентий Гизель, киево-печерский архимандрит, Феодосий Софонович, киево-михайловский игумен, Мелетий Дзик, киево-кирилловский игумен, Герман Кирдановский, игумен пустынно-никольский, Феодосий Углицкий, игумен киево-выдубицкий, Феодосий Васковский, игумен межигорский, Сильвестр Головчич, ректор киево-могилянской коллегии, Виссарион Шулковский, префект киево-могилянской коллегии, и прочии». 28 См. Bibliographie Hellénique du dix-septième siècle, par E. Legrand. III, 264, где приведено по несколько начальных слов из каждого диалога. 29 Остались непереведенными, надо полагать, диалоги 4 и 6. Полагаем на основании сличения соответствующих мест перевода Паисия с известными по описаниям отрывками из греческого подлинника, – отрывками хотя весьма миниатюрными, но указывающими – как замечено в предшествующем примечании – начальные слова каждого диалога. 30 На основании этой заметки должно полагать, что в означенное время (23 октября 1676 г.) Паисий пребывал еще в Москве, что находится в противоречии с утверждением И.Ф. Каптерева об отпуске его из этого города 1-го сентябра 1676 года (Характер отношений России к правосл. Востоку, стр. 205). В данное время мы не имеем возможности проверить г. Каптерева; но заметим, что недосмотры в его труде относительно дат встречаются не особенно редко. Один из таких недосмотров (время выезда Паисия из Москвы в 1673 году) нами отмечен выше. |
| И он горячо взялся за это дело. Грамотой от 13 июля 1669 года государь, извещая Иерусалимского патриарха Нектария о Московском Соборе, осудившем Никона, в то же время писал: «Извещаю о митрополите газском Паисие, котораго имеем в царском нашем дворе как великаго учителя и переводчика нашего, да возымеет первую честь и славу, как и было, поскольку некоторые, радующиеся злу, от зависти злословили его пред святительством вашим и безчестили и извергли; тем весьма опечалились и мы, ведая незлобие его и благодатство, ибо много потрудился и постился в стране нашей на Соборе и о исправлении Христовой Церкви словом и делом. Но вместо того, чтобы восприять честь, вос-приял безчестие и срамоту, посему просим написать, чтобы он был принят с прежнею честию, ибо нам известно житие его и свидетельствуем его архиереем добрым и честнаго жития; а которые иноки его оглашали и предали, лжу сказали, ибо очи ушей вернее. И так молим, да приимется прошение наше, ведая, что ни учинилось, и то учинилось от зависти и ради дружбы с человеком» 23 . Вместе с государем послал свою просительную грамоту о Лигариде и Московский патриарх Иоасаф. В ней он пишет: «О всех писанных к нам вами радуемся, точию едина печаль, аки дождь во время жатвы, ущербляет ведро веселия нашего: еже есть о запрещении и отлучении от всякаго священнодействия Паисия Лигаридиа. О сем – как и где прежде живяше, несть нам известие совершенно, но отнележе пришедша в царствующий и богоспасаемый град Москву, познахом за девять лет и ничесоже видехом по нем неистово и безчинно, паче же премногия труды его премудрии многую пользу Церкви Великороссийской принесоша, их же мы благодарни суще, надежно молим братолюбие ваше, да не презревше прошение мерности нашей, даруеши ему оставление вины его, какая-либо есть пред святостию вашею, и благоволиши ему прислати писанием своим архипастырским прощение и благословение, занеже всяческое являет по себе смирение и благопокорство к твоему блаженству, яко законному архипастырю своему, и молил есть со многократным стужанием благочестивейшаго самодержца о отпущении к святительству твоему ради взыскания прощения, якоже устне предостоверный свидетель святейший и всеблаженнейший Паисий, патриарх великаго града Александрии и судия вселенский, о всех может известити. |
| А. Н. Трубецкого и окольничаго Р. М. Стрешнева». Он составил особую докладную выписку о сих рукописях и, по обыкновению, отдал ее дьяку приказа Тайных дел Башмакову для доклада царю. Башмаков, «прочетчи, отказал», велел ее в доклад отдать окольничему Р. М. Стрешневу. Последний также не взял этой выписки в доклад, а про книги сказал, что оне за печатью князя А. Н. Трубецкого. После этого отказа Стрешнева Башмаков согласился доложить царю выписку и 28 декабря 1658 г. передал Кудрявцеву, что государь указал взять книги у Стрешнева. Еще до доклада царю Кудрявцев обращался к Ал. Дурову, бывшему в числе описывавших патриаршую казну, с предложением– доложить о книгах боярину кн. Трубецкому, чтобы он дал Дурову перстень «те книги из-за печати своей вынять». Дуров отказал: «без боярина и окольничий Стрешнев не пойдет в казну, а мне и помыслить о том немочно, что итить за боярскую печать одному» 460 . Этими именно обстоятельствами – удалением патр. Никона из Москвы и нахождением вследствие этого патр. казны за печатями оффициальных светских лиц – боярина кн. А. Н. Трубецкого, окольничего Р. М. Стрешнева и дьяка приказа Тайных дел–и объясняется появление просьб на имя царя о допущении к занятиям рукописями Патриаршей библиотеки. Изложенного, думаю, достаточно, чтобы не сомневаться в том, что Паисий Лигарид в письме своем от 18 мая 1662 г. просил царя дозволить ему просмотреть греческие и латинские рукописи именно Патриаршей библиотеки, а не царской. В связи с разобранным свидетельством Паисия Лигарида в письме к царю находится еще другое его же свидетельство, которое позволяет якобы «с решительностью сказать», что в Москве кроме греческих рукописей, привезенных Сухановым, находились еще другие греч. рукописи, именно в царской библиотеке.... В 1671 году был в Москве голландский посланник Николай Гейнзиюс (Heinsius), который от Паисия Лигарида в Москве получил между прочим перечень статей, входивших в состав одной находившейся тогда в Москве греческой рукописи, содержавшей беседы патриарха Фотия (Photii orationes). |
| Яко прииде иеродиакон Мелетий к нам и како изыдохом из Египта по морю в Триполь, и в Хампы, Месопотамию и во весь восток, во Издриом и до Тифлиз, у пашей, и в наем, и в пошлинах, и во иных нужных потребах, откупах главы вашея от нечестивых понужных местах, и корму нам и скоту нашему, и Мелетия и трех челядников его, и четырем лошадем, – все нашими проторьми откупалися до Тифлиз. И, по росписи, что, повелением нашим, писал наш человек всякий проторь, пять тысяч талерей слишком пошло, опричь того, что и наши люди испроторилися ради долготы путныя. А от Тифлиз Мелетий за себя и за своих людей и лошадей харчь учинит от себя до Шемахи, а мы и до Шемахи своим харчем дошли, а в Шемахи нам своего харчу не стало ничево и в Шемахи дал вам Мелетий двесте пятьдесят рублев, и людем нашим давал 12 рублев с полтиною, и двадцать аршин сукна десяти человекам, по два аршина человеку. А от Шемахи он, Мелетий, сотвори проторь от себе за нас, дóндеже приидохом на берег моря и по морю и по воде, дóндеже приидохом к царствующему и великому граду Москве, – обаче рыбы и иные многие потребы от Астрахани и по прочих градех от воевод было нам довольно. Сие убо изъявляем боговенчанному и святому вашему царству, чтоб ведомо было о нашем харчи, что учинилося в пути. Благодать же всесвятого Духа, мир и благословение нашего умерения буди с боговенчанным и святым царством вашим в безконечные веки, аминь». (Греческие грамоты на славянском языке, 1666 г., Декабрь, в Большом Московском Архиве министерства иностранных дел). Таким образом александрийский патриарх Паисий, представляя государю счет своих расходов в пути от Египта до русских пределов, признает, что царь «сотвори ради нас безчисленную проторь», признает, что за это «будут стужать боговенчаному вашему царству». Этот свой взгляд на Паисия Лигарида Досифей решительно выразил в своей «Истории патриархов иерусалимских» (которая кем-то переведена на русский язык и этот рукописный перевод, в двух обширных томах, находится в нашей академической библиотеке), где он, перечисляя писателей греков с 1580 года, говорит о Лигариде: «28-й (писатель) Паисий Лигарид хиосский, преданный латинству. |
| Но вдруг оказывается, если верить Никону, что присутствующие в Москве патриархи не настоящие, а низвергнутые, что на их кафедрах теперь уже сидят другие патриархи. В виду этого неожиданного обстоятельства все деяния московского собора должны были получить очень ненадежный и даже сомнительный характер, личное присутствие в Москве двух восточных ненастоящих патриархов не только не распутывало наших запутанных церковных дел, но грозило еще более запутать и осложнить их. Положение дел было настолько серьезно и могло иметь такие неприятные последствия по отношению к русской церковной жизни, что со стороны московского правительства необходимо было предпринять какие-либо самые решительные меры, чтобы спасти деяния московского собора от неминуемого крушения, если только слухи о низвержении находящихся в Москве патриархов окажутся верными. Понятно, что наше правительства прежде всего постаралось проверить справедливость этих слухов не шумным и негласным опросом находившихся в Москве греков. Слухи оказались верными, да и сами патриархи не решались опровергать их справедливость. Тогда нашему правительству оставалось одно: немедленно позаботиться, доступными ему средствами, о восстановлении низложенных патриархов на их прежних кафедрах. К этому способу действительно, и решило прибегнуть наше правительство уже в декабре 1666 года. Понятно само собою, что наше правительство предварительно советовалось с самими находившимися в Москве патриархами, как и что нужно делать, чтобы они, патриархи, были восстановлены на их престолах. Решено было послать в Константинополь особого посланца вместе с одним греком, и с ними грамоты к разным влиятельным лицам, а также грамоты к султану и к константинопольскому патриарху. Правительство наше исходило тогда из той патриархами заявленной на соборе мысли, что они лишены своих престолов безбожными турками. В виду этого решено было обратиться от лица патриархов с особыми ходатайствами к различным греческим иерархам, знаемым или русскому правительству, или самим патриархам, чтобы эти греческие иерархи всячески старались о возвращении Паисия и Макария на их прежние престолы, причем им давалось знать, «что царское величество имать пожаловать тех, которые достойны суть его царской милости, со вторицею с послами своими». |
| Сердцеведец Бог...» и проч. (следуют те же уверения). Компрометирующие сведения о личности Паисия Лигарида, проникшие (1668 г.) с Востока в Москву, не могли не достигнуть и Киева, и таким образом ко времени приезда сюда Паисия у местного духовенства явились новые побуждения с недоверием относиться к газскому митрополиту, уже два раза изверженному из сана. Не могло способствовать к сближению высшего киевского духовенства с Паисием и самое его поведение в Киеве, которое едва ли могло укрыться от зоркого глаза малороссиян (разумеем доносы Паисия в Москву, о чем см. в упомянутом сочинении г. Каптерева, стр. 203). Тем не менее, и при указанных обстоятельствах, нашелся пункт, на котором, в виду обоюдных интересов, ученое киевское духовенство сошлось с Паисием. Для лучшего выяснения дела поведем речь несколько издалека. В конце мая 1646 года в Киеве между ректором киево-могилянской коллегии Иннокентием Гизелем и иезуитом Николаем Циховским (Cichovius) происходил трехдневный диспут по вопросу об исхождении. Св. Духа от Отца и Сына. Спустя три года напечатано было тем же Циховским описание этого диспута (Colloquium Kioviense... Cracoviae, an. 1649), при чем, естественно, в интересах папизма допущены были прикрасы и искажения: киевские ученые изображены потерпевшими полное поражение. В 1658 г. Циховский издал новое обширное сочинение – Tribunal s.s, Patrum Orientalium et caet., где старается доказать, что учение об исхождении Св. Духа от Отца и Сына было общим у всех св. отцов, как восточных, так и западных. К Трибуналу присоединено было и Colloquium Kioviense несколько в измененном и расширенном виде. Для большого распространения книги в публике, она в том же году появилась и в польском переводе, сделанном Феоф. Руткой. Трибунал произвел сильное волнение в среде киевских ученых. Они считали делом чести дать отпор враждебной партии. Но известно, что образование представителей киевской учености того времени было исключительно латинское, и греческий язык был изучаем ими слабо; большинство же и вовсе его не знало. |
| Л. 151 – 151 об. (234 – 234 об.) ...святое исповедание православный веры, присланный нами от святейшаго Паисеи Констянтинопольскаго... и о иных божественых таинъствах... (...святого исповедания православныя веры, яже нами прислано от святейшаго Паисиа Цареграцкаго... божественных таинствах...) – При подготовке к Собору 1655 г. 12 июня 1654 г. патриарх Никон с греком Мануилом Константиновым отправил к констанинопольскому патриарху Паисию I послание из 26 вопросов о различиях в богослужебных книгах и обрядах. 15 мая 1655 г. Мануил привез ответы Паисия. Грамота Никона сохранилась в двух черновых списках: один, более полный,– ГИМ, Синодальное собр. свитков, 1035; другой, без не- скольких начальных строк и второй половины текста, – РГАДА, ф. 52, оп. 1, д. 23. По наблюдениям В.М. Юхименко, черновой список из Синодального собрания писан 11 июня 1654 г., однако на следующий день текст был снова выправлен немного более темными чернилами и этими же чернилами переправлена дата: 12 июня – Юхименко 2002б, 52. Как считает Б. А. Успенский , к первоначальному варианту послания, сохранившемуся в архиве Министерства иностранных дел, были добавлены новые вопросы, так как содержание послания Никона не соответствует содержанию ответной грамоты Паисия; окончательный вариант послания Никона не сохранился – Успенский 1998, 367. В своем ответном послании Паисий отвечает на вопросы Никона, а затем в свою очередь сам задает вопросы на ту же тему, спрашивая о том, о чем он знает по слухам. Всего Паисием I задано Никону пять вопросов, в числе которых вопросы о повторении хиротонии, об отличии русского Символа веры от греческого, о святом миро, о повторном рукоположении епископов при переводе их из одной епархии в другую, о рукоположении нескольких дьяконов и священников в продолжение одного богослужения. Эти вопросы не вошли в официальный текст ответного послания – соборного деяния, скрепленного подписью как самого патриарха, так и членов константинопольского Синода. Славянский перевод послания по распоряжению Никона был напечатан – с некоторыми сокращениями – в «Скрижали» (Скрижаль, 639 – 734, 736 – 755) и затем в 5-м и 6-м изданиях «Служебника» (М., 15 мая 1658, ч. 2, л. 1 – 72; М., 1 июля 1658, ч. 2, л. 1 – 64) – Каптерев I, 159; Успенский 1998, 367. «Толкование литургии» Паисия I было издано патриархом Никоном отдельной книжкой: Паисий 1658; с подстрочным переводом с греческого языка на славянский текст грамоты Паисия I опубликован в XIX в.: Паисий 1881, 303 – 353; 539 – 578. |
| А преж того он, Иоаким, был митрополитом Родосским, а бил челом за него салтану и греческим властям, говорил Парфений патриарх Цареградский, по ненависти на Паисия, патриарха Александрййскаго, и для своих корыстей. И после того не по многом времени, Цареградскаго Вселенскаго патриарха Парфения салтан велел переменить и сослать велел в ссылку. И в нынешнем же, государь, во 176 году, ноября в 11 день, турской Магмет-салтан присылал в Царьгород к митрополитом и ко всем палестинским греческим властям мутьянскаго владетеля князя Радула, и велел учинить Собор и на Соборе велел всем греческим властей, которые ныне во Царегороде, из греческих властей обрать во Царьгород на патриаршеский престол ково они, власти, на Соборе похотят обрать. И ноября 13, по указу салтана турскаго, греческие власти на Соборе обрали в Царьгород на патриаршеский престол Мефодия митрополита Ираклийскаго, а в митрополию Ираклийскую греческие власти благословили митрополитом Александрййскаго Паисея-патриарха наместника ево Варфоломея. А Макария, государь, патриарха престол ево патриаршеский во Антиохии по се число свободен и на ево патриаршеский престол иной патриарх не выбран». 22 декабря послы получили приглашение ехать в Адрианополь, где тогда находился султан, и прибыли туда 7 января 1668 года. Прежде всего послы представились Каймакану-паше, который тогда заменял собой отсутствующего визиря, вручили ему царскую грамоту к визирю и говорили ему о патриархах, чтоб им по-прежнему держать свои патриаршие престолы. 14 января послы представились султану, а 19-го были на совещании у Каймакана, который принял их вместе с муфтием. По поводу патриархов Каймакан говорил нашим послам: «В которых государствах то велось, что духовнаго чину начальным людям, также и иных чинов начальным людям без повеления государя своего в иные государства ездить?» Со своей стороны и муфтий говорил послам: «Я, муфтей, по милости исконного Бога и повелением салтанова величества в Турском государстве в духовном чину учинен первым человеком, а без повеления салтанова величества не токмо что в иное государство, и в ближнюю деревню не смею ехать и на малое время, а Паисей, патриарх Александрейский, и Макарий, патриарх Антиохийский, в греческой вере християнскаго закона духовнаго чину начальные люди – патриархи и, самовольством оставя свои места и престолы, без указу салтанова величества, утаясь, поехали в Московское государство, а для каких дел, о том салтанову величеству неведомо, и впредь им на своих патриарших местех быти непристойно, а во Александрии на месте Паисея-патриарха, по указу салтанова величества, послан новой – Иоаким-патриарх». |
| В виду этого государь всячески просит патриарха Нарфения помочь вышереченных Паисию и Макарию возвратить незаконно отнятые у них престолы 230 . По указу государя, от 30 июня 1667 года, 12 июля в Константинополь отправились специальные послы к султану Афанасий Нестеров и дьяк Иван Вахрамеев хлопотать пред султаном о возвращении кафедр патриархам Паисию и Макарию. С послами государь отправил свою грамоту к султану, в которой писал, что вселенские патриархи Паисий и Макарий путешествовали ради собирания милостыни, узнав о чем он, государь, и пригласил их особою грамотою в Москву. «А в бытности своей на Москве, говорит грамота, они, патриарси, нашему царскому величеству часто напоминали, чтоб мы, великий государь, наше царское величество, с вами, братом нашим, с великим государем салтановым величеством, дружбу братскую и любовь имели свыше предков наших, великих и государей, и чрез бы послов и посланников между обоих нас, великих государей, братская дружба и любовь подтверждалась и множилась постоятельно». А так как вышеупомянутые патриархи теперь вознамерились отправиться из Москвы назад, то государь и просит султана, «ради нашея царского величества братцкия дружбы и любви, им, вышереченным патриархам, места свои и престолы по- прежнему одержати изволи» 231 . Была послана особая грамота о патриархах и «к Магмет салтанова величества большому визирю Магмет паше». В этой грамоте о патриархах было написано буквально то же, что и в грамоте к самому султану. Только в заключение говорится: «и тебе, большому визирю Аззем Магмет паше, нам, великому государю, нашему царскому величеству, послужити: брата нашего, великого государя, Магмет султаново величество, на тоб привести, чтоб ево салтаново величество для нашие великого государя, нашего царского величества, братцкой дружбы и любви, им, вышереченным патриархом, места свои и престолы по-прежнему одержати изволил... А впредь наше государское жалованье учнем держати по твоей к нам, великому государю, службе, и служба твоя и раденье у нас, великого государя, в забвеньи не будет». Ордин Нащекин писал, от имени государя, к молдавскому воеводе Ионе Ильяшу с изъявлением благодарности за его радение о делах патриархов Паисия и Макария и с просьбою «и о брате их Кир Дионисие, бывшем патриархе, цареградском, чтоб он паки восприял свой патриаршеский престол, по прежнему радети». В наказе послам повелевалось, при переговорах с турками заявить, что патриархи Паисий и Макарий, будучи на Москве, никакой ссоры между султаном и царем не заводили, а наоборот: все склоняли царя к дружбе с султаном и что они, послы, от имени своего государя ходатайствуют, чтобы патриархам Паисию и Макарию оставлены были их престолы 232 . |
| Относительно заслуг Досифея как историка, написавшего этот труд, сказать чтолибо определенное затруднительно. По его собственным словам, в основу его труда положено готовое сочинение известного Паисия Лигарида, но как попало это сочинение в руки Иерусалимского патриарха и как оно было велико, — об этом мы мало что знаем. Сам Досифей говорит, что Паисий «написал историю патриархов Иерусалимских, которая и нам весьма (λαυ) помогала при составлении нашего труда», при этом, впрочем, замечает, что «о патриархах со времен Ираклия (?) Паисий не сказал ничего здравого» (Σ. 1180). Разумеется, из этих слов нелегко сделать точное заключение о степени зависимости Досифея от Паисия, которого он читал в неизвестной теперь рукописи. Кроме самого Досифея и Паисия авторские права на рассматриваемую «Историю» может предъявлять и издатель ее, патриарх Иерусалимский Хрисанф, преемник и племянник Досифея, ибо в заглавном листе книги говорится, что она «исправлена и приведена в лучший порядок» Хрисанфом. Вообще, с точки зрения авторства, «История» представляет некоторую загадку, тем более что Паисий, по рекомендации Досифея, был «латинофрон», следовательно, писатель неблагонадежный. Но как это неблагонадежного писателя Досифей превращал в благонадежного? Что он делал для этого — ответа нет. Впрочем, нам нет надобности составлять точное суждение о всей «Истории» Досифея в ее совокупности: нас интересуют главным образом сведения, какие она дает относительно XVII в. Сафа говорит, что история Константинопольских патриархов этого века заставляет очень многого желать, ибо и личности патриархов, и дела их, и хронология представляют у писателей замечательный хаос. Что же касается Досифея, то он, по словам Сафы, с достаточной внимательностью относится к истории Константинопольских патриархов как своего времени, так и ближайших к нему времен. Он сообщает известия о них как на основании собственных наблюдений, так и на основании разных заметок. В свое время и в своем месте мы воспользуемся известиями Досифея о патриархах Константинопольских XVII в. |
|
|
