| Павел внушает здесь Сенеке, чтобы он воздерживался от ознакомления Нерона, продолжавшего почитать языческих богов, с истинами христианского учения, иначе, замечает Павел, этим оскорбится императрица. Спрашивается: почему оскорбится императрица? Потому ли она не хочет обращения Нерона к христианству, что она ненавидит христианское учение, или же потому, что она боится, как бы Нерон не восстал на христианское учение? Более правильным будет второе предположение: во-первых, потому что в письме VIII прямо дается заметить, что императрица, как императрица, не может быть оскорблена обращением Нерона, а лишь – как женщина (si est regina, поп indignabitur, si mulier est, offenditur; ниже будет объяснено значение этих неясных слов); во-вторых, потому что в других источниках родственного характера с перепиской императрица является дружественно расположенной к Павлу и нигде – враждебной. В некоторых источниках сведений по этому вопросу, жена Нерона вообще является христианкой. Так, в апокрифе, известном под именем Деяния Петра и Павла (Tischendorf. Acta apostol apocr. S. 1–59), дважды упоминается жена Нерона. По одному месту в этом апокрифе она обращается к христианству ученицей ап. Павла Полентинианой и убегает вместе с некоторыми сенаторскими женами из дворца. Отличительным действием обращения ее в христианство становится то, – так у псевдо-Лина и в Деяниях Петра и Павла, – что она отказывается от супружеских обязанностей. Это последнее известие проливает ясный свет на содержание письма VIII, где Павел высказывает опасение, что императрица не как императрица, но как женщина почувствует неудовольствие, если узнает, что императору сообщены сведения о христианском учении (т. е. императрица будет недовольна тем, что император узнает, что христианское учение ставит целомудрие выше супружества); здесь же находит себе объяснение и очень неясное содержание письма VI, где говорится о каком-то неудовольствии императрицы на проповедника нового учения. Но вот вопрос: с какой из жен Нерона переписка поставляет в связь ап. |
| Результат, к которому приходит Вестербург после вышеизложенных изысканий, представляется в следующем: не будет ни малейшей ошибки утверждать, что Сенека первоначально поставлен и связь с Апостолом вследствие антипавлинической тенденции. В то время, когда еще было очень сильно евионитское направление и христианском обществе (до середины II в.), с памятью о языческом философе не было соединено никаких свято-христианских представлений. Вообще тогда не могло представляться похвальным называться другом Сенеки. Главные вожди языческого литературного мира – Фронтон (90–168) и Авл Геллий (125–175) – говорят о Сенеке как мыслителе и писателе с пренебрежением, негодованием и насмешкой. В следующем, третьем столетии, со своей стороны, Дион Кассий позорит Сенеку как человека вообще; он старался доказать, что поступки его находились в резкой противоположности с его воззрениями и учением: он упрекает его в неумеренной роскоши, в том, что он был предан педерастии и тому же пороку научил Нерона, что он был в преступной связи с Юлией Младшей и с Агриппиной, матерью Нерона. Сколько во всех этих обвинениях истинного и верного, об этом не будем говорить; важен лишь факт, что такие обвинения возводились на Сенеку. Также и Тацит рисует Сенеку в чертах не особенно привлекательных. Все эти и подобные слухи могли быть распространены и среди христиан-евионитов. Очень важным преступлением в глазах евионитов было и то, что Сенека в своем сочинении «О суеверии», по свидетельству блаж. Августина, сильно нападал на иудеев. Вот ближайшая причина ненависти к нему со стороны евионитов, а также причина, побудившая их сделать его сотоварищем лица, свободно относившегося к иудейскому закону, т. е. ап. Павла. Фабула, что ап. Павел был другом Сенеки, следовательно, по всей справедливости должна считаться ненавистной и злостной, составленной совершенно в духе прежних евионитских кривотолков. Поэтому нечего удивляться тому, что только в IV в. эта фабула нашла себе верующих, из времен же более ранних в пользу нее нет ни одного свидетельства. Таким верующим был тот, от которого произошла первая редакция писем Сенеки и ап. Павла (меньшая группа). Он, без сомнения, не знал всех побочных обстоятельств, сопровождавших возникновение легенды, а позднейший фальсификатор (автор большей группы) знал и эти побочные обстоятельства, найдя их в своем источнике, и пользовался ими, но не понимал их истинного смысла. Приложение. Переписка ап. Павла с Сенекой в русском переводе |
| Последнее письмо (XIV) написано от лица ап. Павла. Оно представляет собой как бы прощальное слово. Ап. Павел внушает Сенеке, чтобы он, будучи уже почти христианином, позаботился о распространении Слова Божия, возвестил его самому императору, его домашним и его друзьям. Прежде всего должен быть поставлен вопрос: письма, анализ которых мы представили выше, суть ли те самые, какие знал Иероним и на основании каких он не усомнился внести имя Сенеки в «каталог святых», в список церковных писателей? По господствующему в науке воззрению, сохранившиеся до нашего времени письма Сенеки и ап. Павла тождественны с теми, какие были известны Иерониму. Так думают Баур, Липсиус, Краусс, Тейфель, Обертен. Липсиус даже допускает, что эти письма по своему происхождению принадлежат эпохе более древней, чем когда жил Иероним. По-видимому, такое мнение вышеуказанных лиц не невероятно. В защиту этого мнения можно указать на то, что несколько слов, приводимых Иеронимом из виденной им переписки, а именно слова Сенеки, что он желал бы занимать такое же положение среди своих, какое имеет Павел среди христиан, имеют довольно близкое сходство с тем, что заключается в XI письме дошедшей до нас переписки; 90 далее можно указать на то, что хотя язык и слог писем и очень плохи, однако же нельзя доказать, что таким языком и слогом не могли писать авторы IV в. Подобные же замечания оправдательного характера делают защитники мнения о происхождении указанных писем во времена Иеронима, в IV в., и относительно содержания тех же писем. Но защитники рассматриваемого мнения, кажется, совсем забывают, кто был Иероним. Если бы этот знаменитый ученый IV в. знал именно те письма, которые мы теперь читаем, то он ни на минуту бы не вдался в обман относительно их цены и достоинства: он отнюдь не придал бы им такого значения, какое он придает виденной им переписке. Можно ли допустить, что знаменитый переводчик, комментатор и исправитель текста Библии , каким был Иероним, принял бы такую переписку, которая дошла до нас, за подлинную переписку двух великих мужей христианства и язычества, читая между письмами столь вздорные, как, например, письмо XIII? Ибо в этом письме ясно высказывается мысль, что ап. Павел писал свои послания на латинском языке, так как Павлу здесь преподается совет позаботиться об усовершенствовании латинского языка его сочинений. Очевидно, Иероним не мог иметь под руками того собрания писем Сенеки и Павла, какое дошло до нас. Он, без сомнения, имел перед своими глазами лучшую редакцию их, менее обильную погрешностями, более стройную и разумную. |
| Любовь к правосудию, забота о простом народе выражались у императора Павла и в той доступности которой он осчастливил своих подданных, учредив знаменитый ящик у Зимнего дворца, ключ от которого находился у него лично, и куда первый сановник и последний простолюдин могли бросать письма со своими прошениями о непосредственной царской защите или милости. Сам царь ежедневно вынимал из ящика и прочитывал прошения, и не одно из них не осталось нерешенным. Ни свет – ни заря, с пяти утра император уже на ногах. И всех заставлял работать по своему примеру. Он везде появлялся неожиданно, при любой погоде и при любом морозе, выковывая боевую мощь русской армии. Безпощадно отметает нерадивых по службе. За короткое время русская армия достигла высокого военного совершенства и стала той, которая покрыла русское оружие легендарной славой. Гражданское управление тоже было преобразовано, сокращено количество губерний и улучшен состав чиновников. Без преувеличения можно сказать, что правление императора Павла было толчком, продвинувшим Россию на целых 50 лет вперед и все мероприятия им начатые имели продолжение в последующие годы царствующими монархами. Не было наверное той сферы в государстве, где не ощущалось бы влияние трудолюбивого Монарха. Так для борьбы с обезцениванием денег было указано вылить серебряные рубли. Государь сам пожертвовал часть дворцового серебра на это важное дело. Он говорил, что будет есть на олове до тех пор, «пока рубль не дойдет до своего курса». А разработанный императором Павлом регламент о медицинских учреждениях мог бы быть использован в России даже в наше время. Император Павел I заботливо относился к православному духовенству. Он стремился к тому, чтобы священство имело более «соответственные важности сана своего образ и состояние». Вследствие этого принимались в его царствование меры к улучшению быта белого духовенства: состоящим на штатном жаловании были увеличены оклады, а где не было установлено жалование, там на прихожан была возложена забота по обработке церковной земли, замененная затем соответствующим хлебным взносом натурой или денежной суммой. Для поощрения духовенства к более ревностному исполнению своего служения введены были знаки внешнего отличия. Духовные лица получали награды и, по личному почину государя, вновь учрежден был для них наградной наперсный крест. До революции на обратной стороне синодальных крестов буква «П» – инициал императора Павла Петровича. Ревновал государь и о просвещении духовенства. При нем учреждено было несколько семинарий и духовные академий в Петербурге и в Казани. |
| Пока плыли по Волге, Алеша со Шкуриным и Машей находился на одной из галер, отдельно от императрицы, а когда приставали к берегу, то мальчика переселяли к ней, в дом губернатора. Больше возможности жить под одной крышей со своим " левым " сыном у нее уже не будет никогда. У нас есть все основания утверждать, что императрица не желала мириться с подобной ситуацией. И дело было не только в материнских чувствах, но и в ее амбициозности. Она не могла согласиться со статусом своего сына как незаконнорожденного, то есть бесправного и незащищенного. И уже в самом начале своего царствования она поставила перед собой задачу порушить эту несправедливость. Как и ее современники, государыня уповала на законы, полагая, что ими вполне можно " вымостить " дорогу к счастью. Достаточно вспомнить ее знаменитый " Наказ " , над которым она трудилась в течение двух лет, и уже весной 1767 года рукопись была наконец закончена, а вскоре и напечатана. И в нашем случае, дабы избежать всевозможных претензий, нападок, а тем более обвинений, мать решила исключительно законами проложить Алексею путь наверх. Расчистить этот путь было непросто. С первого же дня своего воцарения она испытывала постоянную угрозу, гнездившуюся в ее собственном доме и исходившую от ее вечного политического конкурента - великого князя Павла Петровича. Уступать ему трон она, как известно, не собиралась. Но во имя собственного укрепления во власти ей было жизненно необходимо основательно понизить его политические акции, к чему и побуждали ее вполне конкретные обстоятельства. Глава II " Голштинская история " в Зимнем дворце В се завертелось вокруг отцовского наследства Павла Петровича - герцогства Голштинского. Еще в 1713 году Дания захватила Шлезвиг, расположенный в северной части владений Голштейн-Готторпских герцогств. 7 мая 1745 года владельцем герцогства Голштинского стал Петр Федорович, уже живший тогда в России и к тому же объявленный наследником российского престола. Горячая любовь русского великого князя к своей германской родине впоследствии грозила серьезными осложнениями внешней политики России, у которой и без того отношения с Пруссией были далеко не лучезарными. Датское правительство также предвидело неприятности в случае воцарения Петра Федоровича, поэтому предложило ему обменять Голштейн на датские владения в Германии - Ольденбург и Дальменгорст. Переговоры по этому вопросу велись в течение нескольких лет, но однажды " его высочество внезапно изволил декларировать, что сие дело пресечено быть имеет и он более о том слышать не хочет " . |
| Анализ заключительных глав и эпилога романа также привёл советского литературоведа М.К. Азадовского ещё в 1935 году к догадке о том, что Тургенев изобразил атеиста Базарова перед смертью раскаявшимся и примирившимся с «небом» . Впрочем, эта крамольная для того времени мысль была немедленно полемически опровергнута с точки зрения господствовавших вульгарно-идеологических марксистско-ленинских установок. О примирении с «небом», преодолении трагического конфликта человека с быстротечностью земной жизни Тургенев размышлял на протяжении всего творческого пути. Уже в первом романе «Рудин» герой - вечный безприютный странник - выстрадал в конце пути истину: «Смерть, брат, должна примирить наконец...». Церковный образ потухающей лампады в финальном монологе Рудина: «уже всё кончено, и масла в лампаде нет, и сама лампада разбита, и вот-вот сейчас докурится фитиль...» (5, 319) - как символ уходящей жизни - отзывается в сцене последней встречи Базарова с Одинцовой. Героиню можно было бы назвать «дамой в трауре»: в первый раз она появляется в романе на балу у губернатора как незнакомка «высокого роста в чёрном платье» (7, 68); перед смертельно больным Базаровым она предстаёт как «дама под чёрным вуалем, в чёрной мантилье» (7, 180). Здесь завуалирован приём предварения: с Одинцовой связаны любовь и смерть Базарова. Для него Анна Сергеевна, как и княгиня Р. для Павла Петровича Кирсанова, - таинственная женщина-сфинкс, мистически причастная роковым силам любви и смерти. В княгине Р., пишет Тургенев, «всё ещё как будто оставалось что-то заветное и недоступное, куда никто не мог проникнуть. Что гнездилось в этой душе - Бог весть! Казалось, она находилась во власти каких-то тайных, для неё самой неведомых сил; они играли ею, как хотели» (7, 31). Незадолго до смерти загадочная возлюбленная Павла Петровича передала ему кольцо со сфинксом, «провела по сфинксу крестообразную черту и велела ему сказать, что крест - вот разгадка» (7, 32). Крест, крестное знамение объединяют судьбы, казалось бы, героев-антиподов. Участь старшего Кирсанова - оппонента Базарова в социально-политических спорах - проецируется на судьбу главного героя «Отцов и детей». |
| При первом же знакомстве с текстом сразу бросается в глаза, что полный титул Павла Петровича называется неоднократно и даже очень часто, а вот имя цесаревича, Великого князя, наследника, Его Императорского Высочества не упомянуто ни разу - в отличие от имени ?датского принца Фридриха?. Если учесть, что при заключении международного договора каждое слово скрупулезнейше выверяется, ?пропустить? имя Великого князя и престолонаследника никак не могли просто случайно. Следовательно, сделали это сознательно - возможно, под таким предлогом: всем и так хорошо известно, как зовут единственного сына Екатерины II. Но, обезличив титул, Государыня тем самым дает нам повод задуматься: носители его приходят и уходят, а сам-то титул остается! И уже не отделаться от подозрения: что, если ?Трактат? заключался не только и даже не столько ради погашения государственного долга, в данном случае явившегося лишь ширмой, скрывающей совсем иные устремления? Подозрение это находит обильную пищу уже при чтении преамбулы. Здесь сквозь довольно расплывчатый и зыбкий политический декор ?побудительных причин? вдруг проступает нечто очень четкое: статус будущего владельца двух герцогств, в обрисовке которого чувствуется твердая рука дальновидного политика - и который, кстати, мало вяжется с личностью Павла Петровича! Поскольку в 1760-е годы Екатерина еще не была столь сильна, чтоб действовать напрямик, она пока соглашается на признание ?особы Российского Цесаревича и престола навсегда ваззалом Германской Империи и Императора?, но тут же выговаривает ему право ?при каждом случае по спорным германским делам или же по одной быть вовлекаемым во многие хлопоты?, то есть участвовать в решении внутригерманских дел и даже влиять на них, чему и ?подвергает Его Императорское Высочество подобное ваззальство?, а ?отдаленность места? не имеет значения. Иными словами, указанное право сохраняется за российским цесаревичем независимо от того, где он находится - в Пруссии или в России. Разумеется, Его Императорское Высочество берет на себя заботу о ?прочном пристроении? и ?щедрейшем младшей линии Готторпского Дома?, оставаясь ?навсегда? его главою, обязанным обеспечивать Российской империи ?на Имперских собраниях надежный?. |
| Группу школьников возглавила учительница-коммунист Нина Ефимовна Машкова, а помогали ей педагоги Нина Васильевна Лежнева и Бертолина Николаевна Лебедева. В поездку отправились учащиеся 7-9 классов – всего пятьдесят человек. Главная задача состояла в том, чтобы собрать дополнительный материал о героинях-летчицах для школьного музея боевой славы. И такой материал был собран. Наши старшеклассники нашли даже на прибрежном участке Азовского моря два автомата ППШ, несколько солдатских касок и патроны. Тогда же и произошел тот памятный случай. В станице Пашковской на могилу Героя Советского Союза Дуси Носаль наши подростки принесли полевые цветы. Вместе с ними к монументу подошел и наш водитель Павел Петрович Рошальский. Он сказал: «Прими, Дуся, цветы от бывшего узника Бухенвальдского концлагеря». С той минуты дети уже не отходили от Павла Петровича, который охотно делился воспоминаниями о своем пребывании в концлагере. Вернувшись в Куйбышев, дети взахлеб рассказывали в школе «об открытии» ими интереснейшего человека – водителя городского АТК Павла Петровича Рошальского. Когда мне вскоре пришлось выступать с докладом на конференции городов Поволжья, посвященной военно-патриотической работе школ, я также добрым словом вспомнила о Рошальском. Конференция проходила в окружном Доме офицеров, ее участниками были несколько сотен человек. Помню, не успела я закончить доклад, как услышала слова из президиума: «Слово предоставляется Рошальскому Павлу Петровичу». Удивленный Рошальский медленно поднялся со своего места в зале, укоризненно посмотрел на меня и пошел к трибуне. А зал в это время бурно ему аплодировал. Смутившись еще больше, Павел Петрович долго откашливался, видно, собирался с мыслями. Конечно, если бы выступление бывшего узника Бухенвальда было запланировано на конференции, ему бы заблаговременно подготовили «идейно выдержанный» доклад. Но пути Господни неисповедимы. То, что произошло в следующую минуту, было уже волею не человека, а Бога. От волнения рассказ Рошальского состоял вперемежку из русских и украинских слов. |
| Поскольку в 60-е годы Екатерина еще не была столь сильна, чтоб действовать напрямую, она пока соглашается на признание " особы Российского Цесаревича и престола наследника... навсегда ваззалом Германской империи и Императора " , но тут же выторговывает ему право " при каждом случае, по спорным германским делам, или же по одной Голштинии " ... быть вовлекаемым " во многие хлопоты " , то есть участвовать в решении внутринемецких дел и даже влиять на них, чему и " подвергает Его Императорское Высочество подобное ваззальство " , а " отдаленность места " не имеет значения. Иными словами, данное право сохраняется за ним независимо от места его пребывания: Пруссия или Россия. Разумеется, Его Императорское Высочество берет на себя заботу о " прочном пристроении " и " щедрейшем попечении... младшей линии Готторпского дома " . Но за это он остается " на всегда Главою Готторпского Дома " , который все же не должен " отягощать " Российскую империю, но при всем том обеспечивать ей " на Имперских собраниях Голос... надежный " , то есть везде и во всем искать выгоду для России. Выгоду, на которую и нацелены права и обязанности русского владетельного герцога. Ею пронизаны все положения его политического статуса, завязанного, как видим, только и исключительно на интересах российских. Но тут-то и возникает явное несоответствие характера поставленных задач с образом самого Павла Петровича, который как раз был расположен ко всему прусскому. Поэтому совершенно очевидно, что этот державный форпост на далеком Западе страны можно передать только в надежные руки - соратника и единомышленника, то есть своего человека, с отменной личной преданностью матушке-императрице. Но тогда невольно напрашивается мысль о том, что, начав переговоры с Данией, Екатерина II уже на стадии ратификации " Запасного трактата " , а то и раньше исключала участие Павла в дальнейшем осуществлении достигнутых договоренностей. Но как же это возможно, если предметом двусторонних переговоров являлось не что-нибудь, а отцовское наследство Павла? |
| Все это сделано (кроме парохода и турбины) игуменом Филиппом, который по преданию был задушен Малютой Скуратовым, который в те времена занимал соответствующую должность...» . 197 О. Павел вспоминает комнату, в которой он жил, будучи студентом Московской Духовной Академии, в Троице-Сергиевой Лавре. 198 Сочинения A.C. Пушкина с объяснением их и сводом критики. Изд. Л. Поливанова для семьи и школы. Т. 1–5. М., 1887 (переиздана в 1898 и 1905 гг.). 200 После ареста о. Павла Ольгу не принимали в школу, вернуться в школу она сможет только в феврале 1934 г. после бесконечных обращений в различные инстанции. 201 Бобылева Мария Афанасьевна – преподавательница музыки в Загорске, учила младших детей о. Павла Флоренского. 203 Отец Павел говорит о поэме «Оро», которую восстанавливал на Соловках по памяти, но некоторые отрывки просит прислать. 209 Соколов Петр Федорович (1791–1848) – русский живописец, акварелист. Автор портретов многих своих знаменитых современников; его сын – Петр Петрович Соколов (1821–1899) – русский живописец и рисовальщик. 212 Об этом же в воспоминаниях: «Оглядывая теперь вспять свое детство, я вижу исключительную бедность батумского берега выбросами и отменную ничтожность наших находок; кроме камешков, действительно приятных, мы не находили ничего ценного и занятного. Но тогда эти находки радовали бесконечно, хотя я и был избалованным ребенком, радовали, как дары великого синего моря, лично мне дары, знаки внимания, доверия и покровительства» («Детям моим», с. 49). 213 Цитата из «Вступления» к поэме А.С. Пушкина «Медный всадник». «Адмиралтейская звезда» – описка, надо – «игла». 214 Вероятно, о. Павел имеет в виду строку из третьей песни поэмы А.С. Пушкина «Полтава» – «Горит восток зарею новой», поскольку далее говорит о Полтаве и Украине. В том виде, как ее цитирует Флоренский, она ближе к строкам из «Вступления» к поэме «Медный всадник»: «Одна заря сменить другую//Спешит, дав ночи полчаса». 216 Ефимов Иван Семенович (1879–1959) – скульптор, народный хуожник РСФСР. Один из близких друзей о. Павла Флоренского, который не забывал его семью после 1933 г. 217 Шубертовские и глинковские романсы – в детстве Флоренский постоянно слышал романсы Шуберта и Глинки в своем доме: «...мне помнятся сравнительно немногочисленные, но прижившиеся в доме романсы Шуберта и Глинки – кстати сказать, и теперь мне представляющиеся наиболее совершенными из всего, что знаю, произведениями в этом роде» («Воспоминания», с. 82). |
|
|
