| В то же время к новым трудам вызывали еретики христианства. Мужи Апостольские еще не имели времени обличить заблуждение всех современных Еретиков письменно, а между тем секты еретиков умножались. С 150 до 310 г· смешение темных начал язычества с началами христианскими защищали и распространяли преимущественно Валентиане и Маркиониты 255 , и потом (с 260 г.) Манес. 256 Новые внутренние враги веры приняли новый характер. Ближе ознакомясь с началами христианскими, люди, как они ни испорчены, не могли отказать вере Христовой в признании ее превосходства пред прежними мнениями; грубая языческая примесь была почти оставлена и строптивая природа стала извлекать сомнения свои из самых начал Христианства. Праксей 257 , Феодот Византийский 258 и Ноет 259 обратились к основному предмету Христианской веры – к Божеству Сына Божьего, и опровергали сей предмет веры началом единоначалия. Берилл 260 , Савелий 261 и Павел Самосатский 262 выводили из того же начала опровержение личного бытия Сына Божьего и Духа Святого. В одно время с Праксеем, Монтан 263 , расстроенный мечтатель, представил себе, что Параклет, обещанный Сыном, обитает в Нем – Монтане и его общество есть общество духовных христиан, для которых запрещен второй брак, не дозволено уклоняться от гонения, падшие – не братья и пр. С тем же духом надменной мечтательности явилось общество Новата 264 , проповедовавшего неразумную строгость в отношении к падшим и младенцам, в последствии соединившееся с Монтанистами и общество Мелетия Александрийского . 265 Когда таким образом заблуждения время от времени умножались, а учители лжи, кроме того, что вносили свои толкования и слова в богодухновенные книги, иногда выдумывали свои канонически книги 266 , естественно было, чтобы учители церкви обратили теперь внимание на отделение богодухновенных книг, как неприкосновенной святыни, от всяких произведений человеческого ума и на приведение их во всеобщую известность. Это действительно и было предметом самых ревностных трудов просвященных учителей сего времени. В тот же духе занимались в это время не только толкованием Св. писания, но критическим рассмотрением текста и переводом на разные языки; так составились переводы Св. писания Итальянский и Сирский. 267 § 32. Пособия просвещению необычайные и обыкновенные |
| II. Космологический субординационизм в арианстве Арианство имеет дли себя предшественников в так называемом динамическом монархизме, вожди которого (Феодот Кожевник и Феодот Меняла и Асклепнодот) были представителями унитарианства в триадологии и, конечно, в христологии (где главным их вождем явился Павел Самосатский, сделавший христологическое выводы из унитарного богословия в своем учении, что Христос был обыкновенный человек, в которого лишь вселилась Божия сила и премудрость). Антиохийская традиция аристотелического рационализма через Лукиана, учителя Ария, коснулась и этого последнего, основные идеи которого о Боге окрашены аристотелизмом. Он представляет в богословии прямую противоположность стоическому пантеистическому монизму. Бог Аристотеля является совершенно трансцендентным миру в своем самозаключенном божественном бытии. «Бог, – учил Арий, – один вечен, беспечален, истинен, имеет бессмертие, мудр, благ, властитель... непреложен, неизменен и благ». Он является самодовлеющим существом, искони имеющим собственный Логос и мудрость, и мыслится в духе иудаистически-аристотелевского монотеизма. В такой установке возникает с необходимостью старый, еще Филоновский вопрос: как же может мыслиться отношение этого трансцендентного Бога к творению, т.е. каково посредствомежду Богом и миром? Арию, впрочем, так же как и антиарианскому православному богословию, была совершенно чужда софиологическая проблематика. Поэтому там, где надо было спрашивать о божественном принципе или основании мира в Боге, спорили о божественном Демиурге или Логосе и Его свойствах в отношении к самому Богу-Творцу. Эта неверная проблематика одинаково свойственна и Арию, и св. Афанасию, как, впрочем, и всему дальнейшему патристическому богословию, чуждому софиологии, хотя фактически и постулирующему ее положения в своих дедукциях. 25 Асофийное богословие в определении отношений Бога к миру неудержимо склоняется к субординационизму, как мы это уже видели и еще будем видеть. Космологической проблематикой по преимуществу окрашено и богословие Ария, специально же его христология, которая всецело определяется именно космологическим, а не сотериологическим или каким-либо иным аспектом. |
| Ибо тогда к христианству Манес приноравливал учение языческого философа Эмпедокла, о чем Евсевий хотя и упомянул в своей истории, но не рассказал подробно. Поэтому я считаю необходимым восполнить пропущенное; ибо тогда будет известно, кто был Манес и откуда и как отважился на такую дерзость». Затем Сократ указывает, что Манес соединил в одно целое – христианство, учение Эмпедокла и Пифагора (I, 22). Вообще историк хочет указать ту почву, на которой возросло явление 182 . При изложении истории IV и V-ro века, описанной им в качестве продолжателя Евсевия, Сократ всегда старается допытываться, как возникла ересь и в чем заключалась ее сущность. Так он старается разъяснить обстоятельства возникновения ереси Аполлинария, причем указывает и на то, какое значение в этом случае имело «софистическое красноречие» ересеначальника (II, 46). С таким же стремлением как можно точнее понимать сущность и происхождение ереси, он приступает к изучению современных ему ересей. В этом отношении можно указать на его заботливость понять возможно объективнее наделавшую столько шуму ересь Нестория. Сократ не хочет верить общественным толкам относительно ереси Нестория; он, по его словам, сам внимательно изучает сочинения Нестория, и плодом этого изучения было то, что Сократ прямо отвергнул ходившие тогда толки о Нестории, что будто он называл Христа, подобно Павлу Самосатскому, простым человеком, – говорит: он отвергнул подобное мнение, как ложное, и устанавливает тот именно взгляд на сущность ереси Нестория, которого и доныне держится большинство ученых, т. е., что Несторий неправильно понимал ипостасное соединение естеств во Христе, признавая, однако ж, во Христе Божество, чего не делал Павел Самосатский (VII, 32). Говоря об отношении Сократа к ересям, описанным им в истории, нельзя пройти молчанием его взгляда на догматические споры IV и V-ro века. Этот взгляд очень характеристичен. Историк полагает, что эти споры могли быть гораздо менее шумными и пожалуй их совсем не было бы, если бы представители церкви показывали менее склонности к этим спорам. |
| Споры относительно истоков арианства не затихают и до сих пор. Так, например, Т. Поллард активно отстаивает ‘‘антиохийскую гипотезу», считая, что лжеучение Ария нельзя понять вне традиции школы, возглавляемой св. Лукианом. В то же время этот исследователь отмечает, что данное лжеучение вызвало отрицательную реакцию в самой Антиохии (св. Евстафий), а поэтому его нельзя считать «признанным богословием Антиохийской школы» 55 . Его оппонентом выступил М. Уилсс, видящий в арианстве типично «александрийское направление» 56 , а также Г. Стэд, указывающий, что миросозерцание Ария можно понять лишь при учете «традиции христианского платонизма», развивающейся внутри Александрийской школы 57 . Впрочем, высказываются и более умеренные точки зрения. Например, Г. Марру, признавая арианство в целом «александрийским феноменом», полагает, что Александрийскую и Антиохийскую школы нельзя рассматривать в качестве неких «монолитных блоков», ибо в каждой из этих школ существовали различные богословские течения; одно из таких течений в Александрии и представлял Арий 58 . Особого мнения придерживается Л. Барнард, видящая в Арии «эклетического мыслителя»: он исходил из предпосылок «философского дуализма», конечные истоки которого обретаются не в александрийском или антиохийском богословии, взятом самом по себе (per se), но в «протоарианской традиции», зародившейся в Церкви еще в эпоху апологетов (Афинагор и др.) 59 ]. Лукиан и его отношение к арианству Профессор А.Гарнак в своей «Истории догматов» 60 влагает в уста Лукиана почти всю арианскую систему, но доказательства a retro, т.е. заимствованные из позднейших данных, относительно арианского учения не могут быть признаны состоятельными. В сущности, весь материал, которым располагает наука для характеристики догматических воззрений Лукиана, сводится к следующим двум пунктам: во-первых, несомненно, что то понятие о Боге, которое занимает центральное место в догматической системе арианства и определяет все дальнейшие ее выводы, тождественно с тем понятием, какое некогда защищал Павел Самосатский; естественно и до некоторой степени необходимо допустить, что это наследие перешло от Павла к арианам чрез посредство Лукиана, ибо иначе невозможно было 6ы объяснить усвоение этого понятия со стороны ариан 61 . |
| 603 Tertulliani . De exhort, cast., cap. 12. 604 Наименование это имеет постыдный смысл; таковым хотели бичевать двусмысленность явления. Оно стало известно со времен Павла Самосатского и придумано антиохийцами, отличавшимися ядовитостью языка. (Achelis . Virgines eubintroductae, S. 11, 69). 605 Подобия (Simil.), IX, гл. 10—11. 606 Tertulliani . De virg. veland., cap. 14. 607 Творения Киприана, т. 1 (пис. к Помпонию), стр. 104—105. Этот Помпоний был епископом одного города, подчиненного власти Карфагенского иерарха. 608 De virg. 1, 10 (Cf. Harnack . Die Lehre der 12 Apostel. S. 130). 609 Творения Киприана..., стр. 105—106. 610 В том же письме св. Киприана к Помпонию, но только это место почему-то опущено в русском переводе и заменено многоточием. (Cf. H artel . Cypriani epistulae, р. 475. Vindob. 1871). 611 Творен., т. 1 (письмо к Рогациану и прочим), стр. 170—171. 612 Т. 1, стр. 104, 106, 107. 613 Послание говорит: «Пусть он (Павел) и не позволял себе ничего непристойного», в данном отношении. До известной степени сдержанно относится к виновным и сам Киприан; он говорит: «В настоящем случае некоторые из братьев наших будут огорчены нами» (Т. 1, 108). Нужно вообще помнить, что нравы в древности были проще, и на многое смотрели снисходительнее, чем впоследствии. Например, в III веке народные бани были общими для лиц обоего пола; и св. Киприан, запрещая посещать их христианским девственницам, не налагает подобного же запрещения на христианских женщин (Киприан. Творения. Т. II, 141. — Книга об одежде девственниц. Киев, 1891). 614 Творения Епифания в рус. пер. Т. IV, Ересь 48 (68), стр. 90. 615 Творения... , т. V, стр. 110—113. 616 Творения... , том III, стр. 75 (Ересь 43 (63), гл. 2). 617 Творения... Т. VII, стр. 388 («О девстве», гл. 23). 618 Hefele . Conciliengeschichte. Band I, S. 633. Freiburg, 1873. 619 Heinichen . Commentarii in Eusebii historian!, p. 719. Lipsiae, 1870. — Автор сочинения De singul. clericorum, принимая на себя борьбу с рассматриваемым нами сожитием мужчин с девственницами, прибегает для достижения цели к очень различным средствам — и к увещанию, и к просьбам, и к приказаниям. Из этого сочинения видно, что с субинтродуктами жили и клирики, и аскеты-миряне. Автор, сообразно обстоятельствам времени, направляет свою речь против клириков, ибо в особенности заботились о том, чтобы, по крайней мере, хоть духовных лиц устранить от неприглядного сожительства. Обстоятельный анализ сочинения De sing. cleric, у Achelis " a . S. 36—42. |
| Однако, христианская община в том или другом городе могла легитимировать себя перед правительством, как одна из похоронных коллегий (collegia funeraticia), вообще дозволявшихся императорскими законами для лиц из низших классов, к которым преимущественно принадлежали христиане первых веков. А с другой стороны, бывали иногда довольно продолжительные промежутки спокойствия для христиан от гонений. Этими причинами нужно объяснять встречающиеся в истории свидетельства о том, что у христианских общин могло быть даже недвижимое имущество, принадлежавшее именно общине, а не физическим лицам, ее составлявшим. Так в одном случае христиане обратились к самому императору (Аврелиану), чтобы он рассудил их дело: епископ антиохийский Павел Самосатский, низложенный собором епископов, не желал оставлять своего прежнего епископского помещения, между тем как христиане антиохийские выбрали нового епископа на место низложенного. Император решил, что спорное имущество должно быть предоставлено тому, кто признается правомерным епископом со стороны других епископов и в особенности римского. О другом римском императоре Александре Севере биограф его Лампридий рассказывает, что когда возникло спорное дело между христианами и трактирщиками (popinarii) об одной земельной недвижимости (de loco quodam publico), император решил дело в пользу христиан: лучше, говорил он, если на этом месте будет почитаться каким-либо способом Божество, чем отдавать его содержателям таверен. Далее из реституционных эдиктов времени признания христианства видно, что еще до признания в христианских общинах существовало имущество, принадлежавшее не физическим лицам, а общине, именно предписано было возвратить христианам и христианским общинам конфискованные, во время предшествующих гонений, имущества, причем прямо различаются homines singuli и corpus et conventicula christianorum. При христианских императорах имущественная правоспособность церкви получила явственное государственное признание: церкви недоставлено было право принимать дарения и легаты, а так же право наследования по завещанию и без завещания (последнее после епископов и других духовных лиц). |
| История свидетельствует 232 , что, когда Павел Самосатский и Несторий, мужи сильные и знаменитые, пользовавшиеся большим уважением в своих землях, вздумали было изменять древнее апостольское учение и распространять мнения, не сообразные с ним, подверглись обличению не только от клира, но и со стороны простых верующих. – С этой точки зрения мухаммедане в след за Мухаммедом утверждают, что Господь, благоволивший дать людям премудрый коран, постоянно хранил и хранит его от всяких изменений и повреждений; Мы (Бог) ниспослали наставление (коран) – и заботливо храним его 233 ; Мы накажем тех, которые рассекают коран на части 234 . Джалалю-д-дин в толковании на первый стих говорит, что Бог хранит коран от всякого изменения и повреждения, от прибавлений и убавлений, так что в нем нет ничего подобного. Или, по словам Яхьи, Бог хранит коран от диавола, чтоб этот последний не прибавил или не убавил в нем чего-либо. Другие мухаммеданские толковники прибавляют, будто сам Господь присутствует при изготовлении списков мнимобожественной книги и непосредственно наблюдает за этим 235 . Сколь справедливо такое верование, – легко может увидеть каждый, кто потрудится внимательно сравнить коран с нашими св. книгами, и потому нам нет нужды останавливаться на нем 236 . Скажем только: оставаясь при этом веровании и не желая быть в явном противоречии с самими собою, мухаммедане необходимо должны признать особенное хранение промысла и за нашими св. книгами. Но этого высокого преимущества они не допускают за книгами св. Писания, утверждая, что книги эти предоставлены хранению одних людей 237 или что тоже, своей собственной участи, – не допускают вопреки началам собственного учения и впадают в явное противоречие с самими собою. – По общему мнению мухаммедан, книги св. Писания и коран, как содержащие уставы и наставления одного и того же Предвечного, Его обетования и угрозы, – произошли от одной и тоже же небесной книги, различные откровения которой условливались различными обстоятельствами людей 238 . Писателей этих книг мухаммедане прямо называют небесными посланниками и пророками, в разные времена до появления Мухаммеда воздвигаемыми самим Богом 239 . Самим книгам они приписывают те же названия, какие и своему корану: названия света и руководства 240 , залога небесного милосердия и наставления для каждого 241 , истинного обетования Божия 242 . Иногда коран, хотя и без всякого права, поставляет сам себя даже наравне с этими божествен. книгами, как одно и тоже небесное откровение 243 . А по этим причинам, что приписывают мухаммедане своему корану, откровению мнимому, то необходимо должны приписать и книгам св. Писания, истинному божествен. откровению. |
| Что же касается самого Ария, то, помимо приведённого выше его обращения к Евсевию Никомидийскому как к “солукианисту”, у нас нет никаких свидетельств о его связи со святым Лукианом. Поэтому некоторые исследователи приходят к выводу, что факт обучения Ария у святого Лукиана нельзя доказать, хотя нельзя его и полностью исключить 114 . Кроме того, указывается, что само выражение “солукианист”, являющееся hapax legomenon, весьма неясно: во всяком случае, его невозможно понимать в смысле “богословского соученика у Лукиана”, а скорее можно понимать в смысле общего почитания этого мученика 115 . И вместе с тем, с легкой руки А. Гарнака, “школу Лукиана” многие ученые продолжают считать “материнским лоном (Mutterschoss) арианства”, а его самого — “Арием до Ария” (der Arius vor Arius) 116 . Это довольно распространённое среди протестантских исследователей и теологов представление проникло и в среду православных богословов 117 . При подобного рода констатациях обычно приводится такая “генетическая схема ереси”: Павел Самосатский — святой Лукиан — Арий. Однако не говоря уже о том, что святого Лукиана нельзя считать сторонником и учеником Павла Самосатского (см. выше), давно доказано, что их догматические воззрения не просто не совпадали, но и резко противоречили друг другу 118 . Порой даже указанное научное (и духовное) заблуждение приводит к оценке святого Лукиана как “мученика сомнительной православности” 119 . Естественно, что подобная оценка совершенно неприемлема с православной точки зрения 120 . Не говоря уже об этом, можно констатировать, что мнение об Антиохийском пресвитере и мученике, как об “Арии до Ария” не выдерживает критики и по той простой причине, что о догматических воззрениях святого Лукиана мы имеем весьма слабое представление. Если признать принадлежащим ему упомянутый выше “Символ веры”, то он носит явно неарианский (и даже антиарианский) характер, а других точных данных относительно богословского миросозерцания святого Лукиана у нас нет. Правда, у святого Епифания имеется замечание, что “Лукиан и все лукианисты отрицают, что Сын Божий воспринял [человеческую] душу, предполагая восприятие Им одной плоти” 121 . Однако данное сообщение, на наш взгляд, слишком смутно, чтобы принимать его буквально. Зная, что Евдоксий и другие арианствующие ученики святого Лукиана впали в такое христологическое заблуждение, святой Епифаний, как нам представляется, просто проецировал их взгляды на учителя, о богословских воззрениях которого он не имел никаких точных сведений. Во всяком случае нет серьёзных оснований для того, чтобы приписывать подобное неправомыслие святому Лукиану. |
| А.А. Спасский 8 делает добросовестную попытку показать, что учение Лукиана нельзя вполне отождествлять, с арианством и нельзя называть его «Арием до Ария». Но нельзя сказать, чтобы попытка эта была особенно удачна. Конечно А.А. Спасский 9 справедливо замечает против Гарнака, который «в своей истории догматов влагает в уста Лукиана почти всю арианскую систему», что «доказательства а retro, т. е. заимствованные из позднейших данных касательно арианского учения, с строго научной точки зрения никогда не могут быть признаны самостоятельными» [хотя, конечно, и это замечание способно вызвать такое возражение: но почему же, если нет никаких других данных для реконструкции данной догматической системы, и раз зависимость арианства от учения Лукиана есть хорошо засвидетельствованный исторический факт?]. Но сам не делает попытки выяснить, в каких именно пунктах учение Ария отличается от учения Лукиана. А. А. Спасский находит, что «в сущности весь материал, которым располагает наука для характеристики догматических воззрений Лукиана сводится к... двум пунктам: а) несомненно, что то понятие о Боге, которое занимает центральное место в догматической системе арианства и определяет все дальнейшие ее выводы, тождественно с тем, какое некогда защищал Павел самосатский; естественно и до некоторой степени необходимо допустить, что это наследие перешло от Павла арианам через посредство Лукиана, ибо иначе невозможно было бы уяснить усвоение этого понятия со стороны ариан» [охотно признаю, что это и естественно и в самой высокой степени вероятно, так как конечно Лукиан, даже порвав окончательно с Павлом и согласившись может быть даже анафематствовать его учение, едва ли легко мог отказаться от того учения о Боге, с которым свыкся и которое формально не заключало в себе ничего еретического; но так как это учение о Боге было аристотелевское, то ариане могли усвоить его и помимо Павла Самосатского и Лукиана, след. с строго научной точки зрения» это предположение вовсе не необходимо, и противоположное предположение не невозможно] б) – по известию Епифания, «Лукиан отвергал человеческую душу во Христе и учил, что Бог – Слово восприял только плоть человека – , т.е. держался тех же самых христологических воззрений, какие впоследствии исповедывали ариане». |
| Догмат о триипостасности Божией, не внося никакого противоречия в идею разума нашего о Боге, восполняет её ограниченность и преобразует ее из отвлеченного понятия в живое представление и чувство. Что один вечный Дух имеет в Себе три ипостаси или три лица (три я), это, конечно, превосходит наше разумение, но не противоречит законам нашей мысли. Правда, один – не три и три – не один (как говорили иногда против учения о триипостасности Бога); но в догмате о Троице и нет таких положений: в нём не говорится: один Дух – три Духа, или: три лица – одно лицо, но – один Дух, одна природа, и три ипостаси или три лица. Итак, Бог не в том же отношении троичен, в каком един: Он един по существу и троичен в лицах. Идея о едином Боге скоро исчерпывается, при определении свойств Божиих; из неё не могут быть выводимы нравственные свойства Бога, относящиеся к внутренней, сокровенной жизни Божией. Учение о Троице восполняет такой важный недостаток, указывая нам, в отношениях божественных лиц между собою, всю полноту блаженства Божия. Отец знает Сына, любит Его и от вечности дает Ему славу ( Иоан. 5, 20; 10, 15; 17, 5 ); Сын знает Отца и всегда творит угодная Ему (8, 29; 10, 15); Дух Святый, Дух истины, исходя от Отца, почивает в Сыне и испытует глубины Божии (Исаии 11, 2; 1Кор. 2, 10 ): вот неизследимая глубина жизни Божией, неисчерпаемый источник блаженства Божия и вечное основание нравственного закона для всякой разумной жизни. При этом мысль о Боге не может быть только отвлечённым понятием о верховой Силе, все содержащей и всем управляющей; нет, верующий в триипостасного Бога возносится всею душою своею к Нему, как к небесному Отцу Своему, в любви которого все блаженство тварей. Данная в откровении истина троичности Божией всегда привлекала к себе особенное внимание более или менее даровитых мыслителей, но вместе с тем часто подвергалась и произвольным изъяснениям их. Многие из указанных, нами древних еретиков, искажавших догмат о Троице, были именно довольно замечательными мыслителями своего времени, но, к сожалению, не умевшими, или – лучше – не хотевшими подчинять своего произвола авторитету Церкви (Савеллий, Павел Самосатский, Арий). Тоже явление довольно обыкновенно и в новейшие времена. Так наприм. знаменитый Кант видит Троицу в Боге, как законодателе, Правителе и Судии; Гегель Философствует о Троице, как о вечной идее в трёх состояниях: идея сама в себе, в своей отвлеченности, Отец, – идея, воплотившаяся во внешний мир, Сын, – идея, сознающая себя в духе человеческом, Дух Святый; Штраус развил это мудрование в целую систему мнимо-христианской догматики.. Так опасно позволять себе какой-нибудь произвол в обращении с богооткровенными истинами. |
|
|
