| Кажется, автор не пожалел их прежде всего потому, что подчинился обаянию изучаемого им мыслителя и проникся к нему живыми симпатиями. Уважение и сочувствие к Оригену сквозит в сочинении с первых страниц и до последних, отнюдь, впрочем, не в ущерб научному беспристрастию. Не без апологетической цели, но и вполне основательно по существу, в предисловии сочинения раскрыт тезис, что каждый мыслитель должен оцениваться „относительно“, с точки зрения современного ему момента; тогда его работа получает свой истинный смысл, положительные достоинства её выступают рельефнее, „а отрицательные моменты теряют свою остроту и силу“ (XVI; ср. 575 стр.). В дальнейшем автор горячо защищает Оригена от упрёков в синкретизме христианства и греческой философии, обосновывая ту мысль, что Ориген твёрдо держался апостольского предания, самостоятельно пытаясь решать лишь те вопросы догматического характера, которые не имели общецерковного решения, и если заимствовал из философии те или иные идеи, то всегда давал им собственное освещение, вытекающее из начал христианского учения. Автор, конечно, не думает разделять неправильные мнения Оригена ; но склонен давать им толкование, скорее приближающее, чем удаляющее их от кафолического учения (ср. стр. 220); подчёркивает, что Ориген не считал —256— своих мнений окончательными, а лишь гипотезами (стр. 296); охотно уделяет место экскурсам в защиту Оригена от предъявлявшихся ему обвинении (335 и далее); очень недоволен, если оригенисты пошли гораздо далее своего учителя, привязав к его тезисам выводы, явно непримиримые с кафолическим учением, и возлагает всю ответственность за неправомыслие на неосмотрительных и беззастенчивых учеников (504); известному эдикту Юстиниана от 543 года отказывает в беспристрастности (533); наконец, внимательно пересматривает вопрос об осуждении Оригена на 5 вселенском соборе и, не видя возможности отвергнуть факт осуждения, останавливается однако на среднем толковании Дикампа (606–609) и заканчивает мнением Френкеля, что соборные анафемы падали на оригенизм как систему, но не на самого Оригена. |
| Но от этого недоброжелательства нимало не торжествует и божественное в жизни, скорее наоборот. Лишь положительное доброжелательство к человеку и человеческому, помогает раскрытию в человеке божественного. Очень показательно и знаменательно, что свящ. Флоренский заканчивает свою книгу апологией ревности. В этой патетической апологии есть элемент оригинальничания, но хвала ревности и внутренне необходима, для выдержанности духовного стиля книги. Пафос ревности [семитический пафос] (ветхозаветный), ревность в религиозно углубленном ее понимании имеет [семитическую] (юдаистическую) природу [и семитический исток. Для стиля семитической церковности необходим пафос ревности]. Ревность и есть фанатизм, чувство собственника, воля к разделению. 334 В обыденной жизни ревность хочет иметь собственника только для себя, любит только свое, свой круг, свой дом. В жизни религиозной ревность рождает притязание, что дух дышит не там, где хочет, 335 а только у «нас». 336 Ревность в церковной жизни и была вечным источником фанатизма, ненависти, злобы. Это было проявление [семитического духа в христианстве, старого] духа ревности Ягве к народу своему израильскому, и народа израильского к своему Ягве. [В религиозной ревности всегда чувствуется религиозное несовершеннолетие, как в религиозном страхе]. Но должно о через это пройти человечество. Ревность не следует смешивать с рыцарским чувством верности, и воинствующей защиты своей правды (чувством скорее арийским, чем семитическим). Духовный стиль свящ. Флоренского должен петь хвалу ревности, но он враждебен духу рыцарскому. Наша церковная жизнь слишком мало в себе имеет рыцарского благородства и слишком много ложной ревности, ложного фанатизма, ложного осуждения. Фанатическая ревность, нередко соединяемая с предательством, подменяет положительные религиозные чувства и поучительную духовную жизнь. В ревности и фанатизме есть ложная истерическая взвинченность [которая так ужасает в наших «истинно русских» людях]. В противовес апологии ревности у свящ. |
| а) Что прежде всего бросается в глаза при чтении отделов истории Евсевия в которых трактуется о ересях в христианской церкви, так это то, что наш историк, при очерке учения и жизни тех или других еретиков, пользуется не самыми еретическими сочинениями, а опровержениями, которые были писаны на эти сочинения православными. Понятно, что при таком знакомстве с ересями, при изучении их по вторым источникам наш Евсевий не мог выработать себе самостоятельного взгляда на это печальное явление т. е. на ереси и потому отделы его истории не заключают в себе ничего нового сравнительно с написанными до него ересеологическими сочинениями. Впрочем, нельзя и относиться сурово к такому недостатку истории Евсевия и обвинять историка в лености. Пользоваться еретическими сочинениями Евсевию представлялось неудобным по некоторым немаловажным обстоятельствам!. Прежде всего, довольно трудно было достать сочинения еретиков. Эти последние нередко истреблялись церковью, да и сами еретики прятались и бежали от света. Притом и общий дух христианства древнего времени был такого рода, что заставлял христиан с боязнью смотреть на сочинения еретиков, потому что в этих сочинениях, по мнению христиан, заключалась зараза. По словам св. Дионисия Александрийского 332 один пресвитер, боясь, чтобы мерзость, заключающаяся в еретических сочинениях, не сообщилась и ему, старался удерживать Дионисия от чтения означенных сочинений и, по собственному сознанию Дионисия, справедливо замечал, что он вредит своей душе, читая сочинения еретиков. Даже и по умиротворению церкви, когда представлялась возможность вникнуть на свободе в учения еретиков, христиане не могли оставить старый образ воззрений на еретические сочинения. Константин Великий , поучая не только мирян, но и епископов, говорил: «от подобных предметов (т. е. учений еретических) надобно заграждать слух и отвращать зрение, чтобы подробное раскрытие их не запятнало истинной и чистой доблести нашей веры» 333 . Этими воззрениями был проникнут и наш историк, опасающийся соблазнить и оскорбить читателей своих рассказами о мерзостях, какие совершались еретиками. «Тайны их (еретиков) – говорит он – полны изумительного сумасбродства и безумия, так что их не только передать письменно, но и выразить словами скромные люди не могут, – до того они бесстыдны и гнусны! Ибо, что только есть, или что можно вообразить гнуснее всякого бесстыдства, – все это отвратительная ересь (Симона волхва) заключает в себе в высшей степени, имея дело с жалкими и по истине всеми родами зла обремененными женщинами» 334 . Еретики казались Евсевию «гнойной и заразительной болезнью» 335 , он видел в них пресмыкающихся ядовитых змей, готовых влить в организм христианина неисцелимый и жестокий яд 336 . |
| Не раз, не два встречаете вы подобный оборот в беседах св. Григория: мысли, раз оказавшиеся пригодными, с одинаковой силой являются в другом месте и по-другому случаю; содержание, прочитанное в одном аллегорическом иероглифе, подкладывается под другой иероглиф и здесь становится не менее уместным, как и в первом. Язычники и иудеи часто поставляются в беседах св. Григория в соотношение между собою, по вызову аллегории, и всегда осуждение произносит проповедник на иудеев, гордившихся своей законной праведностью, но не достигших правды веры, и всегда предпочитает им язычников, бывших в удалении от Бога, но потом сознавших свою греховность и упредивших в царствии Божием избранный народ Божий. Это давний мотив, который слышался в церкви от первых времен христианства, когда последователи Христовы должны были защищаться от укоризн законников иудейских, не признавших истинного Мессии. Если нужен пример, в доказательство внутреннего однообразия аллегорических толкований, то мы сошлемся на разъяснение не притчи, которая, по самому существу своему, носит в себе иносказательный смысл, а прямой открытой истории. Вот пред вами Евангелие о возлежании Спасителя в дому одного фарисея, когда одна жена грешница, увидевши, яко возлежит во храмине фарисеове, принесши алавастр мира, и ставши при ногу Его созади, плачущися, начат умывати нозе Его слезами, и власы главы своея отираше, и облобызаше нозе Его, и мазаше миром... ( Лк. 7:36–50 ). У св. Григория оно толкуется в том же смысле, в каком и притча о богатом и Лазаре. – «Кого обозначает (говорит он) фарисей, надменный ложной праведностью, если не иудейский народ? Кого – женщина грешница, но припадающая к стопам Господа плачущая, если не обратившееся язычество? Она, пришед с алавастром, излила миро, стала у ног Господа созади, облила ноги слезами, отирала волосами, не переставая лобызать эти самые ноги, которые обливала и вытирала. Итак эта женщина предызобразила нас, когда мы после грехов всем сердцем обращаемся к Господу, когда подражаем слезам её покаяния... Женщина стояла позади ног Господа. И мы стояли позади ног Господа, когда ходили во грехах, или вопреки путям Его. Но если мы, после грехов, обращаемся к истинному покаянию, то становимся уже позади ног Его; потому что последуем стопам Того, с Кем встречались на противоположном пути. Женщина омывает ноги Его слезами. Это делаем и мы, если состраждем каждому из последних членов Господа... Женщина отерла волосами те ноги, которые омочила. Волосы составляют излишек на теле. Тело, имея излишек против употребления на необходимое, не чувствует даже острижения. И мы волосами отираем ноги Господа тогда, когда святым Его, которым сочувствуем любовью, уделяем еще из того, что для нас излишне... Женщина лобызает те ноги, которые отирает. Это вполне совершаем и мы, если искренно любим тех, которых содержим на свой счет..., если сердце услаждается любовью, когда рука дает необходимое» 335 . |
| Последнее в самом рабе делало наперед свободного, который с постепенным ростом неизбежно ломал свои оковы и создавал истинно свободные формы. И, призывая не смущаться своим рабством ( 1Кор.7:21 ), новая религия вовсе не ласкала простым миражем свободы. У Апостола совсем не было энтузиастического увлечения и практической несогласованности с фактическим комплексом условий 323 , если он удостоверял наличность этого блага при реальном его отсутствии 324 . Нет, в богосыновстве приобретенного возрождения был пред ним несомненный факт эмпирически обладаемой свободы, и она, преобразуя сердца человеческие, производила социальное освобождение в укрепившейся свободности всех и каждого 325 . Тут была наилучшая реализация принципа без напрасных и пустых потрясений 326 . Если это обнаружилось и не сразу, зато достигнутый успех является самою яркою иллюстрацией творчески-созидательной мощи христианства 327 , которое всегда принимало все меры к подрыву всяких рабских институтов 328 , содержа враждебные им принципы 329 . Учение апостольское не только незаметно вело к подобному избавлению 330 , но и намеренно направлялось к сему, ибо у св. Павла бесспорно отвращение к рабству 331 по его всегдашней ненормальности 332 . Здесь благовестник является сознательным революционером 333 , который в рабе создавал свободного гражданина земли, поскольку он таков на ней от неба. История мировая оправдала подвиг апостольский и – наоборот – раскрыла, что стоицизм, теоретически неспособный, был и фактически безрезультатным. В этом пункте важность его чрезмерно утрируется. Ныне добыто точными изысканиями, что юридическое бесправие рабства далеко не совпадало с фактическим положением. Напротив, последнее было гораздо лучше и в социальном укладе занимало свое неотъемлемое место, требовавшее уважительного приспособления 334 . Жизнь шла далеко впереди доктрин, которые едва поспевали за нею 335 . В данном отношении стоицизм нимало не был истинным двигателем и лишь пытался подобрать теорию к событию. Его честь, что он санкционировал совершившееся, впервые заговорив о любви ко врагам 336 , но фактическое улучшение обязано не ему. |
| Дух подымается из граней личного, чтобы низойти в сферу того личного, которое лежит уже вне тесного я... Красота христианства – красота нисхождения, Христианская идея дала человеку прекраснейшие слезы: слезы человека над Богом. Прекрасен плач мироносиц... 335 Поэтому истинно личностное обретается и находит свое утверждение в Богочеловечестве, и не без его символической эстетической репрезентации. В. Персонализм открывается через сообщность любви 1. Сообщный персонализм по Иванову В своей теории сообщного персонализма Иванов соединяет соловьевский неоплатонизм с экзистенциализмом Достоевского. Как указывает Уэст, Иванов основывает свое видение персонализма на теории Соловьева о красоте и любви и идее Достоевского о проникновении. Идея проникновения становится центральной мыслью его персоналистской эстетики. Через нее субъективное трансцендируется, выходя за пределы субъектно-объектной оппозиции. Как пишет Уэст, для Иванова проникновение, «акт воли и веры», родственно религиозному опыту любви. Как и религиозный опыт любви, проникновение имплицировано в терминах человеческих отношений, а также человеческого познания. «В терминах познания, – поясняет Уэст – это принятие существования объекта вплоть до отказа от своего собственного существования в качестве субъекта». 336 2. «Transcende te ipsum» («выйди из себя самого») через любовь Вслед за Соловьевым Иванов основывает свою философию сообщного персонализма на средневековой умозрительной мистике, как она выразилась у Данте. Подобно Данте, он использует аллегорию Лии и Рахили. Эта аллегория также присутствует в восточной патристике и западном средневековом экземпляризме. Св. Андрей Критский использовал образы Лии и Рахили как аллегории действия и познания в своем «Покаянном каноне», который читается в Православной Церкви во время Великого Поста. 337 Ришар Сен-Викторский разрабатывает эту аллегорию в теологическом ключе в своих «Двенадцати патриархах», представляя Лию как «чувство, воспламененное божественным вдохновением», а Рахиль как «разум, просвещенный божественным явлением», который «возносится ввысь в созерцании божественной премудрости». |
| Theologische Realen Encyklopädie [TRE]. Berlin; New York, 1979. Bd. IV. S. 699). 123 «Поскольку человек сущностно определен познанием и волей... [постольку] ступени познания суть одновременно ступени воления. Богопознание неоплатоников потому не есть истинное frui deo [наслаждение Богом], что они в своей superbia [гордости] не хотят Ему подчиниться. Они не учитывают развращенность воли и презирают путь, указанный авторитетом Церкви через воплощение. Только он способен изменить волю и направить ее на правый путь humilitas [уничиженности]» (Augustin/Augustinismus. TRE. Bd. IV. S. 667). 124 «Я, сам не смиренный, не мог принять смиренного Иисуса, Господа моего, и не понимал, чему учит нас его уничиженность (humilitas)» ( Августин Аврелий , блж.Исповедь. М., 1991. С. 185). Ср.: «Ведь угодно Ему, чтобы желание было и Его и наше: Его – в призвании, наше – в следовании» (Августин, блж. Трактаты о различных вопросах. М., 2005. С. 236). 125 Christian Brav.Bücher im Staube. Theologie Johann Arndts in ihrem Verhältnis zur Mystik. Leiden, 1986. S. 72. 127 De patientia. Cap. XVIII. 15. Цит по: Ibid. T. 2. S. 335. И далее: «Когда Бог хочет нас привлечь к себе, Он посылает Христа как посредника; и потому можно с правом говорить о “видении Отца”. Сам Он далек от нас в своем Божественном величии, но во Христе он близок нам и через Него, благодаря Его воплощению, наше небесное Благо больше не находится в недостижимой дали, но так же близко нам, как и временные вещи» (Ibid. T. 2. S. 339). 129 «Научись же надлежащим образом понимать Адамово падение и наследственный грех, ибо эта порча неискоренима. Научись познавать, чем ты сделался через падение Адамово. Из образа Божия сделался ты образом сатаны: образом, который заключает в себе все порочные качества, свойства и злобу сатаны» (Арндт Иоганн. Об истинном христианстве. СПб., 1905. С. 22). 130 «Что послужило причиной падения сатаны, чрез то же довел он до падения и человека, именно: отвратил его от любви и чести Божией к самому себе, так что в человеке возникло самолюбие и искание собственной чести, и он восхотел быть равен Богу... |
| Мученики Евгений, Кандид и Валериан Трапезундские. Миниатюра из Минология Василия II. 976-1025 гг. (Vat. gr. 1613. P. 335) Имп. Диоклетиан направил ученых мужей Агриколая и Лисия в Понт для борьбы с христианами, назначив 1-го правителем г. Севастия (ныне Сивас), 2-го - дуксом г. Сатала (ныне Садак). Добравшись до места назначения, Лисий собрал жителей и зачитал им имп. указ о запрещении христианства и о наказании за его проповедь. Группа воинов заявила о своей приверженности Христу, за что была брошена в темницу, а затем выслана в Питиунт (ныне Пицунда, Грузия) в Лазике. Лисию доложили, что в Трапезунде Е., В. и К. проповедуют христианство и борются с идолопоклонством. Они разорили святилище божества Митры на горе Митрион под Трапезундом и скрываются от преследования в лесах. Снарядив воинов, Лисий послал их под видом охоты на поиски 3 христ. проповедников. Первым в лесу был пойман К. Затем возле городских стен воинам встретился юноша А., к-рый пахал землю. Испугавшись угроз, он указал язычникам направление, где мог скрываться В. Тот попытался убежать, но был пойман и связан. Тогда А. исповедал Христа и тоже был связан и отведен в темницу. Поняв, что В., К. и А. не отступят от своей веры, Лисий приказал бить их палками, подвесить, строгать тело железными инструментами и жечь огнем. Бог пришел на помощь стойко переносившим мучения святым: пламя погасло, мучители были повержены на землю, а мученики исцелены. Лисий приказал отвести их в темницу. Все это время Е. скрывался в пещере Аканты (Тернии), ему явился Христос и повелел направиться к Лисию и исповедать истинного Бога. Старуха, собиравшая в окрестностях пещеры хворост, обнаружила убежище Е. и немедленно сообщила, где он скрывается. Е. был схвачен солдатами во время молитвы и приведен к Лисию. Тот пытался переубедить Е. и уговорить его принести жертву идолам. Но, придя в капище, Е. взмолился Богу, прося Его низвергнуть идолов. И тут же неск. статуй упали и рассыпались в прах, а обитавшие в них демоны возопили о пощаде и затем исчезли. После этого Лисий приказал подвергнуть его таким же мучениям, как и В., К. и А. Е. стойко переносил пытки. По распоряжению Лисия за стенами Трапезунда затопили огромную печь, куда мученики вошли с молитвой. Они оставались там 2 дня без всякого вреда, пока огонь окончательно не погас. Лисий приказал обезглавить В., К. и А., Е. же пригвоздить в темнице к дереву для пыток. К телам мучеников были приставлены стражники. Когда они заснули, неск. христиан забрали останки, чтобы доставить их на родину святых. В дороге В. явился своему бывш. слуге и повелел вернуться на место их казни, чтобы забрать отсеченные головы. Слуга вернулся, нашел головы по исходившему от них яркому сиянию и, забрав их с собой, догнал попутчиков. |
| Каталог икон на сайте PravIcon.com Православные иконы Богородицы, Христа, ангелов и святых Сильвестр Римский, свт. - житие Святой папа Римский Сильвестр (314 - 335) родился в Риме от родителей-христиан Руфина и Пусты. Вскоре отец его скончался, и святой остался на попечении матери. Учитель Сильвестра, пресвитер Квирин, дал ему хорошее образование и воспитал как истинного христианина. Достигнув совершеннолетия, Сильвестр стал исполнять заповедь Господа о служении ближним, особенно заботясь о приеме странников, предоставляя им в своем доме приют и отдых. Во время гонения на христиан Сильвестр не убоялся принять святого исповедника епископа Тимофея, который прожил у него более года и своей проповедью обратил многих ко Христу. После мученической кончины Тимофея, Сильвестр тайно взял тело святого и с честью предал его погребению. Это стало известно градоначальнику Тарквинию; святой был схвачен и предстал перед судом. Тарквиний принуждал его отречься от Христа, грозя муками и смертью. Святой Сильвестр, однако, не устрашился, остался тверд в исповедании веры и был заключен в темницу. Когда же Тарквиний после суда скоропостижно умер, святой получил свободу и стал бесстрашно благовествовать язычникам, многих обратив в христианство. В тридцатилетнем возрасте святой Сильвестр был принят в клир Римской Церкви и рукоположен в сан диакона, а потом и пресвитера, папой Марцеллином (296 - 304). После смерти папы Мельхиада (311 - 314) святой Сильвестр был избран епископом Римским. Он ревностно заботился о чистоте жизни паствы, следил за тем, чтобы пресвитеры строго исполняли свое служение, не отягощаясь мирскими делами. Святитель Сильвестр славился как глубокий знаток Священного Писания и непоколебимый защитник христианской веры. В царствование императора Константина Великого, когда для Церкви кончился период гонений, иудеи устроили диспут об истинной вере, на котором присутствовали святой равноапостольный царь Константин, его мать - святая царица Елена и многочисленная свита. Со стороны христиан выступил папа Сильвестр, а от иудеев - множество ученых раввинов, во главе с Замврием, чернокнижником и чародеем. На основании Священных книг Ветхого Завета святой Сильвестр убедительно доказал, что всеми пророками было предсказано Рождество Иисуса Христа от Неискусобрачной Девы, Его вольное страдание, смерть для искупления падшего рода человеческого и славное Воскресение. В этом словесном состязании святитель был признан победителем. Тогда Замврий пытался прибегнуть к чародейству, но святой воспрепятствовал злу, призывая Имя Господа Иисуса Христа. Замврий и остальные иудеи уверовали во Христа и просили совершить над ними святое Крещение. Святой папа Сильвестр управлял Римской Церковью более двадцати лет, пользуясь глубоким уважением христиан. Он мирно скончался в глубокой старости в 335 году. |
| После того, как отец ее (родственник св. великомуч. Георгия) ушел в Иорданские пустыни для иноческих подвигов, а ее мать Сусанна (сестра Иерусалимского епископа) поступила в диакониссы при Иерусалимском храме, св. Нина отдана была на воспитание одной благочестивой старице. Частые рассказы этой старицы об Иверии (нынешней Грузии), не просвещенной еще тогда светом веры Христовой, возбудили в сердце Нины сильное желание посетить эту страну и просветить ее жителей светом Евангелия. Желание это еще более усилилось, когда она однажды узрела в видении Матерь Божью, вручающую ей крест из виноградных лоз. И желание ее сбылось: по одному преданию, св. Нина бежала в Иверию, спасаясь от воздвигнутого Диоклетианом гонения, а по-другому – она была взята в плен Иверийцами. В Иверии св. Нина поселилась у одной женщины в царских виноградниках и очень скоро сделалась известной в окрестностях, потому что оказывала чудесную помощь всем страждущим; больные стали во множестве приходить к ней, она молитвой исцеляла их и говорила им о Боге, сотворшем небо и землю, и Христе Спасителе. Проповедь о Христе, чудеса, который совершала св. Нина, и ее добродетельная жизнь сильно действовали на жителей Иверии, и многие из них уверовали в истинного Бога. Она обратила ко Христу самого царя грузинского Мириана, бывшего язычником. Тогда были вызваны из Царьграда епископ и священники и построен первый в Иверии храм во имя свв. Апостолов (см. 1 окт.). Вскоре и вся Иверия приняла христианство (сн. 21 февр.). Св. Нина, не любившая почестей и славы, удалилась на одну гору и там в уединении благодарила Господа за обращение в христианство идолопоклонников. Чрез несколько времени она оставила свое уединение и отправилась в Кахетию, где обратила в христианство царицу кахетинскую Софию. После 35-летних подвигов св. Нина в 337 (или в 335) г. мирно скончалась в селении Бодбе, Сигнахского уезда, где и покоятся ее мощи (см. мон. Грузин. еп.). Крест св. Нины из виноградных лоз (обвитый ее волосами) ныне хранится в Сионском соборе в Тифлисе. |
|
|
